Пэнхендль Смит, краснолицый коротышка-повар, кривоногий простоватый весельчак, напомнил Дьюану многих знакомых ему скотокрадов, в особенности Люка Стивенса. И Нелль, высокий, худощавый, с холодными серыми глазами на бледном, спокойном, лишенном выражения лице, сидел тут же, похожий на мальчика фигурой и годами. И Лонгстрет, прислонившийся к стене, красивый, благородный, со строгим лицом и аристократической бородкой, походил на богатых плантаторов из Луизианы, с которыми Дьюану приходилось встречаться. Шестой мужчина находился в глубокой тени, и хоть к нему и обращались, но имени его не упоминали.
Пэнхендль Смит отнес котелки и сковородки в хижину и бодро окликнул оттуда:
— Если вы проголодались, джентльмены, то не ждите, чтобы я стал кормить вас с ложечки!
Бандиты оживленно повалили внутрь хижины и уселись за стол, гремя тарелками и ножами. Как и все голодные мужчины, разговаривали они мало.
Дьюан подождал немного, затем осторожно встал и вернулся обратно за угол. Когда глаза его вновь освоились с темнотой, он прокрался вдоль задней стены хижины до оконца и заглянул в него. Бандиты собрались в другой комнате, куда дверь была слегка приоткрыта, и их не было видно.
Дьюан приготовился ждать. Минуты тянулись бесконечно. Сердце напряженно билось в груди. Вошел Лонгстрет, прибавил света в лампе, взял коробку сигар и снова вышел.
— Вот, ребята, пойдите-ка, покурите на свежем воздухе! — сказал он. — Нелль, зайди ко мне. Давай покончим, наконец, с этим делом!
Он вернулся, закурил сигару и, положив ноги в высоких сапогах на стол, удобно расположился на стуле.
Теперь Дьюан имел возможность заметить, что комната обставлена довольно уютно, даже с некоторой претензией на роскошь. Он снова подумал о том, что сюда должен вести более легкий путь, иначе как очутилась бы здесь вся эта мебель? Совершенно очевидно, что ее не могли доставить по тропе, по которой он пробирался с таким трудом. Наконец, он услышал, как бандиты вышли из хижины, и голоса их стали трудно различимы. Затем вошел Нелль и сел, даже намеком не повторяя небрежных манер своего шефа. Он казался чем-то озабоченным, но, как всегда, спокойным и невозмутимым.
— Что случилось, Нелль? Почему ты не явился сюда раньше? — спросил Лонгстрет.
— Поггин, чтоб ему провалиться! Мы с ним снова повздорили.
— Из-за чего?
— А, ему вовсе ни к чему было заводиться! Он объезжает новую лошадь там, на Дальних Ключах, и вы знаете его, когда дело касается лошадей. Это, я думаю, интересует его больше всего остального!
— Что еще? Давай, выкладывай поскорее, чтобы мы могли перейти к главному.
— Ну, ладно. Все началось довольно давно. Не помню точно, — возможно, пару недель тому назад, — в Орд явился чужестранец и стал себя вести так, будто все там принадлежит ему. Мне его лицо показалось знакомым. Но я не был уверен. Мы хорошенько присмотрелись к нему, и я ушел, пытаясь восстановить его в моей памяти.
— Как он выглядел?
— Стройный, мускулистый, крепкий мужчина с седыми висками, спокойное волевое лицо, глаза, словно два кинжала. То, как он носит револьвер, как ходит, стоит и держит свою правую руку, подсказало мне, кто он такой. Меня не проведешь: настоящего классного стрелка я вижу насквозь! И у него была потрясающая лошадь, огромный вороной конь.
— Я встречал того, о ком ты толкуешь, — сказал Лонгстрет.
— Не может быть! — воскликнул Нелль. Было странно слышать выражение удивления в голосе человека, лицо которого оставалось абсолютно бесстрастным. Нелль засмеялся коротким, невеселым смешком:
— Так вот, хозяин, этот большой парень снова приезжает в Орд и подкатывается к Джиму Флетчеру. Джим, вы знаете, легко поддается постороннему влиянию. Он любит настоящих мужчин. А когда нагрянула облава, пущенная по ложному следу в поисках человека, ограбившего поезд номер шесть, Джим вдруг прозревает и принимает незнакомца за железнодорожного грабителя. Разумеется, он тут же стал заигрывать с ним. Брал у него деньги, я уверен. И это тревожит меня больше всего. Что ему нужно? В чем заключается его игра? Ведь мне хорошо известно, хозяин, что он не мог ограбить поезд номер шесть…
— Откуда ты знаешь? — строго спросил Лонгстрет.
— Потому что я сам провернул это дело!
Лицо предводителя бандитов потемнело от гнева:
— Дьявол тебя побери, Нелль! Ты неисправим. На тебя нельзя положиться! Еще одна подобная выходка, и мы с тобой разойдемся. Ты сказал Поггину?
— Да. В этом одна из причин того, что мы поссорились. Он впал в неистовство. Я думал, он меня убьет!
— Зачем ты пустился на такое рискованное дело без всякой поддержки или продуманного плана?
— Так случилось, вот и все. И дело-то оказалось пустяшным. Но я ошибался. Я взбудоражил всю округу и железную дорогу, и совершенно зря. Я просто не мог удержаться. Вы знаете, как вредно отражается на нас безделье. И знаете также, что вся наша жизнь порождает неизбежное. Она неправильная — вот почему! Я родился в приличной семье, у меня были хорошие родители, и я знаю, где добро, а где зло. Мы — это зло, и поэтому не можем избежать заслуженного конца, только и всего. Что касается меня, то мне наплевать, когда он наступит!
— Умные речи ты ведешь, нечего сказать! — с упреком произнес Лонгстрет. — Продолжай лучше свою историю.
— Как я уже сказал, Джим начал заигрывать с чужаком, и они подружились. Все время проводят вместе. Можете поставить свой последний цент, что Джим разболтал ему все, что знает, и еще немного впридачу. Выпивка развязывает ему язык. Несколько ребят прибыли из Орда, и один из них явился к Поггину и сказал, что у Джима Флетчера есть новый человек для банды. Поггин, как вы знаете, всегда рад новому пополнению. Если новичок окажется неподходящим, говорит он, его всегда легко прикончить. Ему пришлось по душе, как хвастает новый приятель Джима. Джим и Погги всегда были не разлей вода. Так что пока я не вмешался, приятель Джима стал уже членом банды, причем ни Поггин, ни вы его в глаза не видели. Тут я крепко задумался. Где же я видел этого парня? Как оказалось, он мне никогда не попадался на глаза, чем и объясняется моя неуверенность. Я никогда не забываю лица тех, кого увижу хоть раз. Я достал из сундука кучу старого бумажного хлама и начал его просматривать. Письма, рисунки, газетные вырезки и всякое такое. Похоже, интуиция подсказывала мне, кого я хочу найти и о ком хочу побольше разузнать. И я нашел его, наконец! И сразу узнал. Но я не стал объяснять это Поггину. О, нет! Мне хочется немного посмеяться над ним, когда придет время. Он взбесится сильнее, чем загнанный волк. Я опять послал Блоссома в Орд с известием, которое должно было нагнать на Джима тоску. Поггин разозлился, сказал, что будет ждать Джима в Дальних Ключах, а я могу отправиться сюда, чтобы переговорить с вами о новом деле. Он встретиться со мной в Орде.
Нелль говорил торопливо, приглушенным голосом, в котором то и дело прорывались страстные нотки. Бледные глаза сверкали, словно огонь, заключенный во льду; наконец, он перешел на шепот:
— Как вы думаете, кто такой новый человек Флетчера?
— Кто же? — спросил Лонгстрет.
— Бак Дьюан!
Сапоги Лонгстрета с грохотом слетели со стола, и сам он вытянулся и замер:
— Отшельник с реки Нуэсес? Тот, чьи две дырки от пуль можно прикрыть пиковым тузом? Стрелок, который убил Блэнда, Аллоуэя…
— И Хардина, — Нелль прошептал последнее имя с большим чувством, чем того требовали обстоятельства.
— Да, и Хардина, лучшего из парней во всем Рим Роке, — Бак Дьюан!
Лонгстрет так страшно побледнел, что казалось, будто его черные усы нарисованы на куске мела. Он пожирал глазами своего угрюмого помощника. Оба понимали друг друга без лишних слов. Достаточно было того, что Бак Дьюан находится здесь, в Большой Излучине. Наконец, Лонгстрет встал, взял со стола бутылку, отпил из нее несколько глотков и протянул Неллю. Тот жестом отвел ее в сторону.
— Нелль, — медленно начал главарь, утирая рукою губы, — я так понимаю, ты что-то имеешь против этого Бака Дьюана?
— Да.
— Тогда… не будь дураком и поступай так, как поступил бы Поггин и большинство из наших людей, — не связывайся с ним. У меня есть основания предполагать, что он сейчас техасский рейнджер.
— Черт побери, неужели? — воскликнул Нелль.
— Да. Отправляйся в Орд и намекни обо всем Джиму Флетчеру. Он свяжется с Погтином, и они вдвоем справятся даже с Баком Дьюаном.
— Ладно. Я сделаю все, что смогу. Но если я нарвусь на Дьюана…
— Не нарывайся на него! — голос Лонгстрета почти звенел от скрытой в нем силы и несгибаемой воли. Он вытер вспотевшее лицо, снова приложился к бутылке, сел, отбросил в сторону недокуренную сигару и, достав из жилетного кармана какую-то бумагу, принялся внимательно ее изучать.
— Итак, я рад, что с этим улажено, — сказал он, очевидно имея в виду проблему Дьюана. — Теперь о новом деле. Сегодня восемнадцатое октября. Примерно двадцать пятого или около того ожидается транспорт золота в адрес Фермерского банка в Валь Верде. Когда прибудешь в Орд, передай Поггину следующее: банде ничего не говорить. В дело будете посвящены только ты, Поггин, Кейн, Флетчер, Пэнхендль Смит и Больдт. Больше никто. Двадцать третьего вы выедете из Орда прямиком через равнину по тропе, ведущей к Мерсеру. От Бредфорда до Валь Верде сотня миль, примерно столько же и от Орда. Рассчитай всю дорогу так, чтобы оказаться неподалеку от Валь Верде утром двадцать шестого. Для этого не придется гнать лошадей; достаточно идти легкой рысью. В два часа пополудни, не раньше и не позже, въезжайте в город и направляйтесь прямо к Фермерскому банку. Валь Верде — довольно большой город. Никаких налетов на банк в нем никогда не случалось. Город чувствует себя в полной безопасности. Дело должно быть сделано быстро, чисто и в дневное время. Вот и все. Детали тебе ясны?
Нелль даже не попросил повторить даты.
— А предположим, Поггин или я задержимся? — спросил он.
Лонгстрет бросил хмурый взгляд на своего помощника.
— Никогда не знаешь, что может приключиться, — продолжал Нелль. — Я буду стараться, но…
— Скажи Поггину обо всем немедленно, как только увидишь его. Имея на руках конкретное задание, он сразу успокоится. И опять повторяю: смотрите, чтобы ничего не случилось. Либо ты, либо Поггин должны закончить дело. Но я хочу, чтобы это сделали вы оба. Уходите в сторону холмов, и когда достигнете скалистого грунта, где можно будет скрыть ваши следы, направляйтесь на гору Орд. Когда все утихнет, я присоединюсь к вам здесь. Это все. А теперь зови ребят!
Быстро, как тень, и так же бесшумно Дьюан проскользнул через поросшую травой долину к темной отвесной скалистой стене. Каждый нерв его напоминал туго натянутую струну. Некоторое время его сознание было подавлено бурным, хаотичным водоворотом мыслей, из которого, словно яркий сверкающий свиток, постепенно начинал развертываться длинный, четкий и сложный порядок действий. Игра находилась в его руках. Теперь ему предстояло преодолеть перевал через гору Орд ночью — задача немыслимая, но не невозможная. Завтра утром, не позднее восьми часов, он должен добраться до Бредфорда, расположенного в сорока милях от подножья горы. Он должен послать телеграмму Мак-Нелли с требованием прибыть в Валь Верде к двадцать пятому. Он должен вернуться назад в Орд, чтобы успеть опередить Нелля, дать ему разоблачить себя, вызвать его на поединок, застрелить его и, не мешкая, попытаться во что бы то ни стало полностью добиться уже наполовину завоеванного расположения Поггина, как это ему удалось с Флетчером. В случае неудачи он должен оставить бандитов дожидаться в Орде запланированных сроков, чтобы без помех отправиться на осуществление своей новой аферы в Валь Верде. А тем временем он должен найти способ арестовать Лонгстрета. Это была грандиозная схема, невероятная, заманчивая, безупречная в своей безликой непогрешимости. Дьюан ощущал себя олицетворением судьбы. Он сам себе казался грозной карой, нависшей над обреченными преступниками.
Под обрывом скопились черные тени, виднелись только верхушки деревьев и скал, но Дьюан вышел прямо на тропу. Она едва выделялась тусклой серой лентой на фоне абсолютной темноты. Он приступил к подъему, не останавливаясь ни на минуту. Скалистая стена больше не казалась ему отвесной. Ноги его словно приобрели способность видеть самостоятельно. Он вскарабкался на гребень стены и, взглянув вниз на погруженную во мрак долину с единственной яркой светящейся точкой на ней, погрозил ей крепко стиснутым кулаком. Затем он отправился дальше и не останавливался, пока не достиг гигантских скальных террас. Здесь он потерял тропу; ее просто не было; однако он припоминал очертания утесов, отдельные выступы, трещины в нависавших над ним камнях. Прежде чем он добрался до руин растрескавшихся каменных стен и беспорядочного нагромождения скалистых обломков, луна осветила восточные склоны горы, и предательская чернота, пугавшая его, сменилась волшебным призрачным сиянием. Стало светло, как днем, только свет был мягким, рассеянным, и в воздухе словно висела прозрачная серебристая пелена. Он взбирался на обнаженные гребни скал и сбегал по гладким склонам, словно горный козел перепрыгивая с камня на камень. При свете луны он хорошо различал путь и не тратил время на поиски тропы. Он пересек водораздел, и теперь перед ним открылась крутая дорога вниз. Он начал быстро спускаться, почти неизменно узнавая окружающие ориентиры. Дьюан не помнил, чтобы он запоминал их во время подъема, однако они казались ему знакомыми даже в этом неверном свете. То, что он хоть раз видел, прочно запечатлевалось в его памяти. И наконец, безошибочно, как олень, направляющийся домой, он достиг ущелья, где оставил свою лошадь.
Пулю найти было нетрудно. Дьюан быстро набросил на него седло и подсумки, туго затянул подпругу и продолжил свой спуск. Худшее теперь ожидало его впереди. Обнаженные каменные ступени, ведущие вниз, скользкие, выветренные склоны, узкие черные расселины, тысячи коварных трещин и выбоин в растрескавшихся камнях, — все это Дьюану нужно было преодолеть в быстром темпе, ведя за собой гигантскую лошадь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46