Ее гувернантке отказали после Нового года, чему девушка несказанно обрадовалась.– Здравствуйте, мистер Терстон! – Камилла сделала изящный реверанс, позволив Иеремии взглянуть на тугие девичьи груди.Она полностью отдавала себе отчет в том, что делает. Камилла имела обыкновение обдумывать заранее все свои поступки. Как всякая умная девушка, она прекрасно понимала, какое впечатление производит на окружающих.Сразу после появления Камиллы доложили, что обед подан, и Иеремия проследовал в столовую под руку с Элизабет Бошан, чувствуя, что мир рухнул в пропасть. Вскоре он с восхищением осознал, что сидит между Камиллой и какой-то дамой, увлеченно беседующей с соседом справа. Волей-неволей Иеремии пришлось разговаривать только с Камиллой Бошан. Девушка оказалась большой шутницей и, как Терстон заподозрил с первого взгляда, порядочной кокеткой. Однако он с немалым удивлением открыл в ней еще одно качество: Камилла обладала на редкость трезвым взглядом на практические вопросы и превосходно разбиралась в бизнесе. Она задала ему несколько толковых вопросов о только что заключенном договоре, и Терстон поразился, как много ей известно о делах отца. Видно, Орвиль ничего от нее не скрывает. Будь у Иеремии дочь, он не стал бы беседовать с ней о таких вещах.– Это он научил вас? – Иеремия был ошеломлен.По его представлениям, отцу следовало объяснять подобные вещи Хьюберту, хотя тот и не горел такой страстью к знаниям, как сестра.– Кое-чему да, – Камилле польстило, что ее обширные познания не остались незамеченными, – а кое-что я услышала сама. – Девушка изобразила невинную улыбку, чем немало позабавила Иеремию.– Вы не только прислушивались к разговорам, юная леди, но и во всем разобрались и пришли к нескольким весьма интересным выводам.Некоторые ее высказывания действительно показались Терстону разумными, хотя он и не привык разговаривать о делах с женщинами, тем более с такими молоденькими, как Камилла. Большинство девушек хихикнули бы и сделали большие глаза, вздумай Иеремия обсуждать с ними десятую часть того, о чем только что беседовал с ней.– Мне нравится, когда мужчины разговаривают о работе, – деловито заявила она, словно призналась в том, что любит на завтрак горячий шоколад.– Почему? – Иеремии захотелось это узнать. – Почти все женщины находят это очень скучным.– А я нет. Мне это нравится, – повторила Камилла, глядя ему в глаза. – Меня интересует, как мужчины делают деньги.Этот ответ настолько потряс Иеремию, что на какое-то время он лишился дара речи.– Зачем вам это, Камилла?Что крылось за этими светло-голубыми глазами и чудесными черными локонами? Странные мысли для семнадцатилетней девушки. Камилла отличалась поразительной резкостью суждений, заметно оживлявшей беседу. Девушка держалась без тени притворства, не кокетничала и ничего не скрывала. Она говорила то, что думала, не боясь шокировать собеседника.– Я считаю деньги очень важной вещью, мистер Терстон, – чарующе медленно заявила Камилла. – Те, у кого они есть, тоже важные люди. А когда эти люди лишаются своих денег, то перестают быть важными.– Не всегда это так.– Нет, всегда. – Ее приговор был жесток. – Возьмите отца моей матери. Он потерял деньги и плантацию, он стал никем. Поняв это, он застрелился, мистер Терстон. А теперь посмотрите на моего папу. Он заработал деньги и стал важным человеком, а если бы у него их было больше, он стал бы еще важнее. – Тут эна опять заглянула Иеремии в глаза. – Вы очень важный человек. Так говорит папа. И у вас, наверное, ужасно много денег. – Камилла произнесла эти слова так, словно дом Терстона был заставлен бочками с деньгами от подвала до крыши.Представив это, Иеремия смущенно засмеялся:– У меня гораздо больше земли, чем денег.– Это одно и то же. У одних это земля, у других – скот... Всюду по-разному, но смысл один.Терстон знал, о чем она говорила. Правда, слова – не дела, нo вдруг это не просто слова? Было бы страшновато, если бы она воплотила свои теории в жизнь. Как ей удалось столько узнать о делах, деньгах и власти?– По-моему, сейчас вы говорите о силе. Той силе, которую приобретают люди, когда им сопутствует успех или когда их уважают. – Такое утверждение показалось ему вполне доступным для человека в возрасте семнадцати лет, особенно для девушки.Камилла ненадолго задумалась, а затем кивнула:– Наверное, вы правы, я имела в виду именно это. Мне нравится сила, нравятся сильные люди, нравится то, что они делают, как ведут себя и как думают. – Бросив взгляд на мать, Камилла вновь обернулась к Иеремии. – Ненавижу слабых людей. Наверное, мой дед был слабым, если решил застрелиться.– Тогда на Юге царили ужасные времена, Камилла. – Иеремия говорил тихо, чтобы их слова не услышала хозяйка дома. – Для большинства людей все страшно изменилось, и многие не сумели пережить этого.– А папа сумел. – Камилла гордо смотрела на собеседника. – Именно тогда он нажил все свои деньги. – Большинство людей не рискнуло бы даже подумать об этом, не то что хвастаться.Однако Камилла вскоре оставила запретную тему устремив на Иеремию глаза цвета летнего неба, она попросила с улыбкой, способной растопить ледяное сердце:– Расскажите мне о Калифорнии.Улыбнувшись столь неожиданной перемене, Терстон заговорил о долине Напа. Некоторое время Камилла вежливо слушала, а потом заскучала. Эта девушка не была предназначена для сельской жизни. Рассказы о Сан-Франциско понравились ей куда больше. Потом она описала Иеремии свою недавнюю поездку в Нью-Йорк, показавшийся ей очаровательным, и поведала, что отец обещал свозить ее в Европу, если к восемнадцати годам она не выйдет замуж. У Орвиля до сих пор оставались дальние родственники во Франции, и Камилле очень хотелось побывать в Париже. Она трещала без умолку, словно маленькая девочка, но вскоре Иеремия поймал себя на том, что не столько слушает девушку, сколько любуется ее нежной красотой. В его ушах звучали слова, сказанные Амелией в поездке: «Найдите девушку... женитесь... родите детей...»Да, такая девушка могла вскружить голову любому пожилому мужчине и превратить его в тряпку. Однако Иеремия приехал в Атланту по делам, а не за невестой. Он собирался вернуться в долину Напа, где его ждали привычная размеренная жизнь, пятьсот рабочих, занятых на трех его рудниках, экономка, дом, Мэри-Эллен. И тут перед ним, словно видение, возникла Камилла, снующая между ними. Иеремия заставил себя отогнать эту мысль и гигантским усилием воли вернуться в столовую.Они проболтали весь обед, а когда из большой гостиной послышались звуки музыки, исполняемой небольшим оркестром, Иеремия учтиво пригласил на танец Элизабет Бошан, но та заявила, что никогда не танцевала, и предложила Терстону пригласить ее дочь. Во время их разговора Камилла стояла поблизости, и Иеремии ничего не оставалось, как предложить ей руку, хотя он и чувствовал себя слегка неловко, танцуя с молоденькой девушкой. Положение было дурацкое, но смущенный и обрадованный Терстон понял, что у него захватывает дух – так он был увлечен ею. Иеремии приходилось бороться с ее очарованием, пока они кружились вдвоем. Он не отрываясь смотрел в ее бледно-сапфировые глаза.– Вижу, вам нравится танцевать не меньше, чем слушать лекции о бизнесе...– О да! – Камилла улыбнулась.Ах эта южная красавица с огромными голубыми глазами!– Я люблю танцы. – Ответ прозвучал так, словно она всю жизнь только и думала о танцах.Иеремия едва не расхохотался в голос и не назвал ее маленькой шалуньей, кем она, судя по всему, и была.– Вы прекрасный танцор, мистер Терстон.Это искусство пришло к Иеремии само собой. Он всегда любил танцевать, но похвала девушки была ему приятна, поскольку прозвучала неожиданно. Он давно не чувствовал себя таким счастливым. Что случилось? Иеремия боялся признаться самому себе том, как его влечет к ней.– Благодарю вас, мисс Бошан.Увидев лукавые искорки в его глазах, Камилла тоже засмеялась, умудряясь быть и чувственной, и проказливой одновременно. Иеремии вновь пришлось бороться со своими инстинктами. Внезапно все остальное позабылось: Амелия, Мэри-Эллен... Сейчас он мог думать только об ослепительном создании, которое держал в объятиях. Когда танец кончился, он почти обрадовался. Лишь после прощального вальса Иеремия заметил, как мерцали свечи, ощутил головокружительный запах цветов, а потом вновь посмотрел в искрящиеся глаза Камиллы.Она выглядела нежной, словно прекрасный южный цветок из огромного букета, украшавшего комнату. Иеремии хотелось сказать Камилле, как она хороша, но он не осмелился: ей было только семнадцать лет, и она годилась ему в дочери. Почти с благоговейным страхом он подвел Камиллу к матери и пожелал обеим спокойной ночи. Иеремия еще на мгновение задержал руку девушки. Она не отрываясь смотрела ему в глаза и вдруг нежно произнесла слова, всколыхнувшие душу и в то же время пробудившие в нем самые примитивные инстинкты:– Я увижу вас до отъезда?В ее голосе послышалась жалобная нотка, и Терстон улыбнулся. Вот и все, что останется в памяти от этой поездки: с ним пококетничала молоденькая девушка, и он оказался в плену ее чар.Если это действительно так, выругал себя Иеремия, настало время возвращаться в Калифорнию.– Честно говоря, не знаю, через несколько дней я уезжаю из Атланты.– А что вы делаете до отъезда? – спросила она. – Папа сказал, что с делами покончено.– Да. Но ближайший поезд на Сан-Франциско уходит только в понедельник.– Ох! – Камилла радостно захлопала в ладоши и широко улыбнулась. – Тогда у вас еще будет время позабавиться.Он громко рассмеялся и позволил себе поцеловать ее в щеку.– Спокойной ночи, малышка. Я слишком стар для забав. – Тем более для забав с ней...Не добавив ни слова, Иеремия пожал руку хозяину и направился к ожидавшей его коляске. По дороге в гостиницу он вспомнил о событиях этого вечера и обманщице Камилле. Эта возмутительная девчонка с огромными голубыми глазами и острым умом могла добиться всего, что хотела, и, несомненно, так и делала. Легко понять, за что ее обожал отец, но с такой, как она, хлебнешь горя. Размышляя о ней, Иеремия испытывал странную боль, похожую на угрызения совести. При одном воспоминании о том, как они вальсировали, держа друг друга в объятиях, начинала кружиться голова. Было безнравственно с вожделением думать о такой молоденькой девушке, он пытался перестать думать о ней, заставлял себя вспомнить Амелию, а потом Мэри-Эллен, но ничто не могло вытравить из его мозга образ Камиллы. В конце концов Иеремия откинулся на сиденье и с трудом перевел дух. Будь Камилла рядом, он бы не раздумывал, ребенок перед ним или нет, а с жадностью прижал бы ее к себе. В ней было нечто столь экзотическое, столь притягательное, столь чувственное, что он готов был сойти с ума... Какая-то непонятная причина заставляла Иеремию испытывать тайный страх. Внезапно ему захотелось поскорее покинуть Атланту и вернуться в Калифорнию, потому что стоит остаться, и... Невозможно представить себе, что произойдет...
Глава 6 Следующее утро выдалось теплым и солнечным, в воздухе пахло весной. Иеремия не торопясь поднялся с постели, надел халат и вышел на террасу. Он думал заняться бумагами, с вечера сложив их стопкой на письменном столе, однако мысли его снова и снова возвращались к очаровательной девушке, с которой ему довелось познакомиться вчера, и он злился на себя. Больше всего его раздражала необходимость провести в Атланте еще два с половиной дня, прежде чем сесть в поезд и отправиться в Калифорнию.Он нажал кнопку звонка и вызвал коридорного, чтобы заказать завтрак. Через полчаса в номер принесли поднос с сосисками, яйцами, бисквитами, медом, апельсиновым соком, кофе и корзинку свежих фруктов. Однако Иеремия едва взглянул на это изобилие. Есть не хотелось. Его охватило неодолимое желание опять увидеть Камиллу, но он ударил кулаком по столу в тот момент, когда раздался повторный стук в дверь. Он открыл и с удивлением увидел лакея Бошана.– Да? – Иеремия с недоумением смотрел на лакея, чувствуя себя неловко, хотя тот мог и не услышать удара по столу.– Вам записка. – Любезно улыбаясь, негр протянул конверт красиво написанным адресом.Вздрогнув и на мгновение замешкавшись, Иеремия взял письмо. Лакей ждал ответа. Очевидно, так ему было приказано.«Сегодня прекрасный день для прогулки в парке, – вывела полудетская рука. – Не согласитесь ли вы присоединиться к нам во второй половине дня? После ленча мы всей семьей собираемся в парк. Вы будете в полной безопасности, – поддразнивала она, – и, может быть, захотите остаться на обед».Да, вчера он был прав: эта девица – изрядная нахалка... Терстон не знал, как быть. Мысль о Камилле мучила его, однако он сомневался, что Орвиль Бошан обрадуется, увидев своего делового партнера прогуливающимся в парке с его семнадцатилетней дочерью. Кроме того, если он вновь останется на обед, они вполне могут посчитать это за нескромность. Но ему хотелось видеть Камиллу. Душа разрывалась. Перечитав записку, он бросил ее на стол и схватил перо и бумагу. Терстон не представлял себе, как разговаривать с Камиллой. Он не привык ухаживать за детьми, хотя в Камилле Бошан не было ничего детского. Что ни говори, она была молодой, прекрасной и очень соблазнительной женщиной.«Дорогая мисс Бошан, если ваша мама не возражает, – писал Иеремия, – я буду счастлив разделить ленч и прогулку в парке с вашей семьей и друзьями. – Ему не хотелось, чтобы его заподозрили в желании устроить тайное свидание с глазу на глаз. – При этом остаюсь вашим покорной слугой. Иеремия Терстон».Камилла не имела понятия, насколько правдивы его слова. Впрочем, он и сам убедился в собственной искренности лишь тогда, когда почувствовал, что сердце готово вырваться из груди. Камилла надела простое белое кружевное платье. Ее блестящие черные локоны, перевязанные лишь лентой из светло-голубого атласа, рассыпались по спине. Во время прогулки по парку незадолго до ленча Камилла еще больше напоминала чудесного ребенка и в то же время ослепительно красивую молодую женщину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63