На поверку же выходит, что все это нажито нечестным путем. Обман скоро раскроется, и все пойдет прахом. И ее жизнь тоже.
– А как у нас дела с налогами? Тоже подлог? – В этом случае тень падет и на Сару. Ведь они с Сетом подавали общую налоговую декларацию. Что станет с детьми, если и ее тоже упекут за решетку? При этой мысли кровь бросилась ей в голову.
– Нет, – успокоил ее Сет. – С налогами все чисто. Я бы тебя не подставил.
– Почему же? – вскинулась Сара. По ее щекам медленно катились слезы. Она была раздавлена. И землетрясение, недавно потрясшее город, по сравнению с их нынешней бедой всего лишь цветочки. – Ведь ты не подумал обо мне, когда решился на обман. Ты подверг риску не только себя, но и нас. – Что скажут родители? Прочитав об этом в газетах, они придут в ужас. Господи, какой стыд! Ведь скрыть ничего не удастся. Сара живо представила себе их историю в числе главных тем газет и теленовостей, а если Сет попадет в тюрьму, тут и говорить нечего. Журналисты будут смаковать каждую деталь, и упиваться ею. Чем выше взлетел, тем больнее падать. Что ж, другого и ожидать нечего. Она встала и принялась ходить по комнате. – Нам нужен адвокат, Сет, очень хороший адвокат.
– Я об этом позабочусь, – ответил он, следя глазами за Сарой. Та устремила взгляд в окно. Упавшие во время землетрясения с подоконника соседского дома цветочные ящики так и валялись на тротуаре бесформенной грудой – цветы вперемешку с землей. Когда дымовая труба провалилась сквозь крышу внутрь дома, хозяева переехали в Пресидио. Образовавшуюся свалку никто не убрал. Город теперь долго придется приводить в порядок. Однако хаос даже в масштабах города не шел ни в какое сравнение с тем ворохом проблем, который предстоит разгребать Саре. – Прости, Сара, мне так жаль, – прошептал Сет.
– Мне тоже, – отозвалась Сара и, обернувшись, посмотрела на него. – Не знаю, имеет ли для тебя это какое-то значение, но я тебя люблю, Сет. Я полюбила тебя с первого взгляда. И до сих пор люблю, даже после всего этого. Правда, не знаю, как у нас сложится дальше. Будем ли мы вместе?.. – Сара не знала, сумеет ли когда-нибудь забыть случившееся, но Сету об этом не сказала. Она не могла смириться с тем, что мужчина, которого она любила, оказался не тем, за кого она его принимала. Так кого же она любила на самом деле? Похоже, совсем другого человека.
– Я тебя тоже люблю, – с несчастным видом отозвался Сет. – Прости. Я никогда не думал, что все так обернется. Что мы попадемся. – Он проговорил это таким тоном, будто речь шла о краже яблока с тележки или о «заигранной» из библиотеки книге. Да сознает ли он вообще всю серьезность своего поступка?
– Не в этом дело. Не в том, попался ты или не попался. О чем ты думал, пускаясь в эту аферу? Ведь ты подвергал себя риску и лгал без всякого зазрения совести всем, в том числе и своим близким, которых тебе не жаль. Я имею в виду не только инвесторов, но и меня с детьми. Ведь дети тоже пострадают. Если ты окажешься за решеткой, с этим клеймом им придется жить до конца своих дней. Что прикажешь думать о тебе?
– То, что я человек и совершил ошибку, – с горечью ответил Сет. – Если они меня любят, то простят. Ты тоже.
– Это не так просто. Не знаю… Как можно забыть, что тот, кому безоглядно доверяла, оказался лжецом и мошенником, вором, жуликом… Как мне теперь тебе доверять?
Сет сидел, молча глядя на Сару. Вот уже три дня он не приближался к ней. Не мог. Сара возвела между ними десятифутовую стену. Даже ночью в постели каждый жался к своему краю, оставляя в середине широкое пространство. Сет не прикасался к Саре, она не могла заставить себя дотронуться до него. Она испытала слишком большое разочарование, чересчур тяжелым для нее было расставание с иллюзиями. Сет ждал от Сары прощения, понимания и поддержки, но она не знала, хватит ли ее когда-нибудь на это.
Ее почти радовало, что город закрыт. Нужно было все хорошенько обдумать. Если б не землетрясение, все осталось бы по-прежнему. Сет преспокойно перевел бы деньги на счет Салли, а тот, в свою очередь, закрыл пробел в своей отчетности. Потом они провернули бы эту схему еще раз и обязательно когда-нибудь на этом все равно погорели. Рано или поздно это должно было случиться. Никому еще не удавалось учесть все нюансы и не попасться, особенно когда совершается преступление такого масштаба. Все было до слез просто и так грязно, что уму непостижимо.
– Сара, ты меня бросишь? – Уход Сары стал бы для Сета завершающим ударом. Он нуждался в ее поддержке, на которую ему, судя по всему, сейчас не стоило рассчитывать. Сара, как честный человек, серьезные претензии предъявляла не только к себе, но и к остальным. Сет, с ее точки зрения, перешел все границы, тем самым поставив семью под удар. А он, в свою очередь, понимал, что Сара этого никогда не простит. Ведь семья для нее святое. Она жила в соответствии со своими принципами, основанными на приоритете чести, и думала, что Сет такой же.
– Не знаю, – честно призналась она. – Я еще не решила, что буду делать дальше. Надо подумать. Содеянное тобой так чудовищно, что я, наверное, еще не осознала это до конца. – Страшные картины землетрясения не поразили ее так, как это. Казалось, на нее с детьми обрушился весь мир.
– Надеюсь, ты все же меня не бросишь, – грустно и жалобно проговорил Сет. – Умоляю, останься. – Сара была ему нужна. Он не выстоит в одиночку. Хотя именно это ему, возможно, предстоит. Но он понимал также и то, что сам виноват в этом.
– Я хочу остаться, – снова заливаясь слезами, сказала Сара. Никогда в жизни ей не было так тяжело, разве только когда они с Сетом думали, что их ребенок не выживет. Молли спасли. А Сета спасти нельзя. Ни один самый лучший адвокат ничего не сможет сделать против улик, которые придут из банка. – Вот только не знаю, смогу ли, – закончила Сара. – Посмотрим, как дело обернется, когда восстановится связь с миром. Скандал, надо думать, разразится очень быстро.
Сет кивнул. Оба понимали: отсутствие связи с внешним миром – отсрочка для обоих. Что-либо предпринять невозможно. Остается только сидеть и ждать. Казалось, в этой ситуации стресс, пережитый во время землетрясения, должен усугубиться. Однако Сара радовалась, что есть время все обдумать. Это обстоятельство она считала преимуществом – скорее своим, чем мужа, который в ожидании грядущих событий бродил по дому, как тигр в клетке. Ему отчаянно хотелось поговорить с Салли, узнать, что там у него в Нью-Йорке, и он проверял свой «Блэкберри», словно ожидая чуда – вдруг оживет? Однако мобильник, как и все вокруг, в том числе, похоже, и их брак, был мертв.
Сегодня, как и три предыдущие ночи, Сет с Сарой устроились на разных краях кровати. Сету хотелось заняться с ней любовью – просто чтобы снять напряжение, убедиться, что Сара все еще любит его, но он не решился к ней приблизиться и не винил ее за холодность. Сара уснула, а он еще долго лежал с открытыми глазами на своей половине. Среди ночи проснулся Оливер. Ребенок, плача, снова тянул себя за уши. У него резались зубы, и Сара точно не знала, что его беспокоит. Она долго укачивала его на руках, сидя в большом уютном кресле-качалке, пока мальчик не заснул. Но класть его обратно в кроватку Сара не стала – так и сидела с ребенком на руках, глядя на луну и прислушиваясь к рокоту вертолетов, патрулировавших город. Похоже на войну, подумала она и поняла, что это действительно так. Их ждут суровые испытания. И ни избежать их, ни что-либо изменить, ни повернуть время вспять невозможно. Их с Сетом жизнь грозила вот-вот рухнуть, как рухнул город во время землетрясения.
Сара так и просидела остаток ночи в кресле-качалке с Олли на руках. В постель она больше не легла. Не могла заставить себя лечь рядом с Сетом. И возможно, никогда уже не сможет. На следующий день она переселилась из спальни в комнату для гостей.
Глава 9
Наступила пятница, восьмые сутки после землетрясения. В Пресидио объявили, что на следующий день откроют дороги и аэропорт, где соорудили временную вышку. На восстановление старой уйдут месяцы. После открытия автомагистралей 280 и 101 станут возможными передвижения в южном направлении, но ремонтные работы на мосту «Золотые Ворота», открывающем дорогу на север, будут продолжаться еще несколько дней. Закрытым оставался также мост Бей-Бридж, реконструкция которого потребует немало времени, а стало быть, тем, кто регулярно ездил в город из Ист-Бей, придется пользоваться другим путем – по мостам Ричмонд и «Золотые Ворота», а на юг – по мосту Думбартон-Бридж. Конечно, машины будут ползти по дорогам с черепашьей скоростью, и поездки из пригорода в город и обратно превратятся в кошмар. Добираться до дома в субботу пока смогут только жители полуострова.
Приятным известием явилось то, что в некоторые районы города позволен доступ и их жители смогут наконец взглянуть, что стало с их жилищами. Обитатели районов, где аварийные работы не завершены, по-прежнему уткнутся в полицейские кордоны и желтую ленту. Сильно пострадавший Финансовый округ все еще находился в плачевном состоянии. Туда никого не пускали, поэтому многие предприятия пока не могли начать работу. Электричество должны были дать лишь в выходные, да и то лишь в одной части города. Говорили, будто полностью электричество подключат месяца через два, в лучшем случае через месяц. Город с трудом восстанавливался. После восьмидневного абсолютного паралича он стал проявлять первые признаки жизни. Однако прежде чем Сан-Франциско окончательно оправится от катастрофы, пройдет еще немало времени. В убежище то и дело слышались разговоры о том, чтобы переехать из Сан-Франциско. Угроза землетрясения уже долгие годы дамокловым мечом висела над жителями, и вот наконец оно случилось, нанеся городу тяжелый ущерб. Но если одни хотели переехать, то другие твердо решили остаться. Старики считали, что до следующего такого землетрясения им не дожить, а раз так, то нет смысла покидать насиженные места. Молодым не терпелось поскорее восстановить разрушенное и начать жизнь сначала. И все же разговоры об опасности проживания в этом городе не прекращались. Слишком многого лишились здесь люди, слишком большого страху натерпелись. В помещениях, приспособленных под спальни, в столовой, на прогулках и даже на пляжах, тянувшихся вдоль парка Крисси-Филд, постоянно слышался ропот встревоженных голосов. В солнечный день отвлечься от страшных воспоминаний было проще, но наступала ночь, и люди снова испытывали переходящий в панику страх, который не покидал их с начала землетрясения. Словом, время для всех было тяжелое, и испытания еще не кончились.
После сообщения о том, что на следующий день откроется аэропорт, Мелани с Томом пошли к берегу, где устроились поболтать, глядя вдаль, на залив. Мелани рассказала Тому о Джейке и Эшли. С тех пор она ночевала в лазарете. Ее очень тянуло домой, чтобы поскорее отделаться от обоих, но в то же время хотелось узнать Тома поближе.
– Что теперь думаешь делать? – тихо спросила она.
Том благотворно действовал на нее, рядом с ним она чувствовала покой и умиротворение. Приятно находиться рядом с уверенным и порядочным человеком, к тому же никак не связанным ни с ее работой, ни с шоу-бизнесом вообще. Мелани осточертели все актеры, певцы, музыканты и прочие чокнутые, с которыми ей приходилось иметь дело изо дня в день. С некоторыми она заводила романы, всегда кончавшиеся так же плачевно, как с Джейком, или того хуже. Самовлюбленные болваны, наркоманы, психи или просто мерзавцы стремились использовать ее в своих целях. Эти люди не знали, что такое нравственность и что такое честь. Всегда и везде они думали лишь о своей выгоде. Мелани не устраивало их общество. Она в свои девятнадцать представляла собой несравненно более цельную и нравственную личность. Она никогда не пробовала наркотики, была честной, верной и абсолютно не зацикленной на себе. Того же Мелани ждала от других. Последние несколько дней они с Томом много говорили о ее карьере и профессиональных амбициях. Бросать шоу-бизнес Мелани не собиралась, но строить карьеру хотела самостоятельно. Хотя мать вряд ли допустит такое. Мелани призналась Тому, что ей надоели постоянный прессинг и контроль, а также бесконечное мельтешение вокруг разных лиц, желающих с выгодой воспользоваться знакомством с ней. Тома поражали логика Мелани и ее здравый смысл.
– Придется съездить в Беркли, чтобы освободить квартиру, – ответил он. – Но сделать это, как видно, удастся еще не скоро. Придется по крайней мере дождаться, когда откроют «Золотые Ворота» и Ричмонд-Бридж, чтобы добраться до Ист-Бей. Потом я вернусь в Пасадену. Летом хотел здесь пожить. У меня в Лос-Анджелесе осенью наклевывалась работа, но теперь все может измениться – это зависит от того, скоро ли заработают предприятия. Впрочем, можно поискать и что-то другое. – Том, как и Мелани, здраво смотрел на вещи и четко видел свою цель. Ему было двадцать два, он хотел поработать несколько лет, а потом поступить в бизнес-школу, возможно в Калифорнийский университет. – А ты? Какие у тебя планы на ближайшие несколько лет?
Ее планов на такую перспективу они еще не касались. Том, правда, помнил, что в июле у нее концерт в Лас-Beгace с последующим гастрольным турне. Мелани претило выступать в этом городе, хотя это, безусловно, важный концерт в рамках большого турне. В сентябре после гастролей она собиралась вернуться в Лос-Анджелес, но что у нее намечалось на июнь, сейчас, когда еще май не кончился, Том не знал.
– На следующей неделе я работаю в студии – записываю новый альбом. Готовлю материал, который использую во время гастрольного турне. Это своеобразная разминка. А в остальном до июльского концерта в Лос-Анджелесе, после которого отправляюсь на гастроли, я совершенно свободна. Ты к тому времени вернешься в Пасадену? – В ее словах прозвучала надежда, и Том, окрыленный, улыбнулся. Знакомство с Мелани само по себе чудо, а о возможности еще раз ее увидеть можно было только мечтать. Ему казалось, что Мелани, вернувшись в Лос-Анджелес, тут же его забудет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41