При мысли о деле кровь закипела в его жилах. Несколько часов скуки лишь усиливали это предвкушение.
Боги благоволили предприятию. Так размышлял про себя Гарри, вглядываясь в черное небо, на котором из-за нависших над самой землей туч не было видно ни проблеска звездного или лунного света. Гарри сидел верхом на стене, сад внизу чернел как могила. Вырисовывались лишь неясные очертания кривых, сучковатых плодовых деревьев. Окна задней части дома, возвышавшегося на фоне неба, были темны.
Гарри сидел не шелохнувшись, пока не различил наконец контуры окон и не убедился, что точно определил расположение спальни Нелл. Ошибка была недопустима. Но благодаря подробным объяснениям Лестера она была исключена – второе окно слева на втором этаже непосредственно над библиотекой. А прочная медная водосточная труба как нельзя более кстати располагалась справа.
Гарри подался вперед и ухватился за ветку яблони, царапавшую по стене. Оттолкнувшись от дерева, он бесшумно приземлился на мягкую землю внизу и замер, прислушиваясь. Вокруг ни звука, даже полевка в кустах не шуршала. Гарри, пригнувшись, метнулся вперед, преодолевая небольшое открытое пространство, отделявшее его от дома, и вот наконец оказался в тени. Одетый в темное, он абсолютно сливался с окружающей обстановкой.
Гарри взялся за трубу и попробовал, прочно ли она прикреплена к стене. Лестер выполнил свое обещание: будучи в доме в качестве мастера на все руки, он кое-что починил во время своего последнего визита.
Гарри ухватился за трубу и оттолкнулся от земли. Его ноги в мягких кожаных туфлях нащупали точку опоры – щели в стене. Он начал карабкаться вверх, перебирая по трубе руками, ставя ноги по обеим сторонам от нее, чтобы не всем весом давить на тонкий медный цилиндр.
Наконец он достиг окна и осторожно наклонился в сторону, одной рукой держась за трубу, а другой нащупывая зазор между окном и подоконником. Вот он. Ни одной минуты Гарри не сомневался в Лестере и все же почувствовал облегчение. Мгновение спустя он приземлился на пол спальни и замер на корточках, затаив дыхание. Поначалу до него не доносилось ни звука, но потом он различил в тишине мерное дыхание крепко спящей женщины.
В камине еще тлели угли, их слабого света хватало, чтобы рассмотреть очертания массивной мебели. Незадернутый полог открывал взору мерцание белых простыней и небольшое возвышение под одеялом.
Губы Гарри тронула улыбка, а пальцы сжали небольшой серебряный предмет в кармане. Сначала подменить наперсток…
И вот шкатулка наконец была обнаружена. Она стояла на столе рядом с лампой возле кресла у дальней стороны камина. На размещавшийся неподалеку табурет был накинут кусок ткани. Леди, верно, шила перед сном. Гарри беззвучно шагнул вперед в надежде обрести в конце концов святой Грааль, но тут его нога наступила на что-то мягкое.
Это что-то подпрыгнуло с дьявольским воплем. С горящими глазами, вздыбив шерсть и страшно распушив хвост, кошка, шипя и брызгая слюной, ощетинилась на него.
Корнелия села на постели.
– Какого дьявола… – Не веря своим глазам, она уставилась на Гарри.
Кошка продолжала вопить.
– Гарри? – Рот ее чуть приоткрылся, а глаза, даже в темноте поражающие своей синевой, округлились, словно блюдца. – Вы? Во имя всего святого отвечайте, что вы здесь делаете?
Она откинула одеяло и стремительно встала. Белые складки ее ночной сорочки упали по бокам. Она продолжала смотреть на Гарри.
– Уберите от меня, Христа ради, эту кошку, – сказал Гарри. У него на руках оставалась последняя карта, и он должен был разыграть ее, чтобы выйти из положения победителем. – Пока она не перебудила весь дом.
Корнелия наклонилась к животному и щелкнула пальцами. Кошка замолчала, но продолжала стоять, ощетинившись.
– Скорее всего уже слишком поздно. – Корнелия не понимала, что за сон она видит. Гарри как ни в чем не бывало стоял посреди ее спальни, ночью, и говорил таким тоном, словно все так и должно быть.
В коридоре раздались тяжелые шаги.
– Да, слишком поздно, – подтвердила Корнелия, узнавая вялую, грузную поступь Моркома.
Оглядевшись по сторонам, Гарри кинулся к дальнему углу кровати и довольно неудачно прикрылся складкой полога.
– Миледи… миледи… – забарабанил в дверь Морком. – У вас все в порядке?
– О Господи! – всполошилась Корнелия. – Не пройдет и минуты, как он вытащит свой мушкетон. – Она подбежала к двери и тихонько открыла ее. – Все в порядке, Морком. Это просто кошка, она…
Остальные слова потонули в шуме: Тристан и Изольда с заливистым лаем проскользнули в комнату между ног Моркома. Они ринулись на уже разъяренную кошку, которая сначала попятилась, а потом с шипением накинулась на собак. Те, завизжав от ужаса, бросились наутек, кошка – за ними.
Троица с воплями и лаем, клацая когтями по отполированным деревянным половицам, скрылась в темноте коридора.
Морком выставил перед собой мушкетон, пристально вглядываясь в глубь комнаты Корнелии.
– Вы уверены, что все в порядке, миледи?
– Да, да, совершенно, благодарю вас. – Корнелия была на грани истерики, еле сдерживая рвущийся наружу хохот. Слава Богу, собаки не добрались до укрытия Гарри, едва прикрытого пологом.
– У вас окно открыто, – с подозрением заметил дворецкий. – А на дворе холод.
– Ах да… верно, открыто. Я люблю свежий воздух. Мне кажется, так легче уснуть.
– Новомодная дурь, – отчеканил Морком. – Так и помереть недолго. – Он снова окинул взглядом спальню, неодобрительно шмыгнул носом и отступил. – Воля ваша, делайте как знаете.
Дверь за ним закрылась. Корнелия ждала продолжения.
– Нелл… Нелл… что происходит?
Вновь открыв дверь, Корнелия вышла за порог и притворила ее за своей спиной. Она говорила шепотом, стараясь, чтобы ее голос звучал сонно и смущенно, но вместе с тем беспечно, так, словно все ее тело не трепетало оттого, что в комнате за ее спиной находился мужчина. Корнелия почти слышала его дыхание и удивлялась, как это его не слышит Элли.
– Ничего страшного, Элли. Прости, что разбудила. Я в темноте случайно наступила на кошку. Та взбесилась, на шум пришел Морком, а прибежавшие розовые звери набросились на Кису, или это она набросилась на них, точно не знаю, вот тебе и светопреставление. Дети, надеюсь, не проснулись?
Аурелия сонно моргала глазами.
– Кажется, нет, – ответила она. – Но я перепугалась. Такой шум!
– Прости, – повторила Корнелия, виновато пожимая плечами.
Аурелия вздрогнула.
– Какой жуткий сквозняк, Нелл. Неужели где-то открыто окно?
– Перед сном у меня разболелась голова, – сымпровизировала Корнелия. – И я подумала, что свежий воздух мне поможет.
– Закрой его сейчас же, ради Бога, – сказала Аурелия, зевая и трясясь от холода. – Я иду спать. Удивительно, что этот адский гвалт не разбудил Лив.
– Ее мало что может разбудить, – ответила Корнелия, заходя обратно в спальню. – Спокойной ночи, Элли. Прости, что разбудила. – Она закрыла дверь и очень тихо повернула ключ в замке.
Не говоря ни слова, Корнелия стояла, прислонившись спиной к запертой двери. После четверти часа беспрестанной импровизации ее фантазия иссякла, и она не находила слов.
Гарри выступил из-за занавески и пошел закрыть окно. Если б он не был так занят шкатулкой, то обязательно опустил бы раму сразу же, как только проник в комнату. Но его отвлекли очертания в постели, скрытые одеялом, сладостная перспектива разбудить спящую, как только наперсток будет благополучно подменен другим.
Ни первое, ни второе не было исполнено. Один наперсток так и остался лежать в шкатулке с шитьем, другой – у него в кармане, а Нелл бодрствовала. В смотревших на него проницательных голубых глазах читались неловкость и гнев одновременно, впрочем, блеск ожидания в них тоже был. Волосы Корнелии густой роскошной волной ниспадали ей на плечи, обрамляя лицо с высокими скулами.
По-прежнему безмолвно Корнелия приблизилась к камину и, взяв из банки свечу, наклонилась к углям зажечь ее Свеча загорелась, и она подняла ее к лампе на приставном столике.
Вспыхнул огонь, и Гарри смог разглядеть очертания ее фигуры под тонкой сорочкой, а когда Корнелия выпрямилась и повернулась к нему лицом – точки ее сосков.
– Что вы здесь делаете? – тихо спросила она. Губы Гарри медленно растянулись в улыбке.
– Я здесь, чтобы выполнить свое обещание, Нелл.
– Вы ничего мне не обещали, – продолжая смотреть Гарри в глаза, ответила Корнелия, упершись руками о стол сзади.
– Неужели? – отозвался Гарри. – Какое упущение с моей стороны. Зато я пообещал кое-что себе. – Он сделал шаг навстречу. Корнелия напряглась. Гарри изменил направление и, вместо того чтобы приблизиться к ней, подошел к огню. Опустившись у камина на колени, он бросил туда несколько щепок и, когда они занялись, добавил углей из медного ведерка. – Так будет лучше. – Он поднялся, отряхивая руки. – Прошу извинить меня за окно. Мне следовало закрыть его сразу же. Но я отвлекся.
– На что? – Корнелия бессознательно кончиком языка коснулась губ.
– А вы сами не догадываетесь? – Заметив движение ее языка, Гарри почувствовал, как напряжение ее отпускает, разглядел в ее взоре, как ожидание берет у нее верх над гневом и неловкостью. – Я не могу перестать думать о вас, Нелл. Каждый миг, каждый день и каждую ночь, с той самой минуты, как я впервые увидел вас, вы занимаете все мои мысли.
Корнелия сощурила глаза.
– Выдаете желаемое за действительное, – сказала она. – В первый раз вы приняли меня за невоспитанную служанку.
– А я не отрицаю этого, – согласился Гарри. – Как не отрицаю того, что во время нашей второй с вами встречи ужасно невзлюбил вас, просто готов был при первой возможности свернуть вам шею. – Он сделал по направлению к ней шаг. – Но это ничего не значит, Нелл. Я всегда страстно желал вас, не важно, как я относился к вам. – Он завладел ее руками, притянул к себе.
Корнелия не сделала попытки отстраниться, но и не прильнула к нему – просто стояла неподвижно, будто готовилась к чему-то.
Гарри поднял руки и, как давно мечтал, скользнул ими под каскад ее волос, пропустив сквозь пальцы эту дивную волну, напоминавшую сливочное масло с медом. Он отвел в сторону упавшую ей на грудь прядь густых волос и припал губами к обнажившейся впадинке возле ключицы. Корнелия вздрогнула, и Гарри понял, что был прав: она так же, как и он, пылала страстью.
Сжав пальцами ее подбородок, он приподнял ей голову и заглянул в лицо. В его ярких зеленых глазах алмазным блеском светилось и трепетало желание.
Этот взгляд поглотил и утянул ее куда-то в иную реальность, где все материальное окружение стало призрачным и зыбким. Теперь для Корнелии существовали только она сама и этот мужчина, жар которого она чувствовала, чей запах заполнял ее ноздри мускусным ароматом его страсти.
Она с жадностью припала к его губам, и ее язык затанцевал вокруг его языка. Она ощутила привкус вина и гвоздики. Он обнимал ее, крепко прижимая к себе, словно хотел, чтобы ее тело навсегда оставило на нем свой отпечаток. Ахнув, Корнелия скользнула рукой вниз по его телу, принявшись ласкать его возбужденную плоть. Гарри застонал, не прерывая страстного поцелуя и, опустив ладони на ее ягодицы, впился пальцами в крепкие округлости.
Отклонив назад голову, он взглянул на Корнелию, на ее распухшие от поцелуев губы, ее разгоревшиеся щеки, полные страсти глаза.
– Снимите это, – приказал он. Его голос едва ли был громче шепота, но его требование прозвучало жестко и настойчиво, и Корнелия, отстранившись от Гарри, пытавшегося расстегнуть пуговицы ее ночной сорочки, стянула рубашку через голову и бросила ее на пол.
Обнаженная, она стояла перед ним, опустив веки, дыхание вздымало ее грудь, а в ее улыбке Гарри видел уже знакомый ему вызов, но теперь еще и желание. Корнелия сверху вниз провела руками по своему телу – она словно предлагала себя.
Положив ей ладони на грудь, Гарри склонил голову, чтобы поцеловать эти полные, соблазнительные выпуклости, пробежать языком по ее сладкому телу, зрелая роскошь которого приятно удивила его. При высоком росте Корнелии ее пышные формы под одеждой почти не были заметны. Его язык обнаруживал крошечные складочки на ее гладкой коже, маленькие серебряные растяжки, оставленные беременностью. И неожиданная нежность захлестнула его, на миг притупив пыл страсти. Он проник языком в глубокую ложбинку у нее на груди, лаская, слегка коснулся влажным языком сосков, затем переместил язык во впадинку на шее.
Корнелия откинула голову назад, и ее шея, точно белая колонна, открылась его взору. Гарри провел по ней языком вверх к ее подбородку, и Корнелия тихонько засмеялась от щекотки. Подняв голову, Гарри с улыбкой посмотрел ей в лицо.
– Вы совершенство, – сказал он.
Это лаконичное заявление доставило Корнелии невыразимое наслаждение.
– Разденьтесь, – попросила она. – Я тоже хочу вас видеть.
Гарри, кивнув, сбросил туфли, скинул с плеч черный сюртук и принялся расстегивать темную рубашку.
Корнелия наблюдала за ним, жадно пожирая взглядом открывавшееся ее взору тело. Стройное и крепкое, мускулистое, но не чрезмерно, это было тело атлета. Корнелия еле сдерживалась, чтобы не помочь ему расстегнуть пуговицы брюк, но она не двигалась. Когда Гарри расстегнул и спустил их, Корнелия невольно сжала свои обнаженные бедра руками.
Плоский живот, маленькие ягодицы, длинные, худые бедра. Увидев его многообещающе вздыбившуюся плоть, Корнелия снова коснулась языком своих губ. Подняв глаза, она встретилась с Гарри взглядом, полным распутного озорства.
– Наверное, сэр, пришло время показать, на что вы способны, – сказала Корнелия с притворно застенчивой улыбкой.
Гарри тихонько рассмеялся.
– Будьте осторожны в своих желаниях, миледи. – Одним стремительным движением он сгреб ее в охапку и отнес в постель, бесцеремонно бросив на середину кровати. Все еще смеясь, он встал над ней, и Корнелия протянула к нему руки.
– Подождите, я сниму чулки, – запротестовал Гарри, отступая назад. – Занятие любовью в чулках определенно лишено романтики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40