– уронил Макс, продолжая игру.
– Как! Ты хочешь сказать, что это пустяк?
– Деньги никогда ничего не значили для тебя. Переменить свою жизнь? Но для этого нужны не только деньги, моя девочка. То, чего ты хочешь, не купишь за деньги! – Макс тоже испытывал наслаждение от этого полного намеков диалога. Обновленная и возрожденная, Алекс возбуждала его еще больше. Она на лету подхватила мяч:
– Значит, мы снова оказались в том же самом месте, откуда начали? – огромным усилием воли Алекс оставалась спокойной, чтобы не давать прорваться истинному чувству. – Я знаю, что ты всегда охранял мои интересы. Но ведь у тебя есть и свои собственные? Мне давно хотелось поблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня. Но теперь… Но теперь мои возможности безграничны… – Голос ее стал холоднее и строже. – Теперь ты все-таки должен учитывать, чего я хочу, и не забывать, что я не твоя собственность.
Макс улыбнулся. Сердце Алекс перевернулось, словно совершило сальто-мортале.
– А вот и нет. Ты принадлежишь мне с того самого момента, когда я увидел тебя свернувшейся калачиком у камина, ты читала вслух «Алису в стране чудес». Ты принадлежала мне с того самого мига. И я ждал одного: когда ты вырастешь и поймешь это, – его голос стал глубже. – И ты, мой вундеркинд, любитель играть в кошки-мышки, наконец поняла это. – И он очень мягко добавил: – Поправь меня, если я ошибся.
Глаза Алекс были прикованы к его лицу. И он шагнул к ней навстречу:
– Тебя остановила не сломанная деталь, не спущенная шина – не знаю, что там было на самом деле. Тебя остановил я. Мой зов. Ты наконец-то поняла, что я не дразнил тебя. Что на самом деле еще никогда в жизни я не был более серьезен. Это знало и мое тело – лучше, чем мой ум.
– Ага, – сказала Алекс, – и ты тогда решил выдернуть сорняки?
Макс откинул голову и рассмеялся, а потом притянул ее к себе:
– Я очень много думал о том вечере…. – Он крепко обнял ее и прижал к себе. – А что, если мы попробуем сыграть в другую игру…
– Это я? – спросила Алекс в полусне, трогая руками свое тело.
– Что? – переспросил Макс.
– Это я – твоя девочка?
– Нет. Ты моя женщина…
– Больше не «малышка»?
– Так я обращаюсь только к детям, – ответил Макс.
Алекс вздохнула, поудобнее устраиваясь у него на плече:
– Мне очень жаль, что ты так долго ждал, пока я вырасту.
– К сожалению, твое взросление затянулось, – согласился Макс. – Но, как и во всем остальном, ты умеешь очень быстро учиться.
Памела лежала в постели, оставив дверь открытой, чтобы слышать, когда вернется Алекс и будет ложиться спать. Когда Алекс направилась в спальню, Памела позвала ее:
– Успокой наконец мою душу. Ответь: да или нет?
Алекс остановилась, посмотрела на нее, слегка улыбнулась и промолвила:
– Да.
– Слава Богу. Я уже перестала понимать что-либо в вашей пьесе.
– Самая обычная любовная комедия, – согласилась Алекс.
– Надеюсь, что ты не начала цитировать Шекспира?
– Ошибаешься, мы разучивали «Ромео и Джульетту». А завтра – в воскресенье – он поведет меня знакомиться со своими родителями.
– Как и полагается настоящему итальянскому мальчику.
Памела отбросила журнал «Вог»:
– Что ж, «все хорошо, что хорошо кончается», если вспомнить Шекспира.
Алекс засмеялась:
– Я должна повторить слова Макса: я столь многим тебе обязана. Спасибо за все. За то, что заставила прилететь, взглянуть правде в лицо и увидеть все таким, как оно есть на самом деле.
– Тогда ответь мне на один-единственный вопрос: почему ты вернулась?
– Судьба заставила.
– С каких это пор ты начала верить в предопределение?
Алекс рассказала ей все.
– Но все-таки окончательное решение оставалось за тобой.
– Да, но я поняла, что все это сплетение обстоятельств – не случайно.
– Макс рассказал тебе про кроссворд?
– Да. Я подумала, что убрала все, что можно. Но газета осталась лежать на самом видном месте. Я не обратила на нее внимания.
– Что тоже доказывает, насколько предопределены случайности.
– Вот именно. Всю свою сознательную жизнь я была убеждена, что всему есть объяснение, что все можно понять при помощи логических доказательств. Теперь я не сомневаюсь, что есть вещи, которые невозможно объяснить. Их можно либо принимать, либо нет. И тогда я поняла, что наступило время сказать «да, пожалуйста», вместо того, чтобы упрямо твердить «нет, нет, спасибо!».
Алекс потянулась и зевнула:
– Боже, как я устала. А ведь сколько раз я ложилась спать гораздо позже и вставала на заре.
– В котором часу придет Макс?
– В одиннадцать. Мы уйдем на целый день, но завтра ты непременно пообедаешь с нами, хорошо?
– С удовольствием.
Алекс никогда не демонстрировала своих чувств, но тут присела, крепко обняла Памелу и еще раз повторила:
– Спасибо тебе за все!
Памела улыбнулась в ответ. Алекс была слишком счастлива, чтобы заметить, что в ее улыбке проскользнули печаль и легкая зависть.
«Будем считать, что одно доброе дело в этом году я уже совершила, – подумала Памела, погасив ночник. – О, Крис, если бы ты мог знать, как мне не хватает тебя, как я скучаю по тебе. Но, быть может, еще найдется человек, который останется со мной до конца моих дней. Крис, мальчик мой, ты оставил мне свои деньги, и я сама могу свободно выбрать своего мужчину. Мне уже тридцать пять, я поумнела и совсем не похожа на девочку, какой была, когда выходила замуж за Фрица». Она взбила подушку и вытянулась на прохладных простынях. Но где-то же есть такой человек. Он ждет ее. Судьба сведет их. Надо лишь услышать ее зов.
– Город у твоих ног, – несколько высокопарно произнес Макс, – с чего начнем осмотр?
– В котором часу мы должны быть у твоих?
– Около трех. Мой брат закончит дежурство, в три тридцать последние посетители уйдут из ресторана. Вот тогда и начнется семейный обед.
– Может быть, сделаем пока кое-какие покупки? Мне хотелось бы произвести хорошее впечатление при первой же встрече.
Она осмотрела свои невыразительные костюмы и надела один из них, «академический».
– Хорошо, – с воодушевлением согласился Макс. – Самое время сменить шкурку.
Скорее всего, Алекс, которую всегда смущали ее широковатые плечи и коренастая фигура, снова купила бы себе точно такие же костюмы, какие покупала прежде, но Макс решительно отверг бесцветные и безликие наряды. Выбор он сделал сам, с видом знатока посовещавшись с продавщицей. Во время их переговоров Алекс стояла в стороне, с удивлением глядя на Макса – он открывался ей с новой, неожиданной стороны. Наконец они уединились в небольшой примерочной, где Макс уселся на стул, а Алекс, скрывшись за занавеской, принялась переодеваться. Она сняла удобный и привычный костюм, шаг за шагом началось ее перевоплощение. Вначале она надела короткую юбку из серовато-голубой шерстяной фланели. Талию она перетянула широким кожаным поясом с круглой золотой пряжкой. Затем – белую шелковую блузу из тяжелого шелка, которую продавщица помогла ей заколоть у ворота золотой булавкой. Поверх нее – серый шерстяной пиджак с бархатными лацканами. И наконец настала очередь лакированных туфель и сумочки. Завершили перевоплощение небольшие золотые серьги в форме улиток.
Алекс была настолько поражена собственным видом, что на время потеряла дар речи. Впервые в жизни она с удовольствием смотрела на свое отражение в зеркале. Она долго и недоверчиво разглядывала себя, поворачиваясь в разные стороны, исследуя эту незнакомую для себя женщину дюйм за дюймом. Ее вид так потряс саму Алекс, что она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и тогда Алекс решительно шагнула из-за занавески, чтобы предстать перед Максом.
То, как он смотрел на нее, заставило ее прослезиться вновь.
– Вот что сотворил Господь, – сказала она дрожащим голосом.
– И увидел: это хорошо, – с притворной небрежностью процитировал Макс, тоже изумленный этой необычайной метаморфозой.
Они вышли из примерочной и направились к кассе. Тут Алекс увидела, какую сумму предстоит выложить за покупки: это было ее двойное месячное жалованье. Макс заметил выражение испуга, промелькнувшее на ее лице, и сказал, отметая всякие протесты:
– Это мой первый подарок тебе.
Шествуя к выходу, Алекс недоверчиво смотрела на свое отражение в каждом зеркале, словно оценивая эту незнакомую ей женщину.
– Еще одна остановка, – проговорил Макс, когда они подошли к парикмахерской. Пока он с удовольствием потягивал кофе и листал воскресные газеты, парикмахер вымыл волосы Алекс, слегка осветлил их и уложил в прическу, которая, как сообщил Алекс помощник парикмахера, являлась модификацией стиля «булочка». Теперь ее волосы, легкие и послушные, словно светились.
– Ну и ну! – воскликнул Макс, отступая на шаг при виде ее. – Я даже не ожидал.
– Как раз все наоборот. Все утро ты только и делаешь, что ждешь меня, – извиняющимся голосом проговорила Алекс.
– Это не самое страшное. – Его глаза снова и снова пробегали по ее лицу и фигуре. И казалось, что он касается ее пальцами.
Когда они проходили мимо косметического салона, Макс заметил:
– У нас можно найти все, что тебе понадобится.
– Давай остановимся пока на этом, – попросила Алекс. – Мне нравится то, что получилось. Но трогать лицо мне не хочется. Пусть уж оно останется таким.
«Не будем спешить, – решил Макс. – Всему свое время».
Они вышли на Лексингтон-авеню, и он предложил: – Куда ты теперь хочешь пойти?
– Мне страшно хочется посмотреть, где ты работаешь, – ответила Алекс. – Туда можно попасть в воскресенье?
– Тебе – конечно.
Бронзовый отлив тонированных стекол придавал зданию таинственный и загадочный вид.
Макс позвонил в дверь, и вооруженный охранник вышел к ним:
– Здравствуйте, мистер Фабиан. Опять за работу, как я посмотрю?
– На этот раз – нет, – ответил Макс, указывая на Алекс, – сегодня только для собственного удовольствия.
Они пересекли мраморный вестибюль и двинулись в сторону лифтов. Макс выбрал тот, который без остановки шел на нужный им этаж. По стенам были развешаны рекламные плакаты фирмы. Позировала для них в основном Мора. Она сидела среди цветов, на кушетке, среди «фамильных» портретов, непосредственная, красивая, желанная. Макс видел, как изучающе осмотрела плакаты Алекс, но молча проследовала за ним дальше. Он подошел к своей двери и открыл ее, набрав код.
– Почему такая секретность? – спросила Алекс.
– На каждом этаже свои секреты и свои тайны. Только так можно сохранить свои достижения в тайне от конкурентов. Это бизнес, в котором люди готовы перерезать друг другу глотки.
Его кабинет был залит светом, льющимся из окон во всю стену.
– О! – вздохнула Алекс. – Какой вид! Как ты при этом можешь работать?
– Уже насмотрелся, – ответил он. – Теперь смотри ты.
Он сел на диван напротив окна и наблюдал, как внимательно она осматривает все, прикасается к разным предметам.
– Столько раз, когда ты уезжал, я пыталась представить себе, где и как ты работаешь, – произнесла она с неясной улыбкой, игравшей на ее лице.
– Ну и как, похоже?
– А у тебя есть секретарша?
– Разумеется. Ей пятьдесят, она замужем за человеком, который работает у нас, и я не представляю, чтобы делал без нее.
– А где ты держишь…
– Это вопросы к ней.
– А эти четыре телефона зачем?
– Один – соединяет меня с кабинетом Евы напрямую. Другой – внутренняя связь с остальными работниками. Третий – городской. Четвертый – защищенная связь, чтобы никто не мог подслушать. Мы пользуемся им, когда Ева уезжает куда-нибудь и нам надо срочно обсудить какие-нибудь важные дела.
– Как все сложно, – пробормотала Алекс.
– Зато благодаря этому мы и достигаем таких успехов. Наши покупатели довольны. А мы получаем немалые деньги.
– А чем ты сейчас занимаешься? Мне интересно, что это будет? Что у вас получится? – Она взяла пачку глянцевых фотографий, что стопочкой лежали на его большом столе.
– Сейчас мы заняты тем, что подыскиваем подходящее лицо для рекламного плаката и название для новых духов, которые изобрела Ева. Пока все, что мы предложили, она отвергла.
– Какая жалость, что Венеры теперь не найдешь, – Алекс внимательно посмотрела на красивое личико на первой фотографии. – А что ей не понравилось в этой девушке?
– Не совсем классическое.
– А это? – Алекс вынула вторую.
– Слишком молода.
– Наверно, такое возможно только в мире косметики, – иронически улыбнулась Алекс.
– Теперь ты видишь, чем я занимаюсь. Мне нравится эта работа, и я хорошо справляюсь с ней. Это индустрия, которая приносит миллиарды. А эти новые духи, – Макс поднялся и подошел к столу, – несомненно, станут новой ступенькой. – Он отпер ящичек специальным ключом, который носил в кармане. – Как только мы подыщем название и лицо – их можно будет выпускать в продажу. – Он достал небольшой флакончик. – «Композиция Х».
Алекс обошла вокруг стола:
– А можно мне понюхать?
– Дай мне руки.
Алекс протянула к нему ладони, и Макс осторожно смазал духами ее запястья: сначала с одной стороны, потом с другой.
– Теперь потри их друг от друга… вот так. А теперь нюхай.
Алекс втянула в себя воздух.
– Мммм… никакого сомнения…
– Что ты имеешь в виду…
– Это моя мать.
Макс пристально посмотрел на нее:
– Почему ты так решила?
– Они сразу вызвали во мне ее образ.
– Но почему?
– Ну… – протянула Алекс, снова вдыхая аромат. – Острые, чувственные, очень характерные, вызывающие, я бы сказала… – Алекс снова втянула воздух. – Настоящая женщина, способная отстаивать свои убеждения. Чтобы пользоваться ими, надо знать, кто ты есть, какая ты есть. – Она усмехнулась… – Это мадам.
Макс упал в кресло.
– Устами младенцев глаголет… – проговорил он потрясенно.
– Вообще-то принято говорить «устами младенца»… а не «младенцев»…
– Мадам! – повторил Макс, перекатывая слово в горле, словно пробовал старое вино. – Отлично. МАДАМ! – Он покачал головой. – Мы перебрали тысячи вариантов – ни один из них «не попал в самую точку», как повторяла Ева. Ты вдохнула только раз – и сразу в яблочко. Нет, подумать только! МАДАМ! Абсолютно верно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60