— Брось! Ты же придумал свой «Парсифаль». Ты можешь справиться с чем угодно. — Она набрала полные легкие воздуха. — Знаешь, лучше всего, если они будут видеть в тебе трагическую фигуру. Чтобы они чувствовали, что они могут помочь тебе и исцелить твою душу; это то, что надо.
— Но моя жизнь не трагедия, — запротестовал Джон.
— Нет, твоя жизнь — пародия. В этом-то вся проблема.
Трейси снова замолчала. Как заставить его понять?
— Поделись с девушкой какой-нибудь тайной и доверься только ей одной. Она должна почувствовать, что она единственная, кто может тебя понять.
— Но о какой тайне ты говоришь? — изумился Джон. — Я никогда никому не говорил, что мочился в постель до двенадцати лет, но эта тайна скорее всего не подойдет.
— Гениальная догадка, Шерлок!
Трейси даже не собиралась выяснять, правда ли это. Она откинулась на спинку, чтобы подумать, и в этот момент, мягко ступая, к ним подошла Молли. Она молча убрала тарелку Джона, стряхнула крошки со стола и подала свежие салфетки и меню десертов.
— Ты еще не закончила? — заботливо спросила она Трейси, указывая на ее тарелку.
Трейси поняла, что теперь ей придется похвалить «Хижину Джаббы». Больше всего ей хотелось, чтобы это мясо унесли с глаз долой. Она не могла больше съесть ни кусочка. Не то чтобы было невкусно, просто она больше видеть не могла мяса.
— Нет, не закончила, — соврала Трейси этой лживой притворщице.
Как только эта лицемерка отошла со своим подносом, Трейси вернулась к прерванному разговору:
— Джон, ты просто должен что-то выдумать. Расскажи ей, что ты видел, как твой отец застрелил твою мать. Или твоя мать застрелила твоего отца. Или они застрелили друг друга, и ты получил в наследство миллионы, но никогда не прикоснешься к этим проклятым деньгам.
— И они на это клюнут? — удивился Джон.
— Только если ты соврешь достаточно убедительно. И если скажешь, что никогда никому не доверял настолько, чтобы поделиться этим. Тогда они доверятся тебе настолько, чтобы спать с тобой.
Джон в ответ только потряс головой.
— Слушай дальше, — продолжала Трейси. — Когда ты очутишься с девушкой в одной кровати, никогда не спи. Как бы ты ни устал и как бы поздно ни было, ты должен встать и уйти домой. Правило номер пять: никогда не оставайся ночевать.
— Никогда? Но Фил у тебя постоянно ночует, — возразил он.
— Но сначала он не оставался, — объяснила Трейси. — Суть в том, чтобы ты оставил ее в тот момент, когда ей хочется большего. И лучше всего, если ты слиняешь, пока она спит.
— Даже не попрощавшись?
— Напишешь что-нибудь неопределенное.
— Что например?
— Ну, например…
Трейси задумчиво посмотрела в потолок.
— Например — «Ты вынудила меня уйти». И не пиши «с любовью». И не оставляй свой телефон.
На лице Джона было написано недоверие.
— Они меня приглашают, а я им пишу, что они меня выгоняют? Трейси, ты издеваешься? Или я должен соблазнять только мазохисток?
— Пойми, только так ты сможешь подцепить ее на крючок. Когда вы начнете с ней регулярно встречаться, делай что хочешь. Но вначале дай понять, что ты необыкновенный, не похож на других и ей надо очень постараться, чтобы добиться тебя. Именно поэтому ты не должен больше звонить.
Джона ее наставления привели в растерянность.
— Когда я наконец найду себе девушку, которая согласится со мной встречаться? О чем ты говоришь? Если я не позвоню ей, то как же я снова с ней увижусь?
— Тебе не нужно снова с ними встречаться. Встретишься с кем-нибудь другим. Сейчас тебе нужно расширить свой кругозор.
— Я что, должен вести себя как подонок? — спросил Джон. — Это нужно женщинам? Подонок в стильной упаковке?
— Ты думаешь, женщины дурочки? Нет, они сложные натуры. Они ищут парня, который ведет себя как подонок, но которого они могут приручить или думают, что могут. Он должен быть жестким и властным, но у него должно быть нежное сердце, которое надо завоевать. Ручной ягуар, подчиняющийся командам. Это женский эквивалент старомодных мужских предрассудков.
— Каких? Душевной болезни?
— Да нет. Ну, знаешь, когда мужчинам не нравятся девушки, которых легко соблазнить, потому что они слишком доступны. — Она помолчала. — Мне когда-то нравился один парень, Эрл…
— Вас устроит «Эрл Грей»? — любезно спросила Молли, бесшумно подойдя к Трейси сзади. — Я только что заварила для вас.
Да что случилось с этой женщиной? Трейси явно предпочитала ее в обычном сварливом варианте.
— Нет, я не хочу чаю, — сказала Трейси и ухватилась за край стола, чтобы не оттолкнуть Молли. — Если мне что-нибудь понадобится, я позову.
Молли вежливо кивнула и снова оставила их одних. Трейси злобно посмотрела на Джона.
— Не обращай на нее внимания, — сказал он. — Молли просто хочется, чтобы ты написала что-нибудь хорошее о «Хижине Джаббы». Кто такой Эрл? Я такого что-то не припомню.
— Потому что это было еще до знакомства с тобой. И продлилось совсем недолго, — объяснила Трейси. — Эрл был неглупым и симпатичным, но все время твердил мне о том, какая я красивая. Что я такая же красивая, как его бывшая невеста. Роковая женщина, которая разбила ему сердце.
— И что из этого?
— И после того, как я все это выслушала сто раз и начала жутко его ревновать, я случайно нашла у него дома фотографию толстой уродливой девицы. Я спросила его, кто это: сестра или кузина, а он ответил, что это и есть Дженнифер, его бывшая невеста. Если Эрл считал ее красивой, то что бы он обо мне ни думал, это уже не имело значения. Я порвала с ним.
— Трейси, ты ненормальная. Я всегда это подозревал, но теперь я абсолютно в этом уверен.
— Джон, я делюсь с тобой секретами, за которые другие мужчины дорого бы заплатили. Именно это девушки обсуждают в дамских комнатах, когда собираются вместе. С этими знаниями ты сможешь соблазнить и бросить всех красивых девушек страны. Или даже мира, — убеждала Трейси.
— Значит, я должен нарочно делать им больно?
— Ты не понимаешь, Джон. Это только часть большой картины, — объяснила она. — Это то, чего они хотят. Но в один прекрасный день девушка вырастает из этого и понимает, что ей нужен мужчина, который будет с ней хорошо обращаться.
Трейси хотелось бы знать, когда этот момент наступит в ее жизни. Потом вспомнила о том, что нужно еще обсудить тонкие сексуальные вопросы, к которым она никак не могла приступить. Ну нет, с нее хватит. И кто знает? Может быть, Джон вполне хорош в постели? Хотя скорее всего он потерял невинность не так давно. Может быть, она должна спросить его об этом? Трейси решительно положила в рот последний кусочек мяса.
— Скажи, пожалуйста, — сказала она, прожевав и проглотив мясо, — кто была твоя первая девушка?
— Ты имеешь в виду первую любовь или первую женщину?
— Первую любовницу, — терпеливо объяснила Трейси.
— Майра Фишер.
Теперь пришла ее очередь удивленно переспрашивать:
— Майра Фишер? Но я не помню никакой Майры Фишер.
— Но мы с тобой тогда не были знакомы. Майра была давно, в восьмом классе .
Трейси от удивления широко раскрыла рот.
— В восьмом классе! — Джон, наверное, все-таки ее не понял. — Да нет, я имела в виду, кто была первая девушка, с которой ты спал.
— Ну, спали вместе мы с ней в первый раз, когда в девятом классе ездили на экскурсию. Но мы занимались любовью у нее дома весь восьмой класс, а потом летом на каникулах.
— Ты мне никогда об этом не рассказывал!
— Понимаешь, я считал неэтичным рассказывать кому-нибудь о моих, как ты это называешь, победах, — спокойно объяснил Джон. — Это очень интимные вещи. Я вообще никому об этом не говорил.
— Неужели никому? — спросил Трейси.
— Да нет. Я думаю, ты тоже никому не рассказываешь?
— Ну, в общем, нет.
Трейси надеялась, что не покраснела. Она посмотрела на Джона новыми глазами.
— Подожди-ка, — сказала она. — А эта очень высокая девушка в колледже, с длинными волосами…
— Хейзел, — подсказал Джон. — Хейзел Флейглер.
— Да, а ты и она…
— Конечно, — ответил Джон.
— Ты мне никогда не говорил!
Теперь Трейси была по-настоящему потрясена.
— А что, ты думала, я с ней делал? Она не играла в шахматы!
— Ты мне никогда не говорил, — повторила она.
Трейси задумалась, прикидывая, с кем еще у Джона были близкие отношения, о которых он ей не рассказывал.
— Трейси, я вырос, слушая жалобы женщин на то, как плохо обращаются с ними мужчины. Я видел, как ведет себя с ними мой отец. И после этого ты ждешь, чтобы я трезвонил о своих победах?
— Трезвонил о своих победах? Джон, ты живешь не во времена королевы Виктории. Ты что, никогда не смотрел телевизор? На дворе двадцать первый век. О чем же тогда еще говорить?
— Мне есть о чем говорить и без этого, — сказал Джон с достоинством.
В первый раз в жизни Трейси подумала, что очень мало знает своего самого близкого друга.
Глава 19
В среду на следующей неделе они встретились, чтобы вместе пойти в парикмахерскую и наконец сделать ему стильную прическу. Когда они открыли дверь салона, его оглушила музыка и он инстинктивно отшатнулся.
— Пошли, — сказала Трейси. — Современные прически не для слабонервных.
Она взяла Джона за руку и потянула за собой.
— Не волнуйся, — успокоила его Трейси. — Стефан позаботится о тебе.
В первый раз в жизни Джон усомнился в ее словах. Это ощущение возникло, когда она употребила мафиозный оборот «позаботится о тебе». Что за черт. Он уже чувствовал себя полумертвым.
Неужели все это необходимо, чтобы завоевать женщину? На это уходила масса времени и сил. Ему всегда казалось, что для близких отношений нужны чувства, а не одежда и прическа.
Проходя на буксире по вибрирующему от технорока холлу, освещенному яркими лампами и напоминающему телестудию для чудовищно бездарной игры, он почувствовал, что решимость со скоростью света покидает его. Но в этот момент мимо прошла длинноногая девушка с золотистыми волосами до талии. Она кивнула Трейси и улыбнулась — на самом деле улыбнулась — ему. Самая красивая девушка из всех, каких ему приходилось когда-либо видеть.
— Привет, Эллен, — небрежно бросила Трейси, как будто мимо них прошла не сама богиня любви, а обыкновенная женщина.
— Кто это? — прошептал Джон.
— Что? — спросила Трейси, перекрикивая музыку и продолжая тащить его за собой.
— Кто это? — На этот раз Джон кричал.
Он влюбился. Она была прекрасна как мечта. Если бы не адская музыка, Джон бы представил, что они в раю.
— Кто? — снова закричал он.
— Эллен? Это Эллен, — повторила Трейси, словно это что-то объясняло.
Они пересекли холл, прошли через полный суеты зал с креслами и зеркалами, а затем Трейси повела его дальше по коридору, в котором продолжала греметь музыка. Каждый шаг отдалял его от возлюбленной богини. Еще две девушки прошли им навстречу. Ни одна из них не могла сравниться с Эллен, но обе были красивы. Они кивнули то ли Трейси, то ли ему, и на всякий случай, если на него распространялось это приветствие, Джон кивнул в ответ. Ни одна из них не хихикнула и не покрутила пальцем у виска, приняв его жест как должное. «Может быть, Трейси знает, что делает», — подумал он. Но Эллен не выходила у него из головы.
— Кто такая Эллен? — переспросил он, когда обе нимфы отошли на безопасное расстояние.
— Жена Стефана, — равнодушно прокричала Трей-си, как будто не разрушила этим все его мечты и надежды.
Они миновали еще несколько дверей, пока Трейси не открыла заветную, ведущую в святая святых этого храма красоты.
— Разве Стефан не голубой? — Джон продолжал перекрикивать оглушительную музыку, но дверь уже закрылась за ними, отрезая все посторонние шумы, и его вопрос прозвучал в абсолютной тишине.
Они оказались в маленькой квадратной белой комнате с единственным парикмахерским креслом в середине, напоминающим кресла в космическом корабле из «Звездных войн». У кресла стоял высокий мужчина и смотрел прямо на Джона.
Он выглядел очень внушительно: баскетбольный рост, очень короткие вьющиеся волосы и шрам, пересекающий светлую бровь. Жесткий и властный. Джон отважился нарушить молчание.
— Привет, — сказал он, его голос чуть не сорвался. — Вы, наверное, Стефан.
* * *
— Ты даже представить себе не можешь, чем я жертвую для тебя, — говорила Трейси, усаживая Джона в кресло. — Только посмотри на меня. Это мне смертельно нужно подстричься. Так что помни: ты у меня в неоплатном долгу.
Она отошла и облокотилась на рабочий столик. После этого к Джону приблизился Стефан и принялся щелкать ножницами, притоптывая ногами и подпрыгивая. Джон беспокоился, безопасны ли такие упражнения для самого парикмахера: можно ли прыгать с ножницами, которые так близко к глазам, но он надеялся, что Стефан знал, что делает.
В конце концов, Трейси бы вмешалась, если бы кому-то из них угрожала травма. Она же тихо сидела, наблюдая все эти щелчки и прыжки, и не обращала внимания на отсутствие зеркала, шума и людей. Только Стефан и его тяжелое дыхание и дикие скачки вокруг. Самая странная стрижка в жизни Джона.
Джон почти час просидел в кресле у человека, которого оскорбил. Тем временем Трейси, которая, казалось, не сознавала, какой ужасной опасности подвергается ее друг, сидела на крошечной табуретке у его ног, непрерывно болтая.
Джон хотел только одного: удрать с этого кресла, из этой комнаты, пулей пронестись мимо роковой Эллен, жены этого балканского сумасшедшего, и лучше всего покинуть Сиэтл навсегда. Но Джон боялся даже пошевелиться из-за острых ножниц, которые продолжали летать вокруг его головы.
— …и его велосипед, — донесся до его сознания голос Трейси. О чем это она?
Джон побоялся повернуть голову к Трейси, поэтому только повел зрачками в ее сторону.
— А что такого с моим велосипедом? — спросил он.
Джону очень хотелось поднять руку к голове, но он был уверен, что в этом случае Стефан отхватит ему палец. Клочки его волос летали по всей комнате.
— Я сказала, что мы должны что-то сделать с твоим рюкзаком и велосипедом, — спокойно повторила Трейси.
— А что с моим рюкзаком? — удивился Джон. — И с моим велосипедом все нормально. Что ты имеешь в виду, говоря «мы должны что-то сделать»?
— Просто велосипед — это несексуально, — объяснила Трейси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40