Установка сантехники Wodolei
– распорядился маршал д'Анкр, протягивая юноше бумагу.
– Благодарю за великую милость. Я, стало быть, узнаю заранее, какая смерть меня ждет! – воскликнул шевалье, хватая листок.
Он принялся читать, и лицо его вспыхнуло. На бумаге было начертано:
«Приказываю господину де Лафару, королевскому казначею, выплатить по предъявлении означенного документа пятьдесят тысяч ливров Адемару де Тремазану, шевалье де Капестану.»
– Монсеньор, – пробормотал юноша, – я побежден!
– Ты будешь служить мне? – требовательно спросил Кончини.
– Располагайте моей жизнью! – воскликнул Капестан, кланяясь с искренней признательностью.
– Прекрасно! Теперь слушай меня, – проговорил маршал. – Будь предан мне – и твое будущее обеспечено… Готов ли ты с той же отвагой встретить опасность, с какой собирался взойти на эшафот?
Ослепленный видениями грядущей славы, Капестан пылко произнес:
– Приказывайте, монсеньор!
– Эта девушка… Ты с ней знаком? – осведомился Кончини.
– Нет, монсеньор, – покачал головой шевалье. – Я даже не знаю ее имени!
– Стало быть, ничто тебя с ней не связывает? – уточнил маршал.
– Ничто! – ответил молодой человек, подавив грустный вздох.
– Хорошо! – хищно улыбнулся Кончини. – Вот тебе первое поручение: отправляйся на улицу Дофин. На углу набережной ты увидишь особняк; он выглядит совсем заброшенным… Ты станешь следить за этим домом. Возьмешь столько людей, сколько тебе нужно. Быть может, уже завтра в этом особняке появятся люди: их надо будет схватить. Завяжется бой… и в суматохе ты нанесешь одному из злоумышленников тот замечательный удар шпагой, после которого не успеваешь даже сказать «аминь». Этот человек – мой смертельный враг, отец заговорщицы, граф Овернский, герцог Ангулемский!
«Она дочь герцога Ангулемского! – промелькнуло и голове у ошарашенного шевалье. – Мне приказывают убить отца той, которую я люблю больше жизни!»
Кончини пристально взглянул юноше в глаза.
– Ты видишь: я посвящаю тебя в государственную тайну, Капестан… – медленно проговорил маршал. – Ты уже завоевал мое доверие.
– Вы хотели сказать – презрение? – воскликнул молодой человек.
– Что такое? – изумленно вскинул брови Кончини.
Капестан, разорвав на четыре части приказ, предписывавший казначею выплатить новоявленному слуге маршала пятьдесят тысяч ливров, швырнул обрывки под ноги Кончини, после чего скрестил руки на груди и промолвил:
– Где ваш палач? Где эшафот? Вы вознамерились сделать из меня шпиона и наемного убийцу?! Если бы здесь оказался сеньор де Тремазан, мой отец, он бы строго спросил с меня за то, что вы еще живы… ибо вы посмели думать, что сможете купить за пятьдесят тысяч ливров честь шевалье де Капестана! Но я ответил бы достойнейшему из людей: «Отец, я не буду марать о главаря бандитов свою шпагу!»
– Мерзавец! – проверещал Кончини дрожащим голосом.
– Господин маршал, – продолжал Капестан, – я обязан дать ответ на ваше гнусное предложение. Вот он!
И с этими словами шевалье швырнул Кончини в лицо свою перчатку.
Маршал пронзил его убийственным взглядом, взмахнул рукой, словно грозя юноше всеми земными и небесными карами, хотел позвать слуг, но с мертвенно белых губ сорвалось лишь хриплое рычание.
Тогда Кончини разразился жутким смехом, и Капестан содрогнулся. Понурив голову, он начал горько упрекать себя:
«Зачем я это сделал? Зачем сразу выложил маршалу все, что я о нем думаю? Ах, проклятый мой язык! Разве не мог я схитрить, чтобы выбраться отсюда? А уж затем откровенно высказать все в письме?»
В этот миг надменный голос объявил.
– Аудиенция господина Адемара де Тремазана, шевалье де Капестана окончена!
– Аудиенция? – прошептал ошарашенный шевалье, которому опять показалось, что он грезит.
Осмотревшись, Капестан обнаружил, что маршал д'Анкр исчез. Зато у двери, через которую юноша не так давно попал в кабинет, возник тот самый страж, что проводил шевалье к Кончини.
– Значит, – растерянно переспросил Капестан, – моя аудиенция окончена? И я могу уйти?
– Да, сударь, именно так, – величественно ответил швейцарец.
– Отлично! – вскричал юноша. – Вот тебе два экю, дружище…
И, облегченно вздохнув, Капестан протянул стражу две серебряные монеты; тот неспешно опустил их в карман.
– Но покажи мне дорогу… – обратился к швейцарцу шевалье. – Я не знаю, как отсюда выбраться.
– Легко! – откликнулся страж. – Откройте эту дверь. Пройдите по коридору. Спуститесь по маленькой лестнице – и окажетесь во дворе.
Шевалье покинул кабинет и снова попал в пустую комнату с выложенным плитами полом, в которой дожидался приема; тут юноша обернулся, чтобы задать стражу еще один вопрос, но дверь кабинета уже захлопнулась. На лбу Капестана выступил холодный пот. Охваченный ужасными подозрениями, шевалье бросился к указанной ему двери – именно ее он безуспешно пытался открыть перед свиданием с Кончини.
Но в следующий миг в сердце юноши вновь вспыхнула надежда. На сей раз дверь распахнулась! Шевалье ступил за порог и тут же отпрянул: в узком темном коридоре стоял человек. Это был Ринальдо!
Подручный маршала шагнул вперед. На губах его играла ядовитая улыбка, лицо было наглым, а взгляд. – презрительным.
– Входите, господа, входите, – произнес он. – Я должен представить вам господина Адемара де Тремазана, шевалье де Капестана, с которым вы слегка повздорили в Медонском лесу.
В пустую комнату ворвались пятеро мужчин. Последний из них резко захлопнул за собой дверь. Да, их было пятеро – крепких, вооруженных до зубов людей!
Капестан отступил в угол комнаты, не сводя глаз со своих врагов, готовый в любую секунду обнажить шпагу. Убийцы встали перед ним в ряд… они были в благодушном настроении.
– Господин де Капестан, – сказал итальянец, – позвольте представиться: я синьор Ринальдо, а это господа де Базорж, де Монреваль, де Лувиньяк, де Шалабр и де Понтрай, которые сейчас будут иметь честь убить вас.
Капестан, поклонившись, ответил:
– Счастлив и польщен тем, что вижу, наконец, лица этих господ, поскольку в Медонском лесу разглядел только их спины. Так, значит, здесь вспарывают животы гостям Кончини?
– Этот юнец слишком болтлив, – промолвил Лувиньяк, – надо его прикончить без проволочек.
– Куда нам торопиться? – отозвался Монреваль. – Дадим ему время помолиться!
Капестан, выхватив правой рукой рапиру и зажав в левой кинжал, вскричал:
– Я к вашим услугам, господа палачи, подручные маршала убийц!
– Ого! – проворчал Шалабр. – Да он оскорбляет монсеньора!
– Может быть, отхлестать вас по щекам, как я поступил с вашим хозяином? – прорычал Капестан.
Он жаждал битвы. В ушах у него звенело, лицо пылало, перед глазами плыли красные крути. Нависшая над юношей смертельная опасность привела его в неистовство! Со свистом рассекая воздух своей рапирой, беспощадной, словно жало змеи, Капестан вызывал врагов на бой – и те, видя горящие глаза и бешеное лицо шевалье, выкрикивающего гневные слова и больше всего похожего на тугую пружину, каждую секунду готовую распрямиться, почувствовали невольный трепет.
– Эй! – пробормотал Понтрай. – Да этот олух выколет мне глаз! Как, ты сказал, его зовут, Ринальдо?
– Тремазан де Капестан! – ответил итальянец.
– Капестан? – ухмыльнулся Понтрай, вновь обретая утраченную было самоуверенность. – А может быть – Капитан? Ведь этот юнец – настоящий капитан из комедии, фанфарон и задира – и ему пора надрать уши!
– В таком случае, – прорычал шевалье, – я в гостях у Пульчинеллы!
– Полегче, синьор Капитан, вы слишком разгорячились, синьор фанфарон! – воскликнул Ринальдо. – Господа, сделаем-ка Капитану небольшое кровопускание!
И все шестеро молниеносно обнажили шпаги.
– Капитан? – прогремел шевалье. – Хорошо же! Согласен на Капитана! Я сумею прославить и это имя! Эй, Арлекин, Пульчинелла, Панталоне Арлекин, Пульчинелла, Панталоне – персонажи итальянской комедии масок.
, берегитесь Капитана!
Прыгнув вперед, он взмахнул шпагой, с невероятной ловкостью крутанул ею в воздухе – и стальной хлыст рассек три физиономии разом. Раздалось три вопля: кричали Ринальдо, Шалабр и Базорж. Каждый из них схватился за окровавленную щеку. У каждого багровел на лице страшный рубец…
Наступила секундная пауза. Ошеломленные убийцы попятились. Затем, опомнившись, они вшестером бросились на Капестана, оглашая воздух яростными проклятиями. Зазвенели шпаги. Шевалье, подобно вихрю, перелетал из одного угла комнаты в другой, и каждый удар юноши достигал цели. У Ринальдо было кинжалом пропорото бедро. Понтрай дико выл, прижимая ладонь к выколотому глазу. Все было забрызгано кровью: стены, плиты пола, лица, руки. Бандиты, приведенные в смятение безумными прыжками своего противника, метались и кружились, сталкиваясь друг с другом и налетая на стены. Капестан был повсюду и нигде.
Он получил две раны в руку, у него кровоточило порезанное плечо, а на груди красовалась довольно глубокая царапина. Внезапно ослабев от потери крови, он опустился на колени; шпага выскользнула из онемевших пальцев, и юноша увидел, как сверкнули занесенные над ним кинжалы!
– Убейте его! Убейте! – хрипел раненый Ринальдо, силясь подняться.
– Прикончите его! – выл Понтрай.
– Смерть ему! – ревели четверо остальных.
И головорезы, еще сохранившие способность сражаться, ринулись на шевалье. Одна секунда могла решить исход схватки. Капестан, ценой нечеловеческого напряжения собрав последние силы, вырвал кинжал у одного из нападавших: теперь в каждой руке у юноши было по острому клинку, и, взмахнув ими, он пробил кровавую брешь в рядах атакующих, а затем с хриплым рычанием устремился вперед. Ему удалось прорваться к двери, ведшей в коридор…
– Держи его! Держи! – завопил Ринальдо. – Уйдет!
На сей раз итальянец сумел встать на ноги. Шалабр, Лувиньяк, Базорж и Монреваль бросились в коридор. В этот момент в комнате появился Кончини. Через открытую дверь он увидел в глубине коридора Капестана – живого и страшного в своей бешеной ярости! На лице маршала отразилось глубокое изумление, и он прошептал:
«Ах, как жаль! Если бы этот человек служил мне, я бы мог смело бросить вызов всему Парижу! Однако с этим юнцом необходимо покончить, иначе в один прекрасный день он проломит мне череп!»
Через несколько секунд Капестан добрался до лестницы, о которой ему говорил швейцарец, но, вместо того, чтобы помчаться вниз, во двор, начал подниматься наверх! Шевалье карабкался по ступеням из последних сил, чувствуя близкую погоню и постоянно оглядываясь назад. Наконец лестница кончилась – и Капестан увидел коридор, в глубине которого маячила распахнутая дверь.
– Проклятье! – взревел Лувиньяк.
Капестан уже был за дверью! И с грохотом захлопнул ее! Навалившись на створку всем телом, он почувствовал, что в бок ему воткнулся торчавший в скважине ключ… Шевалье повернул его и лишь тогда, испустив тяжелый вздох, рухнул на колени. Все поплыло у него перед глазами, и он лишился чувств. Совсем рядом бесновались разъяренные убийцы.
– Взломаем дверь! – вопили в один голос Монреваль, Базорж и Лувиньяк; кто-то из них пытался просунуть в замочную скважину лезвие кинжала.
– Не стоит, – произнес Кончини, с ужасной улыбкой приближаясь к своим людям…
Эта сцена разыгрывалась всего в нескольких шагах от покоев, где толпились многочисленные просители и придворные, добивавшиеся аудиенции у маршала д'Анкра. Но Кончини никого не принимал, с нетерпением ожидая, когда же Ринальдо доложит ему:
– Капестан мертв!
В блестящей разряженной толпе выделялась юная девушка, необыкновенно прелестная и изящная. Стоявший рядом с ней красивый и элегантный юноша, казалось, пожирал ее глазами.
– Господин де Сен-Мар, – кокетливо говорила она, – вы пожелали быть моим проводником в этом незнакомом для меня мире, так приступайте же к своим обязанностям.
– Марион, – вздохнул маркиз, – если бы вы поощрили меня хотя бы одной улыбкой! Но будь по-вашему: с кого или с чего я должен начать?
– Допустим, с этого молодого епископа! Своей гордой осанкой и гибкой грацией он напоминает льва… – задумчиво произнесла девушка.
– Скорее уж – тигра! – прошептал Сен-Мар.
– Он не сводит с меня глаз, – продолжала Марион Делорм. – Как зовут этого бледного прелата?
– Епископ Люсонский, герцог де Ришелье, – мрачно сообщил маркиз.
– Епископ Люсонский? – воскликнула девушка, вздрогнув. – Проводите меня к нему, прошу вас!
– Жестокая! – побледнел Сен-Мар. – Представить вас человеку, который даже и не думает скрывать, какую страсть вы ему внушили! Никогда!
– Так-то вы служите мне? – промолвила красавица с чарующей улыбкой. – Неужели мне придется найти себе другого рыцаря?
– Нет! – пробормотал Сен-Мар. – Я повинуюсь…
Он подал руку Марион Делорм, и оба направились к Ришелье, смотревшему на них… Его горящие глаза буквально впились в Марион Делорм. А та думала:
«Все ослепительные надежды я отдала бы за то, чтобы снова увидеться на берегу реки Бьевр с великолепным всадником, с моим гордым шевалье… пусть немного потрепанным и слегка худосочным! Любить его и быть любимой! О! Капестан, мой отважный рыцарь, где же вы?»
Именно в этот момент Кончини жестом остановил своих подручных, готовых взломать дверь, за которой скрылся шевалье.
Кончини шепотом отдал какой-то приказ Монревалю, пострадавшему меньше других. Монреваль задрожал, но, подчиняясь повелению своего господина, бросился вниз, тогда как остальные с любопытством ожидали, что за всем этим последует. Монреваль вернулся в сопровождении нескольких человек, и при виде того, что эти люди несли с собой, наемные убийцы побледнели – они поняли! Один лишь Ринальдо хищно улыбался.
– Господа, – сказал Кончини ледяным тоном, – вы покончили со своим противником, теперь надо его похоронить! Пусть он будет замурован заживо!
На полу уже стоял чан с жидким цементом, лежали кирпичи и мастерки. Бандиты принялись за работу, и через час дверь исчезла. Другого выхода из коридора, в котором пытался спастись Капестан, не было…
– Что скажешь о моей выдумке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– Благодарю за великую милость. Я, стало быть, узнаю заранее, какая смерть меня ждет! – воскликнул шевалье, хватая листок.
Он принялся читать, и лицо его вспыхнуло. На бумаге было начертано:
«Приказываю господину де Лафару, королевскому казначею, выплатить по предъявлении означенного документа пятьдесят тысяч ливров Адемару де Тремазану, шевалье де Капестану.»
– Монсеньор, – пробормотал юноша, – я побежден!
– Ты будешь служить мне? – требовательно спросил Кончини.
– Располагайте моей жизнью! – воскликнул Капестан, кланяясь с искренней признательностью.
– Прекрасно! Теперь слушай меня, – проговорил маршал. – Будь предан мне – и твое будущее обеспечено… Готов ли ты с той же отвагой встретить опасность, с какой собирался взойти на эшафот?
Ослепленный видениями грядущей славы, Капестан пылко произнес:
– Приказывайте, монсеньор!
– Эта девушка… Ты с ней знаком? – осведомился Кончини.
– Нет, монсеньор, – покачал головой шевалье. – Я даже не знаю ее имени!
– Стало быть, ничто тебя с ней не связывает? – уточнил маршал.
– Ничто! – ответил молодой человек, подавив грустный вздох.
– Хорошо! – хищно улыбнулся Кончини. – Вот тебе первое поручение: отправляйся на улицу Дофин. На углу набережной ты увидишь особняк; он выглядит совсем заброшенным… Ты станешь следить за этим домом. Возьмешь столько людей, сколько тебе нужно. Быть может, уже завтра в этом особняке появятся люди: их надо будет схватить. Завяжется бой… и в суматохе ты нанесешь одному из злоумышленников тот замечательный удар шпагой, после которого не успеваешь даже сказать «аминь». Этот человек – мой смертельный враг, отец заговорщицы, граф Овернский, герцог Ангулемский!
«Она дочь герцога Ангулемского! – промелькнуло и голове у ошарашенного шевалье. – Мне приказывают убить отца той, которую я люблю больше жизни!»
Кончини пристально взглянул юноше в глаза.
– Ты видишь: я посвящаю тебя в государственную тайну, Капестан… – медленно проговорил маршал. – Ты уже завоевал мое доверие.
– Вы хотели сказать – презрение? – воскликнул молодой человек.
– Что такое? – изумленно вскинул брови Кончини.
Капестан, разорвав на четыре части приказ, предписывавший казначею выплатить новоявленному слуге маршала пятьдесят тысяч ливров, швырнул обрывки под ноги Кончини, после чего скрестил руки на груди и промолвил:
– Где ваш палач? Где эшафот? Вы вознамерились сделать из меня шпиона и наемного убийцу?! Если бы здесь оказался сеньор де Тремазан, мой отец, он бы строго спросил с меня за то, что вы еще живы… ибо вы посмели думать, что сможете купить за пятьдесят тысяч ливров честь шевалье де Капестана! Но я ответил бы достойнейшему из людей: «Отец, я не буду марать о главаря бандитов свою шпагу!»
– Мерзавец! – проверещал Кончини дрожащим голосом.
– Господин маршал, – продолжал Капестан, – я обязан дать ответ на ваше гнусное предложение. Вот он!
И с этими словами шевалье швырнул Кончини в лицо свою перчатку.
Маршал пронзил его убийственным взглядом, взмахнул рукой, словно грозя юноше всеми земными и небесными карами, хотел позвать слуг, но с мертвенно белых губ сорвалось лишь хриплое рычание.
Тогда Кончини разразился жутким смехом, и Капестан содрогнулся. Понурив голову, он начал горько упрекать себя:
«Зачем я это сделал? Зачем сразу выложил маршалу все, что я о нем думаю? Ах, проклятый мой язык! Разве не мог я схитрить, чтобы выбраться отсюда? А уж затем откровенно высказать все в письме?»
В этот миг надменный голос объявил.
– Аудиенция господина Адемара де Тремазана, шевалье де Капестана окончена!
– Аудиенция? – прошептал ошарашенный шевалье, которому опять показалось, что он грезит.
Осмотревшись, Капестан обнаружил, что маршал д'Анкр исчез. Зато у двери, через которую юноша не так давно попал в кабинет, возник тот самый страж, что проводил шевалье к Кончини.
– Значит, – растерянно переспросил Капестан, – моя аудиенция окончена? И я могу уйти?
– Да, сударь, именно так, – величественно ответил швейцарец.
– Отлично! – вскричал юноша. – Вот тебе два экю, дружище…
И, облегченно вздохнув, Капестан протянул стражу две серебряные монеты; тот неспешно опустил их в карман.
– Но покажи мне дорогу… – обратился к швейцарцу шевалье. – Я не знаю, как отсюда выбраться.
– Легко! – откликнулся страж. – Откройте эту дверь. Пройдите по коридору. Спуститесь по маленькой лестнице – и окажетесь во дворе.
Шевалье покинул кабинет и снова попал в пустую комнату с выложенным плитами полом, в которой дожидался приема; тут юноша обернулся, чтобы задать стражу еще один вопрос, но дверь кабинета уже захлопнулась. На лбу Капестана выступил холодный пот. Охваченный ужасными подозрениями, шевалье бросился к указанной ему двери – именно ее он безуспешно пытался открыть перед свиданием с Кончини.
Но в следующий миг в сердце юноши вновь вспыхнула надежда. На сей раз дверь распахнулась! Шевалье ступил за порог и тут же отпрянул: в узком темном коридоре стоял человек. Это был Ринальдо!
Подручный маршала шагнул вперед. На губах его играла ядовитая улыбка, лицо было наглым, а взгляд. – презрительным.
– Входите, господа, входите, – произнес он. – Я должен представить вам господина Адемара де Тремазана, шевалье де Капестана, с которым вы слегка повздорили в Медонском лесу.
В пустую комнату ворвались пятеро мужчин. Последний из них резко захлопнул за собой дверь. Да, их было пятеро – крепких, вооруженных до зубов людей!
Капестан отступил в угол комнаты, не сводя глаз со своих врагов, готовый в любую секунду обнажить шпагу. Убийцы встали перед ним в ряд… они были в благодушном настроении.
– Господин де Капестан, – сказал итальянец, – позвольте представиться: я синьор Ринальдо, а это господа де Базорж, де Монреваль, де Лувиньяк, де Шалабр и де Понтрай, которые сейчас будут иметь честь убить вас.
Капестан, поклонившись, ответил:
– Счастлив и польщен тем, что вижу, наконец, лица этих господ, поскольку в Медонском лесу разглядел только их спины. Так, значит, здесь вспарывают животы гостям Кончини?
– Этот юнец слишком болтлив, – промолвил Лувиньяк, – надо его прикончить без проволочек.
– Куда нам торопиться? – отозвался Монреваль. – Дадим ему время помолиться!
Капестан, выхватив правой рукой рапиру и зажав в левой кинжал, вскричал:
– Я к вашим услугам, господа палачи, подручные маршала убийц!
– Ого! – проворчал Шалабр. – Да он оскорбляет монсеньора!
– Может быть, отхлестать вас по щекам, как я поступил с вашим хозяином? – прорычал Капестан.
Он жаждал битвы. В ушах у него звенело, лицо пылало, перед глазами плыли красные крути. Нависшая над юношей смертельная опасность привела его в неистовство! Со свистом рассекая воздух своей рапирой, беспощадной, словно жало змеи, Капестан вызывал врагов на бой – и те, видя горящие глаза и бешеное лицо шевалье, выкрикивающего гневные слова и больше всего похожего на тугую пружину, каждую секунду готовую распрямиться, почувствовали невольный трепет.
– Эй! – пробормотал Понтрай. – Да этот олух выколет мне глаз! Как, ты сказал, его зовут, Ринальдо?
– Тремазан де Капестан! – ответил итальянец.
– Капестан? – ухмыльнулся Понтрай, вновь обретая утраченную было самоуверенность. – А может быть – Капитан? Ведь этот юнец – настоящий капитан из комедии, фанфарон и задира – и ему пора надрать уши!
– В таком случае, – прорычал шевалье, – я в гостях у Пульчинеллы!
– Полегче, синьор Капитан, вы слишком разгорячились, синьор фанфарон! – воскликнул Ринальдо. – Господа, сделаем-ка Капитану небольшое кровопускание!
И все шестеро молниеносно обнажили шпаги.
– Капитан? – прогремел шевалье. – Хорошо же! Согласен на Капитана! Я сумею прославить и это имя! Эй, Арлекин, Пульчинелла, Панталоне Арлекин, Пульчинелла, Панталоне – персонажи итальянской комедии масок.
, берегитесь Капитана!
Прыгнув вперед, он взмахнул шпагой, с невероятной ловкостью крутанул ею в воздухе – и стальной хлыст рассек три физиономии разом. Раздалось три вопля: кричали Ринальдо, Шалабр и Базорж. Каждый из них схватился за окровавленную щеку. У каждого багровел на лице страшный рубец…
Наступила секундная пауза. Ошеломленные убийцы попятились. Затем, опомнившись, они вшестером бросились на Капестана, оглашая воздух яростными проклятиями. Зазвенели шпаги. Шевалье, подобно вихрю, перелетал из одного угла комнаты в другой, и каждый удар юноши достигал цели. У Ринальдо было кинжалом пропорото бедро. Понтрай дико выл, прижимая ладонь к выколотому глазу. Все было забрызгано кровью: стены, плиты пола, лица, руки. Бандиты, приведенные в смятение безумными прыжками своего противника, метались и кружились, сталкиваясь друг с другом и налетая на стены. Капестан был повсюду и нигде.
Он получил две раны в руку, у него кровоточило порезанное плечо, а на груди красовалась довольно глубокая царапина. Внезапно ослабев от потери крови, он опустился на колени; шпага выскользнула из онемевших пальцев, и юноша увидел, как сверкнули занесенные над ним кинжалы!
– Убейте его! Убейте! – хрипел раненый Ринальдо, силясь подняться.
– Прикончите его! – выл Понтрай.
– Смерть ему! – ревели четверо остальных.
И головорезы, еще сохранившие способность сражаться, ринулись на шевалье. Одна секунда могла решить исход схватки. Капестан, ценой нечеловеческого напряжения собрав последние силы, вырвал кинжал у одного из нападавших: теперь в каждой руке у юноши было по острому клинку, и, взмахнув ими, он пробил кровавую брешь в рядах атакующих, а затем с хриплым рычанием устремился вперед. Ему удалось прорваться к двери, ведшей в коридор…
– Держи его! Держи! – завопил Ринальдо. – Уйдет!
На сей раз итальянец сумел встать на ноги. Шалабр, Лувиньяк, Базорж и Монреваль бросились в коридор. В этот момент в комнате появился Кончини. Через открытую дверь он увидел в глубине коридора Капестана – живого и страшного в своей бешеной ярости! На лице маршала отразилось глубокое изумление, и он прошептал:
«Ах, как жаль! Если бы этот человек служил мне, я бы мог смело бросить вызов всему Парижу! Однако с этим юнцом необходимо покончить, иначе в один прекрасный день он проломит мне череп!»
Через несколько секунд Капестан добрался до лестницы, о которой ему говорил швейцарец, но, вместо того, чтобы помчаться вниз, во двор, начал подниматься наверх! Шевалье карабкался по ступеням из последних сил, чувствуя близкую погоню и постоянно оглядываясь назад. Наконец лестница кончилась – и Капестан увидел коридор, в глубине которого маячила распахнутая дверь.
– Проклятье! – взревел Лувиньяк.
Капестан уже был за дверью! И с грохотом захлопнул ее! Навалившись на створку всем телом, он почувствовал, что в бок ему воткнулся торчавший в скважине ключ… Шевалье повернул его и лишь тогда, испустив тяжелый вздох, рухнул на колени. Все поплыло у него перед глазами, и он лишился чувств. Совсем рядом бесновались разъяренные убийцы.
– Взломаем дверь! – вопили в один голос Монреваль, Базорж и Лувиньяк; кто-то из них пытался просунуть в замочную скважину лезвие кинжала.
– Не стоит, – произнес Кончини, с ужасной улыбкой приближаясь к своим людям…
Эта сцена разыгрывалась всего в нескольких шагах от покоев, где толпились многочисленные просители и придворные, добивавшиеся аудиенции у маршала д'Анкра. Но Кончини никого не принимал, с нетерпением ожидая, когда же Ринальдо доложит ему:
– Капестан мертв!
В блестящей разряженной толпе выделялась юная девушка, необыкновенно прелестная и изящная. Стоявший рядом с ней красивый и элегантный юноша, казалось, пожирал ее глазами.
– Господин де Сен-Мар, – кокетливо говорила она, – вы пожелали быть моим проводником в этом незнакомом для меня мире, так приступайте же к своим обязанностям.
– Марион, – вздохнул маркиз, – если бы вы поощрили меня хотя бы одной улыбкой! Но будь по-вашему: с кого или с чего я должен начать?
– Допустим, с этого молодого епископа! Своей гордой осанкой и гибкой грацией он напоминает льва… – задумчиво произнесла девушка.
– Скорее уж – тигра! – прошептал Сен-Мар.
– Он не сводит с меня глаз, – продолжала Марион Делорм. – Как зовут этого бледного прелата?
– Епископ Люсонский, герцог де Ришелье, – мрачно сообщил маркиз.
– Епископ Люсонский? – воскликнула девушка, вздрогнув. – Проводите меня к нему, прошу вас!
– Жестокая! – побледнел Сен-Мар. – Представить вас человеку, который даже и не думает скрывать, какую страсть вы ему внушили! Никогда!
– Так-то вы служите мне? – промолвила красавица с чарующей улыбкой. – Неужели мне придется найти себе другого рыцаря?
– Нет! – пробормотал Сен-Мар. – Я повинуюсь…
Он подал руку Марион Делорм, и оба направились к Ришелье, смотревшему на них… Его горящие глаза буквально впились в Марион Делорм. А та думала:
«Все ослепительные надежды я отдала бы за то, чтобы снова увидеться на берегу реки Бьевр с великолепным всадником, с моим гордым шевалье… пусть немного потрепанным и слегка худосочным! Любить его и быть любимой! О! Капестан, мой отважный рыцарь, где же вы?»
Именно в этот момент Кончини жестом остановил своих подручных, готовых взломать дверь, за которой скрылся шевалье.
Кончини шепотом отдал какой-то приказ Монревалю, пострадавшему меньше других. Монреваль задрожал, но, подчиняясь повелению своего господина, бросился вниз, тогда как остальные с любопытством ожидали, что за всем этим последует. Монреваль вернулся в сопровождении нескольких человек, и при виде того, что эти люди несли с собой, наемные убийцы побледнели – они поняли! Один лишь Ринальдо хищно улыбался.
– Господа, – сказал Кончини ледяным тоном, – вы покончили со своим противником, теперь надо его похоронить! Пусть он будет замурован заживо!
На полу уже стоял чан с жидким цементом, лежали кирпичи и мастерки. Бандиты принялись за работу, и через час дверь исчезла. Другого выхода из коридора, в котором пытался спастись Капестан, не было…
– Что скажешь о моей выдумке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50