– Железная плита! – прохрипел Бельфегор. – Железная плита!
– Что?!! – в ужасе воскликнула Марион. – О несчастный! О Боже! Эти крики… Кто это так жутко стонет?!
А стонал шевалье де Капестан, которого поднимала из мрачного колодца адская машина.
– Железная плита! – ревел нубиец. – Это конец! Это кричит он! Слишком поздно! Она никогда не будет моей!
Бельфегор не мог вынести такого удара. До исполнения самой заветной мечты нубийца оставались считанные часы, и вдруг… Теперь из-за этого человека Марион никогда не будет ему принадлежать. Он потерял ее! А счастье было так близко…
Бельфегор услышал душераздирающий вопль своей любимой:
– Освободи его! И я буду твоей! Он жив! Господи… Как он ужасно кричит!..
– Освободить его! Да, да, конечно! – продолжал реветь обезумевший нубиец.
Он бросился к рычагам, но силы ему изменили. Бельфегор рухнул на пол.
– Я не могу! – в отчаянии прошептал нубиец. – Я больше не могу! Вон он, этот рычаг!
– Какой рычаг? Этот? – спросила белая, как мел, Марион.
– Да, да! Толкайте вверх! Толкайте его вверх до упора! – прохрипел нубиец.
Марион вцепилась в рычаг и попыталась приподнять его. Но рычаг был тяжелым и не поддавался… Наконец ей удалось слегка сдвинуть его.
– Выше! Еще выше! – стонал Бельфегор. Нубиец сел. Он чувствовал, что силы потихоньку возвращаются к нему. Руки Марион кровоточили. Чем выше она поднимала рычаг, тем пронзительнее становился жуткий скрежет внизу. Это исполинская гайка медленно двигалась обратно. Однако женщина этого не осознавала. У нее уже не оставалось сил на то, чтобы думать: рычаг, казалось, становился все тяжелее и тяжелее… Внезапно он вырвался из рук Марион. Дело в том, что плита заняла наконец свое первоначальное положение. В тот же миг нубиец, которому удалось подняться, бросился к другому рычагу и принялся им орудовать. Марион стояла с отсутствующим видом и машинально снимала один за другим лопнувшие перстни, ранившие ей пальцы.
– Идемте! – повернулся к ней Бельфегор.
Если бы сейчас нубийцу вздумалось броситься на Марион, она не смогла бы оказать ему ни малейшего сопротивления. Однако Бельфегор не сделал этого. Он повел Марион в комнату, находившуюся внизу. Теперь пол был на месте. Женщина вошла и увидела Капестана в железных оковах. Глаза шевалье были закрыты. Неужели он мертв? Нубиец освободил узника, взял его в охапку и положил у ног Марион. Женщина опустилась на колени. Она положила руку на грудь Капестана, затем встала. Марион казалась совершенно спокойной.
– Он жив! И будет жить! – прошептала она. Затем женщина повернулась к Бельфегору:
– Как можно выйти отсюда? В особняке так много людей!
Нубиец склонился над ней. Он весь пылал.
– Сегодня вечером ты будешь моей? – донеслось до слуха Марион.
– Да! – выдохнула она.
– А чем ты поклянешься? – хрипло спросил Бельфегор.
Женщина положила руку на лоб шевалье:
– Бельфегор, клянусь тебе жизнью того, кому я подарила свое сердце, – отчетливо произнесла Марион, – что отдам тебе свое тело.
– Хорошо! – промолвил нубиец. – Идите.
Он присел на корточки, схватил Капестана, взвалил его себе на плечи, встал и зашагал вперед. Очутившись на маленьком внутреннем дворике, Бельфегор повернул направо, к железной двери, которая выходила в тупик Малабр. Он открыл ее – и в следующий миг все они оказались уже за оградой особняка.

Глава 15

В это время бедняга Коголен ужасно страдал. Ему страшно не везло. Оголодавший, поколоченный грабителем, отнявшим у него плащ, он отправился к Лантерну, давая себе клятвы, что обязательно назовет его де Лантерном и даже монсеньором. Лишь бы только это помогло получить приглашение к хорошему столу!
Увы! Господин де Лантерн оказался весьма злопамятной личностью: очевидно, он не забыл урока, преподанного ему Коголеном. Так что несчастному не удалось утолить терзавший его голод. Результат встречи с Лантерном был просто плачевным: к мукам голода прибавились еще и муки унижения.
– Я должен отправиться в Орлеан к моему хозяину, – заявил Коголену Лантерн. – Извините, что так быстро вас покидаю. До скорого, монсеньор!
И он оставил вконец расстроенного Коголена посреди улицы. Никогда еще бедолаге не подходило так его прозвище – «Незадача». Однако фортуна все же улыбнулась ему, причем в тот момент, когда он меньше всего этого ожидал.
Какого-то незнакомца привлекла живописная наружность Коголена. Он быстро набросал его портрет, а потом, желая вознаградить натурщика, вручил Коголену экю. Коголен принял деньги со слезами благодарности, что, однако, не помешало ему тут же отправиться в ближайший кабачок.
Наконец-то он наелся! Коголен был наверху блаженства. Привалившись к стене, он сонно озирался по сторонам. Внезапно взгляд Коголена остановился на трех подмастерьях булочника, заканчивавших свою трапезу.
Он не очень хорошо слышал их разговор, но, насколько можно было понять по обрывкам фраз, долетавшим до Коголена, эти люди собирались бросить свое почтенное ремесло и стать бродячими комедиантами. Их звали Тюрлюпен, Готье-Гаргий и Толстый Гийом.
Хозяин, почувствовавший добычу, предложил начинающим актерам устраивать представления в его амбаре – разумеется, за солидный процент с их выручки. Все были довольны, кроме Тюрлюпена.
– Это еще не все! – горланил он, стуча стаканом по столу. – Нам не хватает одного человека. Ему ни чего не надо будет говорить. От него потребуется только одно: умение сносить побои. Никто из нас на эту роль не годится…
Услышав эти слова, Коголен встал и подошел к соседнему столу. Растянув в улыбке рот до ушей, он произнес:
– Сударь, я отлично умею это делать!
– Правда, приятель? – обрадовался Тюрлюпен.
– Несколько дней назад я получил хороший урок, – мрачно заявил Коголен. – В своей жизни я перепробовал много занятий: ни одно из них мне не подходит. Думаю, я как раз тот, кто вам нужен. Прошу обеспечить меня в качестве аванса жильем и пропитанием.
И тут же бывшему слуге шевалье де Капестана представился случай продемонстрировать свои таланты…

Последнее, что помнил шевалье де Капестан, – это то, как его, прикованного к железной плите, опускают в бездонную черную дыру, он должен вот-вот рухнуть во мрак… В этот момент шевалье потерял сознание. Очнулся он в постели. Оглядевшись по сторонам, Капестан решил, что находится в хорошей гостинице. Действительно, комната была обставлена роскошно. Напротив кровати шевалье заметил два окна. Вдруг Капестан вздрогнул: он испытывал то особое чувство, которое появляется, когда снова видишь что-то волнующее, чего не видел долгие годы.
В это время к его кровати подошли двое мужчин. Первый был весь в черном, второй – весь в белом. Первый был узкоплечим, тощим, бледным и носил очки. Второй был маленьким, толстым, с круглым багровым лицом. Вместе они составляли какую-то совершенно фантасмагорическую пару.
– Кто вы? – спросил изумленный шевалье. – И где я?
– Тише! – ответил человек в черном и взял его за руку.
– Молчите! – добавил человек в белом.
– Значит, я нахожусь в сумасшедшем доме, господа? – воскликнул Капестан. – Может, я и впрямь лишился рассудка? Кто вы? У вас совершенно разбойничьи физиономии.
– Он полностью пришел в себя, – произнес человек в черном. – Еще несколько маленьких кровопусканий – и все будет в порядке!
– Пускать мне кровь! – возмущенно вскричал шевалье. – Ах ты негодяй! Теперь-то мне понятно, почему я чувствую такую слабость! Мерзавец, ты воспользовался моим сном, чтобы выкачать из меня добрую пинту крови!
Тем временем лекарь – ибо это был он – уже вытащил свой ланцет. Однако поведение шевалье заставило врачевателя изменить свои намерения. Бедняга поспешно устремился к двери, но, прежде чем выскочить наружу, обернулся и крикнул:
– Все-таки я пущу вам кровь, клянусь докторским колпаком!
– Мерзавец! Подлец! Я прирежу тебя, как цыпленка! – продолжал бушевать больной.
Что же касается человека в белом, то он, проводив лекаря до двери, подошел к кровати и спросил:
– Кстати, по поводу цыпленка, сударь. Не желаете ли отведать жирного каплуна?
– С удовольствием! – обрадовался шевалье. – Вот вы, приятель, говорите дело! Кто этот негодяй, который только что выскочил отсюда?
– А, это один знаменитый доктор, – небрежно махнул рукой человек в белом.
– А сами вы кто, любезный? – осведомился Капестан.
– Мэтр Горжу, хозяин гостиницы «Три короля», к вашим услугам, – с поклоном ответил человечек.
– Дорогой Горжу, я с радостью принимаю ваше предложение. Только не забудьте присовокупить к вашему каплуну пару бутылок анжуйского, – распорядился шевалье.
Хозяин исчез и тут же появился снова. За ним следовал мальчик, который нес небольшой и уже накрытый столик. Поставив его около кровати, мальчик помог шевалье подняться с постели и одеться. У Капестана довольно сильно кружилась голова. Закрыв дверь, мэтр Горжу принялся ему прислуживать со всей предупредительностью, на которую только был способен. По мере того, как каплун уменьшался в размерах, а вино из бутылок исчезало, к нашему искателю приключений возвращалась его прежняя сила.
– Итак, мой дорогой хозяин, – произнес насытившийся шевалье, устраиваясь поудобнее в превосходном кресле, – теперь расскажите мне, как я сюда попал и сколько времени здесь нахожусь; объясните, почему я нашел у изголовья этот великолепный костюм, который сейчас на мне, и эту прекрасную шпагу, с которой не стыдно показаться и в Милане. И самое главное – растолкуйте мне, благодаря какому волшебству я очутился в роскошной комнате, которая находится в одной из самых превосходных гостиниц Парижа?
– Сударь, – ответил хозяин, – вы здесь уже неделю. Пять дней и пять ночей вы были между жизнью и смертью. Позавчера лихорадка наконец прошла. Вчера вы уже спали, как сурок, и вот теперь, слава Богу, совсем здоровы: вы можете вставать, ходить, ну, в общем…
– В общем, могу убраться отсюда, не так ли? – закончил за хозяина шевалье.
– О сударь! – оскорбился трактирщик. – За комнату заплачено вперед – за целый месяц! И за еду, и за доктора тоже.
– Ладно, ладно! – улыбнулся Капестан. – Скажите, кто меня сюда доставил? – осведомился он.
– Какой-то здоровый малый притащил вас на плечах, – ответил хозяин.
– Какой-то здоровый малый? – насторожился шевалье. – Скажите, он был чернокожий?
– Я не разглядел цвета его кожи, – пробормотал обескураженный хозяин.
– А кто заплатил за меня? Этот самый человек? – продолжал допытываться Капестан.
– Нет. Какая-то неизвестная дама… – хозяин по-прежнему был очень смущен. – Она отдала мне распоряжения, добавив, что, если я их не выполню, с меня заживо сдерут кожу… Потом эти люди быстро исчезли: я не успел заметить, куда они направились. Вот и все, что я могу вам сказать, – закончил трактирщик, разводя руками.
– Из того, что вы мне сообщили, нетрудно сделать один простой вывод: я могу еще пару недель жить здесь на всем готовом, и платить за это мне не придется? – поднял бровь шевалье.
– Двадцать три дня, сударь, – уточнил мэтр Горжу, улыбаясь. – Та дама сказала: «Обращаться с ним, как с принцем!» Так что вы имеете право про жить еще двадцать три дня, как принц.
– Нет, мой дорогой хозяин, – усмехнулся шевалье. – Пусть эти деньги, которые вы должны были на меня потратить, станут вашим вознаграждением за заботу обо мне.
– О сударь! – вскричал восхищенный трактирщик.
– Пока я находился без сознания, у меня не было выбора, – вздохнул Капестан. – Но теперь мои ноги в состоянии меня носить, а руки – защищать, и мне не пристало злоупотреблять гостеприимством незнакомой мне женщины.
– Итак, сударь, вы меня покидаете? – сделал огорченное лицо хозяин.
– Сегодня же, мой дорогой Горжу, – кивнул шевалье.
– В таком случае, сударь, – сказал Горжу, снова заулыбавшись, – я должен передать вам одну вещь, которую оставила та самая дама. Она велела вручить ее вам в день вашего отбытия. А поскольку этот день уже наступил, то…
С этими словами хозяин протянул Капестану кошелек. Шевалье взял его и вытряхнул содержимое мешочка на стол. Там оказалось ровно сто пистолей. Тогда Капестан пододвинул золотые монеты трактирщику, а мешочек засунул себе за пазуху.
– Кошелек я оставлю себе, – заявил шевалье. – А деньги – вам.
– Сударь, – пролепетал побледневший хозяин, – та дама это предусмотрела. Она сказала, что, если я приму от вас эти деньги, то меня посадят в Бастилию и…
– Хорошо! – перебил его Капестан. – Тогда отдайте их тому типу в черном – за кровопускания, которые он, слава Всевышнему, не успел мне сделать. Спасибо за все. Прощайте.
С этими словами Капестан прикрепил к поясу свою новую шпагу и вышел из комнаты. Остолбеневший Горжу молча глядел ему вслед.
«Сначала нужно узнать, что стало с моим Фан-Лэром», – решил шевалье, очутившись на улице. Возможно, читатель позабыл, что Капестан и Коголен оставили своих лошадей на постоялом дворе «Славная встреча», что на улице Вожирар, неподалеку от «Великого Генриха». Шевалье мог прямо сейчас отправиться туда, причем для этого не надо было проходить мимо особняка Кончини. Но Капестан счел бы себя опозоренным, если бы в его поведении можно было усмотреть хоть малейший намек на трусость. Поэтому он выбрал путь, пролегавший мимо особняка маршала. Этот дом показался Капестану более зловещим, чем Тампль или Бастилия. Особняк маршала д'Анкра по-прежнему оставался для шевалье загадкой, несмотря на то, что Капестан провел в его подземелье целый месяц.
Когда шевалье проходил перед большим порталом, из особняка вышли двое молодых людей. При виде шевалье, удаляющегося с вызывающим видом, они замерли на месте.
– Это он! – выдохнул Шалабр.
– Капитан! – прошептал Базорж. – Да он сущий дьявол!
Оба побледнели. Некоторое время они молча провожали глазами шагавшего по улице мужчину. Наконец молодые люди опомнились. Базорж вернулся в особняк. Что же касается Шалабра, то он пошел вслед за Капестаном.
Когда шевалье добрался до постоялого двора, взору его открылась следующая картина:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50