– О Боже! – воскликнули они, войдя в спальню…
Комнату освещали расставленные повсюду свечи.
– …так вот откуда запах гари…
Макс стоял, склонившись над кроватью, на которой лежала Ева. На пальце ее было надето кольцо с изумрудом – подарок Кристофера Бингхэма. Фотография его сына лежала у нее на груди. Персикового цвета ночная рубашка оттеняла цвет изумруда, и по ней скользили нежные блики – отсветы трепещущего пламени свечей.
– Она умерла? – выдохнул Джонеси.
– Нет… пульс еще есть, но очень слабый…
Тут Джонеси заметил пустую бутылку, стоявшую на ночном столике. Он схватил ее и поднес к носу:
– Хлоргидрат… точно!.. Но где она могла его взять?.. – Рядом он увидел пустой стакан и поднес его к носу: – А здесь была водка!
– Позвони сейчас же в клинику! Немедленно! – выкрикнул Макс. – Попроси их приготовить все для промывания желудка… Дозвонись до этого, как его… француза.
– Делора…
– Да, да… Говорят, он самый лучший специалист по отравлениям.
Джонеси бросился к телефону.
Макс, завернув безжизненное тело Евы в одеяло, поднял ее на руки и понес:
– Ее надо отвезти в клинику как можно скорее. Откройте дверь…
Алекс уже доплыла до середины озера, когда услышала громкие крики. Когда Алекс вбежала в дом, она увидела, как Макс, на котором были одни трусы, очень осторожно спускается по лестнице, прижимая к себе бесчувственное тело матери, закутанное в одеяло, спадавшее спереди складками и немного прикрывавшее его наготу.
– Она приняла хлоргидрат и водку, – сказал он Алекс на ходу. – Ее надо отвезти в клинику как можно скорее.
– Но не в таком же виде, – выпалила Алекс и бросилась к шкафу, в котором висели пальто и плащи. Схватив первое попавшееся, она протянула его пробегавшему мимо Джонеси.
– Они уже подготовили для нее реанимационную… Машина ждет вас…
– Хорошо! – отозвался Макс. – Давай-ка усадим ее в кресло, пока я накину пальто…
Джонеси помог Максу усадить Еву в большое кожаное кресло привратника. Повернувшись спиной к Алекс, Макс натянул пальто. Оно было ему узко в плечах и рукава коротки. «Наверно, это было пальто Криса, – подумал он, застегиваясь. – Впрочем, это уже не имеет значения».
Он снова взял Еву на руки.
– Надо же что-то и на ноги надеть, – заметила Алекс.
– Мне там не придется ходить, – ответил Макс. – Машина готова?
Алекс открыла входную дверь:
– Да.
– Так открой дверцу.
Алекс распахнула ее пошире, чтобы Макс мог устроить Еву на заднем сиденье. Но когда она собралась сесть рядом, он остановил ее:
– Оставайся здесь. Присмотри за домом. Со мной поедет Джонеси.
– Позвоните мне, как только сможете, – крикнула Алекс вслед рванувшемуся с места автомобилю. Постояв еще немного, она повернулась и вошла в дом.
В холле толпился народ. Весь обслуживающий персонал уже был на ногах. Здесь были и Мора, и Памела.
– Мадам приняла большую дозу снотворного, – объяснила Алекс. – Макс и Джонеси повезли ее в клинику. Нам остается только ждать известий.
– Боже мой!.. – проговорила ошеломленная Мора.
Памела стояла молча – очень бледная и очень прямая.
– Кто поднял тревогу? – спросила Мора, когда слуги начали расходиться. – И что она приняла?
Обе женщины двинулись следом за Алекс.
– Хлоргидрат и водку.
Алекс вошла в гостиную Евы, а оттуда в спальню. Она остановилась так резко, что следовавшая за ней Мора чуть не сбила Алекс с ног.
– Господи!.. – словно эхом, в восклицании Моры отозвался голос Джонеси. Как в усыпальнице…
Часть свечей загасил ветер, проникший в комнату через разбитую балконную дверь, но большинство продолжали гореть. Алекс первой прошла в спальню, гася на ходу свечи одну за другой. Стекла хрустнули у нее под ногами. Наклонившись, она принялась осторожно собирать с пола крупные осколки…
– Ева все продумала до мелочей… Откуда она взяла столько свечей?.. Тут не меньше полусотни.
– Погаси остальные… А я пока соберу осколки.
– Как ты можешь оставаться такой спокойной? – почти с укором сказала Мора. – Ведь твоя мать пыталась покончить счеты с жизнью, может быть, она не выживет.
– А тебе хотелось бы, чтобы я забилась в истерике?
– Конечно, нет… но…. я, наверное, была бы в шоке.
Алекс ничего не ответила, собирая газеты в корзину для бумаг. Тут она заметила, что Мора ищет что-то на ночном столике у кровати Евы.
– Что ты делаешь? – спросила она резко.
– Ищу письмо, что же еще? Самоубийцы всегда оставляют записки…
– Но она не умерла еще…
– А вот здесь что-то… – сказала Памела.
Алекс повернулась в ее сторону и увидела, что та держит в руках фотографию, которую Макс взял из рук Евы, фотографию Криса.
– О-о-о! – выдохнула Мора. Судя по всему, она ожидала чего-то более драматического, поэтому продолжила свои поиски: она приподнимала простыни, переворачивала подушки, заглядывала под матрас. – Нет. Ничего… – наконец проговорила разочарованно. – Наверное, ей это не пришло в голову… Скорее всего, похороны придется отложить? – «Право, – слышалось в ее голосе, – некоторым стоило бы проявить хоть немного чуткости».
Памела прикрыла глаза рукой.
– Ты не могла бы пойти сварить кофе? – попросила Алекс. – Нам не помешает выпить по чашечке.
– Да, конечно… Я обычно по утрам и пальцем не могу пошевелить, пока не выпью кофе…
Когда она ушла, Алекс обняла Памелу и усадила ее на кровать:
– Не расстраивайся. Она никогда не отличалась особым тактом.
– Ты считаешь, что Ева на самом деле хотела умереть? – спросила Памела.
– Трудно сказать, чего она хотела на самом деле. Она столько раз уже это проделывала, что и в самом деле трудно понять.
– Но ведь хлоргидрат – сильная штука?
– Кажется, да. Все зависит от того, сколько она приняла.
– Ты ее видела?
– Мельком. Она была без сознания.
– Вчера утром она появилась в часовне. Я туда ходила каждый день. Но она появилась только вчера и тоже встала на колени неподалеку от меня. Сначала мне стало ее жаль, хотя она все делала, чтобы разрушить наши с Крисом отношения. Но я подумала, что она сейчас испытывает такое же чувство утраты, переживает ту же самую боль… Лицо ее закрывала вуаль, но глаза можно было разглядеть – они напоминали две черных дыры… Мы ни слова не произнесли, но, как ни странно, хорошо понимали друг друга. А сегодня она сделала это… Ничего не переменилось… даже в последний день, она заставляет думать не о нем, а о себе…
– Но, может быть, она не могла вынести мысли о похоронах.
– Ну, а мне каково, она подумала? – жестко спросила Памела. – Если уж ей так захотелось умереть, почему она не сделала этого раньше? Почему выбрала именно этот день?
– Но она и раньше пыталась покончить с собой, – безучастно проговорила Алекс. У нее было такое ощущение, словно все ее чувства атрофировались.
– Просто она привыкла быть на главных ролях. Даже в день похорон сына не могла уступить ему пальму первенства. Ну что за женщина!
– Не думаю, что она это сделала в порыве чувств, – проговорила Алекс, оглядывая комнату, уставленную свечами в подсвечниках. – Она все продумала и хорошо подготовилась.
– Никогда не прощу ей этого, – проговорила Памела. Ее лицо исказилось от гнева и боли. – Когда люди будут вспоминать о Крисе, что придет им на ум прежде всего? «Помнишь, в день похорон его мать пыталась покончить с собой!»– И она, не выдержав, разразилась слезами. Алекс, сидевшая рядом, обняла ее и прижала к себе, не зная, чем утешить Памелу.
Вошла Мора с подносом в руках:
– Забери все это отсюда, пожалуйста, я хочу уложить Памелу в постель и дать ей успокоительное.
– Тебе помочь?
– Помоги мне отвести ее наверх, в комнату.
Они отвели ослабевшую Памелу наверх, и, пока Мора разбирала постель, Алекс прошла в ванную комнату посмотреть, какие лекарства есть у Памелы, и нет ли среди них чего-нибудь успокоительного. Наконец она наткнулась на то, что искала.
– Ты не знаешь, сколько ей нужно давать, чтобы она заснула хоть ненадолго? – спросила она у Моры.
Та посмотрела на упаковку:
– Половину таблетки.
Мора разломила маленькую пилюлю и протянула Памеле.
– Я посижу здесь, подожду, пока она не заснет, – сказала Алекс.
Мора покачала головой с недоумением:
– И почему это Ева не может пережить, если кто-то оказывается на авансцене?
Когда Макс наконец позвонил, Алекс приготовилась к самому худшему. Но он сказал:
– Она жива. Мы приехали как раз вовремя. Еще час, и было бы поздно. Если бы Джонеси не почувствовал запаха и дожидался десяти часов, как она просила, все было бы уже кончено.
Алекс с облегчением вздохнула; Максу показалось, будто воздух выходит из камеры.
– Я тут все улажу до конца и приеду. Приготовь побольше самого крепкого кофе. Без этого мне не вытянуть.
– А похороны не стоит отменять?
В голосе Макса прозвучало удивление:
– Ну конечно, нет.
Мора сидела вместе с Алекс, когда вошел Макс.
– Надеюсь, в Женеве ты не в таком виде был? – возопила Алекс.
– Да нет, просто пришлось побегать. – Он повернулся к Алекс. – Официально объявлю, что Ева слишком потрясена, чтобы быть на похоронах.
– А где Джонеси?
– Он сказал, что его место возле мадам.
– Значит, на похоронах почти не будет народу, – сказала Мора, огорченная и недовольная.
– Зато ты будешь принимать участие в одном из самых грандиозных шоу.
Алекс посмотрела на Макса с удивлением: ей никогда не доводилось слышать, чтобы он так разговаривал.
Мора, возмущенная, поднялась.
– Я знаю, сколько у тебя на это уходит времени, так что можешь пока идти собираться, – продолжал Макс, не обращая внимания на ее обиженный вид.
– Будь немного сдержаннее, Макс, – попросила Алекс, когда Мора вышла.
– Да как тут можно быть сдержанным? В половине десятого попытка самоубийства, а в двенадцать – похороны?!
Алекс ничего не ответила. Ему и впрямь досталось.
– Я не должен был позволять ей залезать в свою нору. – Он провел рукой по взлохмаченной голове, пытаясь пригладить непослушные волосы. Резкие складки пролегли на его усталом лице, легкая щетина придавала ему еще более утомленный вид. – Со многими так бывает. Я подумал, ладно, раз такое дело, оставь ее в покое, пусть сама нянчит свою беду. – Он хрипло рассмеялся. – Понянчила! Столько свечей я не видел даже в соборе Святого Патрика.
– Ты не телохранитель.
– А кому еще есть до нее дело?
Алекс глянула на него искоса, и он немедленно поправился:
– Извини, малыш… Слишком уж много на меня свалилось…
– Знаешь, мне уже исполнилось тридцать лет, – сказала Алекс таким тоном, что он взглянул на нее с удивлением. – Тебе не кажется, что сейчас самое время перестать называть меня «малыш»?
– Гмм, – промычал Макс голосом Хэмфри Богарта, – что же ты раньше не сказала?..
Алекс прикусила губу, но не смогла сдержать привычной улыбки.
– Вот так-то оно лучше. Не упрямься, – пригрозил он шутливо и приподнял ей подбородок кончиком пальца. – Что, если нам пойти и немного выпить?
Алекс кивнула.
– Сейчас я побреюсь, приму душ и переоденусь. А ты попроси, чтобы мне приготовили что-нибудь грандиозное на завтрак. Чего-нибудь побольше…. В таком случае у меня всегда разыгрывается звериный аппетит.
После бурных утренних событий похороны прошли тихо и гладко. В небольшой церкви эхом отражались лишь нескольких голосов, повторявших за священником слова молитвы. Из всех присутствовавших, пожалуй, только одна Памела, которая немного пришла в себя, думала о Крисе. Макс постоянно присматривался к ней, всякую минуту ожидая, что она может потерять сознание. Когда процессия двинулась из церкви, он сделал так, чтобы она оказалась между ним и Алекс. В отсутствие Евы главными плакальщицами были тетушки Криса – сестры Кристофера, которые соблюдали все правила традиционного скорбно-торжественного действа. Они обращались только к Максу, а когда всхлипывания Памелы стали особенно громкими, одна из них лишь равнодушно повернулась к девушке. Алекс чувствовала, что в глубине души все они осуждают Памелу. Она положила руку на плечо Памелы и ответила тетушкам таким же холодным взглядом.
После отпевания настало время везти гроб в крематорий. Памела не отводила глаз от гроба, а когда машина отъехала, стала медленно клониться к земле, словно падающий с дерева лист.
– Я отвезу ее домой, – сказала Алекс Максу. Она почувствовала, как он ободряюще сжал ей руку, а потом поднялся с церковной скамьи и пошел следом за нью-йоркскими тетушками Криса.
Доставив терявшую несколько раз сознание Памелу домой и передав ее на попечение горничной, вконец измученная Алекс поднялась к себе. Сбросив туфли, она легла прямо на покрывало и закрыла глаза. Немного погодя первый хриплый всхлип вырвался из ее груди, потом подкатила новая волна. Алекс перевернулась, уткнулась лицом в подушку и зарыдала.
Проснулась она уже в темноте. Часы показывали десять минут девятого. Это означало, что она проспала по меньшей мере семь часов. Сон принес успокоение. И еще она чувствовала, что проголодалась. Сняв измятый костюм и приняв душ, она спустилась вниз.
В доме стояла мертвая тишина. Ни одна живая душа не попалась ей навстречу. Комнаты были пусты и безжизненны. Алекс двинулась в сторону кухни в надежде найти что-нибудь в холодильнике. Она открыла дверь, и в лицо ей ударил аромат чего-то вкусного, что готовил Макс, стоя у плиты. Теплый золотистый свет придавал кухне особенно уютный вид.
– Привет! – сказал он, отвечая улыбкой на ее улыбку. – Ну что, отошла немного?
– Так вот кто укрыл меня одеялом! А где остальные? Дом будто вымер…
– Я отпустил всю прислугу. Пусть проведут вечер в кругу своих семей, чтобы им было с кем разделить печаль. Памела все еще спит. Джонеси по-прежнему в клинике. Мора уехала. Так что мы, – он с усмешкой посмотрел на нее, – наконец-то остались одни.
Но она не клюнула на приманку.
Он очень хорошо знал свою Алекс. Сегодня она начнет анализировать все сказанное, все услышанное, отсортировывать и раскладывать по полочкам, что произошло за неделю.
– Что ты готовишь? – спросила она.
– Болонские спагетти. Проголодалась?
– А ты думаешь, почему я пришла сюда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60