Ну почему, почему Хизер молчит? Неужели она забыла? Неужели она не знала?
– Кэндис Брюин, ну конечно! – воскликнула Хизер.– Я должна была узнать вас сразу же!
– Как любопытно,– вмешалась Мэгги.– Вы, оказывается, знакомы? Откуда же вы друг друга знаете?
– Мы учились в одной школе,– быстро ответила Хизер.– В последний раз мы виделись… много лет назад.– Она снова посмотрела на Кэндис.– Знаете, когда я принимала заказ, мне показалось, что откуда-то я вас знаю, но… Ты так сильно изменилась с тех пор! Ведь мне можно называть тебя на ты? Впрочем, все мы стали немножко другими.
– Да, пожалуй,– неуверенно согласилась Кэндис и, взяв со стола бокал, сделала большой глоток, стараясь успокоиться.
– Кроме того,– Хизер заговорщически понизила голос,– после того как немного поработаешь официанткой, перестаешь обращать внимание на лица клиентов. Наверное, это не очень хорошо, но тут уж ничего не попишешь.
– Вас трудно за это винить,– снова вставила Мэгги.– На вашем месте я бы тоже не смотрела на наши рожи.
– Говори за себя! – немедленно парировала Роксана и ухмыльнулась.
Знаете,– сказала Хизер,– однажды я обслуживала самого Саймона Ле Бона. Правда, не здесь, а там, где я работала раньше… Представляете, я приняла заказ и даже не обратила внимания, кто передо мной! Когда я вернулась на кухню, девчонки принялись в один голос расспрашивать меня, как он да что, а я никак не могла сообразить, о чем они толкуют.
– Вот и хорошо,– заметила Роксана.– Этим знаменитостям только на пользу, когда их не замечают.
Мэгги тем временем бросила быстрый взгляд на Кэндис. Та рассматривала Хизер, словно загипнотизированная. «Что, черт возьми, с ней происходит? – задумалась Мэгги.– Возможно, эти двое действительно когда-то учились в одной школе, но дело явно не в этом. Вернее, не только в этом».
– Значит, Хизер, вы недавно работаете в «Манхэттене»? – быстро спросила она.
– Я здесь всего две недели,– объяснила официантка.– В «Манхэттене» мне, в общем, нравится больше, чем на старом месте, хотя здесь не посидишь – слишком много посетителей. Но я слишком заболталась, пора бежать. Рада была повидаться с тобой, Кэндис.
Она уже собиралась повернуться, чтобы идти по своим делам, но тут Кэндис, словно выйдя из ступора, схватила ее за руку.
– Подожди, Хизер, ведь мы так и не поговорили толком. Почему бы тебе…– Она сглотнула.– Почему бы тебе не присесть на минутку?
О'кей,– согласилась Хизер после небольшого раздумья.– Только ненадолго. Нам не разрешают болтать с клиентами, так что придется притвориться, будто я вам советую, какой лучше выбрать коктейль.
– Нам не нужны советы,– величественно вставила Роксана.– Мы разбираемся в коктейлях лучше самого крутого бармена!
Хизер хихикнула:
– Погодите секундочку, я только найду стул и вернусь.
Как только она отошла на порядочное расстояние, Мэгги повернулась к Кэндис.
– Что случилось? – осведомилась она свистящим шепотом.– Кто эта девица? И почему ты уставилась на нее, словно увидела привидение?
– Что, это так бросается в глаза? – расстроилась Кэндис.
– У тебя был такой вид, словно ты репетировала сцену из «Гамлета»,– сухо заметила Роксана.– Ту, в которой ему является тень отца.
– О боже! – вздохнула Кэндис.– А я-то надеялась, что она ничего не заметит.– Дрожащей рукой она поднесла к губам бокал с коктейлем и сделала хороший глоток.– Ну ладно, девочки, за нас! За все хорошее…
– К черту все хорошее! Кто была эта белокурая стервочка? – сердито спросила Мэгги.– Откуда ты ее знаешь?
– Мы…
Вы вместе учились в школе и посещали один и тот же кружок художественной игры на расческе,– перебила Роксана.– Это мы уже слышали. Мы хотим знать, почему ты на нее так уставилась.
– Но мы действительно учились в одной школе, только Хизер была на пару лет младше,– слабо оправдывалась Кэндис.– А потом… потом…
– Вот и я! – раздался рядом с ними звонкий голос Хизер, и три подруги виновато переглянулись.– Наконец-то я нашла свободный стул.– Поставив его к столу, Хизер села.– Кстати, вам нравятся ваши коктейли?
– Угу,– кивнула Мэгги и глотнула из своего бокала.– Мой гинеколог их очень рекомендует.
– Любого гинеколога хватил бы инфаркт, увидь он, что пьет будущая мама! – немедленно поддела ее Роксана.
– Чем ты теперь занимаешься? – спросила Хизер у Кэндис.
– Я журналистка.
– Ух ты, вот это да! – Хизер поглядела на нее с завистью.– Хотела бы и я заниматься чем-то в этом роде… А в какой газете?
– Я работаю в журнале, в «Лондонце».
– О, я хорошо знаю этот журнал! Я его постоянно читаю. Может быть, мне даже попадались твои статьи.– Хизер посмотрела на подруг Кэндис.– А вы – вы тоже журналистки?
– Да,– сказала Мэгги.– Мы вместе работаем.
– Черт, это, должно быть, здорово интересно!
Иногда,– согласилась Мэгги и подмигнула Роксане.– Причем некоторые из нас ухитряются устроиться лучше других. Им достаются все мужчи… сливки.
Последовала коротенькая пауза, потом Кэндис прикончила свой коктейль одним торопливым глотком и спросила:
– А ты? Что ты делала после школы?
– Я? – Хизер слегка помрачнела.– Сначала у меня все складывалось не слишком удачно. Не знаю, известно ли тебе, но… В общем, мне пришлось уйти из Оксдауна, потому что мой отец потерял все свои деньги.
– Какой ужас! – совершенно искренне воскликнула Мэгги.– Что, за одну ночь?
– Практически да,– ответила Хизер, и ее серые глаза потемнели.– Кажется, отец вложил слишком большую сумму в какой-то проект, который не оправдал его ожиданий. Что-то там случилось на фондовой бирже, какие-то колебания… Я не знаю точно – папа не рассказывал никаких подробностей. Как бы там ни было, родители больше не могли оплачивать мою учебу. И выплачивать проценты по кредиту за дом тоже. Откровенно говоря, положение у нас было аховое. Папа впал в депрессию, мама во всем обвиняла его…– Она опустила голову и, взяв со стола картонную подставку, принялась нервно теребить ее в руках.– В конце концов они разошлись.
Мэгги украдкой взглянула на Кэндис, надеясь что-то понять по ее реакции, но та смотрела в сторону, и только рука ее беспрерывно размешивала соломинкой коктейль в почти пустом бокале.
– А что было с вами? – осторожно поинтересовалась Мэгги.
– Признаться, мне тоже пришлось нелегко.– Хизер невесело улыбнулась.– Представьте, я училась в престижной частной школе, жила в уютном, красивом домике, и вдруг мы переехали в глухой провинциальный городишко, где нас никто не знал. Мои родители постоянно ссорились, а в школе, куда я пошла учиться, надо мной смеялись за мой «аристократический», как они выражались, выговор.– Хизер вздохнула и бросила подставку на столик.– Теперь-то я понимаю, что все это было не так страшно – мне нужно было только выдержать характер, доучиться и пойти в колледж, но я не смогла. Я бросила школу, как только мне исполнилось шестнадцать. К этому времени мой отец снова перебрался в Лондон, я поехала к нему и нашла работу в небольшом баре по соседству с домом, где он снимал квартиру. Вот и вся история. Я так и не закончила ни колледжа, ни университета.
– Как жалко! – снова протянула Мэгги.– А скажите, Хизер, чем бы вам хотелось заниматься, если бы… если бы ваша жизнь сложилась несколько иначе?
О, я не знаю! – Хизер смущенно засмеялась.– Наверное, мне бы понравилось работать в газете или в журнале. Однажды я даже записалась на курсы творческого письма при колледже Голдсмита, но мне пришлось это дело бросить.– Она оглядела бар с таким видом, словно видела его впервые, и добавила: – Нет, вы не подумайте, будто мне здесь плохо, просто… Просто работа официантки – это не совсем то, о чем мечтаешь в детстве.– Хизер неожиданно встала и одернула свой темно-зеленый жакет.– Извините, но мне пора идти, иначе Андре меня убьет. До встречи!
Когда она ушла, подруги еще долго сидели в молчании и смотрели ей вслед. Потом Мэгги повернулась к Кэндис и сказала осторожно:
– Конечно, я могу и ошибаться, но, по-моему, Хизер очень милая девушка.
Кэндис не ответила, и Мэгги вопросительно посмотрела на Роксану, но та лишь слегка приподняла брови.
– Что случилось, Кэн? – с тревогой спросила Мэгги.– Что произошло между тобой и Хизер? Расскажи нам, пожалуйста!
– Да, расскажи нам все,– поддержала ее Роксана.
Сначала Кэндис ничего не отвечала – только смотрела на свой пустой бокал, из которого нелепо торчала сломанная в нескольких местах соломинка. Наконец она подняла голову.
– Колебания рынка были ни при чем,– сказала она до странности невыразительным, тихим голосом.– Фрэнк Трелони разорился не потому, что вложил все свои деньги в ненадежный проект. Его оставил без гроша в кармане мой родной отец.

Стоя в укромном уголке у самых дверей кухни, Хизер Трелони внимательно наблюдала за выражением лица Кэндис Брюин. Посетители то и дело заслоняли Кэндис от нее, но Хизер никак не могла заставить себя отвести взгляд. Да, перед ней была дочь Гордона Брюина – живая, здоровая и, судя по всему, вполне довольная жизнью! У нее была стильная прическа, отличная работа и достаточно денег в кошельке, чтобы ходить в такие модные заведения, каким стал в последнее время «Манхэттен». Наверное, за все прошедшие годы она так ни разу и не подумала о том, сколько зла причинил другим ее отец. Все это время она думала только о себе…
Впрочем, почему нет? Ведь для нее все кончилось хорошо, да иначе, наверное, и быть не могло. Гордон Брюин был слишком хитер и предусмотрителен. Он никогда не вкладывал в сомнительные предприятия собственные деньги – только чужие. Он не любил рисковать своим благополучием, своим богатством, своими близкими – всем, что составляло его жизнь. Зато другие люди ничего для него не значили. Он использовал их по своему усмотрению, в особенности тех, кто был слишком жаден, чтобы сказать «нет». Таким был ее бедный, глупый, доверчивый отец…
При мысли об отце Хизер сжала зубы, а руки ее крепче стиснули хромированный поднос.
– Хизер, где тебя носит? – Это был голос Андре, старшего официанта.– Ты что, заснула? Клиенты ждут!
– Уже иду! – откликнулась она.
Поставив поднос на ближайший столик, Хизер убрала назад волосы и стянула их простой черной резинкой. Потом она снова взяла поднос в руки и двинулась вперед, привычно лавируя между столиками.

– Его называли Гуляка Гордон,– сказала Кэндис дрожащим голосом.– Он действительно умел быть душой любой компании и не пропускал ни одной вечеринки.– Она сделала глоток из нового бокала, поданного другим официантом. – Отец и в школу ко мне часто приходил – на концерты, соревнования, всякие вечера. Я думала – это потому, что он гордится мной, но на самом деле ему нужны были только новые контакты, новые связи, чтобы успешнее вести бизнес. Фрэнк Трелони был не единственным, кто поддался его обаянию. Отец перезнакомился со всеми соседями, с родителями моих одноклассников и друзей, и со всеми у него были какие-то дела. Но это выяснилось только… только после похорон.– Ее рука крепче стиснула тонкое стекло.– Они приходили к нам один за другим, и мы узнавали, что с кем-то папа вкладывал деньги на паях, у кого-то брал взаймы, да так и не вернул… Это было ужасно! Ведь мы с матерью считали этих людей просто друзьями и ни о чем не догадывались. Роксана и Мэгги переглянулись.
– А как ты узнала, что отец Хизер тоже пострадал?
– Это открылось, только когда мы заглянули в папины бумаги,– ответила Кэндис.– Нам с мамой пришлось пойти в его кабинет, чтобы разобраться со всем… безобразием, которое он оставил после себя. Я просто не знала, куда деваться от стыда! Получилось, что он обманул всех этих людей.
– А как твоя мама это восприняла? – поинтересовалась Мэгги.
– Ей тоже было очень тяжело. Представляете, некоторым людям отец говорил, что его жена – запойная алкоголичка и что ему нужны деньги, чтобы отправить ее на лечение! Под этим предлогом он тоже не брезговал брать деньги взаймы.
Роксана не удержалась и фыркнула.
– Прости, но уж больно это… абсурдно звучит.
– Мне все еще тяжело говорить об этом с мамой,– призналась Кэндис.– Впрочем, ей, похоже, вполне удалось убедить себя в том, что ничего такого не было. Стоит мне поднять эту тему, как с ней сразу случается истерика.– Она подняла руку и с силой потерла лоб.– В общем, кошмар!
– Я этого не знала,– медленно проговорила Мэгги.– Почему ты никогда нам ничего не рассказывала?
– Потому что мне до сих пор стыдно,– коротко ответила Кэндис.– Мой отец причинил людям много зла, и гордиться этим было бы глупо.
Она крепко зажмурилась, стараясь справиться с потоком нахлынувших на нее воспоминаний. Только на похоронах отца Кэндис заметила что-то неладное. Друзья и родственники, собравшись небольшими группами, вполголоса о чем-то переговаривались, замолкая каждый раз, когда она подходила ближе. Казалось, всех их объединяет какая-то мрачная тайна, какой-то секрет, которым они не хотели делиться с нею, потому что она была слишком юна. Но несколько раз Кэндис удалось услышать заданный сиплым шепотом один и тот же вопрос: «А вам сколько?»
Потом приглашенные стали по очереди подходить к ее матери, чтобы принести свои соболезнования, однако буквально в каждом случае разговор в конце концов сворачивал на деньги – на пять или десять тысяч фунтов, которые Гордон Брюин занял под тем или иным предлогом. На инвестиции, которые были сделаны по его совету или при его посредничестве. Разумеется, каждый считал своим долгом сказать, что никакой срочности нет, что он все понимает, однако неплохо было бы как-то прояснить… Даже старая миссис Стивене – приходящая прислуга, убиравшая у них трижды в неделю,– смущаясь и краснея, все же подняла вопрос о ста пятидесяти фунтах, которые она одолжила Гордону несколько месяцев назад и которые к ней так и не вернулись.
При воспоминании об этом Кэндис снова почувствовала, как внутри у нее все сжимается от унижения и горечи. Ей до сих пор казалось, что она тоже в чем-то виновата перед миссис Стивене.
– Так что там насчет Фрэнка Трелони?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45