Присутствие Вильфреда с лекарствами насторожило Рейнольдса, выражение лица у старшего инспектора сделалось озабоченным. В костюме и при галстуке Айвэн казался еще более бледным, чем в домашнем халате.
Внутри здания, в приемном помещении, служившем комнатой ожидания, рыдала какая-то крупная женщина и такая же крупная женщина в полицейской форме утешала ее. Старший инспектор сказал, чтобы мы оставались здесь и ждали, пока они с Айвэном осмотрят тело предполагаемого Нормана Кворна, но Айвэн схватил меня за руку и ни за что не хотел уходить без меня. Пожав плечами, старший инспектор согласился, чтобы я шел вместе с ним и Айвэном.
Мы надели халаты, перчатки, тканевые бахилы поверх обуви и маски, закрывавшие нос и рот. Такие меры предосторожности наводили на мысль, что мертвые чем-то могут заразить живых.
Раньше мне никогда не доводилось бывать в таком месте, но то, что я увидел здесь, было удивительно знакомо мне по фильмам. Пройдя по коридору, мы вошли в комнату, стены которой были выкрашены белой краской. Здесь было очень чисто, горел яркий свет. Пахло дезинфекцией. Нельзя сказать, чтобы запах этот был так уж неприятен. В центре на высоком столе под белой простыней лежало минное тело — покойник.
Я чувствовал, как дрожит рука Айвэна, крепко сжимавшая мой локоть, но отчим справился с волнением и заставил себя спокойно взглянуть на белое лицо, открывшееся, когда служащий морга сдвинул простыню.
— Да, это Норман, — без колебаний произнес
Айвэн.
— Норман Кворн?
— Да, инспектор. Это Норман Кворн.
— Благодарю вас, сэр.
— Отчего он умер? — спросил я.
Возникла пауза. Полицейский инспектор и служащий морга обменялись взглядами, значения которых я не сумел расшифровать, и инспектор Рейнольде внимательно посмотрел на Айвэна, оценивая его физическое состояние, а потом — на меня и принял решение.
— Я отведу вас обратно к вашей жене, сэр, — сказал инспектор Айвэну, предлагая свою помощь вместо моей, а меня деликатно оставляя здесь, чтобы я один мог выслушать ответ на свой вопрос.
Служащий морга первым делом сказал мне, что он — патологоанатом.
— Сочувствую, нелегкая работенка, — сказал я.
— Не труднее прочих. — Он небрежным движением опустил книзу маску, открыв свое молодое лицо, спокойное, деловитое, выражающее уверенность этого человека в своих знаниях.
— Так... отчего он умер? — повторил я свой вопрос.
— Точно мы этого не знаем. — Он пожал плечами — Трудно указать вполне определенные причины смерти. В него не стреляли, и колотых ран на теле нет, отсутствуют повреждения черепа, а также признаки удушения или отравления. Следов насильственной смерти тоже не обнаружено. Он умер примерно две недели назад, и труп его был обнаружен почти сразу после наступления смерти, но не в том месте, где смерть наступила. Его нашли на помойке. Кто-то перенес его туда уже мертвого.
— А может, он умер от какой-то болезни? Инфаркт, инсульт, воспаление легких?
— Более вероятны первые две из названных вами причин, хотя со всей определенностью мы утверждать этого не можем. Тут есть одно из ряда вон выходящее обстоятельство... — Патологоанатом не сразу решился продолжать. — Когда мы показали тело Нормана Кворна его сестре, она упала в обморок.
— Я не его сестра.
— Нет, разумеется.
Он стянул с трупа простыню, открыв тело Нормана Кворна до пояса, и показал на темные пятна разложения и на следы попыток устранить глубокие надрезы post morfem. Неудивительно, подумал я, что сестра Нормана Кворна упала в обморок, и заставил себя надеяться, что со мной такого не случится.
— Взгляните на его спину, — сказал патологоанатом и, крепко взявшись руками в перчатках за плечи трупа, наполовину перевернул его.
Я увидел, наверное, дюжину, если не больше, отметин, более темных, чем начавшее разлагаться вокруг них мясо, и белые пятна на этом фоне.
Патологоанатом вернул тело в прежнее положение.
— Видите эти белые пятна? Это ребра. Меня начало тошнить, я сделал глотательное движение.
— А вон те более темные отметины — это ожоги. Ожоги? — удивился я.
— Да. Кожа и мясо сожжены в нескольких местах ребер. Он, надо полагать, упал на что-то очень горячее, когда умер. Что-то вроде каминной решетки или электропроводки. Иногда на трупах бывают ужасные ожоги. Это один из таких случаев. Вы что-то хотите сказать?
Все, чего мне сейчас хотелось, — так это поскорее выбраться из морга.
— На нем была нейлоновая рубашка, — продолжал словоохотливый патологоанатом, — в подкладке и ткани его пиджака найдены синтетические волокна. Они в определенной мере усилили ожоги.
Только бы меня не вырвало, подумал я и вслух сказал:
— А мог он умереть от этого?
— Не думаю. Как вы, наверное, заметили, ожоги распространились лишь от лопаток до поясницы. Это серьезные локальные ожоги, но не смертельные. Во всяком случае, так мне кажется. Весьма вероятно, они образовались уже после наступления смерти или в то же время, когда она наступила. По моим предположениям, у него случился удар, он потерял сознание, упал на что-то горячее и умер. Могло быть скорее всего так.
— О!
— Но как бы там ни было, — удовлетворенно сказал патологоанатом, — теперь, когда труп опознан, можно вести следствие. Вывод, который сделал следователь по делам о насильственной или внезапной смерти, гласит: «Причина смерти неизвестна», теперь беднягу можно похоронить достойным образом. Откровенно говоря, я был бы рад, если бы его поскорее забрали отсюда.
Я ощутил громадное облегчение, когда наконец вышел из морга и, сняв защитную одежду, присоединился к Айвэну, матери и Вильфреду, дожидавшимся меня в приемном помещении.
— Не могли бы вы сказать нам, — обратился я к старшему инспектору, — где именно вы нашли тело мистера Кворна?
Вместо того чтобы сразу ответить на вопрос старший инспектор объяснил нам, что все еще тихо всхлипывающая женщина — сестра Нормана Кворна. Моя мать сменила женщину в полицейской форме в роли утешительницы, хотя, будучи верна себе, казалось, вместо обычных в таких случаях ласковых слов, вот-вот скажет: «Возьмите себя в руки».
— Мистера Кворна нашли муниципальные рабочие, — как бы неофициально, в тоне светской беседы сообщил нам старший инспектор. — Они пришли убирать гниющий мусор на ферме, когда оттуда уезжала группа туристов. Мы подробно расспрашивали этих туристов на месте их следующей остановки, но абсолютно безрезультатно. Только зря потеряли время. Туристы утверждали, что в их группе вес были гораздо моложе, чем умерший человек. Они, правда, не видели его, но мы им сказали, что неопознанный покойник был пожилым человеком.
— Ему было шестьдесят пять, — всхлипнула сестра Нормана Кворна.
— Туристы обычно готовят пищу на самодельных мангалах. Ставят их на кирпичи, и поверх мангалов кладут металлические прутья. Есть основания предполагать, что мистер Кворн, возможно, упал спиной на такие прутья. Однако ни один из обычных мангалов не соответствует ожогам на теле мистера Кворна, но все это не очень убедительно. Ничего подозрительного. Теперь, когда вы опознали него мы можем закрыть дело. Весьма сожалею, но не всегда удается определить, что и как произошло, если не всплывут какие-то новые факты...
Он так и не довел эту мысль до конца. Ни Айвэн, ни моя мать не сказали ему, что вместе с бедолагой Кворном исчезли деньги пивоваренного завода. Промолчал и я. Говорить об этом или нет — решать было Айвэну.
На обратном пути в Лондон мы из-за присутствия Вильфреда молчали, но вечером не могли говорить ни о чем другом, кроме как о смерти Нормана Кворна.
Айвэн был склонен радоваться тому, что его финансовый директор в конечном счете не сбежал с деньгами завода.
— Мы были не правы, осуждая его, — горестно сказал Айвэн. — Мой бедный старый друг...
— Ваш бедный старый друг, — возразил я Айвэну, жалея, что разрушаю его иллюзии, — вне всякого сомнения, осуществил мошеннический трансферт денег завода. Я своими глазами видел копии, кажется, шести документов об изъятии огромных сумм. Кворн проделал эти операции перед самым своим исчезновением. Боюсь, что таким путем он переправил все деньги в место назначения, до сих пор остающееся неизвестным.
— Но ведь он не сбежал!
— Нет. Он умер. Только умер он не на помойке. Кто-то притащил его туда. Но где бы ни настигла Кворна смерть, этот кто-то никому не сообщил о ней. Он лишь перенес тело Кворна на свалку.
Айвэн не знал, чему верить и что думать, и, как обычно, бросался из одной крайности в другую, но главным его желанием было, как и прежде, не предать гласности убытки пивоваренного завода. Умерли Норман Кворн или жив и прохлаждается где-то вэкзотических краях — какая разница? Хищениеслучилось, и необходимо любой ценой утаивать этот факт.
— Но разве вам все равно, кто это сделал, кто перенес тело Кворна на свалку? — спросил я Айвэна. — И где умер Кворн, вы тоже не хотите узнать?
— Какое это имеет значение? Известно ли тебе что Норман был гомосексуалистом? — Айвэн заметил мое удивление. — Хотя откуда же? Он всегда был очень скрытен... Но, предположим, он умер там, где кому-то мешал... Ты понимаешь, что я имею в виду?
Я понял.
— И ни заводу, ни Норману не принесет пользы выяснение его сексуальной ориентации или раскрытие совершенного Норманом хищения, — поддержала Айвэна моя мать.
Поразительно, подумал я, мой чопорный отчим столь терпим к гомосексуализму. Но моя мать, которая в конечном счете лучше знала Айвэна, чем я, совершенно не удивлялась. «У Айвэна целая куча друзей подобного рода, — сказала она мне немного позднее и добавила: — Очень милые люди, отличная компания».
— Если бы мы сообщили полиции, что Норман украл деньги и был гомосексуалистом, способствовало бы это соглашению с кредиторами? — спросил меня Айвэн.
— Не знаю. Кредиторам известно, что он украл деньги. Это не помешало им подписать соглашения.
— Ну так чего же еще?
— Но они убеждены, что он скрылся за пределами Англии. Они думают, что он жив и что деньги при нем... А это не так.
— Вот как? Так где же деньги?
Последовало долгое молчание.
В десять вечера Айвэн сказал, что нам необходимо посоветоваться еще с одним человеком.
— Да, — согласился я. — Но с кем?
— Может быть... с Оливером?
— Оливер спросит вас, что думаю обо всем этом и непременно выскажет мнение, противоположное моему, — возразил я Айвэну, хотя и не очень настойчиво.
— Но он сведущ в законах!
Я всегда заботился о том, чтобы не уронить Пэтси в глазах ее отца. Оливер был человеком Пэтси, как и Десмонд Финч.
— Как относилась Пэтси к Норману Кворну? — спросил я.
— Он не нравился ей. Вечно чем-то огорчен, вечно какой-то унылый, так она считала. Почему ты спросил меня об этом?
— Что, по ее мнению, должны сейчас делать вы? Айвэн не знал, что ответить.
В полночь он решил — как истинный член своего законопослушного Жокейского Клуба, — что мне надлежит выяснить у Маргарет Морден, не изменится ли позиция кредиторов в связи со смертью Нормана Кворна, и что я, а не он, Айвэн, должен сообщить старшему полицейскому инспектору Рейнольдсу, что опознанный Норман Кворн был, вероятно, растратчиком, намеревавшимся сбежать от ответственности за пределы страны.
— Вероятно? — унылым эхом откликнулся я.
— Точно мы этого не знаем.
Я подумал, что к утру Айвэн, может статься, еще Менит свое мнение, но оказалось, что моя крот-мать укрепила его в принятом решении, согласившись с ним. И в девять утра Айвэн, снова облаченный в домашний халат и шлепанцы, велел позвонить в Лестершир.
Возникла маленькая заминка. Номер телефона тамошней полиции был записан на донышке коробки из-под салфеток, которая осталась в машине. Пришлось мне тащиться в гараж, чтобы вернуть коробку оттуда. Но вот, наконец, я дозвонился до необходимого уха.
— Можете рассказать мне обо всем по телефону, — сказал Рейнольде, когда я высказал просьбу принять меня лично.
— Лучше, если это будет не телефонный разговор.
— Я освобожусь в полдень.
— Я приеду к вам. Куда?
— Помните, как проехать к моргу? Приезжайте туда. Мне это по дороге домой.
Я чудом — в последний момент — удержался от замечания, что морг у каждого по дороге домой. И еще я изловчился застать Маргарет в ее офисе, когда она уже собралась уходить.
— Сегодня суббота, — недовольно сказала она.
— Знаю.
— В таком случае надо, чтобы у вас ко мне было очень важное дело.
— Найден труп финансового директора завода «Кинг Альфред».
— Согласна, что эта новость достойна субботы, — медленно проговорила Маргарет. — Отчего он умер?
— От инсульта или инфаркта, как предполагает патологоанатом.
— Когда это случилось?
— Приблизительно тогда же, когда он исчез. Немного подумав, Маргарет сказала: — Позвоните мне в офис в понедельник. И расскажите об этом Тобиасу. Если вас больше всего беспокоит статус соглашения с кредиторами, то мое впечатление, что они своего мнения не изменят.
— Вы просто чудо! Куколка!
— Ну уж нет.
Я положил трубку телефона и в отличном настроении отравился в Лестершир.
Реакция старшего инспектора на мое сообщение не обманула ожиданий:
— Почему вы не сказали мне об этом вчера?
— Пивоваренный завод старался не предавать кражу огласке.
— На покойном был костюм, — как бы размышляя вслух, сказал старший инспектор, — рубашка, галстук, носки и ботинки. Ничем не примечательная одежда. В карманах ничего не обнаружено.
— Как же все-таки вы идентифицировали его?
— Один из наших толковых молодых констеблей как следует присмотрелся к предметам одежды. Ботинки были новые, на подошве одного оказалось название магазина и Цена. Найти магазин не составило большого труда. Он в Вонтидже. Продавцы вспомнили, кому продали эту пару башмаков. Мистер Кворн был у них постоянным клиентом. Дома мистер Кворн не появлялся уже довольно давно, но его сосед сообщил нам адрес сестры мистера Кворна.
— Четко.
— Но что он делал в Лестершире?... — Рейнольде пожал плечами. — Возможно, умер он, едва успев выйти из дверей своего дома, в саду. К его одежде пристало несколько стебельков скошенной травы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41