Кто знает, может ли такое случится, чтобы одно физическое тело столкнулось в одном месте и одном времени со своим, даже не знаю, как это назвать, фантомом?
– Как люди старятся, молодеют и вообще сюда попадают, я не знаю, мало училась. Вот ты бы поговорил с Анастасией Андреевной, той женщиной, что меня сюда из лагеря отправила, она тебе все объяснила, а я в школу мало ходила. Читать и писать еще умею, но и то по нашему, по новому, а ихние, – она кивнула на Ваню, – старые буквы плохо понимаю.
– Так ты что, грамоту знаешь?! – пораженно воскликнул мой деревенский воевода, который успел в Москве приобщиться к каким-то отрывочным культурным понятиям.
– Разумею немного, – со скрытой гордостью созналась хозяйка. – Даже писать немного могу.
– Первый раз вижу, чтобы баба грамоту знала! – восторженно воскликнул Ваня.
Изо всего, что он здесь слышал, Ваня практически ничего не понял, только выхватывал из разговора отдельные знакомые слова, но был явно доволен, что присутствует при таком непонятном и загадочном совещании.
– Вам нужно чем-нибудь помочь? – спросил я Сапруниху.
– Денежку можешь оставить за постой и гадание, а так чем еще помогать? У меня вроде все есть.
– Ну, не знаю, может тебе новый дом поставить, я могу нанять плотников.
– И этот хорош. Мне уже немного лет осталось на свете жить, и его вполне хватит.
– Ладно, тогда мы, наверное, поедем. Вам не интересно узнать, что произошло после того, как вы сюда переместились, ну, короче говоря, уехали?
– Нет. Чего знать-то, родителей уже к тому времени, что меня посадили, на свете не было, а если какие братья и сестры остались живы, то ты про них все равно ничего не скажешь.
Сапруниха была права. Что ей было задело до войн и перемен в стране, которую она плохо знала, даже когда в ней жила, а теперь, спустя столько лет, почти окончательно забыла.
– Пойди, запрягай, – сказал я Ване.
– Может, еще погостите? – вежливо предложила хозяйка. – Не каждый день земляка встретишь.
– Да, думаю, у нас с вами тут земляков не очень много. Если вообще такие есть.
– Не скажи, – задумчиво проговорила она, – есть здесь нашенские. Я многих встречала, один даже оказался из нашей Актюбинской области. Только почему-то все сюда попадают из разного времени. Кто с революции, кто со второй войны с германцами, а один совсем далекий оказался, мы даже слова друг у друга не понимали.
– Серьезно? – поразился я, теряя уверенность в своей исключительности. – Я встречал пару человек, но давно, в восемнадцатом и девятнадцатом веках.
– Так что же в этом удивительного? Если один попал, то и другие за ним могут. На земле-то, слышно, все меньше места остается. Куда людям деваться? До звезд далеко, не переедешь, а земля сейчас еще полупустая, селись, где хочешь.
– Не может такого быть! Если бы из будущего в прошлое много людей переселилось, то неминуемо начала бы быстро развиваться техника.
– Какая тут техника, – то ли не поняла, то ли поняла по-своему Сапруниха, – для того, чтобы сделать трактор, целый завод нужен, а что ты один сможешь. Многие пытаются, да зазря гибнут. Хорошо если их юродивыми посчитают, а то колдунами и ведьмами. А кто из наших особо местных допекает, может и на костер, и плаху попасть. Не до жиру, быть бы живу!
Вернулся Ваня и сказал, что лошади готовы.
– Пойди подожди меня снаружи, – попросил я его и спросил хозяйку: – А как ты «наших» от местных отличаешь?
– Шустрые которые и нетерпеливые, те часто наши. А больше по разговору понимаю. Вот так же, как ты меня на слове поймал, ловлю.
– Интересно, – только и нашелся, что сказать, я, – мне в этой эпохе только один такой похожий на нашего попался, и тот почему-то вроде как китаец или японец.
– За японцев ничего сказать не могу, слышала только, что они крейсер «Варяг» потопили, а немцы часто бывают.
– Все это очень интересно, – сказал я, подходя в дверям, – теперь попробую сам присмотреться. Прощайте, даст Бог, еще свидимся.
– Я вас провожу, – сказала Сапруниха, выходя вслед за нами во двор. – Очень рада была познакомиться.
– Взаимно, – сказал я, рассчитываясь за постой и гадание.
Сапруниха вышла за мной во двор, мы с Ваней сели на своих скакунов, помахали ей на прощанье и выехали на сельскую улицу. Путь отсюда у нас был только один: в Москву.

Глава 7

Дороги, как и прежде, были пустынны. Мы с Ваней резво скакали на отдохнувших лошадях. Километра через три после оставленного села впереди нас на дороге замаячил прохожий. В ближайшем приближении оказалось, что это наш вчерашний знакомый, халявщик. Столкновения было не избежать.
– Это тот из постоялого двора! – испуганно воскликнул оруженосец.
– Сам вижу, давай, что ли, поскачем галопом, может быть, пронесет! – предложил я, представляя, что нас ожидает, если тот каким-то образом сумеет к нам прицепиться.
Конечно, в прямом смысле я не боялся нахалыцика, но тот принадлежал к категории людей, у которых нет ни чести, ни совести, и самое лучшее – обходить таких стороной, а не пытаться в чем-то убедить или перевоспитать. В любом случае противостоять им всегда себе дороже.
Мы пришпорили лошадей, и те пошли галопом. Наш знакомый быстро приближался. К сожалению, не толь|ко мы узнали его, но и он нас. Во всяком случае, восторг с его стороны от нежданной встречи было полный и искренний. Он начал прыгать посередине дороги, размахивать руками и пропустить нас проехать явно не собирался. Мой донец, привыкший к войне, скакал прямо на него. Он только в самый последний момент отскочил в сторону и дал мне проехать.
– Уйди, зашибу! – отчаянно закричал скачущий за мной Ваня и тоже направил свою кобылу прямо на нашего нахального приятеля, но тот и не подумал отступить, и пугливая кобыла не выдержала, остановилась сама, едва не сбросив седока на землю. У меня не осталось выбора, как самому натянуть поводья.
– Как хорошо, что я вас встретил! – радостно закричал нахал, подбегая к испуганной Зорьке. – Уже боялся, что мы разминулись!
– Уйди с дороги, хуже будет, – опять закричал Ваня, но без прежней уверенности в голосе.
Да это было и бесполезно. Нахалыцикуже вцепился мертвой хваткой в лошадиный повод, и оторвать его от него можно было разве что вместе с рукой.
– Ну, что тебе от нас нужно?! – плаксиво спросил Ваня.
– Мне? Ничего! Это вам нужна моя помощь, впереди на дороге засада, думаете, я зря вас ждал вас здесь всю ночь?
У меня почти не было сомнений, что он врет, но то, что вблизи Москвы в лесах скрывалось много разбойников, было чистой правдой. Голод последних лет согнал множество людей с насиженных мест, и часто для них единственной возможностью прокормиться был разбой на больших дорогах.
– Мы разбойников не боимся, – сказал я, подъезжая к нему, – как-нибудь и без тебя справимся.
– Да, а про меня вы уже и думать забыли?
Почему мы о нем должны были думать, он объяснять не стал, вероятно, посчитал, что это само собой разумеется.
– Если боишься, иди другой дорогой, – ехидно посоветовал я.
– Зачем нам разъединяться, я уже к вам привык, разве плохо путешествовать одной компанией?
– Нам плохо, – сказал я, не представляя, как теперь удастся от него отделаться.
– Ты как всегда шутишь, – неожиданно засмеялся он, – охота тебе надо мной смеяться!
Именно такого поворота я и опасался.
– Ладно, если хочешь, можешь бежать рядом с моим конем и держаться за стремя, – предложил я, вспомнив фильмы о рыцарях, в которых именно таким образом передвигались слуги.
– Нет, мне на лошади удобнее, – сообщил он и попытался, как в прошлый раз, вскочить на круп моего донца. Однако я был начеку и успел оттолкнуть его ногой, на что тот ничуть не обиделся и, отскочив в сторону, ловко, как акробат, вскарабкался на Ванину кобылу.
– Ты чего, сюда нельзя! – с отчаяньем закричал парнишка.
– Погоняй! – в свою очередь воскликнул нахал и пришпорил каблуками лошадь.
– Ну, чего это он! – горестно воскликнул Ваня, обращаясь ко мне за помощью, – Зорьке тяжело будет!
Однако кобыла уже тронулась, озабоченно поворачивая голову в сторону потяжелевшего седока. Мне стало смешно. Если смотреть на нашего дорожного знакомца со стороны, то выглядел он весьма забавным.
– Ладно, пусть доедет до конца леса, а там посмотрим, – крикнул я Ване и тронулся вслед. Донец разом вырвался вперед, а Зорька уныло трусила следом.
– Эй, – окликнул я нахала, – засада действительно есть, или ты ее придумал?
– Во-первых, я не «эй», а у меня имя есть, звать меня, между прочим, Тарас Макарович, – живо откликнулся он, – во-вторых, если не верите, сами скоро все узнаете.
Я, от греха подальше, прямо на ходу занялся добычей огня при помощи кремня и трута, и когда эта непростая задача оказалась решена, запалил фитили своих пистолетов.
– То-то, – довольно воскликнул Тарас Макарович, – а то все думаешь, что ты умнее всех! Теперь смотри в оба, за поворотом как раз засада и будет!
Я осмотрел местность, действительно, в том месте, на которое указал попутчик, для засады было самое удобное место: поворот дороги и большие деревья, за которыми легко мог укрыться даже крупный мужчина, подходили почти к самой дороге. Я сделал предупреждающий знак оруженосцу, и тот поравнялся со мной, внимательно всматриваясь в лесную опушку. Когда до поворота осталось метров пятьдесят, мы разом пришпорили коней, и те пошли вскачь. Я бросил поводья, рассчитывая на выучку донца, и держал в каждой руке по пистолету. Скорость была такая, что я только успел увидеть несколько бородатых лиц, еще кто-то крикнул вдогонку, и мы с донцом проскочили опасное место. Дальше было чистое место, и я остановился посмотреть, как дела у Вани с Тарасом Макаровичем. Увы, им проскочить не удалось, они стояли на дороге в окружении десятка экзотически одетых людей, то ли лесных разбойников, то ли казаков. Первым порывом было броситься им на выручку, но из леса к дороге бежали новые участники, и я понял, что один все равно ничего не смогу сделать.
Между тем моих спутников стащили с кобылы и окружили тесным кольцом. Что с ними делают, с такого расстояния видно не было, но кажется, их не били, а просто обыскивали.
Думаю, занятие это было зряшное. У Вани если и были деньги, то несколько медных копеек, а за нашего нахальчика можно было не волноваться, у подобных людей денег никогда не бывает. Единственное, что меня в тот момент беспокоило, это рында. Мальчишка не имел никакого опыта и был довольно робкого десятка. За Тараса Макаровича можно было не беспокоиться, такой тип легко вывернется из любой передряги.
Увидев, что я стою на месте, в мою сторону побежало несколько нападавших. С пешими людьми с моим вооружением справиться было несложно, однако я понимал, что будет со спутниками, если я затею войну и перебью разбойников. Пришлось пойти самым простым путем, развернуть лошадь и ускакать. Вслед послышались свистки, насмешливые крики и улюлюканье, обычная гордость победителей, особенно, когда их десять на одного.
Я отъехал на безопасное расстояние и вновь остановился, надеясь, что, обыскав и ограбив, моих спутников отпустят.
Однако их скрутили и поволокли в лес. Дорога опустела.
Мне осталось только одно – ехать за помощью. До Москвы было всего ничего, верст пять, и я решил, что там, если не во исполнение служебного долга, то за плату можно будет собрать охотников, разобраться с разбойниками и освободить пленников. Донец без понуканий пошел хорошим галопом.
Мы проскакали с версту, как вдруг впереди навстречу показался целый обоз из нескольких экипажей под охраной конных стражников. Судя по их красочной форме, это были частные гайдуки, скорее всего сопровождающие боярский выезд. Я остановился и ждал, когда компания доедет до меня. Заметив меня на дороге, от каравана отделились двое конных и поскакали в мою сторону.
– Кто таков и что здесь делаешь?! – закричал, подлетая на горячем коне человек, с роскошными усами и бритым на западный манер подбородком. – Отвечай, а то хуже будет!
Говорил он это с таким начальственным апломбом, что можно было подумать, дорога его частное владение, и я незаконно на него вторгся.
– Проезжий, – сказал я и так очевидное, – на Нас напали разбойники и захватили моих товарищей.
– Где разбойники? – свирепо закричал усатый, грозно нахмурив брови и картинно вращая и так выпуклыми глазами.
– Там, – указал я на дорогу, – в версте отсюда.
– Много их? – воскликнул он, горяча коня, так что тот заплясал на месте, а у меня возникло чувство, что всадник сейчас же поскачет разбираться с разбойниками.
– Точно не знаю, я видел человек двадцать.
Лупоглазый подумал и приказал товарищу:
– Оставайся здесь, я доложу.
Он пришпорил гнедого жеребца и поскакал к остановившемуся на дороге каравану.
Рядом со мной остался второй всадник, парень лет двадцати, картинно красивый, но с глупым, самодовольным лицом.
– Кого это вы сопровождаете? – спросил я.
– Боярыню! – небрежно, но со значением ответил он.
– Что за боярыня, как прозывается?
Парень посмотрел на меня, как на полного идиота, сплюнул и уточнил:
– Боярыней и прозывается, Марией Алексеевной.
– Фамилия у нее какая?
– Чего? – не понял он вопроса.
– Прозвище у ее мужа-боярина какое-нибудь есть?
– Какого еще мужа?
С ним было все ясно, осталось ждать возвращения усатого. Однако тот почему-то задерживался, хотя уже давно подъехал к поезду. Я решил сдерживаться, не гнать волну и проявить толерантность. Однако прошло не меньше пятнадцати минут, а экипажи по прежнему все стояли на том же месте.
– Съезди, узнай, скоро они там, – предложил я красавцу.
Тот опять глянул на меня своими большими, опушенными темными густыми ресницами глазами и равнодушно проговорил:
– Подождешь, не велика птица!
С этим, по сути, спорить было трудно, птицей я действительно был.невеликой, однако кому приятно слышать такое в свой адрес от какого-то юнца. Потому я рассердился и сказал глупость:
– Большая или нет, не тебе судить, не хочешь ты ехать, я сам поеду!
– Попробуй! – веско сказал парень и положил руку на рукоятку сабли.
Затевать драку с дураком было бы полным идиотизмом, а молча проглотить угрозу значило потерять лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37