Таким образом, по высоте он вполне мог поспорить с самыми высокими пирамидами.
Подиум маяка служил одновременно крепостью. Здесь располагался вооруженный гарнизон. У каменных брустверов стояли метательные машины. Всю середину подиума занимал мощный фундамент, выдерживающий чудовищный вес.
Нижняя часть маяка представляла собой суживающуюся кверху башню квадратного сечения высотою около семидесяти метров. Сторона у основания была равна тридцати метрам. Материалом для массивных плит стал прочный известняк. Стороны башни располагались по странам света.
На верхней площадке первого яруса маяка по углам стояли четыре бронзовые фигуры сына Посейдона — Тритона, трубящего в раковину. А на южной стороне башни, обращенной к городу, находился вход в маяк, украшенный большими солнечными часами — гномоном.
Средняя часть маяка — восьмигранная, облицованная плитами из белого мрамора. Стороны башни ориентировались по направлению восьми главных ветров. Высота восьмигранной части составляла около сорока пяти метров, а поперечник ее равнялся примерно восемнадцати метрам.
Толщина стен в нижней части маяка доходила почти до восьми метров. Стены были прорезаны узкими окнами в рост человека, растесанными внутрь, служившие для освещения башни. Они же были и удобными бойницами для стрелков.
Верхний ярус маяка — невысокое цилиндрическое строение — стал опорой для восьми колонн из розового полированного гранита. Колонны несли купол, который был увенчан огромной семиметровой статуей бога моря Посейдона, держащего трезубец — скипетр подводного царства.
Между колоннами находилась сложная система огромных вогнутых бронзовых зеркал, отражавших на далекое расстояние свет гигантского факела, горящего здесь днем и ночью. Свет маяка был настолько ярок, что его можно было видеть на расстоянии шестидесяти километров. Да и днем густой дым факела служил хорошим ориентиром. Белая мраморная башня также была далеко видна с моря.
С верха маяка удобно было следить за расположением как своих, так и вражеских военных кораблей. Управляя заслонками, можно было посылать судам световые сигналы, хорошо видные даже в ясные дни. Так военачальник мог с большого расстояния руководить морским боем.
Всех видевших маяк приводили в восторг искусно сделанные из позолоченной бронзы высокие стройные женские фигуры. Они стояли на площадке второго этажа и в нишах башни. Крупные, статные, искрящиеся золотом в солнечных лучах, фигуры и издалека были хорошо видны на фоне мраморных стен маяка.
Однако не только красотой привлекали они к себе внимание. Время от времени неподвижные фигуры вдруг оживали. Прекрасные фигуры были не просто статуями, а очень сложными и хитроумными автоматами.
Одни фигуры показывали силу ветра и морских волн, легко передвигая большие золотые стрелки на огромных синих циферблатах… Другие же, поворачиваясь, указывали направление ветра или следовали руками за движением солнца и луны. Женщины-автоматы стояли также возле больших водяных часов — клепсидр. Регулярно били они в колокола, круглосуточно отбивая время мореходов — склянки.
Когда же случался туман или непогода, то далеко разносился ветром высокий, прерывистый трубный звук. Ещё одна прекрасная женщина трубила в изогнутый золотой рог, предупреждая мореходов об опасной близости отмелей и подводных скал.
На самом верху маяка у гранитных колонн стояла одинокая и суровая бронзовая фигура, словно напряженно и пристально вглядывающаяся в морские дали. Это она поднимала военную тревогу и громким криком возвещала о появлении в море вражеских судов.
Порой зрителю трудно было поверить, что это не живые люди, настолько осмысленно и естественно было поведение фигур. Лишь золотистый блеск металла и размер их красноречиво свидетельствовали о том, что это искусные создания человеческих рук и ума.
В тихую погоду к маяку приплывало множество лодок и мелких суденышек с желающими насладиться редкостным зрелищем. Даже жители стран далеких отваживались на длительное и опасное плавание только для того, чтобы самим увидеть исполинский маяк.
Маяк, конечно же, стоил огромных денег. По этому поводу Плиний пишет: «Эта башня считалась одним из чудес света и стоила восемьсот талантов». Восемьсот талантов — сумма эквивалентная почти двадцати одной тонне чистого золота!
Александрийский маяк — светоч и страж великолепной столицы Египта — стал символом Александрии. Виднейшие ученые древности Павсаний, Страбон, Плиний, Ибн-аль-Сайх писали о маяке. Они не могли скрыть удивление и восхищение маяком.
А один древний поэт в восторге написал:
Башню на Фаросе грекам спасенье, Сострат Дексифанов,
Зодчий из Книда воздвиг, о повелитель Протей!
Нет никаких островных сторожей на утесах в Египте,
Но от земли проведен мол для стоянки судов,
И высоко, рассекая эфир, поднимается башня,
Всюду за множество миль видная путнику днем,
Руины Александрийского маяка в XIV веке новой эры.
Ночью же издали видят плывущие морем все время
Свет от большого огня на самом верху маяка,
И хоть от Таврого Рога готовы идти они, зная,
Что покровитель им есть, гостеприимный Протей.
Маяк всем так нравился, что строители позднейших маяков часто пытались повторять формы Александрийского. В древности слово «фарос» сделалось нарицательным, им стали называть все маяки.
Создатель маяка Сострат ясно понимал значительность своего творения. Желая, чтобы его имя дошло до потомков, он на каменных плитах маяка сделал углубления и в них высек гордые слова: «Сострат, сын Дексифана из Книда — богам-спасителям ради мореходов». Хитрый архитектор надпись залепил известью, затер ее мраморной крошкой и поверх нее начертал, как требовали тогдашние законы: «Птолемей Филадельф». Сострат предполагал, что время и непогода разрушат известь и имя создателя маяка станет известно всем.
Так и вышло, но годы и люди все больше разрушали и сам маяк. В полуразрушенном состоянии маяк просуществовал до XIV века нашей эры. Тогда его высота составляла всего тридцать метров. Осталась только одна нижняя часть маяка, да и та не полностью. Никаких зеркал не было и в помине, а вместо факела на маяке горел обыкновенный костер. Но даже и эти руины продолжали вызывать восторг и удивление современников.
В средние века остатки подиума Александрийского маяка встроили в турецкую крепость Кайт Бей. Сейчас крепость на острове Фарос превращена в египетский военный форт. Поэтому добраться до остатков маяка даже ученым-археологам невозможно.
Колосс Родосский
(280 г. до н. э.)
Колоссами древние греки называли статуи, высота которых значительно выше человеческого роста. Впервые с такими статуями греки познакомились в Египте. О египетских колоссах не один раз упоминает Геродот в своем рассказе о достопримечательностях этой страны. Много колоссов создали и сами греки. Одним из древнейших было примитивное тринадцатиметровое изображение бога Аполлона в Амиклах. Но самым известным и популярным был Колосс — гигантская статуя бога солнца Гелиоса, воздвигнутая на острове Родос. Вот как сказал о Колоссе древний неизвестный автор:
Жители Родоса, племя дорийцев, колосс этот медный
Величиной до небес. Гелий, воздвигли тебе,
После того как смирили военную бурю и остров
Обогатили родной бранной добычей своей
К концу IV века до нашей эры среди греческих государств самым богатым и могущественным был Родос. Огромные доходы Родосу приносила торговля. Островитянам долгое время удавалось избегать столкновения с воинственными соседями. Пока в 305 году до нашей эры сын свирепого владыки Сирии Антигона. Одноглазого Деметрий не потребовал, чтобы остров Родос вступил вместе с ним в войну против Египта. Но для родосцев выполнить это требование было невозможно. С Египтом Родос связывали прочные торговые отношения. Там родосцы закупали большую часть хлеба. Они ответил Деметрию отказом. Тогда к берегам острова двинулся огромный флот. Началась осада.
Войска Деметрия были оснащены всеми новейшими изобретениями военной техники. При осаде Родоса была впервые применена новая осадная машина — гелепола, что значит «берущая города», представляющая собой высокую башню на колесах.
Целый год длилась осада Деметрия, но безуспешно. Отстояв свою свободу, островитяне решили в память об одержанной победе воздвигнуть гигантскую бронзовую статую бога солнца Гелиоса — покровителя острова. Согласно легенде, остров Родос подняли боги со дна морского по просьбе Гелиоса.
Создание своего Колосса родосцы могли доверить только опытному скульптору, прошедшему отличную школу. Выбор вполне естественно пал на Хареса — уроженца родосского города Линда — одного из учеников великого мастера Лисиппа.
Харес задумал изобразить Гелиоса в виде прекрасного статного юноши, стоявшего на высоком мраморном пьедестале. Голову Гелиоса он украсил лучезарным венцом, символизирующим солнечные лучи. Пристально всматривается Гелиос в даль, приложив руку ко лбу, защищая глаза от яркого света. В левой руке у Гелиоса плащ, спадающий до самой земли.
Совет города решил, чтобы статуя была высотой не менее 70 локтей — приблизительно 36 метров. Однако в те времена отлить бронзовую статую таких огромных размеров было совершенно невозможно. Да и вес ее был бы слишком велик.
Тогда Харес решил сделать статую совершенно другим способом. Из трех каменных столбов, соединенных железными поперечинами, он соорудил раму и вкопал ее в землю. Конечно, вырубить из скалы целиком и перевезти такие огромные столбы не было возможности. Харес решил собрать столбы из нескольких кусков, соединив их железными стяжками. Два столба проходили через ноги статуи, а третий, более короткий, был скрыт складками плаща. На столбах с помощью радиальных прутьев укреплялись железные ободья, похожие на человеческие ребра. Вообще конструкция несколько напоминала человеческий скелет. К ободьям кусок за куском приклепывались части статуи, отчеканенные из бронзового листа. Швы тщательно зачеканивались и зашлифовывались.
Харесу, как и другим скульпторам того времени, приходилось решать наряду с художественными и чисто технические задачи. Создавать статую таких невиданных размеров было чрезвычайно сложно. Харес сначала сделал скульптурную модель статуи в рост человека, что соответствовало масштабу один к двадцати.
Пользуясь сеткой квадратов, скульптор переносил с глиняной статуи все извилины, впадины и выпуклости на огромную гипсовую поверхность. Готовую гипсовую модель с предосторожностями уносили вниз к подножию холма, где размещались маленькие мастерские. В одной плавили металл и выковывали тончайшие бронзовые листы. В соседней охлажденные бронзовые листы тщательно обрабатывали, удаляя и сглаживая все неровности.
Ударами особых молотков бронзовый лист чеканили по форме шаблона, добиваясь точного повторения гипсовой модели. Затем бронзовую деталь закаливали, нагревая докрасна на огне небольшого горна. После того как бронза остывала, ее поверхность очищали, полировали. Только тогда готовая деталь доставлялась на вершину холма, где ее устанавливали на место, закрепляли на железном каркасе, заделывали и сглаживали швы.
Сборка Колосса также представляла громадные трудности. Когда нижние части ног Колосса и плаща были сделаны, вокруг них собрали деревянный сруб. Филон Византийский пишет: «Скульптор постепенно насыпал вокруг ещё незаконченного Колосса огромный холм земли, который скрывал уже завершенные ярусы и позволял изготовлять следующие на уровне земли».
По склонам холма поднимались ваятели, чеканщики, сборщики и рабочие, несшие железные стержни, ободья и бронзовую облицовку статуи. Так постепенно, пояс за поясом собирался Колосс.
По мере изготовления статуя все глубже оказывалась заключенной в растущем вместе с ней колодце, и Харес не имел возможности проверять и подправлять по ходу работы пропорции и вид статуи. Вот поэтому-то контрольная статуя была так необходима, и поэтому так тщательно приходилось следить за сохранением правильной формы и соблюдением точного масштаба при изготовлении деталей Колосса.
Самые ценные сведения о Колоссе приведены в книге «О семи чудесах» Филона Византийского. Больше всего Филона интересует способ, которым скульптор Харес смог установить бронзового гиганта. Но о технике изготовления самой статуи Филон ничего не сообщает. Однако он приводит данные о количестве бронзы, потраченной родосцами на статую Гелиоса. По его сведениям, на Родосского Колосса пошло 500 талантов бронзы и 300 талантов железа, т. е. около 13 тонн бронзы и 7,8 тонны железа.
В конце работы образовался большой конический земляной холм высотой около 35 метров. Только голова Гелиоса со сверкающим лучистым венцом выглядывала из мрака колодца. И когда, наконец, в 280 году до нашей эры, после двенадцати лет напряженной работы, статуя была закончена, холм снесен и сруб разобран, изумленные зрители были потрясены открывшимся перед ними ошеломляющим зрелищем.
Гигантская, сверкающая статуя из полированной бронзы уходила в самую глубь небес. Солнечные лучи отражались от полированных кончиков венца и, казалось, сами испускали ослепительные снопы света.
Статуя стояла в середине широкой площади Дигмы, находящейся между морским берегом и городской стеной. По решению старейшин города статуя должна быть хорошо видна и с моря и из города, причем солнце должно освещать лик Гелиоса от восхода до захода солнца. Другими словами, Гелиос должен быть обращен лицом на юг.
Однако этим условием пришлось поступиться, поскольку вход в бухту города Родоса находился с востока. Для того чтобы статуя хорошо смотрелась и с моря и с суши, Харес ее поставил так, что взгляд Гелиоса был устремлен на юго-восток.
На площади Дигма было несколько великолепных крупных статуй. Но все они поблекли, когда Гелиос засверкал на ярком родосском солнце. Толпа громко ахнула и замерла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73