Вы – Зло.
– О, как заговорил! Добро, Зло… А что такое, солдат, есть Зло?
– Зло… Зло – это Зло.
– Берешься оперировать категориями, которым не в состоянии дать определения, – съязвил Харднетт. – Так что, по-твоему, я – воплощенное Зло?
– Зло, – твердо сказал Влад, после чего оглянулся на Тыяхшу. Та за все время их перепалки не произнесла ни слова. И теперь сохраняла невозмутимое молчание.
– Интере-е-есно, – протянул полковник и поинтересовался: – А Зверь из Бездны – Зло?
– Зло, – ответил Влад.
– Что-то тут, солдат, у тебя с логикой. У тебя выходит, что Зло борется со Злом.
– Выходит…
– Сам понимаешь, что говоришь?
– Ну… – Влад задумался. – Просто ты, начальник, относительное Зло, а Зверь – Зло абсолютное.
– Ага! – воскликнул Харднетт. – Вот как! Значит, Зло имеет градации?
– Видимо.
– Так вот что я тебе сейчас, солдат, скажу как римлянин римлянину. Только ты не обижайся. Если Зло имеет градацию, то это означает, что никакого Зла нет. Это трудно понять, поверить в это еще труднее, но таково положение вещей.
– Значит, Зла нет?
– Нет.
– А что тогда есть?
– Есть хаос. Он же – мировая глупость. И она борется с мировым разумом. Сиречь – с порядком. Я предлагаю тебе встать на сторону разума. А Добро, Зло – все это… – Харднетт повел фонарем влево-вправо и вверх-вниз, ставя крест на пространстве впереди себя. – Знаешь, солдат, человечество за всю свою многовековую историю не научилось отличать одно от другого. Куда уж нам с тобой.
– А это не есть задача человечества – отличать Добро от Зла, – возразил Влад.
– А чья же это задача?
– Это персональная задача всякого, кто не делает вид, что Добра и Зла нет. Кто в каждый конкретный миг своего существования совершает душевное усилие, чтобы отличить одно от другого. Кто…
Договорить Влад не успел – они вошли в зал, который разительным образом отличался от всех предыдущих. Во-первых, он был раза в три больше. А во-вторых, все его пространство заполнялось удивительным молочным свечением, в котором желтый луч сделался вдруг черным.
Харднетт выключил фонарь, и стало отчетливо видно, что посреди зала на высоте двух метров висит прозрачная сфера, внутри которой, за радужной оболочкой, непрерывно катятся по изогнутому в Ленту Стэнфорда серебристому желобу ядра из жидкого металла.
– Кажется, пришли, – сказал Влад.
– Ты такую штуку видел, когда Зверь присосался? – спросил у него Харднетт.
Влад кивнул:
– Такую. Похоже, это и есть Сердце Мира.
Тыяхша протиснулась между землянами и подошла к похожей на огромный мыльный пузырь сфере. Несколько секунд с любопытством заглядывала внутрь, а потом коснулась его поверхности. Попыталась продавить, но не получилось – нежная по виду пленка оказалась неподатливой.
– Не трогай! – крикнул Влад.
Тыяхша отдернула ладонь, и за кончиками ее пальцев потянулись блестящие нити. Но ничего страшного не произошло. Нити отлепились и хлюпнулись назад. По поверхности сферы пробежали волны.
– Интересно, что это такое на самом деле? – задумался Влад.
– Устройство, назначение которого нам неизвестно, – выдал Харднетт банальность. – Но вы не волнуйтесь, потом приедут умники и чего-нибудь сочинят. Вроде того, что это такой особый усилитель с раскачкой в катод, имеющий разумно достаточное усиление на частотах сколько-то там мегагерц. И что он не требует нейтрализации, но имеет малую проходную емкость. И что паразитные колебания в нем легко подавляются. И что помимо прочего, при определенных условиях, в данной конфигурации усилителя присутствует отрицательная обратная связь. Вот. Ну и там еще целая куча всякого бла-бла-бла, ля-ля-ля и шема-шема-шема.
Влад не слушал Харднетта, рыскал взглядом по залу. Полковник это заметил и спросил:
– Что ищешь, солдат?
– Где-то должен быть каменный куб, – пояснил Влад.
Харднетт показал рукой:
– Вон он, сзади, слева от входа.
И все трое направились туда.
Поверхность куба представляла собой поле, поделенное на девять (три на три) квадратных гнезд, в каждое из которых была вставлена пластина с вырезанными знаками. Знаки напоминали причудливо переплетенные стебли, цветы и листья диковинных растений.
– Ты знаешь этот алфавит? – спросил Влад у Тыяхши.
– Нет, – сказала девушка. – Вижу в первый раз. А это что?
– Судя по всему, пульт управления Сердцем Мира, – пояснил Харднетт и взялся за центральную пластину.
– Что делать будем? – спросил у него Влад.
– А что должен был сделать добравшийся сюда Зверь? – в свой черед спросила Тыяхша.
– Изменить расположение вот этих плоских каменюк, – пояснил ей Харднетт и с трудом вырвал пластину из гнезда. – При новом сочетании шары из амальгамы должны бежать живее. Ну а, выходит, наша задача: найти комбинацию, которая этот прибор вырубит.
– Ты, начальник, представляешь, сколько тут этих самых комбинаций? – покачал головой Влад.
– Много, – спокойно сказал Харднетт. – Если точно – девять факториалов минус две нам уже известные.
– До фигища! А времени мало.
– И что ты предлагаешь?
– Разломать эту штуковину.
– Дурное дело нехитрое. Но – нельзя.
Влад не понял:
– Почему?
Харднетт пропустил вопрос мимо ушей, зато показал оборотную сторону пластины. Из нее торчало с десяток шипов.
– Перемычка, – определил Влад.
– Перемычка, – согласился Харднетт и стал одну за другой выдергивать пластины из пазов. Когда вырвал последнюю, оглянулся на сферу. Шары катились с той же скоростью.
Полковник был вынужден признать:
– Факир был пьян, и фокус не удался.
– Эта штука будет выполнять последнюю команду до тех пор, пока не будет правильно набрана следующая, – предположил Влад.
Харднетт кивнул и стал набирать новую комбинацию. Влад с минуту молчал, глядя на то, как перемещаются пластины, потом нахмурился и заявил:
– Все. Я понял, начальник, почему ты не хочешь эту штуку развалить.
Полковник промолчал. Он уже вставил все пластины в пазы и всматривался в сферу, оценивая результат.
Результат оказался таким же. Нулевым.
Харднетт не стал сдаваться, упрямо мотнул головой и принялся вновь переставлять пластины.
– Ты меня слышишь, начальник? – повысил голос Влад и схватил полковника за плечо. – Я тебя раскусил.
Скинув его руку с плеча, Харднетт с олимпийским спокойствием продолжил перемещать элементы таинственного кода.
– Тебе приказали новое оружие раскопать. Да, начальник?
У Влада получился не вопрос, а скорее обвинение. Полковник вновь не удостоил его ответом.
– Тебе приказали, ты уперся, а туземцы пусть дохнут?! – Влад сорвался на крик. – Ну а мне никто ничего не приказывал! Я сам себе командир!
Прокричал, выхватил пистолет и трижды саданул по сфере. Пули застряли в оболочке и не причинили устройству никакого вреда.
– Ты что, сука, творишь?! – взревел Харднетт и выхватил свой «Глоззган-112».
Глаза в глаза. Ствол в ствол. И два выстрела одновременно. Пули, не обнаружив в стрелках «Чужих», умерли на стенах зала.
Гул еще не затих, а полковник и солдат, одновременно вернув пистолеты в кобуры, уже сцепились в рукопашной.
Влад ушел вниз от встречного и хуком справа пощупал печень Харднетта. Тот охнул, но устоял. И даже усмехнулся:
– Для белого – неплохо.
И тут же получил ботинком в пах. А когда согнулся – коленом в лицо.
Это был нокдаун, но отнюдь не нокаут.
На счет «четыре» полковник поднялся на ноги, тряхнул головой, стер кровь с губы и признал:
– Неплохо-неплохо для белого. А для белого филолога – совсем неплохо.
– Я тебя предупреждал, что за «филолога» – в бубен? – часто дыша, спросил Влад.
– Было дело.
– Ну так лови.
Удар в челюсть не прошел: Харднетт поставил правой рукой блок, левой – врезал в грудь и свалил задохнувшегося Влада задней подсечкой. Хотел накинуться и добить, но солдат успел изловчиться и врезал ему правой ногой под левое колено. И с такой силой, что там что-то хрустнуло.
Полковник заорал:
– Сука ты, солдат! О-о-о, сссу-у-ука!
И повалился набок.
Влад поднялся, повернулся к Тыяхше и, восстановив дыхание, спросил:
– Почему не помогала?
– Зачем? – не поняла девушка.
– Затем. Не видела, как туго было?
– Видела. А что – ты потерял браслет?
Влад хлопнул себя по лбу:
– Браслет!
После чего секунду-другую молчал, глядя, как корчится от боли Харднетт, а затем кивнул на сферу и объявил, какая замечательная мысль пришла ему в голову:
– Надо эту штуку браслетом развалить.
– Попробуй, – поддержала его идею Тыяхша.
Влад попробовал.
Ничего не вышло.
– Браслет для защиты Сердца сделан, а не для атаки на него, – морщась от боли, злорадно прохрипел Харднетт.
– Тыяхша, тогда ты, – сказал Влад. – Ты ведь можешь без браслета.
Девушка кивнула – могу, но сделать ничего не успела.
Харднетт проорал:
– Не сметь!
И выстрелил ей в спину.
Тыяхшу отбросило в сторону.
Когда Влад подбежал, она уже была мертва. На груди расплылось алое пятно. Глаза остекленели. Пульс отсутствовал.
Солдат завыл.
Гладил ее мягкие волосы с нежностью и отчаянием и выл.
Когда выть устал, подбежал к Харднетту и пинал его ногами, пока тот не потерял сознание.
Только потом вспомнил о дестрониде.
Кляня себя последними словами за бестолковость, прилепил последнюю пластинку к тугой поверхности, саданул по взрывчатке кулаком и вернулся к Тыяхше.
Склоняясь над телом девушки, солдат не видел, как сфера дрожит и светится. Но знал, что это происходит. И только тогда оглянулся, когда Сердце Мира с шуршанием стало осыпаться на пол.
«И мое вот так же сгорело», – подумал он, глядя на горку трухи. И в этот миг девушка спросила:
– Получилось?
– Получилось, – машинально ответил он и только потом вздрогнул.
Когда повернул голову, она уже сидела.
– Ты же… – начал он и не смог продолжить.
– Я же, – кивнула она.
– Пуля… – промямлил он.
– Пуля, – вновь кивнула она и показала ему эту пулю невероятного калибра.
Влад хотел взять металлический цилиндр с ее ладони, но она зажала его в кулак. А когда разжала, пули уже не было. С ладони вспорхнул мотылек.
– Колдунья! – обрадованно проорал Влад. – Моя ты колдунья!
И заграбастал ее в объятия.
Отстраняться она не стала.

Когда Харднетт пришел в себя, он первым делом посмотрел туда, где еще недавно висела загадочная сфера, и тяжелый стон вырвался из его груди. Чего он так боялся, произошло. А потом увидел Тыяхшу, и глаза его полезли на лоб.
– Что, начальник, не вышло по-твоему? – злорадствуя, спросил Влад.
– Я же ее… убил, – пробормотал полковник.
– Убивалка, начальник, у тебя слишком хлипкая. У нас покруче будет.
– И что дальше, солдат? Грохнешь меня? Прямо тут?
– Честно говоря, руки чешутся, – признался Влад. – Но толку? Тебя кончишь, другой прикатит.
– Это точно, – согласился Харднетт и попытался встать. Но едва ступил на левую ногу, взвыл от боли и вновь повалился.
Влад был вынужден ему помочь.
– Вижу, солдат, не привык своих на поле боя оставлять, – подначил Харднетт, навалившись всем весом на подставленное плечо.
– Какой ты мне, начальник, на хрен «свой»? – отмерил ему Влад.
Полковник счел за лучшее промолчать – оставаться в лабиринте ему не хотелось.
Конфуз случился сразу, как только вышли в предыдущий зал. Оказалось, что земляне напрочь позабыли, через какой из двенадцати тоннелей сюда проникли.
– Так не бывает, – почесав затылок, сказал недоумевающий Влад. – Начальник, ты точно не помнишь? Шел же первым.
– А не надо было меня по голове бить, – хмурясь, сказал Харднетт.
– Сам напросился.
– А ты и рад стараться.
– Не спорьте, – прекратила Тыяхша перебранку. – Дайте фонарь.
Влад сунул ей свой, и девушка стала поочередно обходить проемы. Останавливаясь у каждого, она что-то рассматривала на стенах. Дойдя до шестого, сказала:
– Вот этот.
Когда доковыляли, Влад спросил:
– Как определила?
Охотница не стала отвечать, посветила на стену, и земляне увидели небольшой значок в виде трилистника, нанесенный чем-то красным.
– Эти метки Сыновья Агана оставили, – предположил Харднетт.
– Я оставила, – сказала Тыяхша.
– Ты?! – не поверил Влад.
– Я, – кивнула девушка. – Губной помадой.
– Когда это? – не смог припомнить Влад.
– Когда вы так увлеченно языками чесали, – пояснила она.
Харднетт усмехнулся:
– Ариадна.
– Ариадна, – согласился с ним Влад. – А я – Тесей.
– А я тогда кто? – задумался Харднетт. – Минотавр, что ли?
– Минотавр не Минотавр, но с головой у тебя, начальник, точно не в порядке, – не преминул заметить Влад.
И полковник вновь молча проглотил пилюлю.
Когда добрели до колодца, первой поднялась Тыяхша. Затем Влад поднял себя и Харднетта. Обхватил полковника и отдал приказ браслету. Взлетели в лучшем виде.
В Храме не было ни души. Только в проеме исчезнувших ворот стоял Гэндж.
– Что со Зверем? – крикнул ему Влад.
– Пропал, – ответил Охотник. – Уже вошел, а потом…
И тут он изобразил руками сложный жест, пытаясь наглядно показать, что произошло со Зверем. Влад так и не понял, что же именно. Но понял – произошло. И Зверю явно не поздоровилось.
Спустя минут десять солдат с полковником уже сидели на залитых светом и золотом ступенях Храма Сердца и наблюдали за тем, как живые готовят мертвых к путешествию в Ущелье Покинутых. Сначала молча сидели. Потом Харднетт, поправив на ноге шину из двух колчанов, спросил:
– Скажи, солдат, а чем это ты устройство развалил?
– Дестронидом, – признался Влад, машинально вращая браслет вокруг руки.
– А тягач тоже этим делом развалил?
– И тягач… И труп… Воленхейма убил, раймондий украл, улики уничтожил.
– На себя все хочешь взять?
– Хочу.
Харднетт покачал головой:
– Не выйдет.
– Посмотрим, – хмурясь, сказал Влад и неожиданно для самого себя стащил браслет с руки нервным движением. Чему несказанно удивился: – Что за черт?! Говорили же, до смерти не сниму. Или уже умер?
– Защищать больше нечего, – пояснил полковник, беря браслет из его рук. – Все отключено.
– Жаль, – посетовал Влад. – Я уже привык. Удобно. Захотел, допустим, взлететь, и взлетел.
И тут же взлетел.
Толком ничего не понял, но сумел остановить себя на высоте трех метров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59