В разговоре Мэгги заметила, что «Бал ангелочков» состоялся и в этом году, вот только руководила им не Сара. Она на нем даже не присутствовала, поглощенная судебным разбирательством. Но Мэгги очень надеялась, что в будущем году Сара непременно возьмется за его устройство. Благотворительный вечер, организованный ею, пока его не испортило землетрясение, по общему мнению, удался на славу.
Эверетт с Мэгги задержались у Мелани дольше обычного. Было легко и весело, а после ужина Эверетт с Томом играли в бильярд. По признанию Тома, они с Мелани решили поселиться вместе. Жизнь с матерью все же создавала Мелани неудобства. Хотя Дженет последнее время несколько изменилась, ангелом она все равно не стала. В тот вечер она слишком много выпила, и Эверетт почувствовал, что, если б не Мэгги, Дженет, несмотря на своего нынешнего друга, непременно попыталась бы его завлечь. Поэтому он прекрасно понимал желание Тома и Мелани обзавестись собственным жильем. Дженет тоже неплохо было бы повзрослеть и начать самостоятельную жизнь, не прячась за славу дочери. Это изменило бы всех.
По дороге в гостиницу Эверетт с Мэгги непринужденно болтали. Ему, как всегда, было хорошо с ней. Они говорили о Мелани с Томом и радовались за них. Когда они наконец добрались до мотеля, Мэгги уже зевала и буквально засыпала на ходу. Эверетт ласково поцеловал ее и, обняв, проводил в гостиницу.
– Как, кстати, прошла ваша встреча с отцом Каллаханом? – Эверетт, всегда желавший быть в курсе всех событий ее жизни, не успел еще спросить об этом. – В Мексику вы, я надеюсь, не едете? – поддразнил он, и Мэгги, снова зевнув, отрицательно покачала головой.
– Нет, я буду работать у него здесь, – сонно проговорила она и, прежде чем уйти к себе, нежно прильнула к Эверетту.
– Здесь, в Лос-Анджелесе? – Эверетт не знал, что и подумать. – Вы, вероятно, хотели сказать – в Сан-Франциско?
– Нет, я хотела сказать – в Лос-Анджелесе. Ему нужен человек, который мог бы каждый год в течение четырех – шести месяцев, пока он в Мексике, заниматься делами его миссии здесь. Потом я либо найду какое-то другое занятие, либо он оставит меня у себя, если будет доволен моей работой.
– Погодите! – удивился Эверетт. – Объясните, что происходит? Вы на четыре – шесть месяцев переходите на работу в Лос-Анджелесе. А как на это смотрит ваша епархия? Вы поставили их в известность? – Он знал, что Мэгги дана практически полная свобода выбирать работу.
– Хм, говорила… – ответила Мэгги, обвивая его руками за талию. Эверетт ничего не понимал.
– И они позволили вам переехать сюда и работать здесь? – Он не верил своему счастью. Мэгги, судя по всему, тоже была довольна. – Чудеса, да и только! Вот уж не думал, не гадал, что они так легко отпустят вас в другой город.
– Они это уже не решают, – тихо произнесла Мэгги, и Эверетт заглянул ей в глаза:
– Что вы такое говорите, Мэгги?
Она глубоко вздохнула и крепко обняла его. Для нее это был самый трудный шаг в жизни. Ни с кем вне церкви она эту проблему не обсуждала. Даже с Эвереттом. Она сама должна была принять решение, без постороннего влияния.
– Два дня назад я освободилась от обетов. Но не хотела говорить до переезда.
– Мэгги, Мэгги!.. Ты больше не монахиня? – Не веря своим ушам, Эверетт пристально смотрел на нее, и Мэгги, еле сдерживая слезы, грустно покачала головой:
– Нет. Не знаю, кто я теперь. У меня кризис, я ищу свое место в жизни. Пришлось попросить отца Каллахана, чтобы он взял меня на работу здесь – хотела быть поближе к тебе, если ты не против. А как будет дальше, не знаю. – Она засмеялась сквозь слезы. – Я самая старая девственница на земле.
– О Мэгги, я люблю тебя… Боже мой! Ты свободна! – Мэгги кивнула, и Эверетт поцеловал ее. Им больше не нужно было мучиться угрызениями совести. Они свободны в своих чувствах. Они смогут пожениться и завести детей. Она может стать его женой, если захочет, а можно оставить все как есть – как они решат, так и будет. – Спасибо, Мэгги. Благодарю тебя от всей души. Не думал, что ты на это решишься, и не хотел давить на тебя, хотя порядком устал от всего этого.
– Знаю. Я тоже. Но как страшно ошибиться!.. Решение далось нелегко…
– Знаю, – сказал Эверетт и снова поцеловал ее. Он и сейчас не хотел ее торопить. Привыкать к мирской жизни ей будет трудно. Двадцать один год – почти полжизни – она была монахиней. Однако и об их будущем Эверетт не мог не думать. Но главное, их будущее стало их общим настоящим. – Когда ты можешь переехать?
– Когда захочешь. За квартиру я плачу помесячно.
– Завтра, – сказал Эверетт, не помня себя от счастья. Ему не терпелось поскорее добраться до дома и позвонить наставнику. Тот советовал ему записаться в группу для находящихся в психологической зависимости, поскольку считал, что Эверетт полностью зависит от бесперспективной женщины. А какая женщина может быть бесперспективнее монахини? И вот теперь монахиня принадлежит ему! – На следующей неделе, если хочешь, я помогу тебе перевезти вещи.
Мэгги рассмеялась:
– Да у меня и двух чемоданов-то, наверное, не наберется. И потом, я не знаю, где буду жить. – Она пока не нашла жилье, все произошло совсем недавно, всего два дня назад. Мэгги только сегодня устроилась на работу и подумать о квартире еще не успела.
– А ты не хочешь жить со мной? – робко спросил Эверетт. Они по-прежнему стояли перед дверью ее номера. Эта ночь была самой счастливой в их жизни. Но Мэгги отрицательно покачала головой. Что-то она еще не могла принять.
– Только после венчания, – тихо проговорила она. Она не хотела торопить Эверетта. Но и жить с мужчиной, не связанным с ней брачными узами, не желала. Это противоречило ее убеждениям. Формально она всего два дня как вышла в мир и, разумеется, не собиралась жить во грехе, хотя была счастлива.
– Это можно организовать, – улыбнулся Эверетт. – Я только ждал, когда ты освободишься. Ну так что, Мэгги, ты выйдешь за меня замуж? – Ему хотелось бы сделать предложение в более красивой и торжественной обстановке, но он не мог ждать. Они и так заждались.
Мэгги кивнула и произнесла то слово, которого он с таким нетерпением от нее ждал:
– Да.
Эверетт закружил ее в объятиях и, поцеловав, поставил на ноги. Они проговорили еще несколько минут, и Мэгги, улыбаясь, ушла к себе в номер. Он пообещал первым делом с утра позвонить, а может, даже сегодня, как только приедет домой. Их жизнь только начиналась. Эверетт никогда не думал, что Мэгги решится на подобный шаг. Как удивительно, что они встретились благодаря землетрясению. Она храбрая женщина. И всю жизнь Эверетт будет благодарить судьбу за то, что подарила ему Мэгги.
Концерт, состоявшийся на следующий день, имел оглушительный успех. Мелани блистала. Никогда раньше Мэгги не видела ее на больших площадках, за исключением того единственного выступления на благотворительном вечере, когда сцена была гораздо меньше. Эверетт рассказывал о прошлых выступлениях Мелани, кроме того, она сама присылала Мэгги все свои диски. Но к такому зрелищу в таком огромном зале она оказалась не готова. Грандиозное шоу просто потрясало. Никогда еще Мелани не пела так хорошо. Мэгги сидела в передних рядах с Томом, тогда как Эверетт фотографировал, выполняя очередное задание «Скупа». Он решил перейти в журнал «Тайм», но начальство об этом еще не уведомил. Его жизнь вдруг стала меняться к лучшему.
После концерта обе пары ужинали вместе. Эверетт постоянно уговаривал Мэгги сообщить им новость. Она поначалу стеснялась, но потом все же объявила, что они с Эвереттом решили пожениться. Дату еще не назначили, но планы строили весь день. Пышную свадьбу или даже скромное торжество Мэгги в этом случае считала излишеством. Она предложила обвенчаться тихо и скромно у отца Каллахана, как только она переедет в Лос-Анджелес. Бывшая монахиня, Мэгги считала неправильным создавать вокруг своей свадьбы ажиотаж. Для роскошного белого платья она слишком стара, и потом Мэгги считала своим первым браком день, когда давала обет. Какая, в сущности, разница? Главное – они женятся, а как и где это произойдет, уже не столь важно. Венчание должно было стать символом связующих их с Эвереттом уз и их священного союза. Все, что нужно при этом, говорила Мэгги, – это невеста, жених, Бог, которому она служила всю жизнь, и священник.
Том с Мелани пришли в неописуемый восторг, хотя Мелани была совершенно сбита с толку.
– Так вы больше не монахиня? – Ее глаза округлились. Ей на минуту показалось, что ее разыгрывают, но в следующий момент она поняла, что это не так. – Ничего себе! А что случилось? – Она и не подозревала, что между Мэгги и Эвереттом что-то происходит. Заметила только теперь. Мелани видела, как счастливы оба, как горд Эверетт и как безмятежна Мэгги. Своим дерзким решением Мэгги достигла того, о чем всегда толковала, – состояния благодати, когда ты поступаешь правильно и в соответствии с Божьим промыслом. Она начинала новую главу своей жизни. Предыдущая медленно закрывалась. Пока Том разливал шампанское, Мэгги смотрела на Эверетта, а тот улыбался ей, и свет его улыбки озарял ее жизнь.
– За землетрясение в Сан-Франциско! – провозгласил тост Том, поднимая бокал. Землетрясение, оказывается, соединило не только их с Мелани, но и других. Кто-то приобрел, кто-то потерял. Кто-то погиб, кто-то поменял место жительства. Землетрясение полностью перевернуло их жизни, которые в соответствии с Божьим промыслом изменились навсегда.
Глава 23
Чтобы закончить дела в Сан-Франциско, Мэгги потребовалось две недели. К тому времени Эверетт уже предупредил начальство «Скупа» о своем увольнении и в конце июня собирался приступить к работе в лос-анджелесском отделении журнала «Тайм». Прежде чем начать работу на новом месте, он решил две недели провести с Мэгги. Отец Каллахан согласился обвенчать их на следующий день после ее переезда, и Мэгги сообщила новость родственникам. Ее брат, бывший священник, особенно радовался за нее и от всего сердца желал ей счастья.
Для венчания Мэгги купила простой костюм из белого шелка и белые туфли на каблуках. От ее прежнего одеяния этот наряд отличался как небо от земли и знаменовал начало новой жизни.
Эверетт хотел провести медовый месяц в Ла-Джолле, в одном маленьком отеле, который он очень хорошо знал, где они смогли бы долго гулять по берегу. В июле Мэгги предстояло начать работу у отца Каллахана. Поэтому шесть недель до его отъезда в Мексику, намеченного на середину августа, Мэгги должна была входить в курс дела. В этом году отец Каллахан уезжал раньше обычного, поскольку знал, что оставляет миссию в надежных руках. Мэгги не терпелось поскорее начать. Ее жизнь наполнилась удивительными и интересными событиями – свадьба, переезд, новая работа. Странно было сознавать, что теперь ей придется пользоваться своим настоящим именем Мэри Маргарет. Мэри Магдален было имя, данное ей после пострига. Правда, Эверетт сказал, что всегда будет называть ее Мэгги: он познакомился с ней и полюбил как Мэгги, и она так и осталась для него Мэгги. Они оба считали, что это имя ей идет, и Мэгги согласилась оставить его. А фамилия у нее будет Карсон. Миссис Эверетт Карсон. Она повторяла это имя про себя, собирая чемоданы и в последний раз обводя взглядом свою комнату. Все годы, что она жила в Тендерлойне, эта комната служила ей единственным надежным пристанищем. Но это время осталось позади. Мэгги положила распятие в сумку. Все остальное она раздала.
Передав ключи хозяину и пожелав ему всех благ, она попрощалась с соседями, вышедшими проводить ее. Трансвестит, к которому она питала нежные чувства, а также две знакомые проститутки помахали вслед рукой. Мэгги села в такси. Мэгги никому не говорила о своих намерениях, однако все как будто знали, что она уже не вернется. Покидая этих людей, Мэгги молила Бога не оставлять их.
Самолет вылетел по расписанию. Эверетт встречал ее в аэропорту. На какое-то мгновение ему неожиданно стало страшно: вдруг она передумала? Но вот он увидел ее, тоненькую, маленькую женщину в синих джинсах с ярко-рыжими волосами, в розовых кедах и белой фуфайке с надписью «Я люблю Христа». Она с улыбкой шла к нему – женщина, которую он ждал всю жизнь и которую ему посчастливилось найти. Вплывая в его объятия, она была счастлива не меньше. Эверетт взял у Мэгги чемодан, и они направились к выходу. Венчание было назначено на завтра.
Сета отправили в тюрьму общего режима на севере Калифорнии. Условия там, по слухам, были вполне приличные. К тюрьме примыкало лесничество, где работали заключенные. Они следили за порядком и тушили лесные пожары. Сет тоже надеялся в скором времени туда попасть.
Но пока он сидел в одиночной камере, куда его поместили после того, как адвокаты задействовали свои связи. В камере было вполне комфортно и безопасно. В тюрьме, где многие заключенные отбывали срок за корпоративные преступления и даже по той же статье, что и Сет, за мошенничество, только, быть может, в менее крупных масштабах, он считался героем. Заключенные могли получать посылки, прессу, женатым разрешались свидания с женами. Тамошние арестанты читали, как правило, «Уолл-стрит джорнал». Эта тюрьма слыла загородным клубом федеральных исправительных учреждений. Но тюрьма есть тюрьма. Сет очень тосковал по свободе, по жене и детям. В содеянном он так и не раскаялся, досадовал только, что попался.
Сара приезжала к Сету с детьми на свидание, еще когда он содержался в камере предварительного заключения в Дублине, что к юго-востоку от Окленда. Условия в этом страшном месте были ужасающими. Теперь же свидания напоминали пребывание в каком-нибудь лесном отеле средней руки или посещение больного в санатории. Тюрьма находилась недалеко от маленького городка, где могла останавливаться Сара с детьми. Развод еще не оформили, и Сара приезжала сюда пока как жена, хотя для нее брак больше не существовал. Сет сожалел об этом, сожалел о горе, которое принес Саре. Оно жило в ее глазах, когда она два месяца назад приезжала с детьми. Это было первое свидание за лето.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41