– И как тут жилось в детстве, хорошо?
– Хорошо.
– А у вас тут ураганы бывают?
– Не реже раза в неделю. К одному ты чуть-чуть опоздал. Но после обеда, если задержишься, будет второй.
Эйдер улыбнулся и спросил:
– Так значит, устроился?
– Устроился.
– И сколько же стоит такое местечко?
– Не знаю… четыреста акров земли, дом, постройки, кое-какое оборудование… тысяч четыреста, наверное.
– Серьезно?! Неплохо. Но около Вашингтона, в Вирджинии такие одиночные фермы идут за миллион.
Вряд ли Чарли Эйдер приехал в округ Спенсер, чтобы обсуждать цены на землю, подумал Кит.
– Ты что, только прилетел? – поинтересовался он.
– Да, самым ранним утренним рейсом до Колумбуса, а там взял напрокат машину. Проехался с удовольствием. И нашел тебя без труда. Вся полиция знает, где ты живешь.
– У нас тут все друг друга знают.
– Я так и понял. А ты хорошо загорел, – заметил Эйдер. – И немного похудел.
– Много работы по ферме, и все на воздухе.
– Да, я вижу. – Эйдер потянулся, разминаясь. – Слушай, может быть, пройдемся немного? А то я долго в самолете сидел, а потом еще и за рулем.
– Пойдем. Покажу тебе, что у нас тут есть.
Они обошли ферму, и Чарли изображал живейший интерес ко всему, что видел, а Кит делал вид, будто ему доставляет огромное удовольствие показывать свои владения.
– И это все твое? – спросил Чарли.
– Нет. Моих родителей.
– Значит, получишь в наследство?
– У меня есть брат и сестра, а в нашем округе нет правила, чтобы ферма переходила по старшинству, так что со временем придется нам что-то решать.
– Иными словами, если кто-то из вас захочет тут фермерствовать, ему придется откупиться от двух других.
– Иногда бывает и так. Раньше-то уж точно так было. А теперь наследники чаще всего продают ферму какой-нибудь крупной компании, делят деньги и разбегаются.
– Плохо. Вот потому-то и гибнут семейные фермы. Да еще из-за налогов на собственность.
– Если ферма остается семейной, никакого налога на собственность платить не нужно.
– Правда?! Что ж, хоть что-то эти идиоты в конгрессе решили правильно.
– Да, перечень добрых дел у них невелик.
Они вышли в поле и побрели между рядами кукурузы.
– Значит, вот откуда берутся кукурузные хлопья, которые я ем, – проговорил Чарли.
– Только если ты корова. Это кормовая кукуруза. Ее скармливают скоту, скот жиреет, его забивают и делают гамбургеры.
– Ты хочешь сказать, ее нельзя есть?
– Человеку идет столовая кукуруза, сладкая. Фермеры сеют ее немного, для себя; но ее обычно убирают вручную, примерно в августе.
– Век живи, век учись. И ты все это сам посеял?
– Нет, Чарли, это сеяли в мае. А я сюда приехал в августе. Не может же кукуруза так вымахать за два месяца, как ты думаешь?
– Понятия не имею. Так значит, это все не твое?
– Земля моя. Сдана в аренду. По контракту.
– Понял. А чем с тобой расплачиваются, урожаем или деньгами?
– Деньгами. – Кит подвел своего спутника к подножию индейского кургана, и они поднялись наверх.
С вершины кургана Чарли оглядел простиравшиеся вокруг поля.
– Вот это и есть родина, Кит. Та самая, которую мы защищали все эти годы.
– От моря и до моря.
– Ты не скучаешь по работе?
– Нет.
Чарли достал из пиджака пачку сигарет.
– Можно тут курить?
– Почему же нет?
Он выпустил вверх струю дыма и показал рукой куда-то вдаль.
– А это что за кукуруза?
– Это соевые бобы.
– Те, из которых делают соевый соус?
– Они самые. Тут неподалеку есть перерабатывающий завод, принадлежит японцам.
– Ты хочешь сказать, японцы и сюда добрались?
– А почему нет? Не могут же они перетащить эти поля к себе в Японию.
Чарли задумчиво покачал головой, потом проговорил:
– Н-да… страшновато становится.
– Не надо быть ксенофобом.
– Это само приходит, с нашей работой. – Он еще несколько раз затянулся, потом произнес: – Кит, тебя зовут назад.
Кит это уже и сам успел понять.
– Забудь об этом, – ответил он.
– Меня послали, чтобы я тебя привез.
– Меня уволили. Так что возвращайся и скажи им, что меня нет.
– Не надо меня мучить, Кит. Полет был скверный, все время трясло. Мне было сказано без тебя не возвращаться.
– Чарли, нельзя сперва уволить человека, а потом заявлять ему: «Мы передумали».
– Они могут заявлять все, что им заблагорассудится. Но меня просили принести тебе извинения за все причиненные беспокойства. Они торопились, не продумали должным образом то, как разворачивается ситуация на Востоке. Ты понимаешь, что имеется в виду. Так ты согласен принять их извинения?
– Разумеется. И до свидания. Во сколько у тебя рейс?
– Тебе предлагают гражданский контракт на пять лет. Будешь получать, что положено, плюс полную пенсию, и под конец заимеешь тридцать лет выслуги.
– Нет.
– И повышение. В воинском звании. Станешь генерал-майором. Как вам это нравится, полковник?
– Раньше надо было повышать.
– Работа в Белом доме, Кит. На очень заметной должности. Можешь стать следующим Александром Хейгом. Он ведь считал себя самим президентом; но у того места, которое предлагают тебе, такие возможности, что ты и в самом деле сможешь выставить свою кандидатуру на пост президента. Этого ждали от Хейга. Страна созрела для того, чтобы снова избрать в президенты генерала. Я недавно прочел результаты одного секретного опроса общественного мнения на этот счет. Подумай об этом.
– Ну, хорошо. Дай мне секунду подумать… Нет.
– Президентом хочет стать каждый.
– Лично я хочу стать фермером.
– Вот именно! Народу это понравится. Высокий, красивый, честный парень от сохи. Ты знаешь историю Цинцинната?
– Я же сам тебе ее и рассказывал.
– Верно. Так вот, ты снова нужен своей стране. Кончай разгребать навоз и вставай на защиту.
Метафора показалась Киту какой-то двусмысленной, и он ответил:
– Знаешь, если бы я стал президентом, то самым первым делом уволил бы тебя.
– Как это мелко, Кит! Совсем не по-государственному.
– Чарли, не трать напрасно свое и мое время. Мне это уже начинает надоедать.
– Я трачу не напрасно. Ну хорошо, не будь президентом. Но после такой работы в Белом доме ты сможешь вернуться сюда, избраться от своего штата в конгресс и жить потом в Вашингтоне. Что может быть лучше! Сделаешь что-то полезное и своей стране, и своему округу. – Эйдер бросил окурок на землю и растер его ботинком. – Пойдем еще погуляем немного. Они снова двинулись между рядов кукурузы.
– Послушай, Кит, президент вбил себе в голову, что ты ему нужен в его команде. И это обязывает тебя ответить ему. Так что, даже если ты не хочешь принимать это предложение, ты все-таки должен встретиться с президентом с глазу на глаз и лично послать его подальше.
– Но он же меня послал письменно.
– Это ведь не он сделал.
– Какая разница, кто! Если кто-то сделал глупость, то это уже не моя проблема. И ты сам знаешь, что я прав.
– Опасно быть правым, когда в неправых оказывается правительство.
Кит остановился.
– Это что, угроза?
– Нет. Просто добрый совет, дружище. Они двинулись дальше.
– Как ты думаешь, ровно через год тебе здесь все еще будет по-прежнему нравиться? – проговорил Чарли.
– Если не будет, я отсюда уеду.
– Послушай, Кит, до сих пор ты, конечно, мог бы сидеть здесь и гнить, считать, что ты нассал на всех, кто остался там, в Вашингтоне, и, возможно, даже чувствовать себя при всем этом вполне счастливым. Но теперь, после того как я привез тебе искренние извинения и это предложение, ты уже не сможешь больше жить в мире с самим собой. Так что я испортил тебе не только сегодняшний день, но и весь твой отдых на пенсии. Теперь перед тобой совершенно новая ситуация.
– Тут сейчас для меня новая ситуация. Только тут. А все, что осталось там – это старая ситуация. Знаешь, поначалу я злился, но потом перестал. Вы, ребята, оказали мне большую услугу. И заставить меня вернуться вы не можете, так что кончай пудрить мне мозги.
– Н-ну… знаешь, ты ведь пока еще в армии. Конечно, форму тебе за последние лет пятнадцать не доводилось надевать ни разу, но ты, как-никак, полковник запаса, а президент – твой главнокомандующий.
– Расскажи это моему адвокату.
– Президент в определенных обстоятельствах может тебя призвать, освободив от выполнения любых других твоих обязательств, ну, и так далее. И именно такие обстоятельства сейчас и сложились, дружище.
– Не надо, со мной это не сработает.
– Ну ладно, тогда попробую иначе. Не подставляй меня. Поехали вместе со мной в Вашингтон, и там ты им скажешь, что Эйдер уговаривал тебя, как мог, но ты приехал исключительно только ради того, чтобы прямо сказать им: пусть от тебя отстанут. Хорошо? Я знаю, сам ты именно так бы и поступил. Ты им совершенно ничего не должен, кроме одного: лично послать их куда подальше. А вот мне ты кое-чем обязан, однако единственное, о чем я тебя прошу – это поехать сейчас со мной в Вашингтон. Тогда меня снимут с крючка, а ты получишь возможность высказать все, что думаешь. По-моему, это честно, а?
– Я… я не могу сейчас с тобой ехать…
– Кит, за тобой есть должок. И я приехал его получить. Не умолять, не упрашивать, не угрожать, а получить.
– Чарли, послушай…
– Вспомни Бухарест. Не говоря уже о том, что ты устроил в Дамаске.
– Послушай, Чарли… есть одна женщина…
– У тебя всегда и везде есть одна женщина. Именно так ты нас всех чуть не подвел под полный провал в Дамаске.
– Здесь есть одна женщина…
– Здесь?! Господи, дружище, да ты тут и пары месяцев еще не пробыл!
– Это тянется еще с очень давних времен. Со школы и с колледжа. Я как-то, по-моему, в порыве откровенности упоминал тебе о ней.
– А-а… да. Да, было. Понимаю. – Он задумался ненадолго, потом спросил: – Она замужем?
Кит кивнул.
– Ну, тут мы тебе ничем помочь не можем. – Он подмигнул. – Но придумать что-нибудь сумеем.
– Спасибо, я уже сам все придумал.
Они вернулись назад, во двор фермы, и Чарли присел на маленький садовый трактор.
– Можно мне покурить на этой штуке?
– Можно. Это всего лишь трактор. Он не летает.
– Что правда, то правда. – Чарли закурил очередную сигарету и сделал вид, будто задумался. – И все-таки не понимаю, какие у тебя сложности, – проговорил он наконец.
– Она замужем. Как вам понравится, если работник аппарата президента станет жить с женщиной, которая замужем за другим?
– Устроим ей развод.
– Это может тянуться долгие годы.
– Подергаем за некоторые ниточки.
– Не выйдет. Даже вы не в состоянии делать все, что вам заблагорассудится. Вы считаете , будто можете, а на самом деле это не так. Есть законы, которые это все регулируют.
– Пожалуй. И как скоро ты собирался сойтись с ней?
– Очень скоро.
– Ну так мы снимем для нее в Вашингтоне отдельную квартиру. Что ты делаешь из этого такую проблему?
– Чарли, мы с ней не это имеем в виду. Я не настолько важная фигура, чтобы мир во всем мире нельзя было обеспечить без меня. Мир вполне обойдется без моих советов. Опасность уже позади. Я выполнил свой долг. И теперь для меня нет ничего важнее моей собственной жизни.
– Ну хорошо. А раньше что, твоя жизнь была не важна? Я понимаю, что ты хочешь сказать. Но ведь у тебя могут быть и личная жизнь, и карьера. В одно и то же время. Все так живут.
– Не при такой карьере.
– На этот раз – ничего из ряда вон выходящего. Конечно, рабочий день будет ненормированный, и время от времени, возможно, придется куда-то слетать, но за железный занавес тебе теперь отправляться не придется. Его больше нет.
– Ну, там-то я побывал.
– Да уж. – Чарли внимательно посмотрел на приборы и рычаги управления трактором и спросил: – И ты умеешь это водить?
– А как, по-твоему, он выбрался сюда из амбара?
– Мне казалось, эти штуковины должны быть больше.
– Это садовый трактор. Для мелких работ в огороде и во дворе.
– Серьезно? А где же большой?
– Отец продал, – ответил Кит. – Ну что ж, спасибо, что заехал. Передавай там всем привет. Во сколько у тебя рейс?
Чарли посмотрел на часы.
– Обратный из Толидо в 14.15. Сколько времени мне понадобится, чтобы добраться отсюда до аэропорта?
– Примерно час; если движение сильное, то чуть больше. Поезжай прямо сейчас, чтобы подстраховаться на всякий случай.
– Нет. Я еще успею выпить пива.
– Тогда заходи.
Чарли слез с трактора, и через дверь кухни они вошли в дом.
– Эх, а пиво-то у меня кончилось! – воскликнул Кит.
– Ну и ладно. Все равно для пива еще рановато. Просто мне что-то пить захотелось.
– Еще бы. Последние полчаса ты так старался, что от Тебя прямо пар шел. – Кит открыл холодильник, достал воду со льдом и наполнил два стакана. – Чистейшая, из настоящего источника.
Чарли выпил полстакана.
– Хороша, – похвалил он.
– Тут у нас под плодородным слоем по большей части известняки. Когда-то на этом месте было доисторическое море. И за миллионы лет из умиравших морских существ образовался известняк.
Чарли с подозрением посмотрел на стакан.
– Что, правда?
– Я собираюсь наладить розлив воды по бутылкам. И стану продавать в Вашингтон, пусть там пьют всякие йяпи и прочие свиньи.
– Хорошая идея. Давай-ка присядем на минутку. – Они уселись за большой стол, и Чарли немного помолчал; Киту его молчание не понравилось. Наконец Чарли спросил:
– Ты с ней здесь собирался жить?
– Нет.
– Вот как? А куда ты предполагал уехать?
Киту еще больше не понравилось, что Чарли вдруг заговорил в прошедшем времени.
– Еще не знаю куда, – ответил он.
– Тебе ведь придется нам об этом сообщить. Таков закон.
– Обязательно сообщу, чтобы вы знали, куда высылать мой пенсионный чек.
Чарли кивнул с отсутствующим видом.
– Знаешь, – проговорил он, – по дороге сюда со мной приключилось нечто любопытное.
Кит ничего не ответил.
– Когда я остановился у полицейского участка, – продолжал Чарли, – то парень, который там сидел, дежурный сержант, по-моему, его звали Блэйк… я его спросил, не знает ли он, где ты живешь, и он вдруг повел себя как-то странно. Начал меня расспрашивать. Это ведь я задал ему вопрос, верно? А он стал допытываться, какое у меня к тебе дело, и все такое. Мне даже почудилось, будто я снова оказался в Восточной Германии. Тут у тебя можно курить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42