– Выезжаем в десять.
Он прошел к себе в кабинет и закрыл за собой дверь. Потом подошел к окну и стал смотреть на Главную улицу, на парк, на здание суда – на весь свой привычный мир. Человек меньшего калибра, убеждал себя Бакстер, мог бы запаниковать. Но сам он был уверен, что держит за яйца, и крепко, достаточное число местных шишек и, должно быть, сумеет удержаться. Но если сам он устоять не сможет, то потянет за собой многих, очень многих, начиная с того краткого списка, что лежал сейчас у него на столе, и заканчивая гораздо более внушительным, тем, что содержался в его досье.
В общем-то он связывал все обрушившееся на него в последнее время дерьмо с появлением в городе Кита Лондри, хотя и понимал, что все это вызревало уже давно. И все-таки, если бы ему удалось избавиться от Лондри, то, по крайней мере, одна из его проблем была бы решена. Тогда бы он смог заняться Гейл Портер, не говоря уже об этой суке Шерри Коларик, о Мэри Арлес и других бабах, которые считают себя умнее, чем Клифф Бакстер. А потом, если надо будет, он примется и за мужиков. Он знал, что в общем-то запугать людей нетрудно: храбрецов нынче нет, остались одни трусы, которые иногда собираются вместе и начинают мнить себя героями. Он полагал, что убивать такого не придется: достаточно будет запугать их всех до полусмерти, – а если ты нагнал страху на кого-то дважды, считай, что он запуган уже на всю жизнь.
Кит проснулся в семь утра, и самая первая его мысль была об Энни.
Теперь хоть что-то прояснилось: они вчера были вместе, они снова любили друг друга. И никуда он не уезжает. Ему теперь уже хотелось остаться, жить вместе с ней здесь, сидеть вечерами на переднем крыльце и смотреть, как заходит солнце.
Но он понимал, что всем этим мечтам не суждено сбыться, если Клифф Бакстер будет оставаться где-то поблизости, и что теперь, когда у нее в жизни появилась альтернатива, она уже не желает смерти своему нынешнему мужу. Выход был один: сбежать куда-нибудь вместе, а Кит не хотел никуда сбегать.
Он лежал в постели, молча глядя в потолок. До него не сразу дошло, что он чувствует оставшийся на простынях аромат духов Энни.
День выдался теплый, и Кит, работая в амбаре, разделся до пояса. Мысли его были заняты тем, когда они смогут снова встретиться, снова заняться любовью. Он понимал, что если и придется увозить Энни отсюда, то предупредить ее об этом можно будет только в последний момент, максимум за несколько дней до отъезда; а потом, когда они уедут, их постоянными спутниками станут беспокойство и страх. Чтобы добраться до Парижа, им понадобится около недели. Интересно, есть ли у нее паспорт, подумал Кит. А если и нет – не проблема. Он сможет сделать ей паспорт меньше чем за сутки. Есть еще люди, которые ему кое-чем обязаны.
Потом, через год или около того, он вернется в Спенсервиль, один, и, если Бакстер будет все еще тут, они должны суметь разрешить все практические вопросы без кровопролития. Тогда они с Энни смогут вернуться в Америку уже как муж и жена. «Отлично. На том и порешим».
Примерно в четверть одиннадцатого Кит услышал шум подъехавшей по гравийной дороге машины и вышел из амбара.
На дорожке стоял бело-голубой патрульный автомобиль с золотым гербом начальника полиции на дверце.
Машина оказалась между ним и домом; оружия у Кита с собой не было. Водитель, очевидно, заметил хозяина и, повернув, поехал через двор в его сторону. Машина остановилась футах в тридцати – Кит увидел, что в ней сидят два человека. Правая дверца открылась, из нее выбрался и направился к Киту полный, сильно загоревший мужчина в темных зеркальных очках и широкополой шляпе. Кит тоже двинулся ему навстречу; теперь он видел, что это действительно был Клифф Бакстер. Они остановились в нескольких футах и молча уставились друг на друга.
Кит скосил глаза в сторону и увидел, что сидевший за рулем полицейский тоже вышел. Это оказался Уорд; он, однако, ничего не делал, просто стоял возле машины и наблюдал за происходящим.
Лондри снова перевел взгляд на Бакстера. Несмотря на то что прошло тридцать лет, он сразу же узнал Клиффа; и, несмотря на огромный торчавший живот, тот все еще выглядел неплохо. И взгляд у него был все такой же нагловато-насмешливый, как и прежде.
Кит старался рассмотреть выражение его лица, но из-за темных очков и тени, которую отбрасывали на лицо Бакстера широкие поля шляпы, ему так и не удавалось понять ни настроения и намерений Бакстера, ни того, известно ли Клиффу что-нибудь насчет вчерашнего приезда сюда Энни. Кит почувствовал, что его больше тревожит судьба Энни, чем своя собственная.
– Я уж думал, ты так и не приедешь, – сказал он.
Бакстер скривил рот, однако ничего не ответил, только продолжал молча рассматривать его через темные очки. Наконец он проговорил:
– Ты мне не нравишься.
– Это хорошо.
– И никогда не нравился.
– Знаю. – Кит глянул поверх плеча Бакстера на Уорда: тот сидел на капоте машины и усмехался.
– И никогда не понравишься, – продолжал Бакстер.
– Очень невежливо оставаться в темных очках, когда с кем-то разговариваешь, – сказал Кит.
– А пошел ты…
– Послушай, шеф, если тебя привели сюда не официальные обязанности, то ты нарушаешь закон.
Клифф Бакстер бросил через плечо взгляд на Уорда, потом шагнул навстречу Киту и проговорил:
– Ну ты, дурак гребаный!
– Проваливай с моей собственности.
– Чего тебя сюда принесло?
– Здесь мой дом.
– Черта с два. Ты тут чужой.
– Здесь похоронены шесть поколений моих предков, шеф. Так что нечего говорить мне, будто я тут чужой.
– Тебя самого тут похоронят, и гораздо быстрее, чем ты думаешь.
Кит сделал шаг вперед, и они оказались вплотную друг к другу, нос к носу.
– Ты что, угрожаешь мне?
– Назад, а то пристрелю! – Рука Бакстера опустилась на рукоятку пистолета; Кит заметил, что Уорд соскользнул с капота и тоже потянулся к оружию.
Кит сделал глубокий вдох, затем отступил на шаг. Бакстер улыбнулся.
– А ты не такой дурак, каким кажешься.
Кит окончательно овладел собой и проговорил:
– Выкладывай, что собирался сказать, Клифф, и уезжай.
Бакстеру явно не понравилось ни то, что его назвали просто по имени, ни все остальное, что естественно вытекало из такой формы обращения. Он снял очки и долго молча смотрел на Кита.
– Ты нарываешься на моих ребят, – заявил он наконец.
Кит ничего не ответил.
– И на меня самого тоже. Кит снова промолчал.
– «Встретимся за школой, встретимся за школой». Ты ведь так говорил?
– Так. И я там был.
– Твое счастье, что меня там не было. А то ты давно уже лежал бы у Гиббса, дохлый и неподвижный, как чурбан, под тем розовым дерьмом, которым там всех покрывают. Таким же розовым, как то дерьмо, что течет у тебя в жилах. А я бы наплевал тебе в рожу; если у тебя еще оставалась бы рожа после того, что я бы с тобой сделал.
Кит не ответил.
– Мои ребята говорили, что там, в церкви, ты спрятался под рясой у проповедника.
– Оставь пастора Уилкеса в покое.
– Да? Это почему? Всякий, кто нарывается на меня или на моих ребят, получает сдачи… и будет сидеть в дерьме по уши, будь это хоть сам Всевышний.
Кит опять ничего не ответил, только покачал головой.
– А какого черта ты делал в «Бакстер моторз»? – продолжал Бакстер.
– Говорил с твоим братом насчет покупки машины.
– Да? И выспрашивал его о моей жене? Будешь еще кого расспрашивать о ней или обо мне, долго не протянешь. Понял?
Кит обратил внимание, что глаза Бакстера сошлись на переносице, как бывает у хищников во время охоты; и когда он говорил, то поводил головой из стороны в сторону, будто высматривал добычу или проверял, нет ли откуда-нибудь какой угрозы.
Кит попытался представить себе, как смогла Энни прожить двадцать лет с таким типом; он, однако, понимал, что должен существовать и другой Клифф Бакстер, так сказать, в «домашнем варианте». Возможно, Бакстер даже любил ее, хотя Энни никогда ничего на этот счет Киту не писала и не говорила; а сам Бакстер, должно быть, считал себя заботливым и надежным мужем, защитником своей семьи, хотя большинство людей сочли бы его просто грубым хамом, а его повадки собственническими.
– Что, язык прикусил? – спросил Бакстер.
– Нет.
– Небось, в сортир от страху захотелось, да?
– Нет.
– «Да, нет, да, нет». Что, сказать больше нечего?
– Есть чего. Как это тебе удалось увильнуть от армии? По физической непригодности или по умственной?
– Я был полицейским, ты, придурок! Я выполнял свой долг здесь.
– Ну конечно. Вместе с теми женщинами и школьниками, что писали письма и отправляли посылки.
– Ты, сука!..
– Ладно, шеф, нечего трепать языком попусту, так ты все равно никого не убедишь. Хочешь доказать, что ты мужик? Давай, я схожу в дом за своей пушкой. Или ты брось свою. Выбор твой. На ножах, на пистолетах, на топорах, на кулаках. Мне все равно, как тебя убить.
Бакстер сделал вдох, и по еле заметному дрожанию его тела Кит понял, что тому крайне хочется отступить. В конце концов, из них двоих оружие было сейчас только у Бакстера, и тому ничего не стоило вытащить его в любой момент. Единственное, что, пожалуй, удерживало его от этого, думал Кит, так это те планы, которые Бакстер наверняка вынашивал в отношении Кита Лондри на протяжении всех последних недель. Бакстер явился сюда не для того, чтобы убить Кита; и незачем давать ему повод это сделать. Однако Кит не в силах был противостоять искушению поддразнить Бакстера, а быть может, и втянуть его в честную драку. И потому Кит спросил:
– Ну что? Хочешь попробовать? Я так и так собирался сделать перерыв.
Бакстер ухмыльнулся:
– Потягаемся, обязательно. Только исхода ты уже не увидишь.
– Все такой же школьный хулиган, каким был.
– А ты все такой же мудак и тихоня. Помнишь, как я тебя задевал, а ты трусил ответить? Тебе-то, конечно, хотелось бы это забыть, да? И девку твою я всю глазами оттрахал, а ты так ни хрена и не сделал. Я ее при каждой возможности разглядывал, и ты все это видел и стоял, как пень. А знаешь что? Ей это нравилось. Она хотела настоящего мужика, а не слабака какого-нибудь. И кстати, если я увижу, что ты с ней разговариваешь, я тебе яйца оторву. И скормлю их своим собакам. Я не шучу.
Кит стоял молча и неподвижно. После таких слов говорить уже ничего не требовалось. Да и делать ничего не надо было. Пусть трепется дальше, пусть роет сам себе могилу.
Бакстер продолжал, заводясь все сильнее и сильнее:
– Эй, а кто у тебя тут вместо бабы? Может, скотина? Вы, фермеры, все скотину дрючите, потому-то она у вас такая пугливая, к себе не подпускает. Твой братец трахал гусынь на озере, чуть не переморил их там всех. Я его помню. А твоя сестра…
– Перестань. Прекрати, пожалуйста.
– Ну-ка, повтори?
– Прекрати, пожалуйста. Слушай… я через неделю уезжаю отсюда. Приехал просто посмотреть, все ли в порядке в доме и на ферме. Жить я тут не собираюсь. Примерно через неделю уеду.
Бакстер пристально посмотрел на него.
– Вот как? А может быть, я не собираюсь тебя здесь столько терпеть?
– Мне нужна всего неделя.
– Знаешь, что я тебе скажу… даю тебе шесть дней. А попробуешь меня надуть, я из тебя всю душу выбью, а что останется, свезу на бойню в Толидо. Понял?
– Да.
– Катись назад, в свой сраный амбар. – Бакстер повернулся, как бы собираясь уходить, потом резко развернулся и со всей силы заехал кулаком Киту в живот.
Кит согнулся пополам и упал на колени. Носком ботинка Бакстер поддел Кита под подбородок и приподнял его голову.
– И не показывайся в городе, – добавил он. После чего направился к машине; Кит видел, как он и Уорд, весьма довольные, весело шлепнулись ладонями.
Они уселись в машину, развернулись, проехав прямо по кустам малины, потом выехали на гравийную дорожку.
Кит поднялся, провожая глазами удалявшуюся машину, пока она не свернула на шоссе. Тогда он улыбнулся и проговорил:
– Спасибо.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Клифф Бакстер, сидя на кухне за столом, «пилил» свиную отбивную, пытаясь отрезать от нее здоровый кусок.
– Мясо пережарено, черт возьми, – проговорил он.
– Извини.
– А картошка холодная.
– Извини.
– Ты что, разучилась готовить?
– Нет.
– Неудивительно, что ты сама не ешь.
– У меня нет аппетита.
– Насчет аппетита не знаю, но эта дрянь несъедобна.
– Извини.
– А за предложение приготовить что-нибудь другое спасибо.
– Что бы ты хотел?
– Ничего, поем в городе.
– Хорошо.
Он положил нож и вилку и внимательно посмотрел на жену.
– Что-то не так?
– Нет.
– Ты со мной совсем не разговариваешь.
– У меня голова болит.
– Это плохо: у меня уже давно стоит, как деревянный.
Энни застыла, но ничего не сказала.
– У тебя месячные кончились?
– Нет… не совсем.
– Но кровь уже не идет, верно? – Не сводя с нее взгляда, он сделал большой глоток из банки с пивом. – Вчера заезжал к твоей тетке Луизе, – сообщил он.
Энни почувствовала, как в животе у нее словно все сжалось.
Клифф опустил банку на стол.
– Вот кто умеет готовить, так это она. Чем она тебя кормила на ужин?
– Я… я у нее не ужинала.
– Не ужинала?
– Нет.
– А мне, голубушка, она говорила совсем другое. Энни посмотрела мужу прямо в глаза и ответила:
– Тетка Луиза становится очень рассеянной. Ужинала я у нее на прошлой неделе. А вчера вечером только заезжала к ней.
– Вот как? Наверное, у вас в семье все страдают рассеянностью. Что-то со вчерашнего вечера ты сама на себя не похожа.
– Я не очень хорошо себя чувствую.
– С чего бы это?
– Не знаю… может быть, без ребят соскучилась. Я думаю, не съездить ли мне навестить их на будущей неделе.
– Очень они там скучают без мамочки! Захотят нас повидать, могут приехать на каникулы.
– Я хочу убедиться, что Венди там хорошо устроена. Она все-таки впервые так надолго оторвалась от дома, и…
– Знаешь что, не нравится мне это место. Не люблю я Боулинг-грин. Пожалуй, заберу-ка я ее оттуда.
– Нет!
Резкость ее реакции и тона почти испугала Бакстера, он даже вздрогнул.
– Это почему? – спросил он, чуть подавшись в ее сторону.
– Ей там нравится.
– Ах вот как? Совместное общежитие с мальчиками, вот что ей нравится, мать твою. Когда ты там училась, там тоже так было?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42