Как раз в этот момент вернулась Молли. Она аккуратно поставила перед Джоном его тарелку, а Трейси толкнула тарелку через стол.
Трейси посмотрела на свой шипящий омлет.
— Я знаю, что это глупо… но я его действительно люблю.
— Это не любовь, это навязчивая идея, — авторитетно заявила Молли, наливая кофе. — И даже неинтересная навязчивая идея.
Трейси повернула к Молли голову, но смотрела на Джона.
— Она меня не любит, — вздохнула Трейси.
— Это неправда, — ответил Джон, надеясь, что его голос звучит убедительно.
— Нет, правда. Я тут слушаю твои рассказы о крутых парнях черт знает сколько лет. Ты годами меняешь одного придурка на другого. Если честно, ты мне надоела.
Молли отошла к другому столику.
— Молли, не будь такой злюкой! — прокричал ей вслед Джонатан.
И тут наступил момент, которого он так боялся.
— Ну а как прошли твои выходные? — спросила Трейси.
Глава 7
Джон оказался в затруднении. Обычно он рассказывал Трейси все — или почти все — хорошее. Но предстать идиотом и недотепой, а тем более выглядеть жалким — это не по-мужски. Он нуждался в ее сочувствии и совете, но боялся ее жалости. Поэтому обычно он излагал свои жалобы в шутливой форме. Джон поднял руки, сцепил кисти в замок и победно потряс ими над головой.
— Перед тобой непобедимый чемпион мира с самой худшей личной жизнью в Америке…
— Слушай, конечно, День матери для тебя…
— Нет. Все несчастья случились до Дня матери.
Трейси подняла брови и закатила глаза, припоминая. Ей очень шла эта гримаска.
— Ну конечно! Прости, я совсем забыла. У тебя ничего не получилось с этой красоткой? — вздохнула Трейси. — И как свидание с подругой по переписке?
В этот момент появилась Молли. Она налила Трейси кофе, молча покачала головой и отошла. Трейси наклонилась к Джону и понизила голос:
— Что произошло? Что-то пошло не так? Ты не надел клетчатый пиджак, да?
— Нет, — попытался успокоить ее Джон. — Я надел свой синий блейзер.
Трейси чуть не выплюнула кофе.
— Ты надел ради этой красотки блейзер?
— Да, я…
— Никогда, слышишь, никогда, не выряжайся для таких, как она. Все дело в том, чтобы быть небрежным. — Трейси раздраженно вздохнула: она объясняла это не в первый раз. — Ну, и что произошло?
— Ну, я вошел в бар, она помахала мне. Она оказалась привлекательной, такая худенькая, рыженькая. Я подошел и отдал ей цветы…
— Ты принес цветы? — вскричала Трейси, взмахнув руками от возмущения. — Да это же провальный номер!
— Может быть, поэтому все продолжалось одиннадцать минут. Мы только начали разговаривать, как она сказала, что забыла вынуть белье из сушилки и боится, что его потом не разгладишь.
— Новая отговорка! — решительно сказала Трейси.
Они оба помолчали, чтобы дать кошмару происшедшего развеяться в воздухе. Затем Трейси, как всегда, повеселела. Джон был уверен, что оптимизм у нее в генах.
— Забудь о ней! Я уверена, что она крашеная. Зачем тебе второй сорт?
Джон попытался улыбнуться, и Трейси засияла в ответ.
— А что насчет субботнего вечера? Ну ты знаешь, насчет свидания с девушкой, с которой ты вместе работаешь? Как там ее?
— Сэм, Саманта, — напомнил ей Джон.
На минуту он задумался, почему он всегда помнил имена, прозвища и даже фамилии всех ее подруг и возлюбленных, а она… Джон вздохнул.
— На самом деле с этим вышло еще хуже, — признался он.
— Что же может быть хуже, чем одиннадцатиминутное свидание?
— Ну, во-первых, я ожидал ее на улице. Во-вторых, шел дождь. И наконец, в-третьих, она так и не пришла.
Трейси от удивления открыла рот. И тут же притворилась, что сделала это нарочно.
— Она действительно наколола тебя? А может быть, она просто опоздала? В смысле, ты достаточно долго ее ждал?
— Два часа.
— Джон! Ты стоял под дождем два часа?!
— Да. Но меня не это так убивает, а то, что я увижу ее завтра на работе.
— Ох! — Трейси поежилась, представив предстоявшее ему унижение, но тут же попыталась овладеть собой. — По крайней мере скажи, что она позвонила и оставила сообщение с какой-нибудь правдоподобной ложью, — взмолилась она.
— Ничего подобного. Ничего не было ни дома, ни на работе, ни по электронной почте. А я оставлял для нее сообщения всюду.
Трейси скорчила гримаску. Джон покраснел, снова смутившись.
— Лучше бы ты этого не делал, — сказала Трейси.
Джон начал оправдываться.
— А что, по-твоему, я должен был делать?
Трейси прищурилась.
— Все это напоминает мне строчку из Дороти Паркер: «Заткнись! — объяснил он» .
— Но как еще она могла узнать, что я ее жду?
— Как будто ей это было нужно! Ты что, был еще недостаточно унижен?
Теперь он ее просто раздражал. И Джон заметил в ее глазах что-то очень похожее на жалость.
— Ладно, но что еще я мог сделать?
Прежде чем Трейси успела ответить, у их столика появилась Молли, очевидно, привлеченная подслушанными обрывками разговора.
— Может, найти девушку, которой ты нравишься? Кого-нибудь постарше? — предложила Молли, строя ему глазки.
Трейси даже не взглянула на нее, но Джон сделал слабую попытку улыбнуться.
— Ладно, я вижу, это глупая мысль. Но я же не училась в колледже. — Молли собрала пустые тарелки и уплыла в кухню.
Трейси вздохнула:
— Да, Джон, ты действительно выиграл. Твои выходные хуже моих. По-моему, это уже восемьдесят третья победа. Новый мировой рекорд.
Она вытащила из сумочки свой неизменный блокнотик, нарисовала на листочке синий бантик и приклеила на рубашку Джона.
— Отлично. Победитель среди неудачников.
На мгновение Трейси замерла, задумчиво глядя на него.
— Знаешь, дело не только в тебе. Женщин привлекают трудности. Им нужны мужчины, которых трудно завоевать. Знаешь, в пятницу приехала моя подруга Лаура…
— Лаура? Она наконец приехала? Неужели мне действительно удастся познакомиться с ней? — Джон много лет слушал рассказы о Лауре.
— Конечно. Но я хотела сказать не об этом. Она приехала ко мне, потому что порвала с Питером. Она сходила по нему с ума, но знаешь, как Лаура его называла? Дэче.
— И что это значит?
— Дикое членоподобное. Мне кажется, женщины предпочитают эгоистов до тех пор, пока не бросят их.
— Это несправедливо. Я так стараюсь.
— Быть эгоистом?
— Нет, наоборот.
— Я знаю. Это была шутка. Но послушай, может быть, причина как раз в этом. Ты слишком стараешься, и ты слишком хороший.
— Разве можно быть слишком хорошим?
— Джон, ты слишком хороший. Ты слишком внимательный и заботливый. Посуди сам: сегодня ты навестил маму и всех злых мачех. Ты слишком добрый.
— Все это нелепо, — сказал Джон.
— Я знаю, что для тебя это звучит бессмысленно, — согласилась Трейси. — Для женщин это тоже звучит бессмысленно. И я не понимаю, почему нам нравится страдать. Но я знаю, что мы ненавидим скуку. Возьми, к примеру, Фила. Он меня просто завораживает. Он делает мою жизнь такой интересной.
— Господи, он же всего-навсего играет на гитаре, — не выдержал Джон. — Он глуп как пробка. Самовлюбленный. Эгоистичный. И ты называешь его интересным? — спросил он и немедленно понял, что зашел слишком далеко и задел ее чувства.
Но Трейси только улыбнулась.
— Ты что-то имеешь против парней, которые играют на четырехструнных инструментах?
Джон попытался успокоиться.
— Совсем нет. Только против него. Он тебя не стоит.
— Но он такой милый. И не забывай о сексе, — покраснела Трейси.
Джон отвел глаза. Он был наказан за то, что зашел слишком далеко. Существовали такие вещи, о которых он не хотел бы знать. Джон вздохнул.
— Я бы все отдал, чтобы укладывать в постель девочек, как парни вроде Фила. Если бы я только мог научиться быть тупым. Или притвориться эгоистичным. — Он помолчал. — Слушай, Трейси, у меня появилась идея.
— У тебя всегда появляются идеи, — сказала она, собираясь уходить. — Именно поэтому ты сверхгалактический алхимик космологических исследований и системных концепций всего мира — или кто ты там есть в электронном мире.
— Нет. Это идея совсем другого рода, — сказал Джон, удерживая ее на месте. Она не должна так уйти. — У меня появилась идея, как наладить мою жизнь.
— Отлично. Может, мы обсудим это в следующий раз? Мне нужно зайти в супермаркет.
— Зачем? Порвались колготки? — Трейси не заходила в супермаркет годами.
— Нет. Нужна сода. И мука.
— Ты проводишь исследование? Или это для волос?
— Это нужно, чтобы печь, — сказала Трейси, пытаясь сохранить достоинство, что ей не всегда удавалось в присутствии Джона.
— С каких пор ты печешь? И почему ты собираешься делать это в полночь?
Джон слишком хорошо знал Трейси и прекрасно понимал, что она считает, что черная штука в ее кухне с дверкой в передней панели предназначена для хранения лишней обуви. И он горячо надеялся, что в ее животике не подходит булочка, посаженная Филом.
— Или это ловкий способ уморить Фила? — продолжал Джон. — Потому что твоя выпечка точно убьет его, хотя я не считаю это трагедией.
— Я не собираюсь отвечать на эти оскорбления, — сказала Трейси, вставая.
Джон тоже встал. Ему не хотелось показывать, как он нуждался в компании. Кроме того, его заинтересовала внезапная хозяйственность Трейси. Наконец до него дошло.
— А, это для твоей подруги из Сан-Антонио, для Лауры. Она что, повар?
— Ну и что из этого? — ответила Трейси, натягивая куртку. — Это не значит, что я ничего не умею делать.
— Ты умеешь делать очень многое, — согласился Джон. — Ты хороший журналист, прекрасный друг и ты умеешь одеваться. И ты потрясающе выбираешь подарки для матерей. Но печь…
Трейси серьезно посмотрела на него.
— Лаура из Сакраменто, — поправила она Джона, признаваясь, что он прав.
Джон улыбнулся.
— Я помогу тебе сделать покупки, — предложил он.
— Что? Разве тебе не нужно работать или спать? Тебе же всегда нужно или то, или другое. И вообще это страшно скучно.
— Но не для человека, который предложил помочь сложить постиранное белье и был отвергнут, — заметил Джон. — Я могу везти твою тележку.
— Ну если ты так хочешь…
Трейси пожала плечами и отошла, а Джон задержался, пошарил по карманам и бросил на стол смятую двадцатку. Трейси сказала не оборачиваясь:
— Как всегда, безумные чаевые. Твоя проблема в том, что ты слишком добрый. — Пробираясь между столиками, Трейси качала головой. — Женщинам не нравятся добрые мужчины.
Возбуждение Джона нарастало. Именно так. Почему он не подумал об этом раньше? Это просто идеально: концепция была ясна ему полностью от начала до конца, как проект «Парсифаль». Он должен заставить Трейси его понять и согласиться воплотить его идею в жизнь. Но тут Джон был в своей стихии.
— До следующего воскресенья! — прокричал он Молли и отправился догонять Трейси, выходящую на улицу.
* * *
— Так что у тебя за идея? — спросила Трейси, выкатывая из загончика тележку для покупок. — Если ты собираешься снова знакомиться по Интернету, то я в этом не участвую.
— Подожди, Трейси. Я серьезно. Я хочу изменить свою жизнь, пока мне не понадобилась виагра.
— О, не надо трагических преувеличений, — ответила Трейси, проходя между писчебумажными и аптекарскими товарами. — Твое последнее удачное свидание было не так уж давно. У тебя еще есть два-три года в запасе.
— Я не преувеличиваю. Я смотрю на вещи реально. — Джон сделал глубокий вдох. Он должен добиться ее сотрудничества. — Я хочу, чтобы ты научила меня, как стать крутым парнем.
Трейси уже почти миновала отсек с товарами для ухода за волосами. Она резко остановилась и развернулась, чтобы видеть лицо Джона.
— Что?!
— Я хочу, чтобы ты научила меня, как стать одним из тех парней, которые нравятся девушкам. Ну ты понимаешь, одним из тех парней, с которыми ты встречаешься. Как Фил. А до него у тебя был Джимми. Кстати, ты помнишь Роджера? Он еще баловался наркотиками. Он был суперкрутым. И вы все были от него без ума.
— Сам ты без ума, — сказала Трейси и повезла тележку дальше, оставив Джона позади. Она схватила бутылочку «Перта» — она бы никогда не выбрала этот шампунь, если бы не была в бешенстве. Но Джон быстро догнал ее в почти пустом бакалейном отделе.
— Пожалуйста, Трейси. Я серьезно прошу тебя об этом.
Нужно было успокоить ее и заразить своей идеей. Джон напомнил себе, что он умеет сколачивать рабочие группы.
— Не будь смешным. Зачем тебе становиться хамом? Это просто невозможно. Ты никогда не сможешь вести себя…
— Нет, смогу. Я смогу, если ты меня научишь.
«Сначала надо опровергнуть возражения, — сказал он себе, — затем отметить ее талант и воззвать к самолюбию».
— Вспомни, каким я был способным студентом. Соглашайся, Трейси. Взгляни на это как на эксперимент, как на способ применить результаты своих исследований, полученных в ходе общения с татуированными друзьями.
Джон заметил, что у Трейси пробудился интерес к его словам.
— В противном случае, — добавил он как мог небрежнее, — Молли права.
При упоминании имени официантки Трейси снова остановилась и повернулась к нему.
— Права насчет чего? — резко спросила она и снова отвернулась, исследуя полки с мукой.
— Мания повторения, — объяснил Джон. Его сердце билось учащенно: он зацепил ее. — Последние семь лет ты без всякой причины повторяешься. Тратишь время зря. Но если ты сможешь стать исследователем…
Трейси нагнулась, чтобы прочитать надпись на этикетке пакета с мукой.
— Кто бы мог подумать, что бывает столько сортов муки? — спросила она — обычный прием для отвлечения внимания, который не стал для него неожиданным. — Как ты считаешь, ей нужна просеянная, высшего помола или непросеянная грубого? А может, непросеянная высшего или просеянная грубого?
Джон вспомнил печенье Барбары, которое он ел пятнадцать часов назад, и взял просеянную высшего помола.
— Вот эта, — сказал он, подавая пакет.
Трейси выпрямилась и взяла у него муку.
— Так что ты скажешь? Ты согласна меня научить?
Она пожала плечами, положила муку в тележку и пошла дальше вдоль полок.
— Послушай, — призналась она, — может, я и могу написать отличную статью и насухо высушить волосы на ветру в дождливый день в Сиэтле и не схватить простуду, но я не умею печь, и никто не сможет научить тебя, как стать плохим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40