Но помним-то мы этот период совсем не за те тонны макулатуры, а за настоящие шедевры. И больше всего шедевров было создано в конце этого периода, когда страх в людях был наиболее силен. Подсознательно люди чувство-пали наступающие перемены в мире и боялись их.
Перемены наступили. Правда, совсем не такие, каких ждали фантасты. Не было ни разрушенных городов, ни отравленной атмосферы, ни бескрайних радиоактивных пустынь. Напротив, перемены принесли нам много хорошего, они подняли уровень жизни.
Мы совсем перестали бояться. Но, может быть, это и есть самое страшное?
Впрочем, сейчас на меня наводят ужас не изменения менталитета, а пейзаж, словно сошедший со страниц книги про мир после ядерной войны.
Между полуразрушенными зданиями настоящие джунгли – при обилии деревьев в городе это место не могло оставаться совсем лишенным растительности. Но как разительно отличаются ухоженные сады обитаемого города от диких зарослей здесь!
Деревья растут всюду: во дворах, на обочинах дорог, да и на самих дорогах – они уверенно пробиваются сквозь раскрошившийся от времени пластфальт. Даже дома не избежали этой участи – деревья цепко вгрызаются тонкими, но мощными корешками в пластик стен.
Те места, которые неприхотливым деревьям почему-то не приглянулись, оккупировал кустарник, своими жесткими колючими ветвями надежно образовав непроходимые барьеры.
Тут и там выглядывают кустики серой травы, слегка блестящей на солнце. Она настолько сильно похожа на изделие из металла, что я даже нагнулся, чтобы потрогать.
Но рефлекторно отдернул руку, так как промелькнули сразу две мысли. Первая – здесь лучше всего ни к чему не прикасаться. Вторая – трава все-таки не металлическая несмотря на невероятную жесткость и остроту краев. А блестит из-за какой-то клейкой гадости, которая покрывает всю поверхность живых ножей.
Пораненный палец кровоточил, порез немилосердно защипало – вероятно, виновата та самая клейкая гадость, которая попала в ранку. В голове тут же промелькнули жуткие биологические факты. Например, о том, что некоторые растения способны вырабатывать пищеварительный сок, который растворяет насекомых, грызунов и даже мелких кроликов, после чего растение может спокойно вобрать в себя питательный бульон.
Надеюсь, то небольшое количество сока, которое проникло в рану, не растворит меня изнутри. А что, если это не пищеварительный сок, а яд? Тогда убить может и совсем небольшое количество.
Сорвав рюкзак, я принялся искать аптечку. Вспомнив, что она лежит на самом дне, я воспользовался тем, что у меня было в многочисленных карманчиках пояса.
Сначала я отсосал из пореза кровь, которая из-за сока приобрела горько-едкий привкус, затем обработал ранку обеззараживающим гелем, после чего выдавил из тюбика немного жидкого пластыря. Едва попав на кожу, беловатая масса превратилась в пленку.
На всякий случай я съел капсулу с витаминами, нацепил на запястье квадратик пластыря, пропитанного общеукрепляющим стимулятором.
Потом я вспомнил еще несколько жутких фактов из области общей биологии. Они побудили меня все-таки вывалить содержимое рюкзака на землю, на самом верху образовавшейся кучи обнаружилась аптечка.
Сделав укол имуностимулятора, я принялся собирать вещи обратно в рюкзак. Они почему-то никак не хотели умещаться. Когда после очередной бесплодной попытки я вновь высыпал вещи в кучу, меня посетила безумная мысль: а может быть, на этом месте уже лежали чьи-то вещи, а я в спешке не заметил и опорожнил рюкзак прямо на них?
Но, к сожалению, я хорошо помню, что до меня здесь ничего не лежало. А значит, придется каким-то образом вес это уместить в рюкзак. После еще нескольких неудач у меня это получилось. Правда, некоторые вещи все равно не влезли – их пришлось распихать по карманам, подвесить на поясе или прицепить к рюкзаку снаружи.
Я пошел дальше, по ходу дела приказав чипу активировать медицинскую программу. Честно говоря, меня всегда удивляло, кому может понадобиться подобная примочка? Но, по-видимому, в ней нуждаются многие – основные модули медицинской программы не просто входят в базовый программный пакет чипа, а вшиты в ядро.
С тех пор, как я поставил себе чип, данный факт меня сильно раздражал: абсолютно ненужная программа, занимает кучу места, а удалить ее нельзя. Медицинский модуль представлялся мне абсолютно бесполезным: единственная ого функция – наблюдать за ритмом сердцебиения, дыхания и некоторыми другими показателями. Она даже подкорректировать ничего не может – подобные вмешательства в нормальную деятельность мозга были признаны опасными. Мне пришлось самостоятельно писать программы для корректировки психосоматики.
Но сейчас медицинский модуль может оказаться очень даже полезным – он способен отслеживать мельчайшие изменения в функционировании жизненно важных систем организма. Написанные мною программы не дают и сотой Доли той картины, которую способен выдать медицинский модуль. Впрочем, это неудивительно, над ним работали сотни человек, каждый из которых – специалист в кибернейронике. А я в этой области всего лишь любитель.
Теперь если липкая гадость, попавшая в рану, и вызовет какие-то изменения в организме, то я успею заметить это и принять меры. Конечно, я произвел все действия, необходимые в данном случае. И теоретически, если опасность для здоровья и была, то теперь ее нет.
Однако мне такая перестраховка лишней не кажется – если судить по внешнему виду, то от местной флоры не стоит ждать ничего хорошего.
Особенно жутко выглядят деревья – искривленные и раскоряченные, грязно-серые ветви торчат из стволов под самыми невероятными углами. Ветки почти лишены листвы, лишь местами торчат длинные серо-желтые или бурые жесткие листья, покрытые пятнами и блестящие на солнце липкой слизью.
Кустарник, правда, не производит гадостного впечатления. По сравнению с деревьями и травой кусты можно даже назвать нормальными: на ветках слизи нет, много листьев, окрашенных в спокойный темно-зеленый цвет.
Однако именно кустарники мне не нравятся больше всего. Не могу сказать, в чем причина. Возможно, виноваты шипы, покрывающие ветви. Такие не просто порежут, как трава, они вопьются в тело жертвы, которая рефлекторно дернется и нарвется еще на несколько шипов. Что-то подсказывает мне: тот, кому не посчастливится попасть в заросли кустов, уже никогда не выберется – чем больше он будет дергаться, тем больше запутается.
Через несколько минут моя догадка подтвердилась. Стоило мне углубиться в заброшенный район, как кусты начали встречаться чаще и заметно крупнее, а там, где они были гуще всего, белели кости. Сквозь густую завесу листвы я так и не смог рассмотреть, была ли это всего лишь дикая собака или человек. Скорее всего, человек– умные собаки наверняка обегают зараженные территории за версту.
Те кусты, в гуще которых блестят скелеты, украшены цветами – пронзительно-желтыми, сотнями хищных глаз уставившимися вокруг. Ничего подобного я раньше не видел, однако подойти ближе не рискнул, хотя любопытство естествоиспытателя и заиграло у меня в одном месте.
Но я вовремя вспомнил, к чему привело подобное любопытство в случае с «металлической» травой. Так что подходить я не рискнул. Вместо этого подцепил носком кроссовки отколовшийся кусок пластфальта и зафутболил его в гущу зарослей.
Услышав громкие хлопки, я рефлекторно кувыркнулся в сторону, противоположную источнику звука, и выхватил бластер. Мой взгляд метнулся в сторону звука одновременно с дулом бластера, палец напрягся на спусковом крючке.
Однако стрелять не пришлось. Открывшаяся картина настолько же поразила меня, насколько и успокоила. Перестрелка мне не грозит – это хорошо. Однако я только что был на волосок от гибели: если бы любопытство взяло верх и я решил бы изучить заросли, то сейчас напоминал бы дуршлаг.
Все пространство перед кустами усеяно мелкими иголочками. Цветы изодраны в лоскуты, кусты еще колышутся. Видимо, внутри цветов кустарника вырастают шипы, которые выбрасываются наружу, как только растение почувствует вибрацию. Каждая колючка содержит семя, которое, попав в тело животного или человека, прорастает.
Самое интересное, что с противоположной стороны куста цветы не пострадали – похоже, это растение не только реагирует на резкое движение, но и определяет его направление.
Уголком глаза я уловил шевеление внизу. Оказалось, что одна из колючек впилась в кроссовку и теперь судорожно извивается, безрезультатно пытаясь углубиться в пластик. Остальные шипы лежат неподвижно – вероятно, активность они проявляют, только если чувствуют рядом живое тело, в которое можно проникнуть.
Колючку необходимо снять – она уже проделала трещинку в кроссовке, которую и гвоздем не процарапаешь. Однако руками трогать это чудо природы я не рискнул – уж палец-то оно в момент прогрызет.
Я снял с пояса нож, выдвинул нужное лезвие и, подцепив колючку, метнул ее в сторону. Она упала на пластфальт, немного повозилась и затихла.
Дальше я пошел, стараясь обходить кустарник стороной. Интересно, а почему Фома мне не говорил про местную флору? Вероятнее всего, он прошел мимо них – справа виднеются запущенные, но вполне обычные заросли.
Так действительно входить в глубь заброшенного района проще, можно идти по раздолбанной, но широкой пластфальтовой дороге, которая проходит сквозь чащу нормальных, привычных мне деревьев, правда чахлых. Я же решил пойти напрямик, что едва не привело к плачевному результату.
Я поспешил выбраться на дорогу и зашагал по ней. Теперь можно не опасаться, что какой-нибудь кустарник, которому вдруг приспичило размножаться, решит, что я – подходящий инкубатор. По обочинам дороги растут деревья, которые можно встретить в самом обычном лесу средней полосы. Некоторые из них мне даже знакомы: чахлые березки, рябины и даже яблони. Но яблочки с них я есть все же не рискнул. Тем более что это было бы затруднительно – на мне маска, которую я надел сразу же, как только проник на заброшенную территорию. Снимал я ее, только чтобы высосать кровь из ранки, когда порезался травой.
На детектор я поглядываю регулярно. Он обнаружил в воздухе целый букет посторонних химических веществ. Что это за вещества, детектор так и не смог определить. Он лишь предположил, что они могут активно взаимодействовать с биологическими организмами, вызывая нежелательные нарушения их функционирования.
Детектор заявил, что точную формулу веществ он определить не может – структура слишком сложна, ее невозможно выявить в полевых условиях. Но все же он обнаружил в молекулах наличие каких-то особых групп. Жаль, я не химик и не могу понять, что это может значить.
А вот что действительно интересно, так это наличие в структуре таинственных веществ мист-связей. Тут уж химиком быть не нужно – об этих таинственных веществах слышал каждый.
Во всех трех мирах меньше сотни людей понимают, что же в действительности представляют собой мист-связи и как они образуются. Но каждый ребенок слышал, что это особый вид устойчивого взаимодействия между атомами без участия электронов.
Посредством этих связей атомы могут соединяться в молекулы. Теоретически можно построить сколь угодно сложную молекулу на одних только мист-связях. Однако на практике не удалось получить «чистую» молекулу, состоящую больше чем из семи атомов. И на получение одной молекулы ушло несколько миллионов рублей.
А вот вещество, в котором мист-связи чередуются с самыми обычными ковалентными, уже реально получать в промышленных масштабах. Правда, его стоимость все равно превосходит стоимость плутония. Однако это совсем немного, если учитывать необыкновенные свойства мист-веществ.
Но все же, несмотря на невиданные перспективы, любые эксперименты с этими веществами были строжайше запрещены вскоре после открытия мист-связей – настолько непредсказуемы свойства мист-веществ.
На просторах Сети регулярно разгораются дискуссии: нужно ли снять запрет? Сторонники использования мист-веществ («мистики» – так их называют за глаза) приводят множество аргументов, говорят об огромных возможностях.
Их оппоненты вяло отбрыкиваются, говорят об опасности, приводят в качестве примера случаи мощнейших взрывов неизвестной природы в лабораториях, исследовавших мист-вещества до запрета.
Заканчиваются все дискуссии одинаково: одна из сторон говорит, что споры бесполезны, так как все равно заранее известно, что запрет снят не будет. Впрочем, так завершаются большинство диспутов в Сети, рассуждающих о вопросах вселенского масштаба. Но регулярно возникают новые. Наверное, людям просто нравится спорить, несмотря на абсолютнейшую бессмысленность этого действия.
Но, похоже, несмотря на международный запрет, правительство России все же проводило исследования в этой области. Впрочем, сейчас это значения не имеет, для меня главное – найти информационный центр.
Я направился к самому высокому зданию в районе. Точнее, к тому, что от этого здания осталось. Если верить рассказам Фомы, то через него можно легко добраться до информационного центра.
Подойдя к входу, я кинул еще один взгляд на датчик. Здесь уровень загрязнения значительно ниже, чем в жутких зарослях. Время от времени индикатор даже показывал отсутствие посторонних веществ в воздухе, но потом мне в спину ударял порыв ветра, и по экранчику прибора вновь проносились строчки.
Вероятно, именно мист-вещества и вызвали мутацию растений на том участке, где я был несколько минут назад. Эта гипотеза очень правдоподобна – при длительном воздействие мист-вещества способны влиять на живые организмы самым невероятным образом.
Пластфальтовая дорога закончилась около здания, уткнувшись в то, что когда-то было клумбой. Войдя внутрь, я спугнул целую стаю крыс, которые испуганно шмыгнули в угол, скрывшись в завалах обломков биопластовых плит. Я огляделся и поморщился: похоже, мне придется лезть за крысами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61