– В чем обвиняли мою мать, я не знаю. Но она спаслась только благодаря мне – когда палач опустил ей на плечо свою тяжелую руку, несчастная дико закричала – у нее начались родовые схватки. Виселица! Первое, что я увидела в этой жизни! Меня подобрал и воспитал человек, оказавшийся сострадательнее других… Меня вырастил палач. Бедный Клод!
– Какой ужас! – воскликнул герцог де Гиз.
– Ужас! Ужас! – повторил маркиз Сен-Мар.
– Карл! – продолжала Виолетта, – я не хочу, чтобы наша дочь страдала так же, как моя мать и я. Отойдите, сеньор! Разорвите ваши акты, господин нотариус! Я не отдам свою дочь человеку, который кончит свою жизнь на плахе!
– Отец, – проговорила расстроенная Жизель, – позвольте, я ее успокою.
Девушка встала и увлекла Виолетту прочь. Свидетели, герцог, Сен-Мар – все казались перепуганными; все побледнели от ужаса. Огромным усилием воли герцог Ангулемский постарался вернуть себе обычное хладнокровие.
– Господа! – загремел его голос. – Я надеюсь, вы не поверили словам безумной женщины? Это было бы оскорблением для меня!
– Совершенно очевидно, – отозвался нотариус, – что герцогиня Ангулемская давно лишилась рассудка!
– Свадьба состоится, – решительно продолжал Карл Ангулемский. – Это необходимо. Маркиз де Сен-Мар и я связаны общим делом, мы дали друг другу нерушимую клятву.
– Что касается меня, монсеньор, – ответил Сен-Мар, – я вновь подтверждаю обещание, которое вы слышали от маркиза – моего отца.
Слова Сен-Мара, хотя и произнесенные очень глухо, подействовали на герцога Ангулемского ободряюще.
– Господа! – уже более уверенным тоном заговорил он. – Дорогие друзья! Ужасная сцена, свидетелями которой мы только что стали, принуждает меня отложить церемонию бракосочетания. На завтра я ее переносить не желаю. Сегодня вечером, ровно в полночь, мы снова соберемся в этом зале. Я покажу вам бумаги, подтверждающие, что мать несчастной Виолетты звалась Леонорой и принадлежала к прославленному роду де Монтегю.
Через несколько минут в зале остались только герцог Ангулемский и маркиз де Сен-Мар.
– Мальчик мой, – начал герцог, – вы уничтожили те документы, о которых я вам говорил?
– Да, монсеньор, – кивнул маркиз. – Прошлой ночью я проник в ваш особняк на улице Дофин и сжег бумаги, взятые из сундука, от которого вы дали мне ключ. Я сохранил только железную шкатулку – как вы и просили.
– Эта шкатулка, – вздохнул герцог, – содержит всю историю моей жизни, а также документы, которые докажут вам, что…
– Монсеньор, – вскричал Сен-Мар, – я не сомневаюсь ни в чем!
– Спасибо, Анри! – слабо улыбнулся Карл Ангулемский. – Ты станешь моим сыном! Ты будешь первым человеком при дворе Карла Десятого, как я и обещал твоему отцу!
– Монсеньор, – произнес снова побледневший Сен-Мар, – разрешите мне сопровождать вас на улицу Дофин.
– Нет, мой мальчик, – покачал головой герцог, – мне надо побыть одному, но в полночь обязательно приходите сюда!
– Одному, – повторил герцог минутой позже, – да, мне надо побыть одному, чтобы хорошенько просмотреть содержимое железной шкатулки! Что подумают люди, готовые провозгласить меня королем, если узнают, что Виолетта сказала ужасную правду! Что я, герцог Ангулемский, будущий властелин Франции, женат на несчастном создании, рожденном у подножия виселицы! Что будущая королева Франции воспитана палачом! О, грехи моей юности, какой тяжестью легли вы на мою судьбу! Да, я ее обожал тогда, я бы умер, если бы Виолетта не стала моей… И вот теперь я…
Герцог решительно тряхнул головой, приблизился к факелу, вынул из кармана письмо и жадно впился глазами в последний абзац. Вот он:
«После всего вышеизложенного Вы должны согласиться , что я не могу поддержать заговор , если Вы не выполните своего обещания. Извините , мой дорогой герцог , но где гарантии того , что король Карл Десятый не забудет клятв , данных герцогом Ангулемским? Итак , будущее положение моего сына при Вашем дворе должно быть подкреплено официальным браком , свидетельство о котором я надеюсь получить через наделю , или… Вы достаточно тонкий политик , чтобы закончить мою мысль.
Дорогой герцог и будущий сир ,
примите уверения в моей искренней преданности
Маркиз де Сен-Мар»
– Крайний срок! – пробормотал Карл Ангулемский. – Если сегодня вечером что-то случится, мои планы рухнут!
Он сжег письмо, поспешно покинул дом и направился в особняк на улице Дофин.
Капестан также присутствовал при ужасной сцене, но она показалась ему счастливым сном, от которого он не хотел пробуждаться. Шевалье уже наделил фею из Медона фантастическим могуществом: она сумела остановить свадьбу днем, она сумеет помешать ей и в полночь. Чей-то голос рядом с ним произнес:
– Пойдемте!
Виолетта! Она провела юношу через два или три покоя, погруженных во тьму, и открыла дверь в залитую светом комнату. Шевалье застыл на пороге, как вкопанный. Она была тут! Она! Жизель!
Капестан изумленно созерцал девушку, которая, казалось, ждала его. Глаза ее, ясные и чистые, смотрели на него без всякого удивления. Молодой человек поклонился и проговорил:
– Я проник в ваш дом, как воришка, я подслушивал у дверей, я видел все. Сударыня, я заслуживаю того, чтобы ваши лакеи вышвырнули меня вон.
– Я знала, что вы здесь, шевалье, – ответила Жизель. – Как только моя мать сообщила мне об этом, я попросила ее привести вас сюда.
– Надо полагать, – произнес Капестан, давая выход своему безудержному отчаянию, – вы собираетесь объявить мне, что благородная дочь герцога Ангулемского не желает больше встречать на своем пути нищего искателя приключений вроде меня! Что невесте маркиза де Сен-Мара не пристало разговаривать с авантюристом, явившимся неизвестно откуда! Что в груди бродяги не имеет права биться сердце рыцаря! Что мне разрешено только исчезнуть! Ведь вы хотели сообщить мне именно это?! Ах! Сударыня, я очень догадлив, я готов скрыться с ваших глаз прежде, чем вы успеете мне это приказать!
Капестан гордо вскинул голову и вознамерился уходить, но его остановил голос Жизели, проговорившей твердо и просто:
– Шевалье, я просила мою мать привести вас ко мне, чтобы сказать вам: я вас люблю.
Капестан был так потрясен, что даже пошатнулся. Рука его неуверенно потянулась к руке девушки, но Жизель остановила его исполненным достоинства жестом.
– Шевалье, – промолвила красавица, – слова, которые я только что произнесла добровольно, я больше не повторю никогда… Никто не услышит от меня подобного признания… Не услышите его и вы, шевалье, – сегодня вечером я стану маркизой де Сен-Мар.
Капестан тряхнул головой, слова любви рвались с его губ, но Жизель не позволила юноше заговорить.
– Не надо, шевалье, – воскликнула она. – Я призналась вам в том, в чем не признавалась даже Богу! Но я открыла вам свое сердце только потому, что угадала в вас великую душу, способную понять, какую жертву я вынуждена принести. Я должна отдать свою руку господину де Сен-Мару. Союз двух наших имен неизбежен… Мой отец, принцы, тысячи других дворян рискуют головой, участвуя в нашем деле, о котором вы хорошо знаете. Если я не сдержу своего слова, я могу стать убийцей собственного отца.
Капестан смотрел на девушку с нескрываемым восхищением. Они стояли друг против друга, связанные этим взглядом теснее, чем любовными объятиями, на которые не могли решиться их руки. Наконец шевалье промолвил:
– Вы – дама моего сердца, вы – владычица моей жизни. Любое ваше повеление – даже если оно будет заключаться в том, чтобы умереть вдали от вас – я исполню с честью.
– Живите, – ответила красавица, – и не покидайте Парижа!
– Вы приказываете мне жить? – вскричал молодой человек. – О! Будьте осторожны, не вселяйте в мое бедное сердце бессмысленных надежд!
– Я предчувствую надвигающуюся катастрофу, меня страшит участь отца, – прошептала Жизель. – Если моя жизнь будет разбита и смерть станет единственным моим прибежищем, с какой же радостью призову я вас, чтобы сказать: «Жизнь разделила нас, так пусть же смерть нас соединит!»
Капестан с трудом сдержал крик радости. Судьба бросала юноше вызов, и он принимал его, как великую удачу.
– Жизель! – пылко проговорил шевалье. – Могу поклясться, что я вас завоюю! Мы предназначены друг для друга. Катастрофа? Пусть разразится катастрофа! Я буду рядом и спасу вас! Прощайте! Ваши слова я уношу с собой и навеки сохраню в своем сердце, как драгоценный талисман! Знайте, что с этой самой минуты я начинаю борьбу за вас. Я буду действовать, и когда я стану почти равным королю, когда я добьюсь милости для вашего отца, я приду к вам со словами: «Не смерть, а жизнь пусть нас соединит!»
Шевалье ласково привлек девушку к себе и в залог будущего счастья запечатлел на ее губах нежный поцелуй. Через несколько секунд Капестан был уже на улице.

В тот же самый день и в то же время, когда шевалье спешил на улицу Барре, Леонора Галигаи вышла пополудни из своих покоев и проследовала й обширную приемную, три окна которой выходили на улицу Турнон.
– Бельфегор! – негромко позвала она.
Нубиец не отвечал, хотя явно был где-то поблизости. Одно из трех окон – расположенное слева – было открыто. В глубокой нише Леонора увидела Бельфегора, перегнувшегося через подоконник. Женщина бесшумно скользнула в соседнюю, центральную, нишу, подняла раму и выглянула наружу.
Окинув улицу быстрым взглядом, Леонора не увидела ничего особенного; она заметила лишь несколько прохожих, которые, поравнявшись с особняком Кончини, отворачивались, что-то бормоча. Маркизе д'Анкр показалось, что она слышит глухие проклятия.
– Погодите! – злобно прошипела Леонора. – Скоро наш дом будут охранять гвардейцы, чтобы Кончини мог спать спокойно, ибо… ибо дом этот называется Лувром!
Мысли женщины снова вернулись к Бельфегору. Нубиец смотрел куда-то пристальным и восхищенным взглядом. Леоноре показалось, что глаза ее слуги устремлены на окна гостиницы «Три короля». Галигаи тихо приблизилась к Бельфегору и тронула его за плечо. Нубиец обернулся и непонимающим взором уставился на свою госпожу, словно внезапно пробудился от глубокого сна.
– Бедный Бельфегор! – промолвила Леонора, внимательно вглядываясь в его лицо. – Кажется, ты влюблен…
«Точно влюблен, – подумала она. – Зарится на какую-то девицу с постоялого двора… Пускай, это, надо полагать, не опасно…»
Изощренный ум склонен пренебрегать незначительными фактами. Это не опасно… Как знать! Мелкие факты приводят иногда к крупным неприятностям… Леонора распорядилась:
– Бельфегор, надо привести в порядок нижние комнаты.
Нубиец молча поклонился.
– Все нижние комнаты, понял? – повторила Леонора. – Все! И последнюю тоже! Ту, что в самом конце коридора!
– Камеру с железной плитой? – уточнил Бельфегор.
– Да, – холодно подтвердила женщина, – с железной плитой.
Леонора вернулась к себе в комнату и занялась письмами. Она строчила их одно за другим и тут же вручала курьерам. И вдруг в особняке, с двух часов погруженном в тишину, поднялся какой-то шум. Отложив перо, Леонора по потайному ходу направилась в кабинет Кончини.
Маршал инструктировал своих подручных. Поговаривали, что на совести солдат Кончини, напоминавших отряд «Сорока Пяти» «Сорок Пять» – отряд из сорока пяти наиболее преданных королю Генриху III дворян.

Генриха III, исчезновение многих людей… Когда вошла Леонора, головорезы сразу покинули комнату.
– Вы готовы? – спросила Галигаи.
– Готов, – ответил Кончини.
– Откуда вы начнете? – поинтересовалась женщина. – С улицы Дофин или с улицы Барре?
– Я не понимаю, что вы имеете в виду, – глухо произнес Кончини.
– Чего же тут непонятного? – удивилась Леонора. – Я спрашиваю, начнете вы с отца или с дочери. Берегись, Кончино! Девушкой собиралась заняться я, но ты убедил меня, что справишься с ней сам, и я уступила. Но теперь я требую, чтобы ты начал с улицы Дофин – с отца. Я опасаюсь, что если ты начнешь с дочери, то сразу потеряешь голову, забудешь про герцога и все провалишь!
– Все будет сделано как надо, – успокоил ее Кончини, обрадованный тем, что Леонора пребывает в столь покладистом настроении. – Я начну с улицы Дофин.
– Это главное, Кончино, – продолжала внушать мужу Леонора. – На карту поставлена твоя жизнь – и моя тоже. Через час герцог Ангулемский должен быть в Бастилии. Остальное меня не касается. Ты следил за мной весь день. Неужели я дала какой-то повод подозревать, что не сдержу своего слова? Твоя Жизель меня вовсе не интересует. Я требую только, чтобы ты выполнил данное мне обещание.
– Разумеется, – заверил жену Кончини, пряча сардоническую усмешку. – Клянусь, девушка скоро будет здесь. Не волнуйся, carissima. Через час все будет кончено.
Леонора Галигаи побледнела под слоем румян. Ее черные глаза горели ревностью и страстью.
Женщина вернулась в свои покои и, дрожа от нетерпения, стала ждать… Через пять минут в комнату проскользнул какой-то человек.
– Ну и как? – взволнованно спросила Леонора.
– Монсеньор спустился по улице Турнон и вошел в Нев-де-Фоссе. Маршала сопровождают Ринальдо и все прочие, – доложил соглядатай.
Леонора затрепетала от радости.
Она отпустила шпиона и заторопилась в свою приемную. Там уже сидели два дворянина, одного из которых звали виконт де Люкс, другого – шевалье де Брэн. Оба были вооружены до зубов. Вскочив, мужчины почтительно поклонились супруге маршала и молча ждали, когда она заговорит.
– Вас послала королева Мария? – спросила Леонора.
– Да, мадам, – ответил де Брэн.
– Какие указания она вам дала? – осведомилась Галигаи.
– Выполнять ваши распоряжения, как ее собственные, – откликнулся де Люкс.
– Королева объяснила вам, в чем дело? – строго взглянула на мужчин Леонора.
– Ее Величество королева сказала только, что мы должны арестовать и доставить в надежное место девушку, опасную заговорщицу, а дальше действовать но вашему усмотрению, – объяснил де Брэн.
– Господа, – промолвила Леонора, – девушку эту вы знаете: речь идет о Жизели, дочери герцога Ангулемского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50