Даже несколько минут полета в бесконечном космосе виртуального мира показывают, насколько мал мир реальный. А теперь, когда я только что прикоснулся к глобальным тайнам, эффект еще сильнее.
Я с хрустом потянулся, вытащил один конец кабеля из пульта, другой – из гнезда коммуникатора. Аккуратно смотав покрытый серым пластиком шнур, я убрал его в рюкзак.
– Ну что, все узнал, что тебе нужно? – раздался за спиной знакомый голос.
Я обернулся. Прислонившись к недавно запущенному мною генератору, стоит темный силуэт. Впрочем, для меня темнота – не помеха, сенсоры очков способны функционировать и при меньшем освещении. Но после адреналинового шторма Инсайда я еще слишком возбужден, мне нужно некоторое время, чтобы вернуться в реальность.
Наличие в реальности потенциальной опасности сделало возвращение рекордно коротким – уже через секунду я сконцентрировался на знакомых чертах лица.
– Фома, это ты? – облегченно произнес я, снимая маску.– А ты тут чего делаешь?
– Тебя жду. Вообще-то я хотел сюда первым прийти и дождаться, пока ты явишься. Но подзадержался – захожу, а ты уже сидишь, ни на что не реагируешь.
– Вот здорово! Я уж и не надеялся тебя еще раз встретить. Только зачем ты сюда-то пошел? Если я тебе нужен, дождался бы наверху.
– Наверху увидеть кто-нибудь может. А мне свидетели не нужны.
Только тут я заметил бластер в руке Фомы. Сразу после этого у меня в голове стали роиться смутные догадки, которые переросли в уверенность, когда дуло бластера хищно уставилось в мою сторону.
– А ну-ка сними ствол, который у тебя на поясе болтается, и бросай на пол,– велел Фома.–Только без глупостей. Хотя нет, снимай весь пояс целиком.
Очень умно. Если бы мне пришлось отстегивать бластер от пояса, то совсем не сложно схватиться за рукоять и открыть огонь. А если мне придется возиться только с замком ремня, то мои руки не приблизятся к бластеру на удобное для меня расстояние. И если я все же попытаюсь схватить оружие, то среагировать будет проще.
Выбора у меня нет – придется подчиняться. Будь я чуть ближе к Фоме, я попытался бы его обезоружить. А если бы я стоял чуть дальше, то мог бы скрыться за пультом. Но в этой ситуации я не могу сделать ничего.
Ремень упал на землю, дуло бластера глухо стукнуло по пластику пола.
– И что теперь? – поинтересовался я.– Чего тебе от меня нужно?
– От тебя – ничего. Только ты сам. Знаешь, какую награду за тебя в Сети обещают?
Так, значит, федеральная служба безопасности действительно объявила за меня награду.
– И сколько же? – спросил я. В самом деле интересно, в какую сумму меня оценивают.
– Что, неужели сам не знаешь? Много!
– А сколько конкретно?
– А какая тебе теперь разница? Я хотел ответить честно, что спрашиваю из простого любопытства. Но внезапно появилась другая мысль.
– Разница очень большая. Если не больше, чем... – Я попытался вспомнить, сколько у меня осталось из денег, полученных за турнир.– Если не больше, чем десять тысяч, то я готов выкупить себя. Сейчас мы поднимемся в город, и ближайшее банковское отделение. Снимем с моего счета деньги. Хочешь, получишь наличными; хочешь, переведу на любой счет, который ты укажешь. А потом ты меня отпустишь.
– Ладно,– согласился Фома.– Я вообще-то не хотел тебе ничего плохого делать – ты все-таки деревню спас. Просто деньги очень нужны. Я в карты продул больше, чем у меня было, в долги влез. Думал отыграться, но еще больше проиграл. Так что мне деньги позарез нужны, я только потому и решил тебя выдать тем, кто тебя разыскивает. Но раз ты с деньгами мне поможешь, то я тебя отпущу.
Врет. То есть все, что он про карточный долг рассказал, правда. А вот отпускать он меня не собирается. И с меня денежки хочет взять, и награду захапать.
Но я ему платить не собираюсь. Мне бы только к нему поближе подойти. Обезоружить его не будет большой проблемой: по нему сразу видно, что никакого опыта рукопашного боя у него нет, кроме пьяных драк.
Внезапно я вспомнил некоторые мелочи вчерашнего дня.
– Фома, а ты когда узнал, что за меня награда обещана?
– Позавчера. Часа за два перед тем, как ты из люка вылез, я по Сети бродил, вот и наткнулся на это сообщение. Когда ты помог этих Воронов перестрелять и к нам подошел, я глазам не поверил.
Ага, значит, я правильно догадался: мысль сдать меня не была экспромтом, возникшим только сегодня утром.
– И ты поэтому вызвался меня отвезти? Фома кивнул.
– То-то ты так рвался прокатить меня до города. А как врал-то складно – интересно, мол, с таким человеком поговорить. Я уши и развесил. Наверное, и про это место мне рассказал специально?
– Ну да. Мы пока ехали, я все думал – как бы вместе с тобой в безлюдном месте оказаться. Если бы я тебя до города так и не довез, наши деревенские узнать могли бы. А в городе можно ненужное внимание привлечь. Кто-нибудь посмотрит и тоже твою морду опознает – в Сеть-то не я один хожу. И тогда в лучшем случае делиться пришлось бы. В худшем – вообще без ничего остался бы.
– Понятно. Тебе повезло здорово, что Савве ногу прострелило. Иначе он бы меня повез. Невероятное совпадение– одного только человека из оборонявшихся ранило, и как раз того, которого тебе нужно. И главное, странность – ну никак тот Ворон не мог в ногу попасть. Ну в голову, ну в грудь – Савва как раз из окопа высунулся. Но никак не в ногу. И уж больно ты перед боем хотел рядом с Саввой в окопе сидеть.
– Вообще-то я в руку его ранить хотел. Потом сказал бы: мол, случайно вышло. Но тут этот Ворон пальнул, я от испуга дернулся и попал в ногу. А мне даже оправдываться потом не пришлось – у Савки шок приключился, он и сам толком не помнит, как его ранило. А остальные видели, как в окоп заряд летел, вот и сделали выводы. Ну я их разубеждать не стал.
Мне захотелось сказать все, что я о нем думаю. Однако я сейчас не в том положении. Не стоит злить человека, который целится в тебя из бластера.
– Ну пойдем,– сказал я и направился к двери. Фома отошел подальше, не сводя с меня бластера. Опыта у него нет, но здравый смысл имеется.
Я вышел в дверь, Фома последовал за мной.
– Эй, не в ту сторону! – окликнул он меня, когда я миновал курилку, вышел в коридор и направился к шахте лифта.
– Как это не в ту? – удивился я, поворачиваясь к Фоме.– Выход же там!
– Один выход там, другой – в противоположной стороне. Тут полно путей. Я специально тебя направил по самому трудному. Надеялся, что смогу тебя опередить. Но все утро угробил, чтобы добыть эту штуку.
Фома помотал в воздухе бластером, демонстрируя, какую именно штуку он искал так долго.
Зря он это сделал. Когда, удивленный его окликом, я поворачивался к нему, мужик по инерции сделал еще два шага вперед, но не придал значения тому, что дистанция стала опасно малой.
А уж когда он начал размахивать бластером, вместо того чтобы держать меня под прицелом, я понял – лучшего момента не будет.
Резкий рывок вперед – Фома спохватился, выбросил руку с бластером в том направлении, где я только что стоял. Но меня там уже нет – я сбоку, перехватил его руку и с силой шмякнул Фому об стенку. Бластер все-таки выстрелил, опалив пластик пола.
Похоже, я перестарался – широко раскрытые глаза Фомы медленно угасают, сам он сползает по стенке, изо рта бежит струйка крови. Помочь ему уже нельзя, но почему-то сожаления во мне нет, хотя я и не собирался его убивать.
Мне вспомнились слова, которые говорил Фома, когда предлагал меня отвезти. «У меня этот праздник в жизни не первый и, надеюсь, не последний». Не суждено было сбыться твоим надеждам. Легких денег тебе захотелось. А легкие деньги обычно ведут к тяжелым последствиям.
Что ж, надо выбираться отсюда. Правы городские легенды об этом месте – гиблое оно. Эти коридоры повидали уже много смертей, если судить по обожженному пластику стен – в таких яростных боях наверняка полегло много людей. Трупов я не видел только благодаря шныряющим и туннелях крысам. А за последние пару часов здесь умерло еще четыре человека. Гиблое место.
Но хоть и неприятно мне пребывание здесь, все же пришлось вернуться в информационный центр – там остались мой рюкзак и пояс с бластером.
А заодно я отключил генератор. Не с какой-то целью, а просто так. Подошел и щелкнул выключателем. Наверное, мне просто не захотелось оставлять суперкомпьютер включенным. Жутковатое ощущение возникало, когда я представлял, что сейчас уйду, а нечеловеческий сверхразум останется здесь, в темном царстве смерти.
Наверх я отправился не тем путем, которым пришел, а тем, которым хотел выбираться отсюда Фома. Несколько раз я сбивался с верной дороги, заходил в тупики, возвращался назад. Жалел, что у меня нет плана этих туннелей. В Сеть отсюда не выйти – слишком велик слой почвы над головой. Впрочем, Сеть бы мне и не помогла – глупо надеяться, что схемы коридоров сверхсекретной лаборатории выложены в свободный доступ.
И все же этот путь оказался гораздо проще того, которым я спустился, не пришлось никуда карабкаться. Преодолел его я гораздо быстрее, тем более что на этот раз нежелательных встреч не случилось.
Оказавшись на поверхности, я первым делом решил замаскироваться. Раз в Сети действительно помещена моя фотография, а рядом с ней соблазнительное число, то не стоит светиться.
Я решил прибегнуть к той же хитрости, которую уже применил в Москве,– надел на голову мешок с дырками. Для этого пришлось пожертвовать частью запасной одежды, которую купил только сегодня утром. Конечно, кромсать совсем новую шмотку было жалко. Но другой ткани у меня нет, а отправляться за ней в город небезопасно. Тем более я не уверен, что вещь совсем уж новая, хотя продавец и клялся духами предков, что до меня это не надевал никто. Однако на честного человека он не был похож – пытался продать мне дешевый костюм, утверждая, что это эксклюзив от кутюр. В качестве доказательства демонстрировал косо пришитую этикетку.
Нацепив на голову мешок, я почувствовал себя легче, хотя идти с мешком на голове было скверно. Мало того что воздуха внутрь проникает недостаточно, так еще и ужасный запах, который окончательно убедил меня в том, что вещь уже ношенная.
Замаскировавшись, я направился прочь от развалин, к дороге, по которой время от времени проносятся машины. Надо ехать в Москву – Развилка наступит уже завтра (я выяснил это у суперкомпьютера), и в этот момент я должен находиться в своем времени. Можно, конечно, попробовать поискать машину времени где-нибудь поблизости. Но легальными я воспользоваться не могу, а нелегальные найти трудно – их владельцы не афишируют себя.
Так что самый лучший вариант– аппарат в доме Андрея. Тот, через который я и прибыл в это время.
Но сначала необходимо добраться до Москвы. Нужно ловить попутку –других вариантов я не вижу.
Машину на Москву я остановил быстро. Грузовик, груженный тюками и контейнерами,– уже не в первый раз мне приходится ехать на таком. Удивительного в этом ничего нет – народ в R-будущем не слишком склонен к перемене мест, так что ни общественный транспорт, ни легковушки здесь не прижились. Только и остались, что грузовые машины для перевозки товаров. Да еще боевые броневики, наподобие тех, которые мы так лихо подрывали вчера.
Я снова поехал в кузове – так же, как и когда ехал сюда. И даже не потому, что мне нужно что-то обдумать. Нет, то, что связано с моей «миссией», я все равно умом не охвачу. А если буду пытаться, то только обеспечу лишнюю нагрузку на и так уже пошатнувшуюся нервную систему.
Пытаться что-то искать в Сети тоже бесполезно – уж если на оставшиеся вопросы я не нашел ответа в недрах суперкомпьютера, под завязку напичканного интересующей меня информацией, то больше нигде не найду. Только если в своей голове. Но это уже относится к тому разряду озарений, которые нельзя вызвать искусственно.
Так что у меня нет причин избегать общества водителя. В моей голове так пусто, что сбить меня с размышлений никак нельзя в связи с отсутствием таковых.
А в кузов я попросился просто потому, что за последние дни привык избегать ненужных контактов. Все эти дни я старался не высовываться лишний раз, не привлекать к себе внимания. Правда, в качестве психологической отдушины оставались разговоры с интересными людьми, которым я доверял. Однако случай с Фомой показал, что мое чутье на хороших людей функционирует не столь уж четко.
Теперь мне хочется какое-то время совсем не общаться.
Нет, я не потерял веру в людей, не почувствовал себя преданным. Я вовсе не максималист, и отдельные случаи обмана не могут перевернуть мое отношение к людям в целом. Но все же неприятный осадок остался, и мне хочется забиться подальше от всех, свернуться калачиком и уснуть.
Тем более что дорога сильно располагает к одиночеству.
Уже через несколько минут созерцания мелькающих по сторонам елок и берез меня посетило умиротворение и спокойствие. Как хорошо было бы вот так же ехать и ехать, без конкретной цели, не думать о судьбе человечества, а просто смотреть на уток, заходящих на посадку над гладью озера, на темно-зеленые сети листвы, в которых путаются солнечные лучи, на облака, вальяжно проплывающие в синеве неба.
А еще лучше, чтобы рядом сидел хороший друг, знакомый с детства, с которым можно поговорить обо всем на свете, а можно просто помолчать. С которым можно вспоминать, как его чуть не убили из гауссовика, потому что он в очередной раз кинулся вершить справедливость и спасать мир, а в итоге мир пришлось спасать мне.
Но, к сожалению, я слишком хорошо понимаю, что этого не будет никогда. Если я выберу правую ветвь, то Олег умрет. Если левую – то он уже не сможет считать меня своим другом, никогда не сможет простить меня за то, что я выбрал для человечества плохое будущее.
Да и сам я в этом случае буду терзаться. Правда, сейчас я уже не уверен, что правое будущее лучше. В самом деле, человеческая психика – гибкая штука. Вряд ли даже в сверхупорядоченном обществе исчезновение предопределенности вызовет серьезные катаклизмы.
Зато это будет общество, в котором из языка почти пропали понятия несправедливости, зла, беспорядка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61