Ник грустно улыбнулся, в его лице появилось что-то трогательно-детское.
— Не стоит извиняться. Думаю, мои отношения с женой — не такая уж большая тайна. Нас связывает только сын да еще, пожалуй, взаимное недоверие.
В теплом ночном воздухе голос Лианы прозвучал особенно нежно.
— Я очень сочувствую вам. Это, наверное, очень тяжело.
Он тихо вздохнул:
— Не знаю, Лиана. Мы живем так уже очень давно. Ничего другого я и не припомню. — Он вдруг назвал ее по имени, но она даже не обратила на это внимания. — Возможно, теперь она чувствует себя не такой связанной по рукам и ногам, как в первые годы. Но она с самого начала объявила мне войну. Она считает себя пленницей. — Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась жалкой. — Грустная история, правда? И так не похожа на то, что вы мне вчера рассказывали о вашем замужестве.
— В семейной жизни случается всякое. У нас тоже бывают трудности, но нас связывают общие цели, общие интересы и любовь.
— И вы совсем не похожи на мою жену.
Он посмотрел ей прямо в глаза и вдруг понял, что она, должно быть, слышала, как они с Хиллари ссорились. Он бы не мог объяснить, как именно он догадался об этом, но был уверен, что она все слышала. И она в этот миг почувствовала, что он знает. Если бы сейчас Ник прямо задал вопрос, она не стала бы этого отрицать. Она чувствовала, что ему нужен друг, нужен честный, открытый разговор. Ник нуждался в поддержке и с благодарностью видел, что Лиана готова протянуть руку помощи.
— Мой брак просто насмешка, Лиана. Насмешка надо мной. Жена мне все время изменяла-с самого начала. Все стремилась доказать, что не принадлежит никому, а меньше всего мне.
— А вы не изменяли ей?
— Никогда. Даже не понимаю почему. Наверное, по глупости. — Он и сейчас чувствовал себя дураком, вспоминая след от укуса на шее Хиллари. Стоило ему подумать об этом, как внутри у него все переворачивалось. — Мне не стоит обременять вас своими проблемами, Лиана. Представляю себе, какой у меня дурацкий вид, когда я тут жалуюсь вам на жену. Знаете, ведь я даже не уверен, что меня это действительно волнует. Сегодня вечером я видел, как она танцует с этим итальянцем, и совсем ничего не почувствовал. Меня больше беспокоит, что подумают люди, что скажут, но Хиллари меня не интересует. Раньше — да, я очень хотел, чтобы она любила меня. Но теперь, кажется, все кончено. — Он стоял, глядя на море, и думал, что же ждет его впереди. Он останется с Хиллари, пока Джонни не вырастет, а что потом? Он снова взглянул в глаза Лиане. — Иногда я чувствую себя совсем старым, и мне кажется, что все хорошее в моей жизни кончилось и никогда больше мне не видеть ни любви, ни счастья. — В голосе Ника было столько грусти, что Лиана встала и приблизилась к нему.
— Не говорите так. У вас впереди еще многие годы, и вы еще не знаете, что приготовила для вас жизнь. — Лиана лишь повторила то, что часто говорил ей Арман, который на своем опыте убедился в правоте этих слов. Ему тоже казалось, что все кончилось со смертью Одиль, но прошел год, и в его жизни появилась Лиана.
— Знаете, что жизнь готовит мне, мой друг? Деловые связи, контракты и завтраки с влиятельными людьми. Такими вещами не очень-то согреешь сердце в холодную ночь.
Голос Лианы зазвучал так нежно, будто она говорила с ребенком.
— Но у вас есть сын.
Ник кивнул, и ей показалось, что в его глазах блеснули слезы.
— Да. Я благодарю Бога за это. Без Джонни я бы умер.
Лиану тронула такая любовь к сыну, но она понимала, что для мужчины его возраста этого мало. Ему нужна женщина, которую бы он любил и которая любила бы его. Ник снова печально взглянул на нее.
— Мне тридцать восемь лет, но у меня такое чувство, что впереди ничего нет и не будет. — Лиана никогда не узнала бы его с этой стороны, если бы не этот ночной разговор. А ведь в первый день знакомства он показался ей уверенным, крепко стоящим на ногах человеком, правда, в то время она еще не знала о Хиллари и ее постоянных изменах.
— Почему вы не разведетесь с ней и не попытаетесь получить права на мальчика?
Действительно, только на корабле возможны такие откровенные разговоры.
— Вы в самом деле думаете, что у меня есть шансы? — По его тону стало ясно, что он не уверен в удаче.
— Почему бы нет?
— В Америке с их-то культом материнства? Кроме того, мне пришлось бы объяснять в суде, кто она такая на самом деле, это же настоящий скандал. Я не хочу, чтобы Джонни узнал все это.
— В конце концов он все равно узнает.
Ник кивнул. Конечно, Лиана права. И все же он был уверен, что его шансы добиться опекунства над Джоном весьма невелики. Хиллари может привлечь огромные финансовые средства своей семьи, нанять любого адвоката, а Ник не знал ни одного, кто взялся бы выиграть процесс против его жены.
— Думаю, друг мой, в ближайшее время мне придется очень много работать. В будущем году нас, вероятно, ждут большие перемены.
Лиана задумчиво смотрела в ночь.
— Посмотрите на эти звезды, как они спокойны. Глядя на них, трудно поверить, что вокруг такой тревожный мир. — Теперь она думала о том, что ее ждет во Франции. Может быть, Арман прав, и война вот-вот начнется? — Что вы будете делать, если грянет война, Ник? Вернетесь в Штаты?
— Наверное. Или ненадолго останусь, чтобы закончить работу, если смогу. Но я не думаю, что война может начаться так скоро — скажем, уже в этом году. — Он прекрасно знал, что немцы готовятся к войне, но ему казалось, что до полной готовности еще далеко. — Надеюсь, все мы успеем вовремя вернуться домой. А Америка, скорее всего, вообще не вступит в войну. По крайней мере, так говорит Рузвельт.
— Арман считает, что Рузвельт говорит не то, что думает. Он полагает, что Рузвельт уже несколько лет готовит страну к войне.
— Рузвельт просто осторожничает. И потом, такая подготовка полезна для экономики. Оживляется промышленность, люди получают работу.
— Для вас это, наверное, тоже выгодно, — сказала Лиана без всякого осуждения, просто констатируя факт. Она оказалась права. В последнее время дела Ника пошли в гору, он заключил множество новых контрактов.
— Для вас тоже, — заметил Ник, глядя ей прямо в глаза. Он очень хорошо знал, каких успехов добилось пароходство Крокетта, особенно в последние годы. Лиана поняла, что он имеет в виду, и покачала головой.
— Я больше не связана с этим.
Действительно, внутренние, эмоциональные связи Лианы с жизнью большого бизнеса оборвались задолго до смерти Гаррисона Крокетта.
— Но вы — часть этого, Лиана. — Ник вспомнил, что Лиана — единственная наследница своего отца. В отличие от Хиллари, обожавшей щеголять в дорогих нарядах, мехах и драгоценностях, Лиана казалась удивительно скромной. Человек, не знавший ее девичьей фамилии, никогда бы не догадался, что она — одна из богатейших женщин Америки, — На вас тоже лежит ответственность.
— Перед кем? — удивленно спросила Лиана.
— Когда начнется война, именно ваши суда будут перевозить войска. Люди поедут воевать, умирать.
— Но остановить это не в наших силах. Ник грустно улыбнулся:
— К сожалению, вы правы. Я часто думаю о том, что люди покупают мою сталь и делают из нее оружие, танки, самолеты. Но разве я могу это изменить? Практически нет. Это невозможно.
— Но вы торгуете с немцами? Он помолчал немного.
— Да. Через три недели я буду в Берлине. Но я торгую и с Италией, Бельгией, Англией, Францией. Это большой бизнес, Лиана. У бизнеса нет сердца.
— Но у людей есть. — Она смотрела на него, как бы ожидая чего-то.
— Не все так просто.
— То же самое говорит Арман.
— Он прав.
Лиана ничего не ответила. Ник напомнил ей то, о чем она давно не думала. В самом деле, она ведь тоже несет ответственность за пароходство отца. Она клала дивиденды пароходства в банк, получала чеки и не задумывалась о том, что и куда перевозят ее корабли. И она не может спросить об этом у дяди Джорджа — тот сочтет это посягательством на свои права. Будь жив отец, она бы, конечно, знала больше.
— Вы когда-нибудь встречались с моим отцом, Ник?
— Нет. В то время мы работали на Западном побережье с кем-то другим. Я тогда не вылезал с Уолл-стрит.
— Мой отец был необыкновенный человек. Глядя на Лиану, Ник легко в это поверил. Повинуясь внутреннему порыву, он взял ее за руку.
— Вы тоже необыкновенная.
— Вовсе нет.
Она не отняла руки; его пальцы оказались сильными, крепкими, так не похожими на длинные, аристократические пальцы Армана.
— Вы даже не понимаете, насколько вы необыкновенны. Не знаете, какая вы сильная и чуткая. Вы так помогли мне сегодня. Я постоял здесь с вами, и жизнь мне перестала казаться такой уж скверной.
— Она и в самом деле не такая плохая. Когда-нибудь у вас все изменится к лучшему.
— Почему вы так думаете? Он все еще держал ее за руку, и она улыбнулась ему. Ей было тяжело думать, что столь красивый мужчина тратит свои лучшие годы на такую женщину, как его жена.
— Просто я верю в справедливость.
— В справедливость? — удивленно переспросил он.
— Я уверена, что трудности посылаются человеку для того, чтобы он стал сильнее, но в конце концов хороший человек получит то, что заслужил: рядом с ним появятся добрые люди, и вообще все у него станет хорошо.
— Вы действительно верите в это? — Ник, казалось, искренне удивился.
— Да.
— Я куда циничнее вас.
Вероятно, и Арман, да и вообще большинство мужчин считают себя циниками; Лиана же продолжала верить, что жизнь чаще всего справедлива. Конечно, с точки зрения справедливости трудно объяснить смерть и страдания детей, и все-таки она верила, что жизнь всем воздает по заслугам: Хиллари получит свое, а Ник — свое.
— Я бы очень хотел надеяться, что вы правы, друг мой. — Лиане было приятно слышать, как он называет ее, она чувствовала, что они действительно стали друзьями. — Надеюсь, мы будем иногда встречаться в Париже, если вас с Арманом не поглотит полностью дипломатическая жизнь.
— А вас — ваши контракты. — Она улыбнулась и наконец отняла свою руку. — Говорят, на пароходе очень быстро возникает и дружба, и влюбленность, но стоит только людям сойти на берег, как они обо всем забывают.
Ник покачал головой:
— Я не забуду вас. Если вам когда-нибудь понадобится помощь, позвоните. Мой номер есть в парижском телефонном справочнике.
Лиана с удовольствием поддержала мысль о продолжении знакомства в Париже, но не верила в возможность подобного звонка. Ее жизнь с Арманом давала ей все. Скорее они понадобятся Нику.
Они постояли еще немного, молча глядя на море, наконец Лиана со вздохом взглянула на часы.
— Боюсь, муж сегодня будет работать допоздна. Я хотела его дождаться, но, видимо, мне пора ложиться. Завтра последний день, придется укладывать вещи. — Вещей действительно было много — ведь Лиане приходилось каждый день переодеваться несколько раз: перед ленчем, потом перед вечерним чаем, не считая балов, обедов у капитана и спектаклей. Мужчинам было проще — вечером они выходили в галстуке и белом фраке. — Удивительно, мы пробыли на корабле пять дней, а кажется, прошло пять недель.
Он улыбнулся:
— У меня тоже такое чувство.
Но теперь Нику хотелось поскорее попасть в Париж. Он был рад, что осталось плыть всего один день. Он взглянул на Лиану и подумал, что они могли бы завтра еще раз встретиться на корте.
— Могу я пригласить вас завтра еще раз сыграть в теннис?
— С удовольствием, но только если Арман будет занят. — Лиана все же надеялась, что завтра Арман освободится. Ник был ей очень симпатичен, но жизнь без Армана становилась просто невыносимой.
— Конечно. Я найду вас завтра утром, и мы договоримся.
— Спасибо, Ник. — Она дружески коснулась его руки. — Все будет хорошо, вот увидите. Он улыбнулся в ответ и помахал ей:
— Спокойной ночи.
Лиана ушла к себе, а Ник все еще стоял на палубе, думая о ней. Как жаль, что он не встретил эту необыкновенную женщину лет десять-двенадцать назад. Но тогда ему было всего двадцать шесть, и он едва ли вызвал бы у нее интерес. Впрочем, она тоже не заинтересовала бы его. Десять лет назад его привлекали женщины, от которых захватывает дух, с которыми можно танцевать всю ночь напролет. Лиана же была совсем другой — спокойной, рассудительной, уравновешенной. И в то же время в ней ощущалось что-то волнующее. Ник представлял ее бегущей в лунном свете через сад… или плещущейся в бассейне, или лежащей с распущенными волосами на золотистом песке пляжа… Эти видения наполнили его ощущением спокойной, светлой красоты. Он вернулся в свою новую каюту, впервые за долгое время чувствуя себя умиротворенным.
Глава девятая
— Где ты был ночью?
— Хиллари смотрела на мужа сквозь дымку, стоящую в глазах после выпитого накануне шампанского. Она не особенно обрадовалась, когда он вошел из коридора в каюту и, ни слова не говоря, налил себе кофе.
— В своей каюте.
— И где же это?
— Тут, неподалеку.
— Очень мило. Я видела, как ты уносил вещи.
— И, наверное, проплакала ночь напролет? — сказал он с долей ядовитой иронии, заглядывая в корабельную газету и намазывая маслом круассан.
— Не понимаю, какого черта ты решил переехать.
— Ах, не понимаешь? — он говорил до странности спокойно.
Она, не поднимаясь с места, бросила на него внимательный взгляд.
— Значит, мы перешли на новую стадию. Теперь — отдельные комнаты. Или ты просто разозлился на меня вчера?
— Какое это имеет значение, Хил? — Он оторвался от газеты, а затем и вовсе отложил ее в сторону. — Мне кажется, так будет лучше. Ты вчера прекрасно проводила время, и я не хотел тебе мешать веселиться.
— Или самому себе? Что, сегодня опять будешь играть в теннис, а, Ник? — Тон был совершенно невинным, но, посмотрев ей в глаза, он понял, что надвигается буря. — Как там твоя маленькая подружка, жена посла? — Хиллари с удовольствием отметила, что муж едва сдерживается. — Я полагаю, ты играешь с ней не только в теннис? Завел корабельную интрижку? — Ее тон полностью соответствовал грязному образу ее мыслей. Подумав о муже, она вспомнила о собственной вине.
— Это в большей степени твой стиль.
— Не уверена.
— Ты просто плохо меня знаешь. И тем более ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52