– Домой так домой. Мне и самой надоело стоять на этом дурацком ветру.
Пойти с девочкой погулять ей предложил Джайлс, и, выглянув в окно и увидев яркое солнце и безоблачное голубое небо, Мэгги решила, что это совсем неплохая идея. Но теперь, с трудом волоча коляску по ухабистой, еще не до конца просохшей земле, Мэгги невольно подумала, что раз уж она вынуждена гулять с Люси, то предпочла бы, чтобы под ногами был сухой, ровный асфальт. Что хорошего в этой грязи, в пропахшем навозом воздухе, в колючих зарослях ежевики, которая так и норовит вцепиться в коляску или в куртку?
От толчков Люси окончательно проснулась и заревела во весь голос.
– Извини, родная,– сказала Мэгги, распутывая обвившуюся вокруг оси коляски колючую ежевичную плеть и вытаскивая из спиц колеса застрявшие прошлогодние ветки.– Потерпи, мы уже почти дома.
Но до дома оставалось еще добрых двадцать пять ярдов пересеченной местности, и к тому моменту, когда Мэгги, отдуваясь, достигла заднего крыльца, ее лицо блестело от испарины.
– Ну вот и все,– пробормотала она, извлекая ребенка из коляски.– Сейчас мы переоденемся, покушаем…
«Интересно,– подумала она, торопливо поднимаясь по лестнице,– можно ли приравнять беседы с месячным ребенком к разговору с самим собой? Если да, то это, несомненно, первый признак того, что я начинаю сходить с ума».
Люси тем временем вопила все громче, и по коридору, ведущему к детской, Мэгги уже почти бежала. Положив девочку на пеленальный столик, она развернула одеяльце и брезгливо поморщилась: комбинезончик был безнадежно испорчен.
– Хорошо-хорошо,– проворковала Мэгги,– сейчас я тебя поменяю.
Проклиная свою неловкость и никуда не годные памперсы, она принялась расстегивать комбинезончик. К этому моменту Люси вопила уже как паровая сирена, почти не переводя дыхания, словно в ее маленьком тельце помещался неограниченный запас воздуха. В уголках зажмуренных глаз выступили крошечные слезинки, и Мэгги почувствовала, как ее собственное лицо багровеет от бессилия и горя.
– Потерпи, я должна тебя переодеть! – сказала она, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие.
Грязный памперс Мэгги бросила на пол и потянулась за следующим, но на полке ничего не было. «Как же так? – подумала она, борясь с подступающей паникой.– Куда подевались все памперсы?»
Только тут Мэгги вспомнила, что, отправляясь на прогулку, взяла с полки последний, решив, что, когда вернется, откроет новую пачку. Но разумеется, она этого не сделала.
– Спокойствие! – громко сказала она, отбрасывая назад упавшие на лицо волосы.– Главное – спокойствие…
Подхватив дочь на руки вместе с одеяльцем, Мэгги положила ее на пол, откуда она не могла никуда свалиться. Вопли Люси перешли в область ультразвука и вгрызались в черепную кость, словно сверло.
– Люси, перестань! – воскликнула Мэгги, чувствуя, что помимо собственной воли начинает повышать голос.– Перестань сейчас же! Я только принесу тебе новый памперс, и все. Понятно?
Выбежав из детской, она бросилась в спальню, где оставила новую пачку памперсов. Обнаружив ее совсем не в том углу стенного шкафа, куда клала ее накануне, Мэгги принялась торопливо вскрывать картонную коробку. Когда та наконец поддалась ее усилиям, Мэгги обнаружила, что каждый памперс упакован в плотный пластик.
– О господи!
Она принялась разрывать неподатливый пластик зубами и ногтями, чувствуя себя участником какого-то экзотического состязания на выносливость. Наконец ей удалось вскрыть пакет.
Прижимая добычу к груди, Мэгги ринулась обратно.
Люси корчилась на полу, заходясь в крике.
– Иду, иду! – пробормотала Мэгги, запыхавшись.– Уже иду, мой козленочек. Давай только сначала наденем подгузничек!
Наклонившись над ребенком, она поменяла подгузник так быстро, как только смогла. Потом, держа девочку одной рукой, Мэгги торопливо уселась в кресло-качалку и просунула руку под свитер, чтобы расстегнуть лифчик, но крючок, как назло, за что-то зацепился.
Негромко выругавшись от досады, Мэгги положила девочку на колени и стала помогать себе второй рукой. Люси по-прежнему вопила так, что закладывало уши, и все попытки Мэгги успокоиться ни к чему не привели. В отчаянии она рванула застежку изо всей силы.
– Да сейчас, сейчас! – рявкнула она.– Ну-ка, замолчи! Перестань орать, черт тебя возьми!
– Вовсе незачем так кричать на ребенка,– раздался от дверей знакомый голос.
Мэгги подняла голову и побледнела. На пороге стояла Пэдди и неодобрительно качала головой.

Держа в руке чашку кофе, Кэндис поглядывала через плечо мастера-наладчика на экран своего компьютера и старательно делала вид, будто что-то понимает.
– Гм…– пробормотал наконец мастер, оглянувшись на нее.– Скажите, на эту машину когда-нибудь устанавливали программу защиты от вирусов?
– Конечно. То есть я не помню,– ответила Кэндис и слегка покраснела.– Вы думаете, дело в нем? В вирусе?
– Трудно сказать,– задумчиво проговорил мастер и нажал несколько клавиш.
Пользуясь тем, что он отвлекся, Кэндис бросила взгляд на свои наручные часики и тяжело вздохнула. Была почти половина двенадцатого, мастера по компьютерам она вызвала, будучи совершенно уверена, что он все починит за несколько минут, но теперь похоже было, что дело растянется до вечера. Во всяком случае, мастер возился с ее машиной уже больше часа, и конца этому было не видно. Разумеется, Кэндис позвонила на работу и предупредила Джастина, что задержится, но в ответ услышала такое неодобрительное «гм», что сердце у нее невольно ушло в пятки.
– Кстати,– сказал Джастин,– Хизер просит, чтобы ты захватила с собой какую-то синюю папку. Хизер сейчас здесь, у меня. Хочешь с ней поговорить?
– Н-нет… То есть, мне кажется, меня мастер зовет. Пока,– поспешно сказала Кэндис и, положив трубку, с облегчением вздохнула.
Иметь дело с Джастином было все равно что медленно погружаться в океан, на самое дно, но в данном случае дело было не в нем. В последнее время ей стало тяжело общаться с Хизер, и сегодня утром Кэндис решила, что должна разобраться со своими мыслями и чувствами и избавиться наконец от всех сомнений.
Внешне они по-прежнему оставались дружны, но вопросы, на которые Кэндис не могла ответить, с каждым днем тревожили ее все сильнее.
Что, если Роксана и Мэгги правы и Хизер просто ее использует? Ведь она не только не делала попыток заплатить свою долю квартирных денег, но даже не заговаривала об этом. Кроме того, Хизер не поблагодарила ее за просмотренную корректуру, а ведь Кэндис убила на это несколько часов в ущерб собственной работе. И наконец, Хизер совершенно бесцеремонно присвоила ее идею статьи, посвященной вечернему шопингу как любопытному явлению в жизни общества!
При мысли об этом у Кэндис привычно засосало под ложечкой, и она закрыла глаза. Она понимала, что должна как можно скорее поговорить с Хизер об этом неприятном случае – поговорить вежливо, но твердо и выслушать, что она по этому поводу скажет. Кэндис от души надеялась, что это было просто недоразумение, однако утверждать наверняка она не могла. Кэндис понимала, что необходимо выяснить все раз и навсегда, а для этого достаточно просто намекнуть Хизер, что она поступила неправильно. Намекнуть и посмотреть, что она скажет.
Но Кэндис не могла заставить себя сделать это. Одна мысль о том, что ей придется в чем-то обвинить Хизер, наполняла ее ужасом. Ведь их отношения были такими близкими, просто идеальными! Так стоило ли рисковать все испортить – и из-за чего? Из-за пустяка, из-за идеи, которую Хизер могла высказать Джастину без всякого злого умысла, по простоте душевной. Откуда ей было знать, что он за нее так ухватится? Правда, Хизер могла бы упомянуть, что это придумала не она, но с другой стороны… С другой стороны, подумала Кэндис, Джастин так стремится поскорее отличиться, что мог просто помешать ей это сделать. Услышав ценное предложение, он наверняка принялся развивать его – он оглушил, заморочил Хизер голову красивыми словами, так что она могла просто-напросто растеряться и забыть упомянуть, кто настоящий автор идеи.
Это последнее соображение казалось Кэндис наиболее вероятным, больше всего ей хотелось просто забыть об этом неприятном случае, однако она понимала, что с Хизер все равно нужно поговорить.
– Вы загружали какие-нибудь программы из Интернета? – спросил наладчик.
Кэндис вздрогнула и открыла глаза.
– Нет… Впрочем,– тут же поправилась она,– один раз я попробовала, но у меня ничего не получилось. А разве это имеет значение?
Компьютерный мастер протяжно вздохнул, и Кэндис прикусила губу, чувствуя себя круглой идиоткой. Спас ее звонок в дверь.
– Извините,– быстро сказала она,– я на минуточку вас оставлю.
На пороге стоял Эд Армитедж. Он был в старой майке, шортах и сандалиях на веревочной подошве.
– Ага, я так и думал, что ты дома! Расскажи-ка мне о своей подруге,– начал он без всяких предисловий.– Об этой, о Хизер.
– А что тут рассказывать? – Кэндис почувствовала, что краснеет, и нахмурилась.– Мы просто живем вместе, только и всего. Как соседи.
– Это я знаю. Я имел в виду, откуда она взялась и что ты о ней знаешь. Какой у нее характер, привычки…– Эд громко засопел, принюхиваясь.– Ты, кажется, пьешь кофе?
– Да, а что?
– У тебя в квартире всегда так приятно пахнет! А у меня… у меня не пахнет, а воняет.
– Разве ты никогда не убираешься? – удивилась Кэндис.
– Время от времени ко мне приходит какая-то женщина, но я почти никогда ее не вижу,– отмахнулся Эд. С вожделением принюхиваясь, он продвинулся в квартиру еще на полшага, бесцеремонно потеснив хозяйку.– Слушай, Кэн, может, угостишь меня чашечкой кофе, а?
– Хорошо, входи,– неохотно согласилась Кэндис.
В другое время она бы не пустила Эда и на порог, но сейчас благодаря ему у нее появился предлог не возвращаться к компьютерному мастеру.
– Кстати,– спросила она,– почему ты «так и думал», что я дома?
– Просто я видел, как твоя подруга уходила утром одна! – хохотнул Эд. Поглаживая себя по животу, он вошел за ней в кухню и тут же уселся на любимый стул Кэндис.– И тогда я сказал себе: ага, пора пить кофе!
– У тебя что, нет никаких планов на сегодня? – поинтересовалась Кэндис.– Скажем, съездить взглянуть на теткин дом, посмотреть телевизор или еще что-нибудь?
– Не сыпь мне соль на рану! – неожиданно огрызнулся Эд. Словно для того, чтобы наглядно проиллюстрировать свои слова, он потянулся за солонкой и принялся крутить ее в руках.– Этот проклятый отпуск сведет меня с ума!
– Интересно, почему же? – без тени сочувствия осведомилась Кэндис.
– Я просто подыхаю со скуки! – пожаловался Эд и, перевернув солонку дырочками вниз, начертал солью на столе инициалы «ЭА».– Сидеть дома – такая тоска!
– Все дело в духовных ресурсах и внутреннем содержании человека,– безжалостно отчеканила Кэндис.– Точнее, в отсутствии и того и другого. Вот почему ты не способен придумать себе занятие по душе.
– Не способен,– согласился Эд.– Например, вчера я был в музее. В музее, Кэндис, можешь себе представить?
– Нет, не могу,– сказала она, отнимая у него солонку.– А в каком?
– Черт его знает.– Эд безнадежно махнул рукой.– Там еще вдоль стен стояли такие мягкие кресла…
Кэндис несколько секунд разглядывала его, потом качнула головой и стала наполнять чайник. Эд ухмыльнулся и, встав со стула, принялся обходить кухню.
– А что это за ребенок? Чей? – спросил он, разглядывая прикрепленную к пробковой доске фотографию.
– Мой,– ответила Кэндис.– То есть я его спонсирую. Он живет в Кампучии.
– А как его зовут?
– Пинг Фуй… Нет, Пин Джуй,– поправилась она.
– И что, ты посылаешь ему подарки к Рождеству?
– Нет, в нашей благотворительной организации это не считается помощью.– Кэндис засыпала в кофеварку размолотый кофе.– К тому же наше западное барахло ему ни к чему.
– Черта с два! – хмыкнул Эд.– Готов спорить, ему до смерти хочется иметь игрушечного Дарта Вейдера. Кстати, ты когда-нибудь видела этого своего Жуй Фуя?
– Нет.
– Тогда, быть может, ты разговаривала с ним по телефону?
– Тоже нет. Слушай, Эд, может, хватит глупостей?
– Тогда откуда ты знаешь, что этот Жмых Пых вообще существует?
– Что-что? – Кэндис подняла голову.– Ну конечно, Пин Джуй существует! Вот же он!
Она показала на фотографию, и Эд снова ухмыльнулся.
– Ты слишком доверчива, Кэндис. Откуда ты знаешь, что всем так называемым «спонсорам» не показывают одну и ту же фотографию? Его только называют каждый раз другим именем, этого мальчишку, а денежки прикарманивают. Или, может быть, этот Чик-Чирик каждый раз присылает тебе свои расписки?
Кэндис только фыркнула. Иногда Эд нес такую чушь, что с ним и разговаривать-то не стоило. Сняв чайник с огня, она залила кофеварку горячей водой, и кухня наполнилась густым кофейным ароматом.
– Так ты не рассказала мне про Хизер,– сказал Эд, снова присаживаясь к столу.
– А что, собственно, тебя интересует?
– Во-первых, откуда ты ее знаешь.
– Она моя… старинная подруга,– туманно объяснила Кэндис.
Почему же я никогда ее раньше не видел? Я имею в виду – до того, как она к тебе переехала? – Эд с подозрением воззрился на нее.– И почему ты никогда о ней не упоминала?
– Потому что… Одним словом, обстоятельства сложились так, что мы на некоторое время потеряли друг друга из виду,– ответила Кэндис.– Мы вовсе не ссорились, просто… не встречались, понятно? А почему ты вообще об этом спрашиваешь?
– Не знаю.– Эд пожал плечами.– Почему-то твоя старинная подруга очень меня интересует.
– Тогда почему бы тебе не обратиться непосредственно к ней?
– Может, и обращусь,– ухмыльнулся Эд.
После этого в кухне на некоторое время воцарилась тишина. Наконец Кэндис поставила перед Эдом чашку с кофе, и он задумчиво отпил глоток.
– Ты ведь не против, нет? – нерешительно спросил Эд.
– Почему это я должна быть против? – парировала Кэндис, отбрасывая назад волосы.– Вы оба – взрослые люди и можете разговаривать о чем угодно.
– Гм!
Деликатное покашливание компьютерного мастера заставило обоих обернуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45