И все-таки жаль, что из-за постоянного мужского окружения ей пришлось приобрести подобные навыки. В этом году Джон Харт уже больше ничего не предлагал Сабрине.
Глава 23 – Итак, девочка, тебе двадцать один год. Что ты собираешься делать дальше? – В руках у Ханны был только что испеченный пирог.Она чуть не плакала, глядя на Сабрину. Та повзрослела, стала красивой девушкой, но сердце ее, казалось, окаменело. Она управляла рудниками, на которых работало около шестисот человек, заняла место своего отца, но... ради чего все это? Она и раньше была достаточно богата. Теперь она вела уединенную жизнь, работала каждый день до полуночи, отдавала распоряжения и, не колеблясь ни минуты, увольняла неугодных.,. Ну и что? Куда исчезли ее природная мягкость, ее женственность? Ханна чувствовала, что такая жизнь действует разрушающе на характер Сабрины. Амелия тоже это заметила, когда приезжала в прошлом году, но пришла к выводу, что переубедить Сабрину им не удастся. Она велела Ханне не трогать девушку, дать ей время.– В один прекрасный день ей все это надоест, – с улыбкой сказала эта мудрая женщина. – Скорее всего она влюбится.Но в кого? В свою лошадь? Она была слишком увлечена работой и если не убивалась на рудниках, то воевала с кем-нибудь в кооперативе виноградарей.– Не понимаю, откуда в тебе все это? – Ханна в отчаянии смотрела на Сабрину. – Ты любишь эти проклятые рудники даже сильнее, чем твой отец. Его, во всяком случае, гораздо больше интересовала ты сама.– Именно поэтому мой долг – продолжить его дело, – как всегда, с непоколебимой решимостью отвечала Сабрина.Ханна покачала головой и положила Сабрине на тарелку кусок политого шоколадом праздничного пирога. Такой пирог она пекла на ее день рождения двадцать один год подряд. Сабрина улыбнулась своему старому другу:– Ты ужасно добра ко мне.– Хотела бы я, чтобы ты сама относилась к себе добрее для разнообразия. Ты работаешь даже больше отца. Он по крайней мере не забывал возвращаться домой, к тебе. Почему бы тебе не продать эти чертовы рудники и не выйти замуж?Сабрина только рассмеялась в ответ. За кого ей выходить замуж? За человека с рудников? За нового управляющего, которого она наняла, когда старый умер? За своего банкира из города? Никто из них не интересовал ее, к тому же у нее было слишком много других забот.– Возможно, я больше похожа на отца, чем тебе кажется. – Она улыбнулась, вспомнив, как то же самое говорила и Амелии. – В конце концов, он не женился до сорока четырех лет.– Ты не можешь ждать так долго, – проворчала Ханна.– Почему?– Разве ты не хочешь иметь детей?Сабрина пожала плечами. Дети... какие еще дети?.. Сейчас она могла думать только о тех семистах фунтах ртути, которые нужно было отправить на восток через две недели... о двухстах пятидесяти, которые пойдут на юг... о горах бумажной работы, которая ей предстояла... о людях, которых надо было уволить или привести в чувство... о паводках, которые могли случиться... о пожарах, от которых надо было как-то защищаться. Дети? Они никак не вписывались в схему и, возможно, никогда не впишутся. Но она не видит в этом ничего ужасного. Она не представляет себя с ребенком на руках. У нее слишком много других дел. Покончив с праздничным пирогом, она поднялась к себе в комнату укладывать вещи. Ханна уже знала, что она уезжает на несколько дней в Сан-Франциско.– Как? Одна?Вечно она говорит одно и то же.– А кого прикажешь взять с собой? – Сабрина улыбнулась. – Полдюжины парней с рудников для сопровождения?– Не говори глупостей, девочка...– Ну, хорошо... – Сабрина повторила то, что говорила до этого тысячу раз: – Я возьму с собой тебя.– Ты отлично знаешь, что на этом проклятом пароходе меня укачивает!– Раз так, я просто вынуждена ехать одна, верно?Сабрину вполне устраивала такая перспектива. Поездки в Сан-Франциско предоставляли достаточно времени для раздумий, а кроме того, у нее появлялась редкая возможность побывать в доме Терстонов. Ей все еще было тяжело заходить в комнату, где умер ее отец, но сам по себе дом был прекрасен, и жаль было оставлять его в полном запустении. Она не держала там прислуги. Ей нравилось жить одной в доме и самой о себе заботиться в те редкие дни, когда она бывала в городе.– Знаешь, Ханна, сейчас кто угодно может считать меня чокнутой, но пройдет несколько лет, и все понемногу привыкнут. Обо мне будут говорить, как о сумасшедшей старухе, которая много лет заправляет рудниками. И никому не покажется странным, что я путешествую одна, одна сажусь на пароход, одна, без прислуги, живу в городе. Я смогу делать все, что угодно! – Сабрина засмеялась и на какое-то мгновение вновь стала той маленькой девочкой, которую знала Ханна. – Скорей бы пришло это время!– Скоро придет. – Ханна грустно смотрела на Сабрину.Не таким она представляла себе ее будущее.– Ты сама не заметишь, как состаришься и понапрасну растратишь свои золотые годы.Однако Сабрина не считала, что тратит время понапрасну. Чаще всего она чувствовала себя победительницей и была довольна достигнутым. Вот другие действительно редко одобряли ее действия. Ее считали сумасбродкой, которая слишком много себе позволяет, но она уже привыкла к этому. Подбородок ее был вздернут чуть выше, чем раньше, речь стала язвительной. Она теперь не лезла за словом в карман и при случае могла показать, что неплохо владеет своим серебряным револьвером. В глубине души она была совершенно уверена, что поступает правильно: ей нравилось то, что она делает, и к тому же она полагала, что отец одобрил бы ее поведение. Возможно, он хотел для нее не этого, но он наверняка бы отнесся с уважением к тому, чего ей удалось достичь за эти долгие-долгие три года. Сабрине было приятно думать о том, что она далеко пошла. Правда, это стоило ей немалого труда, и сейчас она вновь подумала о том же, спускаясь по лестнице с чемоданом и плащом, перекинутым через руку.– Я вернусь через три дня.Она поцеловала Ханну в щеку и поблагодарила за праздничный пирог. Ханна смотрела ей вслед, и слезы стояли в ее глазах. Девочка никогда не узнает, как много она потеряла. Несмотря на всю ее стойкость и независимость, в жизни ее зияла брешь величиной с амбар, и Ханна испытывала к ней искреннюю жалость. Сабрина достойна лучшей жизни и была достойна ее все эти три года.Сабрина сама доехала на машине до Напы и там, как обычно, оставила ее в конюшне возле пристани. Она была одной из первых в Напе, кто завел себе автомобиль, и это, как и все, что она делала, вызвало бурю сплетен, не утихавшую несколько месяцев. Но ей было все равно. Автомобиль оказался для нее огромным подспорьем. Чаще всего она по-прежнему ездила на рудники верхом на своей старой кобыле, но с удовольствием пользовалась машиной, отправляясь в более длительные поездки, например в Напу, чтобы сесть на пароход до Сан-Франциско. Это экономило уйму времени.Она села на знакомый корабль и все четыре часа провела в каюте, читая газеты, которые захватила с собой.Сабрина собиралась говорить в банке о новом участке земли, который хотела приобрести, и заранее готовилась выслушать привычный совет о том, что разумнее всего было бы продать виноградники и рудники или нанять человека, который мог бы управлять всем этим. Им и в голову не приходило, как мало было мужчин, способных делать то, что она делала, и она привыкла спокойно относиться к подобным советам. С вежливой улыбкой она продолжала говорить об интересующем ее деле и немало удивляла собеседников здравомыслием своих суждений.– Кто вам это посоветовал? – всегда спрашивали они. – Ваш управляющий?Бесполезно было объяснять им, что она и сама способна думать. Это было выше их понимания, и Сабрина знала, что завтра, когда она придет к ним, все опять повторится, но в конце концов они успокоятся и она добьется от них того, что ей нужно. За эти три года они научились доверять ей так же, как и ее сотрудники, хотя часто не понимали, что она делает и зачем. А она всему научилась у Иеремии.Она закрыла портфель с бумагами, почувствовав, как пароход стукнулся о причал. За время плавания она ни разу не вышла из каюты. После обильного праздничного ленча, приготовленного Ханной, ей совсем не хотелось есть, да и дел было слишком много. Сейчас она мечтала только об одном: полежать в горячей ванне в доме Терстонов. Конечно, придется подождать, пока нагреется вода, но зато у нее будет время обойти дом и удостовериться, что все на месте.Она не была в городе несколько месяцев, а кроме нее, присмотреть за домом было некому, хотя она и просила людей из банка проверять время от времени, как там дела, и даже оставила им запасную связку ключей. Она достала свои ключи, когда экипаж подвез ее к дому. Сначала пришлось отпереть огромные садовые ворота, затем коляска проехала по дорожке, и Сабрина вышла из нее у самых дверей.Дом был погружен в темноту. Войдя, она долго шарила по стене рукой в поисках выключателя. Включив свет, она внесла свой чемодан и прикрыла дверь. День выдался нелегким. Она постояла немного, оглядывая комнату, и внезапно впервые за долгое время почувствовала на глазах слезы. Ей двадцать один год, она одна на целом свете, а это дом, в котором умер ее отец... Ей было грустно стоять здесь в полном одиночестве...Только сейчас она поняла, как сильно ей не хватает отца. Она чуть не раскаялась в том, что приехала, и позже, сидя в горячей ванне, вновь и вновь вспоминала, как трудно ей приходилось все эти три года, как часто люди были к ней несправедливы, желали ей зла, причиняли боль... Даже Ханна частенько злилась и ворчала на нее. Никто не понимал, что она считает своим долгом продолжить дело отца. Напротив, все только и ждали, что она ошибется, или просто хотели отнять у нее рудники. Хорошо хоть Джон Харт в конце концов прекратил попытки выкупить их у нее. Интересно, Дэн Ричфилд по-прежнему работает у него? Пожалуй, да. Во всяком случае, полгода назад еще работал. Как она в них разочаровалась! Правда, больше он не таскался на рудники, после того как она выстрелила в него через оконное стекло. Вспомнив об этом, Сабрина взглянула на свой маленький серебряный револьвер. Она всегда носила его с собой, а ложась спать, клала на столик возле кровати. Пожалуй, лучше было бы держать его под подушкой, но спусковой крючок был слишком податливым, в чем Дэн Ричфилд мог убедиться.В каком-то смысле Сабрина жила в постоянном напряжении, но она уже привыкла к этому. Тем более что, приезжая в Сан-Франциско, она полностью избавлялась от этого чувства. Сан-Франциско был слишком многолюдным и цивилизованным городом, к тому же здесь мало кто знал ее. Никто не шептался за ее спиной, не указывал на нее пальцем, как в Напе, Калистоге или Сент-Элене... мол, смотрите, это та самая, что командует на рудниках... дочка Терстона... та, что совсем свихнулась... управляет рудниками, представляете?.. говорят, она просто змея... Да мало ли как еще ее называли? Каких только прозвищ она не наслышалась! Но здесь, в Сан-Франциско, это ровным счетом никого не волнует. Здесь она может позволить себе быть не тем, кто она есть на самом деле, может спокойно прогуляться по Маркет-стрит или Юнион-сквер, войти в цветочный магазин, купить себе розу и продеть ее в петлицу или купить букетик белых фиалок и приколоть их к волосам. Здесь не нужно беспокоиться о том, что подумают о ней люди на рудниках. Здесь, в городе, она может притвориться самой обыкновенной молоденькой девушкой.Именно так она и поступила на следующий день, когда вышла из банка. Она медленно прошлась по улице и купила букет душистых цветов, которые решила поставить в вазу у себя в комнате в доме Терстонов. Подчинившись внезапному порыву, она вдруг вынула из прически все шпильки и распустила на летнем ветру свои длинные темные волосы. Она шла домой и улыбалась. Здесь, в городе, все казалось намного легче и проще, и она по-прежнему любит дом Терстонов, несмотря на трагедию, которая там произошла. Она шла по Ноб-Хиллу, весело напевая про себя, ощущая радость, которую давно уже не испытывала, и не сразу заметила остановившуюся рядом машину. Какое-то время водитель в недоумении смотрел на нее, а затем рассмеялся:– Боже, мисс Терстон! Вас просто не узнать, вы ли это?За рулем машины сидел Джон Харт. Похоже, он тоже был сегодня в отличном расположении духа.– Это я. Вы угнали машину, мистер Харт?– Конечно. Желаете прокатиться?Они были сейчас на нейтральной территории, Сабрина взглянула на него с улыбкой и вдруг подумала:«А почему бы и нет, черт возьми?» Если он опять начнет уговаривать ее продать рудники, она просто выйдет из машины и пойдет дальше пешком. Он не станет ее похищать, все равно никто не заплатит за нее выкупа.– С удовольствием.Ее позабавило, что он купил себе точно такой автомобиль, какой уже два года был у нее, – «Форд-Т». Только его машина была более позднего выпуска.– Как вам ваша новая машина?– Кажется, я в нее влюбился. – Он усмехнулся, окинул взглядом приборную доску, посмотрел через ветровое стекло на капот и только потом обернулся к Сабрине. – Красивая, правда?Сабрина рассмеялась, не с силах отказать себе в удовольствии слегка опустить его на землю:– Почти такая же красивая, как моя.Она улыбалась, а он в удивлении уставился на нее, но вдруг расхохотался во все горло:– Значит, у вас есть машина?Она тоже рассмеялась:– Да, есть. Я редко пользуюсь ею в Сент-Элене. Там мне вполне хватает моей старой чалой кобылы. – Сабрина в конце концов продала жеребца, которого так любил отец.Она так ни разу и не села на него, а лошадиный век короток.– Но если еду далеко, то беру машину.Он смотрел на нее так, словно видел впервые.– Вы действительно замечательная девушка. Обидно, что в определенном смысле мы с вами заклятые враги. Если бы не это, думаю, мы бы подружились.– Ну, если вы перестанете давить на меня всякий раз при встрече, заставляя продать вам рудники, возможно, еще не все потеряно.Сабрина подумала, что его индианка наверняка была бы против такой дружбы, но сказать об этом вслух не решилась.– А вы по-прежнему отказываетесь продавать, не так ли? – Он улыбался и, похоже, спрашивал без задней мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63