Лаверн придвинул поближе к кровати два легких пластмассовых стула, и они с Линн сели.
– Кто оставил кого? – спросила Линн.
Тайрмен улыбнулся какой-то неприятной улыбкой, обнажив желтые зубы:
– Но она все еще его видит.
Лаверн посмотрел на свою помощницу и поднял вверх брови, будто говоря: «Напрасная трата времени». Однако долг требовал по крайней мере попытаться что-то разузнать от Тайрмена. Суперинтендант задал свой первый вопрос:
– Дерек, где вы находились в ночь на 21 декабря?
– Ана, – ответил Тайрмен.
Лаверн было принял произнесенное больным слово за явную бессмыслицу или обычную оговорку.
– В ночь, когда умерла ваша приятельница, – произнес он намеренно медленно и отчетливо, – где вы находились?
Тайрмен закрыл глаза, как будто вопросы причиняли ему боль.
– Нет, нет...
– Дерек, где вы находились, когда она умерла? – поинтересовался Лаверн.
– Ана, ана, – как будто эхом отозвался больной.
– Что это он говорит? – повернулся Лаверн к своей спутнице.
– Что-то вроде «нана», – нахмурившись, ответила Линн.
– Что вы имеете в виду, Дерек?.. Послушай, Линн, он что, просит бананов?
Неожиданно Тайрмен подскочил и, открыв глаза, схватил Лаверна за руку.
– Он отпевает меня – как покойника!
– Извините... не понимаю.
В ту же секунду Тайрмен завопил во весь голос. Лицо его побагровело, вены на шее набухли. Лаверн поспешно высвободил руку и откинулся на спинку стула, совершенно не представляя, что делать дальше.
Дверь в палату распахнулась, и в дверном проеме показалась голова медсестры – толстой, неуклюжей особы.
– Эй, ты! Ну-ка заткнись! – рявкнула она.
Испуганный Тайрмен умолк. Дверь закрылась. Грубая выходка медсестры произвела куда более неприятное впечатление, чем неожиданная истерика больного.
После бурного всплеска эмоций жизненные силы Тайрмена, похоже, куда-то улетучились. Веки его потяжелели, голова откатилась к стене.
– Отходная молитва, – прошептал больной, погружаясь в тяжелый сон.
За ширмой скрипнула половица. В раме расположенного за ней окна задребезжало стекло. Лаверн и Сэвидж отставили в сторону стулья и выскользнули в коридор.
– Что еще за отходная молитва, черт побери? – удивился Лаверн.
– Сомневаюсь, что это означает что-то осмысленное, – откликнулась Линн. – У него явно не все в порядке с головой.
Доктор Грегг стояла в нескольких метрах от них, увлеченная разговором с каким-то врачом-мужчиной. В руках у нее был большой блокнот, в который женщина энергично тыкала дешевенькой шариковой ручкой. Почувствовав приближение полицейских, она смерила их коротким взглядом и, намеренно избегая смотреть на Лаверна, обратилась с вопросом к Линн:
– Ну что? Приятное зрелище?
Прежде чем Линн успела открыть рот, Лаверн ответил докторше с саркастической усмешкой:
– Да. Благодарим вас, доктор! Огромное вам спасибо за долготерпение и потраченное на нас время!
Нахмурившись, доктор Грегг снова сосредоточила внимание на блокноте.
Когда полицейские выходили из больничного корпуса, Линн шутливо шлепнула своего шефа по руке. Вернон ответил ей тем же. Хихикая, как проказливые школьники, они направились к лифту.

* * *

Зазвонил телефон, бесцеремонно вырвав Шилу Дайе из глубокой задумчивости. Она находилась в гостиной на втором этаже своего дома на Эллис-сквер. Погруженная в тревожные размышления, Шила даже не заметила, как за окном постепенно угас день. В сумерках ей не сразу удалось найти свой мобильник.
– Да?
В трубке прозвучал хорошо знакомый голос. Голос, которого она боялась и по которому в то же время скучала.
– Да... да. Пришли и ушли. Забрали книгу, в которой я регистрирую моих пациентов. В ней все. Просто не знаю, чего ты ждешь от меня.
Возникла пауза – Шила слушала своего невидимого собеседника, свободной рукой пытаясь отыскать сигареты.
– Что? Сейчас? – Голос на другом конце провода был спокоен и настойчив. – Ну хорошо. Дай мне час времени.
Шила включила свет и поспешила в ванную комнату. Справив нужду, вымыла руки и лицо. После этого отправилась вниз на кухню, повесила сумку с ремнем через плечо и, захлопнув за собой дверь, вышла на улицу.
Через несколько секунд Шила уже сидела за рулем своего сверкающего «БМВ». Вскоре она уже была за пределами города, взяв по автостраде А-59 курс на запад. Ведя машину, она чувствовала, как в ее душе все сильнее разрастается болезненное ощущение несправедливости. На этот раз он попросил от нее слишком многого. Человеку, к которому она сейчас торопилась, Шила обязана практически всем: здоровьем, высокой самооценкой, блестящей карьерой... Но сегодня он заставил ее лгать, а этого Шила не могла ни простить, ни понять. Да, верно, она недолюбливает полицию, но она обратилась к психотерапии именно для того, чтобы очиститься от скверны лжи и лицемерия. Когда полицейским станет известно, что она солгала, как ей удастся защитить себя?
Кативший впереди нее «ситроен» двигался необычайно медленно. Обычно Шила с уважением относилась к дисциплинированным водителям, однако в нынешнем состоянии мельчайшая задержка в пути представлялась ей едва ли не личным оскорблением. Шила собралась было обогнать «ситроен», но, посмотрев в зеркальце заднего обзора, испытала необычную галлюцинацию. На какую-то долю секунды ей показалось, что она заметила за задним сиденьем облако густого желтоватого дыма.
Шила снова посмотрела в зеркальце и на этот раз увидела лишь темный чехол заднего сиденья и свет фар ехавшей сзади нее машины.
Странно. Дайе невольно вздрогнула. Спокойно, Шила. Ты становишься слишком пугливой.
Ее «БМВ» промчался мимо освещенного дорожного знака. «Семнадцать смертных случаев на дорогах Йорка за последний год». Не торопись. Не надо увеличивать статистику. Она сбавила скорость, позволив безобидному «ситроену» вырваться вперед.
Похоже, что-то не в порядке с печкой. Хотя двойные вентиляторы по-прежнему с шумом гнали воздух, ногам было холодно. Шила раскурила сигарету и глубоко затянулась. Но даже это давно проверенное средство не помогло.
Хотя Шила ехала со скоростью всего лишь сорок миль в час, она вскоре снова догнала все тот же чертов «ситроен». Его забавный задний бампер подпрыгивал на ухабах, навевая мысль о самодовольной галльской ухмылке.
Шила надавила на тормоз и плавно сбавила скорость. Безопасность прежде всего. Однако когда она попыталась убрать ногу с тормоза, оказалось, что та не повинуется ей. Шилу охватила паника, сигарета выпала у нее изо рта и угодила прямо на колено, продолжая тлеть. Онемевшая нога продолжала давить на педаль, и машина резко затормозила. Несмотря на ремень безопасности, Шилу бросило вперед, и она резко ударилась головой о лобовое стекло. Рулевое колесо выскользнуло из рук, «БМВ» развернуло на мокром шоссе на девяносто градусов, и машина послушно-услужливо подставила бок вылетевшему откуда-то сзади «форду-эскорту». Впечатление возникло такое, будто автомобиль добровольно отдал себя на заклание.
За три секунды, предшествовавшие столкновению, Шила Дайе успела оценить ситуацию. Она отчетливо поняла, в какую переделку попала и что сейчас произойдет. Женщина разжала губы, приготовясь пронзительно закричать. Однако в горле пересохло, и она не смогла издать ни единого звука. Последнее, что Шила увидела, прежде чем погрузиться в небытие, было лицо в боковом зеркальце. Его черты казались расплывчатыми и неясными, но она успела разглядеть злорадную ухмылку. Потом ее ослепила пронзительная вспышка света, и Шила почувствовала, как ее тело разлетается в клочья, словно внутри него разорвалась бомба.

* * *

Известие о трагическом происшествии с Шилой Дайе достигло кабинета Вернона Лаверна лишь спустя семнадцать часов. Принадлежавшая ей книга регистрации пациентов была изучена доскональнейшим образом. И хотя в ней не обнаружилось ничего противозаконного, Лаверн и Сэвидж прониклись глубоким убеждением в том, что Дайе солгала и ее необходимо допросить. На Эллис-сквер отправили автомобиль с нарядом полиции. Словоохотливая домоправительница сообщила облаченным в полицейскую форму гостям, что мисс Дайе находится в клинике «Йорк Ройял», куда ее поместили после дорожной аварии. Полицейские сразу же по радиосвязи известили об этом коллег из «убойного» отдела.
– Это меня нисколько не удивило, – мрачно заметила Линн, когда Лаверн отправился вместе с ней в больницу. – В нашем расследовании рушатся все привычные схемы.
– Не узнаю тебя, Линн. – Лаверн одарил помощницу нечастой улыбкой. – Всякие там стоны – это больше по моей части. Ты ведь предназначена для того, чтобы... как бы это сказать? Служить примером бодрого, энергичного представителя нового поколения полицейских.
Глаза суперинтенданта блеснули хитрецой.
Вскоре полицейские подъехали к больнице. Лоулесс, дожидавшийся коллег в регистратуре, проводил их прямо к постели пострадавшей. Шила Дайе находилась в палате интенсивной терапии. Подсоединенная к аппарату искусственного жизнеобеспечения, она была окутана паутиной проводов и трубок. Голову покрывал гипсовый шлем-повязка. Под глазами виднелись темные круги, а лицо сделалось в два раза больше. Челюсть скреплена проволочным зажимом, в уголках рта – следы подсохшей крови. Несчастье сделало Дайе совершенно неузнаваемой.
Лаверн с какой-то необъяснимой покорностью шумно выдохнул.
– Да, – понимающе отозвался Лоулесс. – Я знаю.
– Нам не сообщили, что она в таком плачевном состоянии, – пожаловалась Линн.
– Мы напрасно потратили время. В очередной раз.
Похоже, она вообще не в состоянии отвечать на вопросы, – раздраженно буркнул Лаверн.
Лоулесс поспешил согласиться с суперинтендантом. Затем почему-то помедлил, будто припоминая что-то.
– Вообще-то она приходила в сознание. В обеденный перерыв. Все стонала и пыталась указать на что-то здоровой рукой. Мы с медсестрой так и не поняли, что ей нужно.
Лоулесс вынул из кармана куртки потертый бумажник из коричневой кожи, чем привлек внимание Лаверна и Сэвидж. Из бумажника торчал краешек свернутого в несколько раз белого конверта. Лоулесс передал его суперинтенданту.
– Нам показалось, что она хотела показать нам вот это.
Лаверн извлек из незаклеенного конверта открытку. На ней был изображен серебряный полумесяц над тремя голубыми волнистыми линиями, а на развороте открытки написано следующее:
ПОИСК ВЫСШЕГО "Я"
Сердечно приглашаем
на уик-энд, который изменит вашу жизнь
Ниже стоял телефонный номер с кодом Илкли. Держа открытку перед собой в вытянутой руке, Лаверн пробормотал что-то пренебрежительное.
– Что там такое? – поинтересовалась Линн.
– Ну-ка посмотри-ка! "Поиск высшего "Я". Везет нам нынче на придурков!
Вечером Лаверн со своей помощницей направились в «Энглерз Армз» пропустить по рюмочке. Предложение на этот раз исходило от Линн.
Обычно у нее никогда не находилось времени на общение после работы. Линн свысока посматривала на посиделки в пабах, которые устраивали большинство полицейских и члены их семей. Но сейчас ей нужно было поговорить с Лаверном – наедине и в неформальной обстановке.
Они устроились за столиком в углу маленького уютного бара. Линн потягивала крошечными глотками джин с тоником, перед Верноном пенилась пинта «биттера». Еще ни разу Сэвидж не видела своего начальника за выпивкой и поэтому каждый раз, бросая взгляд на его бокал, с удивлением замечала, что его содержимое помаленьку убавляется.
– Ну и что ты хочешь мне сказать? – негромко спросил Лаверн. – Собираешься сообщить, что подаешь рапорт о переводе на новое место службы?
– Нет, ничего подобного.
– Так что, я совсем не угадал, чего ты хочешь?
– Ни на йоту, мой старый добрый приятель.
– Эй, поосторожней-ка со словом «старый»! Скажи, для чего тебе все это понадобилось. – Он кивком указал на окружавшую их обстановку. – Обычно ты только и знаешь, что смотришь на часы, чтобы смыться домой.
За пределами служебного кабинета, лишенный начальственного авторитета, Вернон выглядел необычайно застенчивым. Линн неожиданно ощутила, как на нее накатила волна нежности.
– Я подумала, что было бы здорово переговорить о нашем расследовании, хорошенько разобраться во всем, что творится в последнее время.
– Что ты этим хочешь сказать? Что-то насчет нас с тобой? – шутливо спросил Лаверн с деланно обеспокоенным видом.
Линн чуть не поперхнулась глотком джина.
– Дай мне передышку.
– Извини. А я-то подумал, что настала лучшая минута в моей жизни.
– Нет, мне просто хотелось бы знать, что мы будем делать дальше. Что-то у меня плохое предчувствие относительно нашего расследования. Только не спрашивай почему...
– А зачем мне тебя спрашивать?.. Кто-то укусил нашего покойника. Единственный, кого можно серьезно подозревать в этом, – другая жертва. По-моему, этого достаточно для дурного предчувствия.
– Как ты думаешь, психотерапия – действительно какая-то уловка или нам все-таки стоит довести эту линию до конца?
– Думаю – последнее. Мы попробовали с тобой зайти в это дело с парадного крыльца, но уперлись в тупик. Что ж, давай попробуем с черного хода. Кому-то придется отправиться в эти выходные на поиски высшего "Я" ради исцеления веры.
– Духовных недугов, – поправила его Линн.
– И этого тоже. Кому-то нужно будет выдать себя за обычного обывателя и все там разузнать у этих знахарей. И я думаю, что этим человеком должна быть ты.
– Тут одна только проблема, Вернон. Я на Новый год уезжаю. У меня отпуск на три дня.
– Так отмени его.
– Никак нельзя, – возразила Линн с негодованием. – Мы все собираемся у моей матери. На приготовления к встрече потратили несколько месяцев. Нет. Придется тебе послать кого-нибудь из наших людей.
Вернон отрицательно покачал головой:
– Не могу.
– Почему?
– Они все глупыши, молокососы.
Линн неодобрительно вскинулась на него:
– Чепуха! У Фаррелла университетское образование. Хелен Робинсон имеет высшую категорию.
– Согласен. Но я не уверен, что ее высшая категория распространяется и на способности к ведению тайного наблюдения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34