Хоть здесь было еще довольно сыро, зато чисто, а в воздухе стоял душистый аромат весело потрескивающих в очаге яблоневых веток. Стены стали гораздо свежее после того, как с них была смыта копоть веков, окна сверкали, а рабочий стол Софи был белее, чем простыня.
– Да вы у меня просто чудеса творите! – похвалила Софи своих помощниц, игнорируя тот факт, что самую тяжелую работу она все же выполняла сама. – По этому случаю сегодня я устрою для вас и мальчиков званый ужин.
Все трое по очереди посетили мыльню, где кинули свою рабочую одежду на замочку в кадку и сполоснулись теплой водой, смывая с себя трудовой пот. Пока дошла очередь до Софи, она успела сбегать и окунуться в море. Вода была холодной, но освежала и бодрила. Генриетта хотела вернуться домой и переодеться, утверждая, что платье, в котором она пришла с утра и в котором прежде обычно работала в шляпной мастерской, не совсем подходит для званого ужина. Тогда Софи одолжила подруге одно из самых лучших своих платьев, и, одев мальчиков в чистые костюмы, подруги направились в трактир на Блэк Лайон стрит. Антуан и Билли носились как ошалелые и даже затеяли потасовку, так что Софи и Кларе пришлось их взять за руки, восстанавливая спокойствие.
Вечер был проведен на славу. Хотя ужин и нельзя было назвать дорогим, так как трактир обслуживал отнюдь не брайтонскую элиту, пища здесь была простой и сытной. Подруги заказали себе по бифштексу, пудингу с пончиками и по овощному салату. Единственное неприятное для Софи происшествие случилось, когда они уже уходили. Жена хозяина трактира оказалась хорошей знакомой Клары, и пока женщины стояли, обсуждая последние брайтонские сплетни, Софи и Генриетта ожидали Клару, держа мальчишек за руки.
– У нас в шато люстры были почти как эти. Только у нас они были красивее, с такими искрящимися подвесками.
– Могу спорить, что не было у вас ничего такого! – рассмеялся Билли. – А что это еще за шату такое?
– Было, было! – упрямо настаивал Антуан. – А шато – это мой дом во Франции, в который я когда-нибудь вернусь.
Софи переглянулась с Генриеттой и не замедлила вмешаться:
– Хватит спорить! К чему портить такой хороший вечер. Будьте оба хорошими мальчиками.
Слава Богу, что мальчики все же ее послушались, а вскоре подошла готовая поделиться свежими сплетнями Клара. Позднее, когда Софи укладывала Антуана спать, пользуясь тем, что Билли рядом не было, она дала мальчику следующий совет:
– Думаю, что в разговоре лучше называть шато просто домом, Антуан. К чему нам похваляться перед другими. Скромность украшает превыше других добродетелей, или я не права?
На минутку задумавшись, Антуан согласно кивнул головой.
– Хорошо, – ответил он, засыпая. Поцеловав его, Софи вышла из комнаты.
За завтраком Клара сделала Софи и мальчикам следующее предложение:
– Почему бы нам не устроить костер из всего того барахла, что мы выкидывали из старой кухни? Мы бы отнесли весь этот хлам на берег моря в часы отлива и, добавив немного сухого хвороста, устроили бы такой славный костерок.
Мальчики несказанно обрадовались и загремели ладошками по столу, Софи еле удалось успокоить их. Мальчикам сказали, что они на костер могут пригласить своих школьных товарищей, а затем Софи отправилась в город закупать продукты для своего ателье.
По пути она зашла к соседям, чтобы пригласить их на предстоящее празднество. В то время отлив обычно продолжался около трех часов, так что костром им предстояло полюбоваться вволю. Она бы еще с удовольствием пригласила Генриетту, но ее лучшая подруга сегодня должна была сопровождать свою тетушку на партию в преферанс, проводившуюся в одном из аристократических салонов.
Когда Софи вернулась, Клара уже пекла пироги.
– Ты не вытащишь косточки из еще одного фунта изюма? – сказала она вместо приветствия.
Софи не замедлила надеть передник, помыть руки и приступить к выполнению этого задания. Было договорено, что Антуан и Билли должны будут перетащить весь хлам на берег моря после того, как придут из школы, но пока Софи ходила в город, Клара нашла еще двух добровольных, мужчин-помощников из соседей, готовых перетащить его на берег, лишь только наступит отлив.
На закате, по крайней мере, сорок человек собралось на свет взметнувшегося голубовато-золотистыми искрами костра. Хищное пламя пожирало смоленые канаты, ломаную мебель и пришедшую в негодность рыбацкую снасть. Клара и Софи обходили пришедших на костер с подносами, полными пирогов. Народ принес с собой пивные кружки и кувшины, и пока взрослые коротали время за неторопливой беседой с полным бокалом крепкого эля, дети пили разбавленный сок красной смородины еще из прошлогодних запасов Клары.
Уже стемнело, и на небе зажглись первые звезды. Все было выпито и съедено, а костер еще продолжал гореть, поднимая высоко вверх столб ослепительного пламени. Отцы школьников, пришедших на это празднество, подкидывали в огонь куски досок, выброшенные на берег морем. У кого-то из родителей оказались с собой бенгальские огни и фейерверки, заметно оживившие подходившее к концу веселье. К собравшимся на берегу прибавилось еще немало людей, издалека увидевших свет костра, и теперь количество любовавшихся веселым танцем огня увеличилось вдвое.
В самый разгар празднества Софи внезапно ощутила каждой клеткой своего тела, что к костру прибыл еще один незваный гость. Повернув голову, она увидела Тома. Он стоял на спуске к берегу, эффектно освещаемый алыми языками пламени. Взгляд его глубоко посаженных глаз пронзал ее насквозь. Она внезапно испытала нечто похожее на то, что почувствовала, когда встретилась с ним взглядом в зеркале в той зале Морского Павильона. Но на сей раз не отпрянула, поскольку то, что читалось в этом взгляде, уже не являлось для нее откровением. Вместо этого, она, стоя посреди всеобщего веселья подобно сомнамбуле, ощутила внезапное головокружение и странный трепет, пробежавший по телу. Затем, словно услышав ее безмолвный призыв, Том стал спускаться к берегу. В руках он держал бобровую шапку, мех которой отливал бронзой в отблесках костра.
Софи, постаралась взять себя в руки. Сердце ее учащенно забилось. Том наблюдал за ней уже несколько минут, прежде чем она его заметила. Она со смехом отскочила в сторону, спасаясь от вырвавшейся из костра горячей искры, и молниеносно подхватила на руки слишком близко подошедшего к костру ребенка. Когда, повернув голову, Софи встретилась с Томом взглядом, он почувствовал, как любовь к ней заполняет его сердце. Он не отрывал от не глаз. Она заговорила первой, почти срывающимся голосом:
– Что на сей раз привело вас в Брайтон?
Существовали причины, о которых он не имел права ей говорить, но одну он все же назвать мог.
– Необходимость увидеть вас, Софи.
Он подняла в удивлении брови.
– Опять вазы? – усмехнулась она. Несмотря на всю легкомысленность, в ее тоне сквозило крайнее напряжение.
– На сей раз нет, – Том бросил взгляд в сторону костра. – А не рановато ли вы стали праздновать ночь Гая Фокса, мадемуазель? Еще ведь, кажется, не ноябрь.
– Само собой. Хоть я и француженка, но уже успела выучить все ваши праздники. Нет, сегодня мы празднуем не очередную годовщину разгрома заговорщиков, пожелавших взорвать Парламент. Причина сегодняшнего веселья совсем в другом. Я открываю новое предприятие. Мы сжигаем весь хлам, что загромождал помещение, в котором отныне мое ателье.
Улыбка искреннего удовлетворения озарила его лицо.
– Вы вновь решили заняться кондитерским делом?
– Да! – Софи всплеснула руками, ободренная его внезапным одобрением. – В немалой степени я обязана этим вам, ведь вы прислали мне тот памятный выигрыш с нью-маркетских скачек. Я не замедлила поблагодарить вас в отправленном мною тогда же послании.
– Думаю, это письмо ждет меня в Лондоне. Я вновь был за границей. В любом случае я не хочу, чтобы вы мне писали формальные письма. Мне было бы куда приятнее, если бы вы мне сами рассказали о том, что вы здесь делали и о последних брайтонских новостях.
Она взглянула вверх на последнюю ракету, взорвавшуюся ливнем золотых звезд.
– У меня нет времени писать длинные письма.
– Тогда расскажите мне, что заставило вас сменить род занятий.
Когда она вкратце изложила ему детали, он озадаченно нахмурил лоб.
– Все-таки никак не могу взять в толк, зачем вам понадобилось наниматься на должность белошвейки. У вас и так уже немало заказов, неужели вы все успеваете?
– Ну, если бы я волновалась лишь за себя, то наверняка бы решила иначе, но я не могу рисковать всем, когда у меня Антуан.
Она посмотрела в сторону играющих детей.
– А вот и он. Антуан, посмотри, кто заглянул на наш костерок?
Антуан, взъерошенный и перепачканный в песке, вприпрыжку побежал к ним, однако благородные манеры все же не были им навсегда забыты, и, приблизившись, мальчик низко поклонился.
– Ваш покорный слуга, мистер Фоксхилл.
– Вы оказали мне большую честь, Антуан, – ответил Том, улыбнувшись с равной учтивостью. – Вы ведь славно проводите время, не так ли?
– Да, сэр. Прежде мне еще никогда не приходилось находиться так близко от большого костра.
– Вы знаете, что костры зажигают по холмам всей Англии в случае угрозы вторжения неприятеля?
– Так это же целое море костров?
– Вне всякого сомнения.
Но тут один из мальчишек вновь потянул Антуана за руку в круг играющих детей.
– Покажите мне ателье, где собираетесь работать.
Сказав Кларе, что она уходит, Софи повела Тома к своим новым владениям. Когда они подошли к ее ателье, мадемуазель Делькур, прежде чем открыть скрипучую дверь, объяснила, что именно находилось в этом строении прежде.
– Подождите, пока я зажгу свечу.
В тусклых отблесках света, Том ступил через порог. Повесив шапку на крючок, он расстегнул пуговицы на своем камзоле, прошелся по помещению, внимательно осмотрев добела выскобленную комнату, обставленную самой необходимой мебелью, с поленницей дров под очагом. Он вынес свой вердикт:
– Очень хорошо. Много места и хорошее освещение благодаря большим окнам. Но они не были такими большими, когда этот дом только строили. Я не специалист, но скажу вам, что, судя по всему, Это древнейшая постройка Брайтона, конечно, значительно перестроенная.
– Кое-что здесь переделал муж Клары, – Софи довольно огляделась вокруг. – Все-таки мне повезло, что именно здесь будет мое ателье. Завтра я собираюсь все здесь побелить.
– Да я сам лучше вас это сделаю, – вызвался в добровольные помощники Том. – Хотите, я наделаю вам здесь полочек?
– Вы и так для меня слишком много сделали, – твердо ответила она. – У Клары есть очень хороший знакомый плотник, и завтра я собираюсь к нему обратиться.
Том продолжал оценивающе озирать помещение.
– Так где именно вы планируете установить эти полочки?
– Думаю, не помешало бы штук шесть со стороны стола. – Она указала место, после чего перевела взгляд на стену, где окон не было. А в этом углу я хочу, чтобы их было побольше, от пола до потолка.
– Отлично задумано, мадемуазель! Так я их и сделаю. Я ведь куда лучший плотник, чем вы себе это можете представить… А как насчет белил?
– Уже готовы. Я их заранее намешала.
– А кисти у вас хорошие, и достаточное ли их количество?
– Клара мне свои одолжит. Но, позвольте, неужели у вас здесь нет более важных дел?
Продолжая расхаживать по комнате, Том ответил:
– На сей раз единственной целью моего приезда в Брайтон было повидаться с вами. А поэтому, что может быть лучше, чем оказать вам при этом услугу? По крайней мере, еще целые сутки я буду здесь.
Она лишь головой покачала.
– Да что вы за человек такой беспокойный, Том. Вы постоянно то возвращаетесь, то вновь куда-то отбываете. Вы еще не устали от путешествий?
Он остановился спиной к ней у старинного шкафа.
– Думаю, да, – признался Том. – Но пока что конца этому не видно…
Софи подошла к нему и увидела, что он внимательно изучает резьбу на дверце шкафа.
– Неужели вы не можете послать в другие страны своих агентов, которые могут делать покупки от вашего имени?
Он улыбнулся.
– Конечно же, могу. Но есть дела, которые я должен решать лично. – И затем, кивнув в сторону шкафа и словно подводя черту под разговором, он изрек: – прекрасный экземпляр!
– Я тоже так подумала, – ответила Софи. – Хорошо в нем хранить формочки и весь мой нехитрый инструмент, но Клара говорит, уж больно он здоров, чтобы тащить его в дом.
Оценивающе посмотрев на шкаф, Том промолвил.
– Английский дуб. Начало шестнадцатого века.
– Быть может, его можно продать, и тогда бы Клара разбогатела?
Том отрицательно покачал головой.
– Нет, в наши дни ценятся лишь изящные и элегантные вещи. Я бы сказал, что это изделие местного умельца.
– Значит, он наверняка принадлежал первой семье, что здесь поселилась.
– Вполне возможно.
– В таком случае я должна его особо ценить.
– Ценить? – еле слышно прошептал он. – О, именно так отношусь я к воспоминаниям о вас, когда покидаю Брайтон.
Софи невольно встрепенулась, но он уже понял, что теперь ей не уйти. Она ведь не убежала, когда он любовался на нее в отблесках ночного костра, и лишь только дыхание ее тогда стало прерывистым.
Внезапно и Софи, и Том ощутили, сколь неожиданно тихо стало в ателье, шум царившего на берегу веселья сюда уже не долетал. Свет свечи отбрасывал на стену причудливые тени. Софи уже поняла, что она на грани того, чего всегда так боялась. Но нет на свете ничего такого, чего нельзя было бы избежать, сохранив твердость духа. Но почему же тогда она бездействовала в столь стремительно нараставшей между ними чувственной напряженности? Всеми фибрами своей души, каждой клеточкой своего тела ощущала она мужскую силу, исходившую от этого человека. О, какое неодолимое желание читалось в его лице. Словно в замедленной съемке, она увидела, как руки его потянулись к ней. Но в последний момент она отстранила его, услышав внезапный топот конских копыт. Софи охватил страх.
– Послушайте! Всадники! Что происходит! – В груди похолодело от ужаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60