— Он — самая последняя собака. Любит убивать и калечить.
— Но человек, воспитавший тебя, тоже был бандитом!
— Да, но Хуан ненавидел Мендеса. Чика, Мексика — плохая страна. Если человек не хозяин, то он крестьянин. А крестьянин в Мексике — ничто. Солдаты попирают их права, а хозяева заставляют работать, как рабов. А если крестьянин пожалуется на свою судьбу, его пристрелят или изобьют. Если ему повезет, он будет копошиться в грязи с рождения до самой смерти, часто преждевременной. А если не повезет, солдаты изнасилуют его женщин и разорят поля. Такая мразь, как этот Мендес, делает то же самое. А там еще есть индейцы, и никто не защищает от них крестьян. А еще крестьянина могут забрать в шахты, где он будет работать, как осел, и умрет во тьме. Хуан был крестьянином. Но предпочел судьбу бандита. Он стал вором и понимал, что это плохо, но никогда не забирал ничего у бедных — ни по ту, ни по эту сторону границы. Хуан нападал только на сильных и богатых. Иногда он побеждал и забирал немного песо. Но часто и проигрывал битву. Хуан никогда не убивал безоружных, невиновных и тех, кто сдавался ему. Хуан хотел не крови, а только денег. Если есть на свете благородные воры, то Хуан был как раз таким.
— Но Мендес не такой?
— Нет, он свинья. Он убивает, мучает, насилует. Мендеса сжирает ненависть. Ни в коем случае ему нельзя попасться в лапы.
— Трудно представить, что есть такие люди.
— А тебе и не надо представлять это. Ты должна убивать их.
— Антония! — воскликнула потрясенная Патриция.
— Ты должна научиться этому.
— Едва ли я смогу.
— Может, и нет. Но, столкнувшись с ним, убей его или приготовься к долгой, мучительной смерти. Вспомнив о загубленных им душах, ты сможешь убить его. От Мендеса разит смертью. Он убивал не только мужчин, но женщин и детей. Как-то он застрелил ребенка прямо на руках у матери, потому что у него с похмелья болела голова, а дитя плакало. Вспомни об этом, если встретишь Мендеса.
Не успела Патриция ответить, как до них донеслись отдаленные звуки выстрелов.
— Антония?
— Садись скорее на лошадь!
Но, подойдя к лошадям, девушки услышали совсем другие звуки, ужаснувшие их. Они посмотрели туда, где двигалось стадо. У Антонии кровь застыла в жилах.
— О мой Бог! Стадо несется прямо на нас!
Антония похлопала Патрицию по спине и указала ей на скалы. Если лошади не споткнутся, они доберутся до скал раньше, чем их подомнет под себя обезумевшее стадо.
Подскакав к скале, девушки спешились. Антония, схватив фляги и оружие, ударила лошадей по крупу, и они убежали. Их негде было укрыть, и Антония знала, что, только отпустив животных, они сами уцелеют.
Ведя за собой, Патрицию, Антония забралась на вершину скалы: Она была достаточно высока и широка для того, чтобы мчащемуся стаду пришлось обогнуть ее. Антония повязала шейный платок на лицо, Патриция последовала ее примеру. Антония с ужасом увидела, что ее худшие предположения насчет стада подтверждаются. Только бы мужчины поняли, что они с Патрицией в безопасности.
Стадо вздымало тучи пыли. Все смешалось: стук копыт, дикие, испуганные вопли людей и звуки выстрелов. Патриция испуганно прижалась к крепко обнявшей ее Антонии. От едкой пыли Антония закрыла глаза.
— Уже все? — тихо спросила Патриция пересохшими губами.
— Не знаю. Мне чудится, что я все еще слышу это. — И мне тоже, но, наверное, это только шум в голове. Антония вытерла глаза шейным платком и осторожно открыла их. Свершилось чудо — стадо неслось мимо них!
— Что же нам теперь делать? — спросила Патриция.
Смочив шейный платок водой из фляги и вытерев лицо, Антония ответила:
— Мы пойдем вслед за ним.
— Но наши лошади убежали!
— У тебя есть ноги, чика.
— Антония, они обогнали нас на несколько миль!
— Верно, но кто-нибудь вернется за нами.
— Так почему бы нам не подождать здесь?
— Кто-то испугал стадо. Я не хотела бы встретиться с тем, кто это сделал.
— О, об этом я не подумала. — Патриция последовала за Антонией. Та спустилась и, прячась за скалой, заставила Патрицию нагнуться.
Выглянув из-за скалы, Антония увидела перед собой наемников Рауля, Она предполагала, что и сам Рауль был среди них.
— О, Антония, что нам теперь делать?
— Стой за скалой и бери свою винтовку, чика.
— Мы не выстоим против них!
— Нет, но задержим их здесь на какое-то время.
— А что это даст?
— Мы выиграем время, Патриция. И дождемся наших.
Когда наконец удалось остановить бегущее стадо, Ройал чувствовал себя совершенно выжатым и измученным, как, впрочем, и его лошадь. Но когда собрались все его люди, усталость сменилась страхом. Его взгляд обежал собравшихся.
— Где Антония и Патриция?
— Я видел их, хозяин, — ответил долговязый парень, один из его молодых работников, отряхивая пыль с одежды. — Они в порядке. Сидят в безопасности на вершине скалы.
— Ты уверен, Том?
— Уверен. Скала высокая и широкая, поэтому стадо не задело их.
— А я поймал лошадей девушек, хозяин, — сказал, подходя, другой молодой парень. — Наверное, они отпустили их, чтобы спастись.
— Ладно, присмотри за ними, Джонни, — распорядился Ройал. — А мы поедем назад, за ними. Те, кто отправится со мной, возьмут свежих лошадей, а другие займутся устройством лагеря.
— Зачем так много людей? — спросил Коул, когда они тронулись в путь.
— Кто-то специально испугал стадо. И эти люди последуют за нами, чтобы посмотреть, какой урон они нам нанесли.
Ройал уже начал беспокоиться, что они не найдут то место, о котором говорил Том, как вдруг услышал звуки выстрелов. Как он и опасался, девушки оказались так далеко, что на них наткнулись те, кто заварил всю эту кашу. Ройал приказал Джонни держаться позади с лошадьми девушек, а с остальными бросился вперед.
— Антония, вот они, едут!
Прижав Патрицию к земле, поскольку эта экспансивная девушка чуть не выскочила из-за укрытия, Антония заметила:
— Мы… как говорится… еще не вышли из-за деревьев.
— Из леса.
— Это одно и то же. Продолжай стрелять, чика. Стреляй, пока эти собаки не скроются с глаз или пока не подъедут наши.
Патриция молча подчинилась и снова открыла стрельбу по нападающим. Антония вдруг заметила, что она смертельно побледнела, когда от ее пули упал бандит, добежавший почти до самой скалы. Антония полагала, что девушка попадала и в других бандитов, но те были далеко от нее. А этот подобрался так близко, что его кровь брызнула прямо на скалу.
Пока они ждали своих, Антония не спускала глаз с Патриции. Та неотрывно смотрела на убитого ею человека. Девушка была бледна, но не выказывала никаких признаков истерики.
— Вы в порядке? — спросил Ройал, наконец добравшись до них.
— Да. Мы даже не ранены. Только пропылились насквозь! — Антония чуть улыбнулась, тщетно пытаясь стряхнуть пыль с одежды. — Как хорошо, что вы подъехали. У меня уже почти кончились патроны. — И она показала на полупустой пояс-патронташ.
— Ройал, я убила человека, — сказала Патриция. Ройал обнял сестру за плечи.
— Этого? Да нет, не ты убила его, — возразила Антония.
— Но он бежал прямо на меня. Я выстрелила, и он упал.
— Ты выстрелила и промахнулась. Я прикончила его. Поняла? Сними этот груз с души. — Антония похлопала Патрицию по плечу. — Ты не такой уж меткий стрелок.
— Вот как? — Озадаченная Патриция посмотрела на Антонию. — А если я такой плохой стрелок, зачем ты вообще велела мне стрелять?
— Ну они же не знают, какой ты плохой стрелок.
— Я пошла в лагерь, — проговорила Патриция, гордо выпрямившись.
Глядя на Антонию, собравшуюся обшарить карманы убитого, Ройал тихо сказал:
— А ты соврала.
Рассматривая красивые золотые часы бандита, Антония кивнула:
— Конечно. Это она убила его.
— А я думал, что ты никогда не врешь.
— Я не вру насчет себя и Оро. Но я не говорила, что никогда не вру. Ты не видел лица Патриции, когда она застрелила этого бандита.
— Сестра должна была понимать, что ее выстрелы могут попасть в цель. Она боролась за свою жизнь.
— Да, Патриция поняла это. Другие нападающие были далеко от нее. Она не видела, в кого стреляет и попадает ли. Но лицо этого человека она разглядела, увидела, как из него хлынула кровь, и услышала его крик. Патриция не знает этой стороны жизни. Насилие и смерть непривычны для нее. Ее разум и сердце еще не огрубели. Я видела много смертей. Одни погибли от моего револьвера. Другие — от моего ножа. Я знаю, как сражаться за свою жизнь. А Патриция умеет только качаться на качелях и распивать чай с женой священника. Я не раз наблюдала это и крайне огорчилась. У Патриции все вызывает ужас. Я солгала, чтобы умерить этот ужас, опасаясь, что она не сможет примириться с ним. Я соврала, чтобы избавить ее от этого видения. Думаю, нас преследуют те же бандиты, которые напали на ранчо.
Оправившись от удивления, вызванного ее словами, Ройал воскликнул:
— Антония! Ты же грабишь мертвого! Положи вещи обратно.
Выпрямившись, Антония сунула в карман деньги и, перекинув через плечо пояс-патронташ, продолжала рассматривать золотые часы.
— Нет. Все это ему больше не нужно.
— Может, и так, но…
— Ничего, кроме патронов, ему не принадлежит. Он — один из братьев Мартинесов. На этих часах надпись: «Уильяму Дидсу, с благодарностью за помощь. Джой». — Она похлопала себя по карману. — А эти деньги тоже ворованные.
— Но это не дает тебе права обирать мертвого.
— Уж лучше я заберу их, чем Рауль и его люди. Они обязательно остановятся и оберут мертвеца.
Кроме всего прочего, эта свинья отправится прямым путем в ад, и будет жалко, если такие хорошие часы там расплавятся!
И Антония пошла к своей лошади.
Ройал, нахмурившись, наблюдал за ней. Он никак не мог понять эту девушку. Она лгала, оберегая чувства Патриции, но при этом хладнокровно обирала мертвеца.
К нему подъехал Коул.
— Где ты взял этот нож? — строго спросил Ройал, увидев, что брат тщательно обтирает нож, которого он никогда не видел.
— А хороший, верно? Снял с одного убитого мексиканца. Вон там…
— Ты ограбил мертвого?
— Что за щепетильность! Он ему больше не понадобится. Скоро здесь будет Рауль со своими людьми, и они обчистят убитых. Даже снимут одежду и все остальное. По крайней мере я не использую этот нож, чтобы перерезать кому-то ночью глотку.
— Ты просто ищешь оправдания. — Голос Ройала дрогнул от отвращения.
Коул пожал плечами:
— Возможно. Но едва ли я лишусь сна из-за того, что лишил мертвого бандита его ножа. А что это ты так злишься?
— Мне не нравится, когда берут вещи у мертвых. Сначала Антония, потом ты. А может, кто-то еще из наших.
— Да, это нехорошо. Я понимаю. Обычно этого не делают даже на войне. Но этот подонок лучшего не заслуживает. К тому же все, что у него есть, наворовано и награблено. Пойдем, нам надо составить точный перечень того, что мы потеряли.
Ройалу пришлось заняться подсчетом потерь. Несмотря на все, что им пришлось пережить, Ройал убедился, что их потери сравнительно невелики. К тому времени, когда он позволил себе посидеть за чашкой крепкого кофе, он был совершенно измотан. Если Рауль будет тревожить их так же, как сегодня, они свалятся от смертельной усталости еще до того, как перегон скота будет завершен.
Ройал видел, как осунувшаяся Патриция залезла в фургон, где спала с Антонией. Он подозревал, что Патриция уже догадалась о том, что Антония соврала, но держалась стойко. Иногда Ройалу казалось, что сестре было бы лучше остаться дома и пребывать в блаженном неведении. Однако в конце концов он решил, что Патриция должна знать и темную сторону жизни. Техас — молодой, дикий и жестокий край. Если Патриции предстоит жить в этом развивающемся штате, она должна быть пожестче и лучше знать жизнь.
Когда Антония села и налила себе кофе, Ройал бросил на нее усталый взгляд. И чуть не рассмеялся, поняв, что желание, которое охватывало его каждый раз при виде ее, сейчас почти не дает о себе знать. Даже самая чувствительная часть его тела так устала, что не проявила никаких признаков возбуждения. И все-таки он не возражал бы, забравшись в спальный мешок, обнаружить ее там.
Антония, ощущая на себе взгляд Ройала, наконец посмотрела на него. Он выглядел очень измученным и немного опечаленным, что огорчило ее. Поняв, что ей хочется прижаться к нему и погладить его усталое лицо, Антония размышляла, что лучше — уйти или завязать с ним разговор. Она склонилась к последнему, потому что даже подняться ей было трудно, а кроме того, хотелось не спеша допить кофе.
— Сегодня мы хотя бы не потеряли ни одной мили, — сказала Антония, улыбнувшись и обращаясь ко всем сразу. — Стадо бежало в нужном направлении.
Ройал кивнул:
— Думаю, мы даже выиграли несколько миль. Но так как стадо устало, завтра мы потеряем это преимущество. Лошади и люди тоже очень утомлены.
— Ты много потерял?
— Около двадцати голов. Не так плохо; как я предполагал.
— Но людей мы не потеряли?
— Нет. Убит только один из тех, кто вспугнул наше стадо.
— Справедливо.
— Может быть, но это ужасная смерть.
— Но они рассчитывали, что многие из нас умрут именно так.
— Верно.
— А среди твоих людей есть раненые? Я была слишком занята, поэтому не видела.
— Пока мчалось стадо, никто не пострадал, хотя я такого страшного зрелища в жизни не видывал. Мартина задело, да Джонсон упал с лошади, пока гнался за животными.
— Бедный Джонсон, — вымолвила Антония, поднимаясь на ноги.
— Бедный Джонсон? Да у него только небольшая ссадина. А у Мартина дырка в руке.
— Мне жаль его, но Джонсон… — Антония покачала головой. — Упасть с лошади во время такого кошмара… Пойду проведаю его.
Глядя ей вслед, Ройал открыл рот от изумления и тут же увидел, что Коул скорчился от смеха.
— Едва ли я когда-нибудь пойму эту женщину. — И Ройал тоже расхохотался.
Глава 12
Антония сидела рядом с Томасом. Заметив, как напряжен Оро, она вздохнула. Нет, ничего плохого Оро не ждал, однако не мог выказать своих чувств к Патриции. Понимая, что творится у него в душе, Антония очень переживала за Оро.
Она не могла сердиться на Патрицию, хотя и считала, что та должна изменить свое поведение. Антония неплохо относилась к Патриции, но ее возмущало, что та мучает бедного Оро, предлагая ему любовь, которую он не смеет принять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40