Тоже правда. Когда мы были с ним вместе, им не так уж часто доводилось видеться. Но он всегда помнил о ней. Все, что он мог оставить ей в память о себе, – это деньги. И он сделал это от всей души.
– И как много он ей оставил?
Памела посмотрела ему прямо в глаза:
– Пять миллионов долларов в год.
Макс снова погрузился в молчание.
Памела заговорила сама первой:
– Не знаю, что произошло между вами, но, думаю, нечто серьезное, поскольку Алекс не в состоянии даже говорить на эту тему. Но ей очень тяжело. У меня такое впечатление, что ты совершил ошибку. И наверное, это не просто случайная оплошность, если уж она ведет себя подобным образом.
Макс неловко усмехнулся:
– Я попытался поухаживать за ней.
Памела отметила, что ее предположения оказались верными.
– Понятно. Ты вышел из роли.
– И высказал то, что давно уже копилось у меня в душе…
– Теперь я все поняла… – вздохнула Памела. – Привычный образ рухнул… История Пигмалиона… Но почему, ответь мне ради Бога, ты решил прекратить вашу дружбу?
Макс взглянул на часы:
– У тебя есть сейчас время?
– Сколько угодно.
– Ну хорошо… Все равно самолет я могу заказать только утром. Я знаю, куда она двинется.
– Ты собираешься лететь за ней?
Он с удивлением посмотрел на нее.
– Конечно.
Памела улыбнулась едва заметно.
– Что ж, Макс… – Памела села напротив него. – Начинай свою повесть.
– Более всех удивился я сам, – искренне признался Макс.
– А я нет. Я нисколько не удивилась. Неудивительно и то, что Мора ревновала тебя. Она тоже что-то почувствовала. Раньше, чем ты сам осознал. У нас, женщин, есть интуиция, какое-то шестое чувство. Мне казалось, что в отличие от многих других мужчин, у тебя тоже развита интуиция. Но, видимо, в отношении себя мы зачастую проявляем большую слепоту, чем в отношении других. Сколько времени мне самой понадобилось, чтобы разглядеть истинное лицо Криса за всеми этими защитными масками и ужимками. Только через несколько лет я поняла, что больше не могу думать о нем, как о друге. Я поняла, чего он ждет от меня по-настоящему. – Она покачала головой.
– И я не сразу понял. После того как ей исполнилось двадцать лет… Даже тогда я сомневался… имею ли право…
– Тебе придется, – проговорила Памела, устраиваясь поудобнее, – рассказать мне все о той ссоре, чтобы я могла понять…
Добравшись до аэропорта, Алекс обнаружила, что все вылеты задерживаются. В одном из самолетов на взлете случилась поломка. Он застрял на полосе и перекрыл все движение. Ближайшие четыре рейса должны были совершить вылет из аэропорта в Нью-Арке. Пассажиры могли по своему усмотрение выбирать: ехать ли в Нью-Арк или ждать, пока уберут поврежденный самолет со взлетной полосы.
– Сколько времени уйдет на то, чтобы добраться до Нью-Арка? – спросила Алекс у одного из служащих аэропорта.
– Сейчас, в это время… пару часов или около того. Там, на выходе, есть автобус, который может доставить вас туда.
Алекс с тоской посмотрела на огромную дорожную сумку – она была неподъемной из-за книг и пластинок, которые она накупила. «Как все глупо получилось, – подумала она. – Одно к одному. Похоже, не уехать мне сегодня. Судьба».
Но чувство юмора взяло верх, и Алекс рассмеялась. Она стояла и смеялась, пока слезы не потекли из глаз. Идущие мимо пассажиры с удивлением смотрели на нее. Тогда Алекс достала платок, вытерла глаза, высморкалась, подхватила свою тяжеленную сумку и побрела к выходу. Там толпилась тьма народу. Автобусов видно не было. И очередь за такси тоже вытянулась в приличный хвост. Всем хотелось уехать побыстрее. «Это перст судьбы, – сказала Алекс. – Кто-то или что-то не желает, чтобы я сегодня ночью покинула город».
«Ну а что если это и в самом деле рок, судьба? То, во что так верит моя мать. Тогда я могу убегать сколько угодно и как угодно далеко, но от самой себя все равно не спрячешься. Разве от судьбы уйдешь? Впрочем – это нелогично и не сообразуется ни с какими доводами рассудка. Люди сами творят свою судьбу и свою жизнь. И все же. Макс все равно так тебя не оставит. Он полетит следом. Я это знаю совершенно точно. Боже, – в бессилии подумала она. – Что я делаю? Что я наделала? Он постоянно твердил, что я веду себя как ребенок. Невежественный в сексуальном отношении ребенок. А я упорно отказываюсь стать взрослой, принять новые отношения, которые он предлагает мне. И если я по-прежнему буду упрямиться, то потеряю то, что дарит мне судьба – самое лучшее, о чем только можно мечтать. Разве этого я хочу на самом деле? Надо посмотреть правде в лицо. Жизнь без Макса для меня лишена смысла и радости. Такая жизнь равносильна смерти. Я должна на что-то решиться, честно разобравшись в том, чего я хочу и что я должна сделать, чтобы добиться этого?»
– Так и ты, значит, заявил ей, что она сексуально безграмотна? – повторила Памела, когда Макс закончил описывать, что произошло между ними.
Макс кивнул:
– Она тебе рассказала об этом?
– Только передала твои слова. Она не могла спокойно даже вспоминать о них.
– Но мне хотелось пробудить в ней новые чувства, призвать к новой жизни…
– Алекс надо подбадривать, а не критиковать. Ты ведь знаешь, насколько она уязвима, неуверена в себе. Только поближе познакомившись с ней, я поняла, что за маской холодноватой отчужденности скрывается очень тонкая, ранимая душа. Крис мне говорил, что она совсем не такая, какой выглядит, но я не очень-то верила ему. Однако после его смерти она открылась мне именно с этой стороны. Естественно, она решила, будто ты снова дразнишь ее, посмеиваешься над ней, ибо считала, что такая женщина, как она, не способна по-настоящему тебя заинтересовать.
– Я и вправду часто дразнил ее, – вскинулся Макс, впрочем смущенно. – Она всегда была такой серьезной и замкнутой, что мне хотелось как-то расшевелить ее.
– …Да и сам ты не оставался равнодушным, ее привязанность была нужна тебе.
Макс кивнул, все еще не в состоянии полностью осмыслить то, что ему открылось.
– Ты попытался переменить отношения, – втолковывала ему Памела, – и воспользовался тем же инструментом, каким прежде разбивал ее «скорлупу». Возможно, другая женщина подхватила бы предложенную тобой игру. Но Алекс еще не стала женщиной. И прежде чем в ней проснется то, что с таким успехом пыталась похоронить ее мамочка, нужно проявить максимум терпения. Ей так нужна была поддержка, а не критика. – Памела улыбнулась. – Но если кто-нибудь и сможет разбить эту броню, то только ты. Тебе придется начать все сначала.
– Что я и собираюсь сделать, – ответил Макс, но все же он не удержался и спросил неуверенно: – А ты считаешь, что броню можно сломать? Не забаррикадировалась ли она так крепко, что мне теперь не достучаться до ее сердца?
– Мне кажется, она не отдает себе в этом отчета, но баррикада, которую она громоздит, очень непрочная и неустойчивая. Она сама отбросит преграду, услышав твои шаги и твой зов.
– Но я не хочу, чтобы она стала совершенно другим человеком. Она мне нравится такая, какая есть. Вот почему…
– Ты любишь ее?
У Макса перехватило дыхание:
– Да. И началось это давным-давно. Но сколько времени прошло, прежде чем я понял это. Я столько времени занимался ею, потому что терпеливо ждал, когда она подрастет и ее характер выровняется. Мне хотелось, чтобы не я склонил ее, а она сама склонилась ко мне. Сама приняла меня.
Памела покачала головой:
– Макс, дорогой мой. Влюбленный слепой идиот. Она давно клонится в твою сторону, как Пизанская башня. Именно поэтому она так болезненно восприняла поддразнивания, что ее отношение к тебе серьезнее и глубже, чем тебе казалось. Алекс всегда была влюблена, а теперь она любит тебя.
Макс обошел вокруг стола, взял Памелу за руки и поднял на ноги.
– Я всегда считал, что Крису в твоем лице досталось сокровище. Но сейчас понимаю, что все еще не ценил тебя по-настоящему. – Он поцеловал ее в щеку. – Я твой вечный должник.
– Мне не совсем понятно, почему ты так удивился. Я всегда была уверена, что вы созданы друг для друга, – продолжала Памела, провожая Макса к дверям.
– Похоже, что и Мора догадывалась. А это означает, что я давал ей повод для ревности… да, конечно, без всякого сомнения. Наверное, именно поэтому я и пригласил ее в Швейцарию. Мне казалось, что я хочу насолить Еве. На самом деле мне хотелось, чтобы Алекс взорвалась. Чтобы она увидела во мне мужчину, а не просто друга. – Он усмехнулся.
– Но она не взорвалась, – заметила Памела, – а сомкнула створки раковины. Впрочем, все еще можно поправить. Ее самое уязвимое место – отношение к ней матери – перестало терзать ее. Теперь она более свободна и скорее способна откликнуться на зов.
– Надеюсь, – ответил он. – Потому что я не представляю, как мне жить без нее.
Памела засмеялась:
– И то, что она сделала, позволило вам обоим понять это. Отправляйся следом за ней и придумай, как объясниться. Надеюсь, мне не надо учить тебя всем этим штучкам-дрючкам? – Она открыла входную дверь, и они увидели на пороге Алекс. Та застыла с рукой, поднятой к дверному звонку.
Не обращая внимания на их разинутые рты, Алекс спокойно проговорила:
– Сделай милость, Макс, заплати за меня таксисту. У меня не хватило денег, а он не хочет брать чек.
Когда Памела закрыла за ними дверь гостиной, Макс почувствовал такое громадное облегчение, словно у него гора спала с плеч. Он грозно посмотрел на Алекс и сказал:
– Долго мы еще будем играть в кошки-мышки? Ты почему не позвонила мне?
Гневный вопрос отозвался в душе Алекс, словно эхо в пустом зале. И Макс увидел, что она смотрит ему прямо в глаза – спокойно, открыто и так бесстрастно, что у него мороз прошел по коже и язык прилип к гортани. Его эйфория тотчас испарилась. Вместо нее подкрался страх. Если не ужас. Раньше он повторял себе, что ничего не изменилось, что она и впрямь ребенок, так и не ставший женщиной, – а чего ждать от эмоционально неразвитого создания? Теперь ясно. Какова бы там Алекс ни была, – видит Бог, она никак не венец творения, – но все равно нужна ему. Нужен ее строгий ум, ее острый язычок, ее прямота, чувство юмора, ее детскость и ранимость. Вся она – какая есть. Она притягивала его как магнит. Ему так хотелось обладать всем, что есть у Алекс, – даже ее дыханием.
И теперь с особенной остротой он понял, какую должен проявлять осторожность. Одна неверная нота – и Алекс может исчезнуть. А добиться ее прощения уже будет невозможно. Но опять вспомнилось и то, в чем его уверяла Памела. «Ага, – с облегчением подумал он, – ты решила поиграть со мной? Но я-то эти игры знаю, сам придумал».
Алекс видела, как быстро менялось выражение на подвижном лице Макса. Она словно ехала на машине по городу, по узнаваемым улицам, мимо давно известных домов и скверов. «Но пока, – решила она, – надо выдержать характер».
– Должна извиниться перед тобой, Макс, – заговорила она. – Конечно, это было глупо, что я не позвонила. Но что-то со мной происходит… Даже не знаю, как тебе толком объяснить… – Алекс замялась.
Улыбка Макса подбодрила ее.
– Брат оставил мне целое состояние! Ты представляешь? Теперь я богата. Страшно богата.
Макс понял и принял подачу: «Ах ты, маленькая ведьмочка! – подумал он, испытывая прилив счастья. – Решила поиграть со мной. Думаешь, что сможешь забить гол, пока я гляжу в сторону?» Но в душе он благословил Памелу, которая дала ему ключ. «Не забывай, что это Алекс. Она всегда очень быстро всему училась».
– В самом деле? – удрученно спросил он.
– Из-за этого я и приехала сюда, чтобы обсудить все с Памелой – ведь ей досталась вторая половина. – Она смущенно улыбнулась. И улыбка ее была неподдельной. – Мне хотелось найти что-то вроде убежища, тихой пристани. Ты ведь знаешь меня.
– Мне так казалось…
– Но Памела объяснила, что Крис решился сделать это, потому что любил меня… Только ты, наверно, можешь понять, как это замечательно узнать, что кто-то тебя любит и готов отдать то, чем владеет. И если сначала я сомневалась, то потом поняла, насколько это глупо. Крис подарил мне не просто деньги. Он хотел, чтобы я стала независимой. Ведь ты всегда хотел того же… Ведь и ты тоже все время хотел изменить мою жизнь… повернуть все иначе…
– Кажется, и я способен оценить этот дар, – уныло ответил Макс, играя все в ту же игру.
Алекс улыбнулась и продолжала поддразнивать его:
– Наконец, я могу начать жить по-новому. Ты был прав во всем, что говорил мне тогда. И я собираюсь последовать твоему совету. Выбросить свою скорлупу и войти в настоящий мир. Мне жаль, что я тогда так рассердилась…. – Теперь улыбка ее потеплела, в ней промелькнула нежность. – Надеюсь, наши дружеские отношения возобновятся? – Она потянулась к нему и поцеловала в щеку. – Дружба?
Она отстранилась, пряча усмешку, которую не могла далее сдерживать, и перевела разговор на другое:
– Я сейчас умру, если не выпью чашечку горячего кофе. Мне кажется, холод пробрал меня до костей. Ты не хочешь присоединиться ко мне?
– Нет, спасибо, – ответил Макс.
Голос его оставался безучастным. «Посмотрим, как он справится с этой ситуацией», – весело подумала Алекс. В ее сердце бушевала весна, когда она вспомнила его взгляд при ее появлении: изумленный, полный облегчения и дразнящего обещания. Она чувствовала и его внутренний порыв к ней, хотя он не сдвинулся с места. Это внутреннее движение проявлялось во всем. Ее с трудом выстроенный карточный домик, как в сказке про Алису, падал и рассыпался на глазах. И на каждой из карт было нарисовано только сердце – то, чего она до сих пор не видела из-за одного лишь слепого недоверия к себе и упрямства. «До чего я была не права», – думала она, озирая руины стены, которой она всегда пыталась закрыться от него. Теперь она шла вперед, словно следуя зову судьбы, которая нашептывала ей, как вести себя, чтобы он не сразу понял, насколько ясно она видит ситуацию и насколько очевидна для нее вся глупость ее прежнего поведения. Ей доставляло наслаждение управлять происходящим и хотелось подольше сохранить это радостное ощущение.
– Подумаешь, пять миллионов долларов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60