– По-моему, я догадываюсь. Этот мусор тебя преследует?
– Верно. – Кит начал накрывать на стол.
– Но это же отвратительно! Ты должен ему как-то ответить, Кит, должен бороться!
– Долгая история. Если привезли достаточно вина, то попозже расскажу.
– Ладно.
Вернулся Джеффри, неся три бутылки красного вина, и Кит сразу же открыл одну из них. Он разлил содержимое в три больших стакана для воды.
– Извините, фамильный хрусталь у гравировщика, на него наносят семейную монограмму. Будем здоровы!
Они выпили, потом уселись на кухне за стол, на который Гейл успела выставить крекеры и какое-то многоцветное блюдо.
– Что это такое? – поинтересовался Кит.
– Овощной паштет.
– Похоже на что-то игрушечное. А на вкус неплохо.
Так они сидели, пили, ели, разговаривали; но у всех было такое чувство, словно над столом незримо витали вопросы, требующие ответов. Гейл пересказала Джеффри то, что узнала от Кита насчет полиции, и Джеффри заметил:
– Не можешь же ты постоянно сидеть здесь, будто попавший в капкан зверь.
– Когда ты в последний раз ел? – спросила Гейл.
– Что, глотаю как поросенок, да?
– Кит, на тебя это совершенно не похоже, – проговорил Джеффри. – Нельзя же допускать, чтобы полиция унижала и травила тебя подобным образом.
– Долгая история. Как идет распродажа чистосердечных исповеданий?
– Невероятно успешно, – ответил Джеффри. – Продали уже пятьсот экземпляров. И люди передают их из рук в руки, так что я думаю, их прочли уже несколько тысяч человек. Для небольшого округа это огромная цифра. Полагаю, мы обратим этого типа в бегство. Кстати, вот что я хотел рассказать тебе по телефону. Как ты думаешь, кто в один прекрасный день объявляется вдруг у нашей двери и заявляет, что хотел бы приобрести экземпляр?
– Кто? – Кит отпил немного вина из своего стакана.
– Сам догадайся.
– Клифф Бакстер?
Гейл расхохоталась.
– Близко!
– Ну, – улыбнулся Джеффри, – я ведь тебе говорил, что это был кое-кто из твоих старых друзей.
– Энни Бакстер.
– Точно! Ты себе можешь это представить?
– Могу.
– Да, это потребовало немалого мужества, – сказала Гейл и бросила на Кита лукавый взгляд. – Выглядела она отлично.
– Это хорошо.
– Я бы даже сказала, что для женщины, муж которой изобличен как шантажист, вымогатель, взяточник и уличен в супружеских изменах, она держалась чрезвычайно хладнокровно. Даже почти бодро.
– Возможно, у нее самой кто-то есть.
– Быть может. Тогда понятно, почему у нее такое настроение, – заметила Гейл.
– Разумеется, ей мы дали стенограмму бесплатно, – поведал Джеффри, – и пригласили ее в дом. К моему удивлению, она согласилась. Попила у нас чаю. Приятно было с ней поговорить, повспоминать прежние времена. Я ей сказал, что ты вернулся, – продолжал он, – и она ответила, что как-то столкнулась с тобой возле почты.
– Верно.
– Небось, сердце у тебя тогда затрепетало, а? – поддразнила его Гейл.
– Конечно.
– Не удивлюсь, если она вскоре снова окажется свободна. Знаешь, – призналась Гейл, – я себя как-то скверно чувствую. Когда мы все это затевали, я никак не хотела создать для Энни какие-то семейные трудности; хотя, с другой стороны, они ведь естественный результат того, что нам пришлось против него предпринять. А в этом он сам виноват.
– Разумеется. Порезвился – расплачивайся.
– Если, конечно, там нет с женой такого взаимопонимания, как у нас с Джеффри. Нас темой супружеских измен никто друг с другом не стравит.
– Любопытное замечание. А что, если кто-то из вас влюбится всерьез в кого-нибудь третьего?
– Н-ну… – Гейл явно почувствовала себя очень неуютно, из чего можно было почти безошибочно заключить, что нечто подобное с кем-то из них уже имело место, а возможно, и с тем и с другим, и даже не раз. – Влюбляются обычно в тех, кто рядом. Со случайными партнерами по сексу такого почти не бывает. Любовь – это не столько секс, – продолжала Гейл, – сколько тоска по тому, кого нет рядом. Даты и сам признался, что у тебя сердце затрепетало, когда ты встретил Энни, правда? А ведь прошло больше двадцати лет, но все равно в душе что-то осталось. Сколько ты за это время разных баб перетрахал?
– Иностранок считать?
Гейл расхохоталась, потом спросила:
– А почему это такой недурно выглядящий мужчина, как ты, за все эти годы так и не женился?
– Да, пожалуй, мне все-таки стоило лучше позвонить в «Кэрри, срочно».
– Оставь его в покое, Гейл, – улыбнулся Джеффри. – Разве не видишь, ему эта тема не нравится.
– Верно, – согласился Кит. Помолчав немного, он спросил: – Спенсервильская полиция вам еще жизнь не портит?
– Пока нет, – отрицательно помотал головой Джеффри. – Гейл ведь член городского совета. Я думаю, они ждут исхода предстоящих выборов. Посмотрим еще, кто после них удержится.
– А пока вы должны быть предельно осторожны: – Кит посмотрел вначале на одного, потом на другого. – Бакстер непредсказуем.
Гейл и Джеффри обменялись взглядами.
– Да мы в общем-то осторожно себя ведем, – проговорил Джеффри.
– Оружие у вас есть?
– Нет, – ответил Джеффри. – Мы пацифисты. Привыкли к тому, что стреляют по нам, а не мы.
– У меня есть винтовка. Давайте, я вам ее отдам.
– Не надо, – нахмурился Джеффри. – Мы все равно ею не воспользуемся.
– Вы имеете полное право, если вы у себя дома и кто-то…
– Нет. Отнесись к этому с пониманием, Кит.
– Ну, хорошо. Но если вам понадобится помощь, только свистните.
– Ладно.
Джеффри встал из-за стола и помешал в двух стоявших на плите кастрюлях.
– Суп готов.
Они съели суп, потом овощное кэрри и доканчивали уже последнюю бутылку вина.
Кит занялся приготовлением кофе, Гейл достала и развернула морковный пирог. Когда они уже сидели за кофе, Джеффри вдруг воскликнул:
– Слушай, чуть не забыл! – Он запустил руку в карман и извлек оттуда конверт. – Здесь тысяча.
– Спасибо. – Кит достал из бумажника заготовленный чек и протянул его Джеффри – тот бросил на чек взгляд и проговорил:
– Он же на две тысячи!
– Это мой взнос в ваше дело. Ни разу еще ничего не жертвовал красным.
– Мы не можем этого принять, Кит, – улыбнулась Гейл.
– Можете. Мне эти деньги не нужны, и к тому же я хочу вам помочь.
– Ты можешь помочь тем, что присоединишься к нам.
– Если бы я мог, я бы присоединился. Но я уезжаю. В ответ никто не произнес ни слова.
– Послушайте, ребята, – сказал Кит, – вы мне нравитесь, и я вам верю. И к тому же мне может понадобиться ваша помощь. Готовы выслушать долгую историю?
Оба кивнули.
– Так вот, я вернулся в Спенсервиль, чтобы начать все сначала и посмотреть, способен ли я на это. Однако оказалось, что это невозможно. Начать сначала нельзя, но можно начать все заново. Да, что-то я все вокруг да около… Ну, ладно: я люблю Энни и…
– Так я и знала! – Гейл даже хлопнула рукой по столу. – Ну, Джеффри, а я тебе что говорила?!
– Это я тебе говорил.
– Можно мне продолжить? Мне и так непросто все это рассказывать. Так вот, мы с ней переписывались все эти двадцать лет…
– Нет, мне это нравится! Скажи, а она тебя любит?
– Гейл, помолчи, – сказал Джеффри.
– Так вот, дальше: да, любит, и мы собираемся с ней сбежать. Вот и вся история.
– Черта с два вся! – воскликнула Гейл. – А вы с ней пока еще не?..
– Это не существенно… нет, пока нет…
– Врешь! Нет, я так и знала! Видишь? Вот почему она была тогда словно на седьмом небе. Она еще спрашивала, не говорила ли я с тобой в последнее время. Потрясающе! Наконец-то эта свинья, ее муж, получит по заслугам! Ой, Кит, я за вас так счастлива! – Гейл вскочила и расцеловала Кита, который уже ожидал чего-то подобного, а Джеффри радостно пожал ему руку.
– Ну что ж, – произнес начавший уже терять терпение Кит, – вот я и ответил на многие ваши вопросы; и к тому же я считал, что должен объяснить, почему я не могу пойти на…
– Послушай, ты и так делаешь больше всех, – перебил его Джеффри, – ты крадешь у него жену.
– Ну, не совсем уж краду…
– Я всегда знал, что ты с ней обязательно сойдешься снова, – сказал Джеффри. – И когда вы уезжаете?
– Этого я не могу сказать. Но скоро.
– Чем мы можем помочь?
– Для начала, не упоминайте ни о чем ни в одном телефонном разговоре. Боюсь, что и мой, и ваш телефоны могут прослушиваться.
– Да, вполне может быть. Еще что?
– Деньги вы привезли, еды мне на несколько ближайших дней вроде бы хватит. Ну, что еще?.. Гейл, ты не могла бы послушать, о чем в эти дни станут говорить в городском совете и около?
– Я это и так всегда делаю. И у меня есть осведомитель в полиции – коп.
– Это хорошо. Но и ему доверяться тоже не стоит.
– Когда заходит речь о революции, мы доверяем только самим себе.
– Молодцы, соображаете, – одобрительно кивнул Кит.
– Значит, ты намерен не высовываться до того самого момента, когда… как это называется, если женщина замужем – тайный побег?
– За неимением более точного понятия, да. Я оставлю вам ключ от дома, посмотрите тогда, чтобы тут все было в порядке.
– Нет проблем.
– А где вы с ней этим занимались? – спросила Гейл. – Сколько раз? И как вам это удалось?
– Мы с ней в этом деле старые профессионалы, еще со школы, – ответил Кит и, сменив тему, продолжал: – Но ее муж вообще привык подозревать всех и вся, а на меня он окрысился особо – за то, что я сюда вернулся. На той неделе он приезжал сюда, и мы тут с ним поговорили. Но он ничего не знает. Он дал мне неделю, чтобы я убрался из города; срок кончается в пятницу, но я к этому времени еще не уеду. Он может объявиться тут снова – тогда я попрошу его дать мне еще несколько дней: так проще, чем убивать его, и к тому же я обещал этого не делать.
Кит увидел, что последняя его фраза по-настоящему поразила Портеров.
– Это серьезное дело, – пояснил он. – Не игра. Бакстер на грани помешательства. Будьте осторожны. И если вам нужно оружие, мое предложение остается в силе.
Все помолчали немного, потом Джеффри задумчиво произнес:
– Да, действительно серьезное. Не возражаете, если я закурю?
– Валяй.
Джеффри достал из нагрудного кармана рубашки кисет и бумагу и свернул сигарету. Потом чиркнул спичкой и предложил зажженную сигарету Киту – тот отказался, затем Гейл, которая тоже отказалась. Джеффри пожал плечами, откинулся на спинку стула и затянулся сам.
– Как ты думаешь, Энни ничего не угрожает? – спросила Гейл.
– По-моему, нет. Но у меня возникает какое-то смутное ощущение, что люди вокруг начинают что-то чувствовать, о чем-то догадываться; как будто те силы, что связывают мою ферму и Вильямс-стрит, действуют и на них тоже. Отгоняй дым, Джеффри, – улыбнулся Кит, – а то я уже начинаю заговариваться.
– Да нет, я понимаю, – сказала Гейл. – Видишь, даже мы вычислили, что что-то назревает. А кто еще, кроме Бакстера, что-то почуял?
– Самые разные люди. Пасторы, чьи-то сестры, всякие милые старушки. Может быть, у меня на этой почве психоз, но я боюсь, как бы Бакстер не вышел на что-то конкретное. Поэтому я вас прошу, ребята: не говорите и не делайте ничего, что могло бы возбудить какие угодно подозрения. Не высовывайтесь сами до конца этой недели. Договорились?
– Ладно.
– Если мой план сорвется, мне может понадобиться ваша помощь.
– Всегда в твоем распоряжении.
– Спасибо. Джеффри, кто бы из нас мог раньше подумать, что мы снова встретимся, будем вот так ужинать?
Джеффри затянулся и задумчиво посмотрел на него.
– Время залечило многие раны, Кит. Я рад, что мы дожили до того возраста, когда смогли поумнеть.
– Если сейчас начнутся клятвы в мужской дружбе, – заявила Гейл, – то я лучше пойду посижу на крыльце.
– Видишь, она уже боится, – сказал Джеффри, обращаясь к Киту. – Вот почему тебе нужна женщина, Кит: чтобы установить равновесие в нашей возрождающейся дружбе… ну, и вообще. Слушай, а куда вы с ней поедете? Может быть, мы могли бы как-нибудь вчетвером поужинать?
– Обязательно. Я дам тебе знать.
– Нам будет тебя не хватать, Кит, – проговорила Гейл. – У нас тут не так уж много друзей.
– Станет больше, если вам удастся свалить шефа полиции Бакстера.
– Не думаю. Впрочем, кто знает. А ты еще сюда когда-нибудь вернешься?
– Мне бы хотелось. Но это зависит от того, что станет с Бакстером.
– Да, верно, – согласился Джеффри. – Я бы пока не советовал вам покупать себе дом где-нибудь на Вильямс-стрит. – Он рассмеялся. – Слушай, вот бы посмотреть на рожу этого придурка, когда он придет домой и обнаружит на холодильнике записку, что вы удрали. – Джеффри зашелся от хохота и даже хлопнул несколько раз по столу.
Кит встал.
– Пошли посидим на крыльце. Пусть все тут так и остается.
Они долго сидели на крыльце, молча любуясь закатом. Наконец Гейл проговорила:
– Какая это все-таки замечательная вещь, Кит.
– Что?
– Любовь. Ты посмотри: с самого колледжа, через войну, через все трудности, через десятилетия, через такие расстояния, через все, что обрушила на вас жизнь… Если бы я была сентиментальной, я бы сейчас расплакалась.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
В четверг утром Кит проснулся, чувствуя себя довольно паршиво и не понимая, почему у него такое скверное самочувствие. Постепенно, однако, эпизод за эпизодом он вспомнил, что накануне к ужину приезжали Портеры, что потом они открыли еще бутылку виски, – и тут-то он и сообразил, от чего у него так болит голова, а заодно вспомнил, что они отмечали.
Кит встал с постели, подошел к окну и открыл его – в комнату ворвался холодный воздух. Начинающийся день обещал быть солнечным – хорошо для кукурузы, хотя не помешал бы и добрый дождь, пока еще не началась уборка.
Как был в белье, он вышел в холл, направляясь в ванную, и наткнулся на Джеффри, тоже облаченного лишь в одно белье.
– Что-то мне нехорошо, – пожаловался Джеффри.
– Ты что, ночевал тут?
– Нет, я прямо так, в белье, приехал забрать мусор, который мы вчера оставили.
– А Гейл где?
– Уехала организовать что-нибудь нам на завтрак.
Ты куда шел, в ванную?
– Нет, иди, умывайся. – Кит взял из ванной свой халат и спустился на кухню. Тут он сполоснул над раковиной лицо, отыскал в буфете аспирин и проглотил две таблетки, потом поставил на плиту кофейник.
К задней двери подъехала машина – в кухню вошла Гейл, неся сумку с продуктами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42