— Трейси помолвлена?!
— Разве ты не знал? — удивилась Элисон. — Я думала, что вы с ней близкие друзья.
Элисон вернулась в постель и положила руку на его пах. Никакой реакции не последовало.
— Это не важно, — сказала она ласково. — Я считаю, что секс — это не самое важное.
Элисон обняла Джона и прижалась к нему своим прекрасным телом. Он равнодушно лежал рядом. Трейси помолвлена с Филом. Бас-гитарист не присоединился к сонму придурков, которых она переросла. Он станет плохим первым мужем и, может быть, даже отцом ее детей. От этой мысли ему стало так плохо, что он застонал.
Глава 40
Трейси смотрела из окна на закрытое серыми облаками небо Сиэтла. Вдруг в плотной пелене появился просвет, и золотые лучи волшебно преобразили картину. Но скоро разорванные клочья облаков снова сошлись, сначала затуманив, а затем окончательно закрыв солнце.
Трейси не позволила себе вздохнуть — Лаура замечала ее вздохи и не жалела комментариев, — поэтому снова наклонилась и окунула свой валик в ведерко с краской.
Новая квартира Лауры становилась все симпатичнее, если не считать лиловых стен спальни, окраской которых они как раз и занимались. Но Трейси слишком радовалась энтузиазму подруги, чтобы критиковать выбор цвета. Лаура всерьез увлеклась ремонтом. «Домашний очаг» стал ее любимым местом отдыха. Она уже встречалась с копом, с которым познакомилась в этом магазине, с продавцом и с консультантом лакокрасочного отдела. С последним она целовалась в отделе джакузи.
— Ты любишь его за то, что он дает скидки, — дразнила ее Трейси.
Но Лаура довольно скоро выяснила, что он не разведен с женой, а просто живет отдельно, и бросила его, как горячую картофелину. Трейси провела крест-накрест валиком по стене, как ее учила Лаура. Затем сморщила нос, потому что заметила у себя на руке тысячи лиловых пятнышек.
— Ты набрала на валик слишком много краски, — сказала Лаура, которая красила другую стену. Она посмотрела на Трейси и покачала головой. — Ты никогда не станешь Кандинским.
— Ну и что? — ответила Трейси. — Я никогда не хотела играть на скрипке.
Она закатила глаза и заработала валиком. На этот раз почти вся краска осталась на стене. Свет, просачивавшийся в окно, отбрасывал на подруг лиловые тени. Нет, этот цвет решительно не годился для спальни. Если только новый приятель, которого Лаура подыщет себе в «Домашнем очаге», не окажется дальтоником со справкой.
— Тебе надо найти работу, — сказала Лаура.
Она стояла к Трейси спиной и смотрела на стену, водя по ней валиком вверх и вниз, вверх и вниз.
— Я пытаюсь написать роман, — напомнила подруге Трейси. — Поверь мне, это серьезная работа.
Как начинающий писатель, Трейси делала первые шаги. Она училась жить по новому расписанию: утром писать, после обеда редактировать. Это был роман о девушке из Энсино, у которой рано умерла мать. Трейси не собиралась Писать свою биографию, но ей было легче описывать то, что она знала досконально.
— Я понимаю и горжусь тобой. Я заговорила о работе не потому, что считаю тебя ленивой, — сказала подруга. — Я считаю, что тебе надо появляться на людях.
— Еще немного, и ты заставишь меня отвечать на объявления о знакомствах, — отрезала Трейси и опустила валик в ведерко так энергично, что забрызгала ручку. — Ох, — поморщилась она и принялась стирать краску бумажным полотенцем.
Лаура повернулась к ней и продолжила, не обращая внимания на пролитую краску.
— Когда ты сидела и тосковала, я же не вмешивалась, — сказала она Трейси. — Разве я говорила тебе, что не стоит лежать каждую ночь одной, как дохлый лосось после нереста?
Действительно, Лаура вела себя на редкость тактично — может быть, она просто была занята? Проходили дни и недели. Трейси старалась вспомнить и забыть каждую деталь и каждую секунду их встречи с Джоном. Когда он сказал, что любит ее и всегда любил, начался удивительный волшебный танец. Так случается только во сне: ты надеваешь пуанты и понимаешь, что не только умеешь танцевать, но и знаешь наизусть каждое движение из па-де-де «Лебединого озера». Они с Джоном двигались как одно целое. Каждое прикосновение было естественно, неожиданно и прекрасно.
Трейси где-то прочла, что женщины так устроены, что забывают боль, испытанную во время родов. Иначе они никогда не отважились бы рожать еще раз. Трейси не знала, правда ли это, но она, наоборот, не могла вспомнить радость от свидания с Джоном, потому что боль утраты заглушала все остальные чувства. Она ругала себя, проклинала Маркуса, обвиняла Фила, пока потихоньку, по капельке не начала оставлять прошлое в прошлом. Трейси не жалела, что потеряла работу в «Сиэтл тайме». Ее не пугал мизерный доход. Она даже не переживала, что начала тратить деньги, которые оставила ей мама. Трейси впервые порадовало, что у нее они есть.
— Мне не нужна работа, я не смогу писать, если пойду работать, — в тысячный раз повторила Трейси Лауре. — Мне хватит денег до конца года, а к тому времени я закончу роман.
— Зато если ты найдешь работу, которая не потребует от тебя умственных усилий, ты сможешь лучше писать и продержишься два года. Вдруг тебе потребуется больше времени, чтобы создать свой шедевр.
Лаура улыбнулась, взяла кисть и провела линию под самым потолком. Трейси восхитилась, как ровно у нее получилось. Лаура была достаточно высокой — или потолки достаточно низкими, — и ей даже не нужна была лестница.
— Мне кажется, тебе лучше пойти мыться, — сказала Лаура.
— Почему? Разве я плохо крашу? — возразила Трейси.
— Нет, но должен прийти Фил, а вы, по-моему, не хотели бы встречаться.
— Это точно.
Лаура довольно много общалась с Филом, по крайней мере, так казалось Трейси, которая вообще не виделась ни с кем, кроме подруги. С другой стороны, у нее было не так много друзей или даже просто знакомых в Сиэтле. Но она здесь угнездилась. Очень милая квартирка — не считая лиловой спальни — и хорошая работа в «Хижине Джаббы». Трейси не была там с тех пор, как поссорилась с Джоном, но Лаура подробно рассказывала ей последние новости. Похоже, Джон тоже перестал ходить в «Хижину», если только Лаура ничего от нее не утаивала.
Трейси была рада, что Фил приходит к Лауре. Во-первых, потому что чувствовала себя виноватой перед ним, а во-вторых, была счастлива, что можно на законных основаниях отложить валик.
— Знаешь, если у вас с Филом что-то получится, я буду только рада. У нас с ним все кончено.
— Да нет, мы всего лишь друзья, — пошутила Лаура. — Мы встречаемся раз в неделю, чтобы пожаловаться друг другу на жизнь. Сначала у него не очень-то получалось, но постепенно он втянулся.
— Мы с Джоном тоже так начинали.
Трейси вспомнила разговоры с Джоном, но тут же задвинула эти мысли в дальний угол памяти, как делала сто раз в день.
— Все равно, — настаивала Лаура, — я считаю, что ты должна поработать официанткой. Нам как раз требуется девушка. На неполный день. Я тебя устрою. Ты получишь массу деталей для романа. И чаевые совсем не плохие.
— Чаевые! — возмутилась Трейси. — О чем ты говоришь? Я давно уже не студентка, Лаура. Я не собираюсь работать за чаевые.
Лаура загнала Трейси в ванную и вручила ей мыло.
— Тогда прими совет: смой эти брызги, пока они не засохли. И делай все, что я тебе говорю. Я всегда права.
Трейси в ответ только возмущенно фыркнула.
* * *
Лаура привела в «Хижину Джаббы» расстроенную и взъерошенную Трейси и подтолкнула ее к Молли. Трейси явно действовала по принуждению.
— Вам нужна официантка? — спросила Трейси.
— Ага, так же, как мне нужна задница пошире, — любезно ответила Молли. — В чем дело? Тебе нужна работа?
— Но меня как бы уволили, а босс сказал, что я ушла сама, и теперь я не знаю, если я никуда не устроюсь…
Молли подняла правую руку, показывая, что с нее достаточно. В левой у нее была майка с логотипом «Хижина Джаббы». Она отдала майку Трейси и сказала:
— По крайней мере, меню ты знаешь наизусть.
— Видишь, я говорила тебе, — сказала Лаура Трейси.
— Говорила что? — не поняла Трейси.
— Ты берешь Трейси? — спросила Лаура.
— Могу попробовать, — ответила Молли и вздохнула. — Прощай мечта попасть в десятку лучших ресторанов, но где наша не пропадала.
Молли нанимает ее на работу?
— А мне не надо поговорить с директором? Или еще с кем-нибудь? — спросила Трейси. — Ну, у меня совсем нет опыта…
— Не беспокойся, за это тебе тоже достанется, моя овечка. Надеюсь, тебе будут давать такие же чаевые, какие ты давала мне, — сказала Молли с иронией. — Разве не очевидно, что у нас нет директора? — спросила она.
— Значит, ты владелица «Хижины»? Я не знала…
— Золотко, мир полон вещей, о которых ты не знаешь, но я вижу, что ты начала учиться. — Молли немного помолчала. — С Джоном все кончено?
Трейси кивнула.
— Мы с ним…
— Не продолжай. — Молли повернулась к Лауре. — Ты опоздала. Кухня не может ждать. И у нас кончились помидоры.
— Нет проблем.
Лаура ослепительно улыбнулась Молли и показала Трейси поднятые вверх большие пальцы.
Трейси посмотрела в окно. Почки на деревьях давно превратились в зеленые листья, а она даже не заметила. Она все еще работала в «Хижине», когда листья пожелтели, потом опали, а через месяц деревья покрылись инеем. Наступила холодная одинокая зима.
Глава 41
Джон вел Лаки по Пайк-Плейс-маркету. В воздухе чувствовалась весна, и людей потянуло на улицу. Лаки с таким интересом нюхала воздух, как будто попала в новый мир. Джон не замечал женщин, которые поворачивались, чтобы посмотреть на него. Его последняя ночь с Элисон поставила жирную точку в истории любовных побед. Он не отвечал на звонки Саманты и Рут. Даже Бет наконец перестала звонить. Джон погрузился в работу, но было слишком поздно, и «Парсифаль» спасти не удалось. Он пережил свою первую профессиональную неудачу в одиночестве.
Джон привязал Лаки к загородке между уличными столиками. Это было необязательно: собака могла бы ждать его целый день, не важно, привязанная или нет. Джон пошел за кофе.
Стоя в очереди, он заметил, что цены под пирожными и стаканами с напитками написаны на клеящихся листочках. Джон погладил один из них пальцем, затем покачал головой. Он не позволял себе думать о Трейси. У него хватило силы воли, чтобы следовать этому правилу. Сначала одиночество поглотило его, как туман над заливом. Джон не любил вспоминать, сколько ночей он провел у мамы, пытаясь пережить этот кризис. Мама ничего не обсуждала с ним и не задавала вопросов. Она настойчиво предлагала только одно:
— Сходи в питомник потерявшихся животных.
Джон получил кофе и липкую булочку, которую собирался разделить с Лаки. Собака безумно обрадовалась его возвращению и завиляла всей задней частью туловища. Когда он отвязал поводок и повернулся, чтобы идти, он заметил Бет, сидящую в одиночестве за одним из столиков. Джон мог бы избежать встречи, но в этот момент, несмотря на Лаки, одиночество стало для него просто невыносимым. Джон подошел к Бет.
— Можно? — спросил он.
Бет подняла голову.
— Конечно. Как дела, Джонни?
— Джон. Просто Джон, — сказал он. — А это Лаки.
— Я и не знала, что у тебя есть собака.
— Она у меня недавно. Мои дела нормально, а как твои?
— Да все по-старому, все по-старому, — ответила Бет. Она отпила немного кофе. — В редакции стало скучно. На Маркуса завели дело за сексуальное преследование Элисон, а без Трейси…
— Трейси не работает в «Сиэтл таймс»? — спросил Джон. Он запрещал себе читать статьи в газете, чтобы не наткнуться на ее фамилию.
— Разве ты не знаешь, что она ушла? — спросила Бет.
— Нет. — Джон изо всех сил пытался удержаться от дальнейших расспросов, но не смог. — Когда она выходит замуж? — спросил он, пристыженный и испуганный потерей самоконтроля. Он не может позволить себе вернуться в то состояние, из которого с трудом вышел совсем недавно.
— Элисон?
— Нет, Трейси, — с трудом выговорил он.
В последний раз Джон произносил ее имя у нее дома, он пообещал себе, что никогда больше не произнесет его. Его мама перестала спрашивать, как дела у Трейси. Хотя, надо признать, она никогда не спрашивала, что между ними произошло.
— Я знаю, что они с Филом были помолвлены.
— Не больше минуты, — сказала Бет, поморщившись. — Они разошлись.
Джон старался сохранить невозмутимость, но у него от этих новостей кружилась голова. Он не услышал несколько слов и включился, когда Бет говорила:
— …и Трейси работает в «Хижине Джаббы». По крайней мере, работала, когда я видела ее там последний раз.
У него произошло переполнение памяти: слишком много информации за один прием. Джон решил, что не расслышал.
— Кем она работает? — спросил он. Может быть, это шутка?
— Я не знаю точно, — сказала Бет. — Думаю, ты можешь сам выяснить. Я знаю, как она к тебе относится.
— Что ты знаешь?
— Успокойся. Она уже сто лет влюблена в тебя. Она просто не знала этого. Понимаешь, в некоторых вещах я совсем не дура.
— Она любит меня? — спросил Джон.
— Никто не будет семь лет встречаться с парнем, если не любит его, — объяснила Бет. — И ты все еще любишь ее. Может быть, вам пора помириться?
— Я абсолютный идиот, — сказал он Бет.
Глава 42
Джон сидел за столиком у окна, прикрывая лицо раскрытым меню. Лаки лежала на улице под скамейкой. Джону бросились в глаза клейкие листочки в меню, на которых были написаны дополнительные блюда. Бет, наверное, права. Эти листочки в меню показались ему прекраснее желтых нарциссов на весеннем лугу. Сердце забилось сильнее. Он заметил Трейси, которая приняла заказ, налила кофе и вытерла стол.
Джону было тяжело на это смотреть. За все годы их знакомства он ни разу не видел, чтобы Трейси сложила салфетку. Сейчас он испытывал то, что ученые-психологи называют «диссонанс сознания» — конфликт внутренних представлений с действительностью. Но за последние двое суток Джон обнаружил много различий между тем, что представлял себе, и тем, что было на самом деле.
После того как он поговорил с Бет, Джон пошел домой и попытался выяснить, что же на самом деле произошло — а не что он думал, что произошло, — между ним и Трейси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40