С ее фигурой она могла позволить себе любые наряды. Наблюдая за тем, как она вдевает трусики, Сет пришел в возбуждение и, не удержавшись, провел рукой по бедру Сары.
– Не начинай, дорогой мой, не надо, – рассмеялась Сара, – а то я опоздаю. Если хочешь, можешь не спешить. Приходи к ужину, будет как раз. Лучше в половине восьмого.
Посмотрев на свои часы, Сет кивнул. Стрелки показывали десять минут седьмого. Чтобы одеться, у Сары оставалось пять минут.
– Спущусь через полчаса. Нужно сделать пару звонков. – Так было всегда, и сегодняшний вечер не исключение. Сара относилась к этому с пониманием. Хеджевым фондом Сет занимался круглые сутки. Такой цейтнот напоминал Саре ее жизнь на Уолл-стрит. Теперь в таком ритме жил ее муж. Но именно поэтому он был счастлив, удачлив и они могли позволить себе все, что имели. А жили они, как Крезы. Мало кто в их возрасте бывает так богат. Сара никогда не принимала свое счастье как должное, само собой разумеющееся и не уставала благодарить за него судьбу. Она повернулась к Сету спиной, чтобы он застегнул молнию на платье. Сраженный ее великолепием, Сет просиял:
– Ого! Детка, ты просто сногсшибательна!
– Спасибо, – улыбнулась Сара, и они поцеловались.
Бросив в крошечную серебристую сумочку кое-какие мелочи, она надела свои сексапильные босоножки в тон платью, помахала мужу рукой и вышла из номера. Сет уже разговаривал по сотовому телефону с приятелем из Нью-Йорка, уславливаясь о чем-то на следующий день. Сара не прислушивалась к разговору. Она поставила рядом с мужем маленькую бутылочку скотча и стакан со льдом. Бутылочка пришлась кстати, и теперь Сет наливал себе виски.
Сара тем временем спустилась на лифте в бальный зал, расположенный тремя этажами ниже вестибюля. Там все было безупречно: в вазонах благоухали кремовые розы; за длинными столами сидели красивые молодые женщины в вечерних нарядах, сверкающие драгоценностями. Женщины должны были регистрировать гостей и раздавать им карточки с указанием столиков. По залу дефилировали манекенщицы в длинных черных платьях и сказочных украшениях от Тиффани. Из приглашенных Сару опередили лишь несколько гостей. Она в очередной раз проверяла, все ли в порядке, когда в зал вошел высокий мужчина со светлыми, с проседью, взлохмаченными волосами. На плече у него висела сумка с фотоаппаратом. Незнакомец окинул Сару восхищенным взглядом и с улыбкой сообщил, что он из журнала «Скуп». Сара обрадовалась: чем шире мероприятие освещается в прессе, тем больше будет желающих посетить благотворительный вечер в следующем году и тем привлекательнее покажется возможность бесплатно выступить на нем артистам, а стало быть, и денег они соберут больше. Словом, без прессы здесь трудно обойтись.
– Эверетт Карсон, – представился мужчина и прицепил на карман смокинга бейджик прессы. Держался репортер раскованно и непринужденно.
– Сара Слоун, устроительница вечера. Хотите что-нибудь выпить?
Эверетт с улыбкой покачал головой. Его теперь всегда поражало, что люди, принимая гостя, после знакомства первым делом предлагают выпить. Вопрос «Хотите что-нибудь выпить?» иногда шел сразу после «Здравствуйте».
– Нет, благодарю. Мне и так хорошо. У вас будут какие-либо особые пожелания? Может быть, вы хотите на чем-то заострить мое внимание? Местные знаменитости? Популярные в городе личности?
Сара сообщила Эверетту, что на вечер придут Шон Пенн и Робин Райт-Пенн, Робин и Марша Уильям, а также кое-кто из местных важных персон. Последние оказались ему неизвестны, но Сара пообещана показать их сразу же по прибытии.
Затем она вернулась к длинным регистрационным столам, где встречала выходивших из лифтов гостей, а Эверетт Карсон начал фотографировать моделей. Две из них были просто роскошными – с высокими силиконовыми бюстами и заманчивой ложбинкой на груди, в которой посверкивали бриллиантовые колье. Прочие оказались не в его вкусе – чересчур тощие. Эверетт вернулся на прежнее место и сфотографировал Сару, пока та была еще не очень занята. Женщина была молода и красива, с уложенными на затылке темными волосами, в которых посверкивали звездочки. Ее зеленые глаза, казалось, улыбались ему.
– Спасибо, – вежливо поблагодарила Сара, и Эверетт тепло улыбнулся в ответ. Интересно, почему он не причесался? Забыл или у него просто такой имидж? А еще глаз Сары выхватил сбитые ковбойские сапоги из кожи черной ящерицы. Судя по всему, колоритная личность и – Сара не сомневалась – с интересной историей. Вот только историю эту ей никогда не узнать. Ведь это всего-навсего журналист из «Скупа», прилетевший на вечер из Лос-Анджелеса.
– Удачи вам, – пожелал Эверетт Саре и снова неспешной походкой удалился. Именно в этот момент лифт выплюнул человек тридцать сразу. «Бал ангелочков» для Сары начался.
От намеченного графика отставали: времени, чтобы войти в зал и занять свои места, гостям потребовалось больше, чем рассчитывала Сара. Вести вечер пригласили известного голливудского актера, который много лет вел на телевидении ночное ток-шоу и сейчас завершил карьеру. В качестве конферансье он был неподражаем. Попросив гостей поскорее рассаживаться, он представил публике прибывших из Лос-Анджелеса, а также местных знаменитостей и, разумеется, мэра города. Вечер набирал темп.
Сара пообещала сократить речи и выражения признательности в программе до минимума. После лаконичного спича заведующего реанимационным отделением для новорожденных гостям показали короткий фильм о творимых местными врачами чудесах. Потом выступила Сара и рассказала о том, что ей самой пришлось пережить. И вот начался аукцион. Торги велись жаркие. Бриллиантовое колье от Тиффани ушло за сто тысяч долларов. Встреча со знаменитостью была продана вообще за астрономическую сумму. Прелестного щенка миниатюрного йоркширского терьера купили за десять тысяч, а «рейнджровер» – за сто десять. Сет предпоследним поднял свою табличку с номером. Он долго торговался, но в конце сдался. Сара шепотом стала успокаивать его, уверяя, что это ничего, что она вполне довольна и своей машиной. Сет улыбнулся, хотя выглядел расстроенным. Сара в очередной раз про себя отметила, что сегодня муж сам не свой, наверное, слишком устал.
Пару раз за вечер она видела мельком Эверетта Карсона, которому сообщила номера столиков важных персон. На вечере, кроме Карсона, присутствовали представители изданий «Таун эид кантри», «Энтертейнменттунайт». Телекамеры застыли в ожидании выхода Мелани. Благотворительный вечер удался на славу. Благодаря энергичному аукционисту они собрали четыреста тысяч. Большие деньги были выручены от продажи двух картин из местной художественной галереи и нескольких великолепных круизов и путешествий. В сумме доход от аукциона и продажи билетов превосходил самые смелые ожидания. И это скорее всего было еще не все: частные пожертвования в виде чеков, как правило, продолжают какое-то время приходить и после благотворительного вечера.
Сара обходила столы – благодарила гостей за то, что пришли, здоровалась со знакомыми. Несколько бесплатных столиков в глубине зала была отданы благотворительным организациям – местному филиалу Красного Креста и фонду предотвращения суицидов, – а один, оплаченный «Американской католической благотворительностью», занимали священники и монахини, работавшие в детской больнице. Сара увидела священников в белых католических воротничках и нескольких женщин в простых темно-синих и черных костюмах. В монашеском облачении явилась только одна монахиня – маленькая, рыжеволосая, похожая на эльфа женщина с пронзительно-голубыми глазами. Сара тотчас ее узнала. Это была сестра Мэри Магдален Кент, местная мать Тереза, прославившаяся своей помощью бездомным и яростной критикой городских властей за недостаточное внимание к этой проблеме, что в принципе являлось спорным. Саре очень хотелось поговорить с ней, но она не могла отвлечься: нужно было постоянно держать руку на пульсе, контролировать тысячи разных мелочей. Сара скользнула мимо, приветливо кивнув слугам Господним, на которых было любо-дорого посмотреть: они явно получали от вечера удовольствие – оживленно разговаривали, смеялись, пили вино.
– Вот уж не чаял, Мэгги, увидеть вас здесь, – с улыбкой заметил священник, заведовавший бесплатной столовой для бедных. Он хорошо знал сестру Мэри Магдален. Защищавшая своих подопечных на улицах, словно львица, в обществе она превращалась в серую, незаметную мышку. Он не помнил, чтобы она когда-либо появлялась на благотворительных мероприятиях. Еще одна монахиня, с аккуратной стрижкой, в опрятном синем костюме с золотым крестиком на лацкане, возглавляла школу медсестер в Университете Южной Флориды. Остальные монахини, с явным удовольствием вкушавшие отменное угощение, выглядели почти модно и совсем по-светски. Сестра Мэри Магдален, а для друзей просто Мэгги, в своем слегка съехавшем набок чепце на коротко остриженных огненно-рыжих волосах, очень напоминала эльфа в монашеском облачении. Ее явно смущала такая обстановка.
– Это чистая случайность, – ответила вполголоса Мэгги отцу О'Кейси. – Не спрашивайте подробности, могу только сказать, что мне дали билет. Одна социальная работница, с которой мы вместе трудимся. Ей сегодня вечером нужно идти в храм на службу. Я предлагала отдать билет кому-нибудь другому, но выставить себя неблагодарной тоже не хотелось, – с виноватым видом пояснила монахиня. Эх, ей бы сейчас спасать обездоленных на улицах города, а она тут прохлаждается. Нет, подобные мероприятия определенно не по ней.
– Да будет вам, Мэгги. Я не знаю никого, кто бы трудился столько, сколько вы, – благодушно возразил отец О'Кейси. С сестрой Мэри Магдален они были знакомы лет сто, и священник все это время не уставал восхищаться не только ее высоконравственными принципами, но и усердным следованием им. – Как странно, однако, здесь выглядит ваше монашеское платье, – посмеиваясь проговорил он и налил Мэгги бокал вина, к которому она даже не притронулась. Мэгги никогда не пила и не курила. Даже до того, как в двадцать лет ушла в монастырь.
В ответ на замечание насчет платья Мэгги рассмеялась:
– У меня просто нет другого. Работаю я в джинсах и фуфайках. Наряды при моей жизни ни к чему. – Она бросила взгляд на трех других монахинь за столиком. Те скорее походили на домохозяек или преподавательниц колледжа, чем на монахинь. Об их статусе напоминали только маленькие золотые крестики на лацканах.
– Вам полезно время от времени куда-нибудь выбираться, – сказал святой отец.
Дальше разговор пошел о церковной политике, о спорной позиции архиепископа относительно посвящения в духовный сан и о последнем заявлении Рима. Мэгги особенно занимал предложенный городскими властями и в настоящее время поданный на рассмотрение в совет наблюдателей закон, касавшийся контингента, с которым она работала. Мэгги считала, что закон несправедлив, действует избирательно и может ухудшить положение ее подопечных. Сестра так блистала красноречием, что через несколько минут к обсуждению присоединились двое других священников и одна из монахинь. Всех интересовало мнение Мэгги, поскольку она знала о предмете больше остальных.
– Вы слишком строги, Мэгги, – сказала сестра Доминика, руководительница школы медсестер. – Всех сразу не осчастливишь.
– Я пытаюсь решать проблемы последовательно, – смиренно ответила сестра Мэри Магдален. Она, также как и сестра Доминика, перед уходом в монастырь получила диплом медсестры. В ее работе – спасении обездоленных – это было существенным плюсом.
В разгар этих жарких дискуссий в зале погас свет. Аукцион закончился, подали десерт. На сцену должна была выйти Мелани. Конферансье только что объявил ее выход. Публика стала затихать в ожидании.
– Кто это? – шепотом спросила сестра Мэри Магдален, вызвав улыбки на лицах сидящих с ней за столом.
– Талантливая молодая певица, мировая знаменитость. Недавно получила «Грэмми», – так же шепотом ответил ей отец Джо.
Сестра Мэгги кивнула. Да, вечер в самом деле не для нее. Мэгги уже устала. Скорее бы уж все это закончилось. Но тут зазвучала музыка. Музыканты заиграли коронную песню Мелани, и, сопровождаемая взрывом звуков и ярких светоэффектов, явилась она сама. Тонкая и изящная, плавно двигаясь по сцене, она запела.
Сестра Мэри Магдален завороженно смотрела на Мелани. Как и все в зале, она была околдована красотой и потрясающей силы голосом певицы. Публика сидела затаив дыхание.
Глава 2
– Ого! – тихо воскликнул Сет со своего места в первом ряду и потрепал жену по руке. Сара проделала титаническую работу. Только что расстроенный, мучимый тревогой, он сейчас снова стал любящим, внимательным мужем. – Черт побери! Да она просто чудо, – прибавил он.
Эверетт Карсон, согнувшись у самой сцены, фотографировал поющую Мелани. Та в своем почти невидимом наряде – казалось, это сверкает тело – восхищала всех своей красотой. Перед выступлением Сара подошла к Мелани за кулисами. Мать охраняла дочь, как наседка, а Джейк пил неразбавленный джин, хотя уже еле держался на ногах.
Пение Мелани брало за душу. Во время исполнения заключительной композиции она села на край сцены и простерла руки к публике, точно обращаясь к каждому в этом зале. Все присутствующие мужчины уже были в нее влюблены, а все женщины хотели быть на ее месте. Теперешняя Мелани выглядела в тысячу раз красивее той, которую видела Сара там, в апартаментах. Девушка обладала невероятной сценической энергетикой и незабываемым голосом. Она выступала для всех и для каждого. Сара с удовлетворенной улыбкой откинулась на стуле. Вечер удался, угощение отменное, зал ослеплял роскошью, журналистов тьма, аукцион собрал целое состояние, Мелани стала гвоздем программы. Значит, в следующем году билеты разойдутся еще быстрее и, не исключено, по более высоким ценам. Итак, Сара на «отлично» справилась с задачей. Сет всегда говорил, что гордится ею, но теперь она и сама была довольна собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41