В чем-то Андре был прав, но Антуан такой славный мальчик! Он был очень умен, но часто витал в эмпиреях. Скорее он прочтет философский трактат, чем поест, будет гоняться за туманными, абстрактными идеями, но не сумеет претворить их в жизнь. Он мечтатель, но какая же он прелесть!– Андре, он чудесный человек. Ты можешь им гордиться.– А я и горжусь. – Он помог ей сесть в такси, а затем улыбнулся, глядя на ее округлившейся живот. – А как поживает наш маленький дружок? – Несколько недель назад она почувствовала первые толчки, а сейчас младенец вовсю резвился. Андре чувствовал это и был очень доволен. – Что, скачет вверх-вниз?– Думаю, она будет балериной. Очень уж прыгучая. – Да, куда активнее, чем Джонатан или малыш, которого она потеряла.– Или футболистом, – улыбнулся Андре.Днем они навестили своего старого верного друга Амелию, и она искренне порадовалась за них. Их переживания из-за возраста она назвала чепухой.– Если бы я могла, родила бы сама! – Ей исполнилось девяносто.«Она ужасно хрупкая», – подумала Сабрина.– Наслаждайтесь каждой минутой... Это величайший дар на свете... Дар судьбы.И они знали, что это правда. Амелия прожила девяносто полных, чудесных, богатых, щедрых лет. Она была примером для всех в отличие от Камиллы. Сабрина вскоре рассказала об этом, но тут вошла сиделка, и им пришлось попрощаться: настал час отдыха, да и Амелия устала. Она поцеловала их на прощание, как делала всегда, и пытливо поглядела Сабрине в глаза.– Ты пошла в отца, Сабрина. Он был хороший мужчина. А ты хорошая женщина. В тебе нет ни капли от нее.Да, но в Джоне этой крови хватало с избытком. Глубоко в душе Сабрина сознавала это и горько переживала. Но она предпочла промолчать.– Будьте благодарны судьбе за этого ребенка. – Амелия нежно улыбнулась им обоим. – И пусть она принесет вам великую радость. – Вдруг она рассмеялась. – Я думаю, будет девочка. – Она положила руку на живот Сабрины и снова расцеловалась с ними.На следующий день они сели на поезд и вернулись домой. Лето Сабрина провела в Напе, а в августе они переехали в новый, только что построенный дом. В сентябре они вернулись в город: Сабрине надо было быть ближе к больнице.Когда Джон вернулся домой, она позвонила ему. Сын чудесно провел время. Пару раз он упомянул имя Арден Блейк. Он уже приступил к новой работе; похоже, благодаря мистеру Блейку она была для него скорее развлечением. Сабрина действительно послала мистеру Блейку чек на крупную сумму, приложив к нему благодарственное письмо, но он отослал чек назад; так продолжалось несколько раз, пока наконец Блейк-старший не принял его. Он сообщил ей, что вся их семья очень любит Джона, а Джон платит им взаимностью.– На праздники я уезжаю с ними на Палм-Бич! – торжествующе воскликнул он.Сабрина была разочарована.– Я думала, что ты приедешь домой. К тому времени появится малыш...Но это его не интересовало.– У меня не будет времени – всего две недели. Может быть, я выберусь к вам летом. Блейки снимают дом в Малибу. Я, наверное, погощу у них.– А как же твоя работа?– Я работаю столько же, сколько и Билл.– Мне кажется, у него есть хорошая поддержка.– У меня тоже. – Джон разоткровенничался, – Арден от меня без ума, а мистер Блейк считает, что я очень умный.– Похоже, ты нашел себе хорошую синекуру. – Конечно, так оно и есть.Но стоило ей заикнуться о неблаговидном способе, которым он раздобыл деньги на поездку в Европу, как он резко оборвал ее:– А тебе и не надо было платить. Мистер Блейк сказал же, что оплатит все сам.– Но я не могла позволить ему это, да и ты, Джон, тоже не должен был...– О Боже, мать, если ты собираешься читать мне проповедь, я повешу трубку.– Джон, тебе следует подумать об этом, и особенно о твоих отношениях с Арден Блейк. Не используй эту девушку, сынок. Она славная, но невинна как дитя.– Ради Бога, ей уже восемнадцать лет...– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.Конечно, он знал, но не желал признаваться в этом.– Ничего страшного. Я не собираюсь никого насиловать.– Существует масса других способов добиться своего.Она очень беспокоилась о нем, но, судя по открыткам, которые они получали от него время от времени, он был доволен жизнью. Однако наступил октябрь, и Сабрина потеряла интерес ко всему, кроме себя. Ребенок был крупный, и ей становилось все тяжелее носить его. Она с трудом поднималась по лестнице дома Терстонов. Но назначенный срок прошел, а ничего не произошло. Ребенок не желал появляться на свет. Тогда они с Андре стали подолгу гулять.– Должно быть, ей там нравится, – вздыхала Сабрина. – Мне кажется, она и не собирается вылезать. – Она уныло посмотрела на Андре, и тот рассмеялся.Сабрина еле ходила и через каждые несколько метров присаживалась отдохнуть. Она чувствовала себя столетней старухой весом фунтов в триста. Но настроение у нее было хорошее.– А что ты будешь делать, если родится мальчик? Так и будешь называть беднягу «она»?– Бедняге придется к этому привыкнуть.Когда прошло лишних три дня, она разбудила сладко спящего Андре в четыре часа утра и с улыбкой сказала:– Кажется, началось, любовь моя.– Откуда ты знаешь? – Андре никак не мог проснуться.Ему бы хотелось перенести роды на следующий день. Или хотя бы на утро.– Поверь мне, я знаю.– О'кей. – Андре сел и мгновенно пробудился.Он мигом соскочил с кровати, взял Сабрину под руку и помог ей дойти до кресла. В ее глазах стоял страх.– Кажется, я слишком долго ждала... – слегка задыхаясь, пробормотала она. – Не хотелось тебя будить. Во-первых, я не была уверена... Ох-х... – Она схватила Андре за руку, и тот внезапно испугался.– О Боже... Ты позвонила доктору?– Нет... Лучше ты... Ох, Андре... О Господи... Звони...– Что с тобой? – Он с испуганным видом повел ее к кровати и схватил трубку. – Что ему сказать?Она застонала и упала на кровать.– Скажи ему, ребенок уже выходит...Пока Андре набирал номер, Сабрина стала задыхаться, потом вдруг резко вскрикнула. До сих пор ему не приходилось видеть подобного. Когда родился Антуан, он ждал в приемной больницы.Врач отозвался, и Андре передал ему слова Сабрины. Тот быстро спросил:– Так она чувствует, что рожает?Андре попытался задать ей вопрос, но Сабрина не слышала: она хватала его за рукав, и лицо ее было искажено болью. Все произошло так быстро, что он не мог опомниться.– Сабрина, послушай меня... Он хочет знать... Сабрина... Пожалуйста...Услышав, что происходит, доктор крикнул в трубку:– Звоните в полицию! Я буду там!– В полицию?! – опешил Андре, но у него не осталось времени ни на раздумья, ни на звонки: Сабрина буквально корчилась на кровати и рыдала.– О Боже... Ох, Андре... пожалуйста...– Что мне делать?– Помоги мне... Пожалуйста...– Милая... – В его глазах стояли слезы.Он никогда еще не был в таком отчаянии. Семь месяцев назад, когда он вырвал ее из лап подпольного акушера под дулом пистолета, ему было легче. Тут он ничем не мог ей помочь. Но когда Сабрина повернулась и беспомощно посмотрела на мужа, терзаясь от боли, он внезапно забыл обо всем, потянулся к ней, взял ее за руки и начал успокаивать. Теперь он знал, что ни за что не отдаст ее в больницу. Она разбудила его слишком поздно, а все произошло слишком быстро. Она сбросила с себя одежду и лежала накрытая простыней, как уже было однажды... давным-давно... Да, это казалось ей смутно знакомым. То, что казалось забывшимся, вдруг отчетливо вспомнилось, как предутренний сон. Она взглянула на Андре и впервые за этот час улыбнулась. Лицо ее было влажным, глаза потемнели... Вдруг она изо всех сил потужилась, пока Андре держал ее за плечи; когда приступ прошел, она поглядела на мужа снизу вверх и улыбнулась.– Я говорила тебе... я хотела... чтобы ребенок... родился... в этом доме... – Выдавливая из себя эти слова, она снова тужилась, и он снова держал ее за плечи, удерживая на месте.Андре видел то же, что и она, и не совсем понимал, что происходит. Он чувствовал только страшное напряжение ее тела и слышал крики, сопровождавшие тяжкие, древние родовые муки. Все тело Андре инстинктивно напряглось. Вдруг Сабрина приподнялась и почти села.– Ох, Андре... О Господи... Ох нет... Андре...Казалось, этому не будет конца; он приговаривал что-то бессмысленное, держа ее в объятиях, и слезы бежали по ее щекам. Вдруг она резко вскрикнула, потом еще раз, падая на спину, когда боль отступила, а затем снова потужилась. И вдруг он ощутил, что схватки начали учащаться. Он знал... он знал и чувствовал то же, что и она.– Давай... давай... давай, милая... Да, ты можешь... – бормотал он.– Не могу! – Она стонала от боли, и Андре хотелось вырвать из нее ребенка, чтобы прекратить ее муки.– Можешь!– О Боже... Ох нет... Андре... – Она отбросила простыню и в муках, хватая его за руку, цепляясь за кровать, тужилась, тужилась... пока не откинулась в изнеможении.Не было сил дышать, двигаться, плакать. И вдруг Андре увидел, как медленно показалась круглая головка.– Боже мой... Сабрина! – вскрикнул Андре.Он не верил своим глазам: на него смотрело маленькое личико. И тут он, будто делал это всю свою жизнь, подошел к другому концу кровати и взял в руки крошечную головку. Сабрина снова напряглась – на этот раз показались плечики. Андре тихонько помогал младенцу выбраться из материнской утробы и плакал вместе с Сабриной. А она и плакала, и смеялась одновременно. Тут Андре еще раз поторопил ее, и через минуту новорожденный младенец лежал в руках отца. Андре с удивлением смотрел на жену, показывая ей ребенка.– Девочка! – Он плакал, не стыдясь слез.На свете не было никого красивее и лучше младенца, которого он держал, и женщины, которую он любил. Андре подошел к изголовью кровати.Сабрина откинулась на спину, ее начало трясти. Он укрыл ее простыней и положил на руки ребенка.– Ох, какая она красавица... И ты тоже...– Я так люблю тебя... – Пуповина все еще соединяла мать и дитя, но у Сабрины уже был такой вид, словно она покорила Эверест.Она с обожанием смотрела на мужа, а он поцеловал мать, а потом дочь.– Ты поразительная... – Этого они никогда не забудут.Глядя на Сабрину, он знал, что никогда прежде так не любил ее. Она с ребенком на руках была прекраснее всего, что Андре до сих пор видел.И тогда Сабрина медленно улыбнулась ему. Она еще дрожала, но выглядела очень довольной.– Ну что, Андре, твоя старушка не ударила в грязь лицом?А он купался в любви к ней и их ребенку. Ничего чудеснее не было на свете. А когда через десять минут после родов в машине «скорой помощи» прибыли врачи, дверь им открыл Андре, улыбавшийся от уха до уха.– Добрый вечер, джентльмены! – Он был так счастлив и горд, что «джентльменам» сразу стало ясно: они опоздали.Не тратя времени на разговоры, доктор побежал наверх. Счастливая Сабрина обнимала ребенка.– Девочка! – радостно объявила она.Андре и врач засмеялись, а затем доктор закрыл дверь, осмотрел обеих, перерезал пуповину, убедился, что с Сабриной все в порядке, и глянул на нее с удивлением.– Должен заметить, дорогая, не ожидал я от тебя такой прыти!– Я тоже. – Она с благодарностью посмотрела на мужа. – Если бы не ты, я бы не справилась.Андре позабавила эта неожиданная похвала.– Я же ничего не делал, только смотрел. Ты все сделала сама. Сабрина взглянула на лежащего рядом и мирно спящего ребенка.– Это она все сделала сама.Малышка и вправду была чудесная. Доктор снова осмотрел ее и остался доволен и матерью, и ребенком. В малышке добрых семь с половиной фунтов, а то и больше.– Вообще-то следовало бы отвезти тебя в больницу и оставить там... – Однако в этом не было особой нужды: роды прошли без осложнений. – Как ты на это смотришь?Сабрине это предложение было не по душе.– Нет, я лучше останусь здесь.– Я так и думал, – ничуть не удивился доктор. – Ну что ж... Сабрина сияла.– Ладно, я разрешаю тебе остаться дома, но если возникнут какие-нибудь осложнения: жар, недомогание, – доктор обернулся к Андре, – звоните мне немедленно! А ты, Сабрина, на этот раз не тяни до последнего! – погрозил он пальцем.Она усмехнулась им обоим.– Я хотела дождаться утра. Ненавижу будить людей посреди ночи.Мужчины дружно расхохотались. Именно это она и сделала, да еще весьма драматически. Часы показывали пятнадцать минут шестого, и на улице было еще темно. На свет Божий появилась Доминик Амели де Верней. Они с трудом подобрали ей имя, но давно условились, что оно должно подходить и мальчику, и девочке.Когда доктор уехал, Андре принес жене чашку чая, а служанка, терпеливо дожидавшаяся окончания родов, унесла девочку наверх, чтобы искупать ее, и вскоре принесла ребенка обратно. Постель сменили, Сабрина снова легла в кровать, потягивая ароматный чай и держа у груди Доминик.Андре все еще смотрел на нее с недоверием. Небо за окнами посветлело, выглянуло солнышко.– Ну, какие у нас планы на сегодня, любовь моя? – Они переглянулись и рассмеялись.Каким долгим было ожидание, и как быстро все произошло! Уже засыпая, Сабрина снова вспомнила об ужасном доме в Чайнатауне, о том, как Андре спокойно разговаривал с врачом под дулом пистолета, о том, как они бежали по ступенькам. А теперь рядом с ней лежит крошечная девочка, а у кровати сидит муж...Когда Сабрина проснулась, они позвонили Антуану. Он собирался идти в поля и немедленно снял трубку.– Это девочка!– Как, уже? – поразился Антуан. – Боже, это чудесно!– Мы назвали ее Доминик. Она очень красивая, и ей уже два часа... – Андре взглянул на часы, – и четырнадцать минут. – Он сиял.– О Боже... Папа... C'est formidable! Это потрясающе! (фр.)

А как Сабрина?.. Она в больнице?Андре не упустил случая подшутить над сыном:– Я отвечу на все твои вопросы кратко: да, отлично, нет. Да, это потрясающе; она чувствует себя отлично; нет, она не в больнице. Ребенок родился дома.Сабрина сияла, слушая этот разговор. Она никогда не забудет, что в эти минуты он был с ней рядом и поддерживал ее. Это дорогого стоило.– Что? – опешил Антуан. – Дома? Но я думал...– Я тоже. Но твоя мачеха все взвалила на меня. Она не хотела тревожить мой сон и разбудила меня слишком поздно. И voila вот (фр.).

, мадемуазель Доминик появилась на свет через двадцать минут после моего пробуждения! А врач прибыл через десять минут после этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63