— Уже десять дней она живет одна в Гринвее. Совершенно одна. И, наверное, удивляется, почему все друзья забыли о ней.
— Нет, — Росс поспешил успокоить старую леди. — Она сама пожелала какое-то время пожить одна в тишине и покое, чтобы прийти в себя после тяжелых испытаний, которые ей пришлось вынести, и еще раз все взвесить. Когда она будет готова встретиться с друзьями, она даст мне знать.
Вдова поглубже уселась на стуле, и ее встревоженный взгляд остановился на внуке.
— Что случилось, Росс? — спустя мгновение спросила она. — Почему у тебя такой унылый вид?
Росс в сердцах бросил перо на стол. Он заговорил с большим жаром, чем ему этого хотелось:
— Вам, бабушка, наверное, следует знать, что Тэсса, возможно, никогда не вернется ко мне.
— Понимаю, — тихо ответила вдова.
— Я писал ей каждый день, но она ни разу не ответила мне, — внезапно пожаловался он.
— Это не похоже на Тэссу, — с грустью заметила леди Сэйл. — Чем ты обидел ее, Росс? — сочувственно спросила она.
Он лишь покачал головой.
— Это касается только нас двоих, бабушка, — несколько резковато ответил Росс, с трудом сохраняя спокойствие под пристальным взглядом бабки.
— Да, разумеется, вас двоих… и Касси? — Она была к нему беспощадна — эта старая, мудрая и такая добрая женщина.
Он поднял голову и посмотрел прямо в ее светлые, умные глаза.
— Мое шестое чувство еще никогда не подводило меня, Росс, — сказала она, поднялась со стула, обошла стол и поцеловала внука в макушку. — Знаешь, о чем я думаю, Росс? — спросила она после многозначительной паузы. — Я думаю, что не Тэссе, а тебе надо все хорошо взвесить.
Она улыбнулась ему и вышла из библиотеки.
Росс допил шерри и посмотрел на часы. Был полдень; до того, как он отправится в постель, оставалось целых двенадцать часов. Он не знал, чем заполнить эти пустые часы. Взглянув на кипу корреспонденции на своем столе, он вздохнул, но не смог заставить себя проявить интерес к этим письмам. Казалось невыносимым оставаться в библиотеке одному. Росс вышел в коридор и стал бесцельно мерить его шагами. Задумавшись над словами бабушки, он не заметил, как оказался возле двери, ведущей в покои Касси.
Он нажал на ручку, но дверь не поддалась. Только тогда он вспомнил, что приказал домоправительнице держать дверь запертой. Он не хотел, чтобы Тэсса снова попала в эти комнаты. Это была та часть его жизни, которую он не желал делить с ней. Росс обошелся с ней жестоко и потом сам страдал от угрызений совести. Но совесть мучила его не только оттого, что он скверно поступил с Тэссой, но прежде всего потому, что он, как ему казалось, предал Касси. Он позволил другой женщине занять ее место, в чем боялся признаться даже самому себе.
И теперь, стоя у дверей в комнаты Касси, он вдруг с удивлением подумал, почему, собственно, он так страшится правды.
А правда состояла в том, что Росс любил Тэссу. Любил всем сердцем.
Он еще долго стоял у запертой двери. Когда же наконец он отвернулся и зашагал прочь по коридору, походка его стала стремительной и легкой. Не успев спуститься по лестнице, он крикнул, чтобы ему оседлали коня. Но прежде чем уехать, он отправился к бабушке.
26
Была ночь, и за окном снова шел снег. Тэсса сидела в своей комнате, уютно устроившись в огромном кресле перед камином, и перечитывала письма дедушки.
За последние десять дней, с тех пор, как Росс привез ее в Гринвей, она перечитала эти письма столько раз, что уже знала наизусть каждое слово.
Вздохнув, она устремила взгляд куда-то в пространство. Перед ее мысленным взором возникло лицо дедушки, и она услышала его голос так явственно, словно Александр Бопре сидел рядом с ней в своем инвалидном кресле.
В отличие от Росса Тэсса не нуждалась в многочисленных символах-напоминаниях, своего рода фетишах, чтобы в памяти ее возникли те, кого она любила и навсегда потеряла. Ее воспоминания жили глубоко в ее сердце. Возможно, со временем они потускнеют, но полностью не умрут никогда.
Нащупав брошь, приколотую к корсажу платья, она вдруг подумала, что была несправедлива к Россу: у нее тоже было вещественное напоминание, которым она дорожила, — рубиновая брошь в виде розы, подаренная ей дедушкой на день рождения. «Моя английская роза» называл Тэссу дедушка. Но подарок дедушки всегда напоминал ей и о Россе, который помог Тэссе обрести силу духа. Эта брошь олицетворяла для нее память о них обоих, и когда Тэсса смотрела на нее, она всегда вспоминала и дедушку, и Росса.
— Дедушка, спасибо тебе, — прошептала она в тишине.
Взглянув на письма, она слабо улыбнулась. Теперь, много месяцев спустя, она наконец поняла, что послания дедушки были гораздо более содержательными, чем она себе представляла, когда впервые читала их. Дедушка предвидел, что наступит день, когда она отдалится от всех своих друзей, и как мог старался смягчить этот удар. За все, что должно было случиться, он заранее извинялся, принимая на себя всю ответственность и вину. Все, что он предпринял, заверял он внучку в своих последних письмах, он сделал исключительно для ее блага, потому что очень любит ее. Она не должна винить лорда Сэйла за ту роль, которую ему пришлось играть в этом общем обмане. Все происходило с его, дедушки, одобрения и согласия. И все делалось исключительно ради нее. Когда-нибудь она все поймет и будет ему благодарна за то, что он для нее сделал.
Эти мысли красной нитью проходили во всех письмах Александра Бопре. Когда-то она была убеждена, что он извиняется перед ней за то, что отослал ее в Англию против ее воли. Каким же ребенком она была, упрямым, самонадеянным и самовольным, уверенным в том, что весь мир существует ради нее. Теперь, оглядываясь назад, она поняла, почему дедушка не доверился ей: она вела себя непредсказуемо, и он не верил, что она будет поступать так, как того потребуют обстоятельства.
Как же ей хотелось повернуть время вспять и снова оказаться в Париже, пусть месяца на три, те последние три месяца, когда Росс Тревенан поступил секретарем к ее дедушке. Теперь она сумела бы сдержать необоснованные вспышки гнева и дерзкого непослушания; не было бы больше льстивого подлизывания, когда ей хотелось непременно добиться своего. Если бы тогда она вела себя разумнее, все могло бы быть по-другому.
Холодный ветер подул в приоткрытое окно, всколыхнул пламя свечей. Отложив письма на низкий столик у камина, Тэсса встала и пошла задернуть шторы. Снег превратился в мелкую белую крупу и барабанил в маленькие оконные стекла, которые отвечали на его легкие удары звонким дребезжанием. Тэссе нравилась такая погода. Ей захотелось накинуть на плечи теплую шерстяную мантилью и выбежать во двор, чтобы ощутить порывы ветра, слиться со стихией, стать ее частичкой и не думать больше ни о чем — просто знать, что ты жива.
Вдруг ей захотелось узнать, приходили ли Касси на ум подобные мысли. Наверное, нет. Тэсса давно поняла, как не похожа на нее была первая жена Росса. И все же их объединяла любовь к одному мужчине. К тому же совсем недавно Тэсса поняла и то, что благодаря Касси она осталась в живых.
Бесконечное множество раз возвращаясь мыслями к той ночи, оживляя в памяти минуты, когда убийца Бэки, выйдя из воды на берег, искал ее, а она, прячась в густых зарослях кустарника, с замиранием сердца ждала, что он вот-вот обнаружит ее, Тэсса, словно наяву, слышала девичий голос, громко зовущий Бэки, и видела, как Бертрам Гиббон быстро убегает прочь. Теперь Тэсса знала, что тогда пребывала в шоке. Касси стояла на тропинке, подняв фонарь, и она, Тэсса, прошла мимо нее, не сказав ни слова о Бэки. Позже воспоминание о Касси поглотил туман самообмана.
Она поежилась и вернулась к камину. Дедушка был прав. Зная теперь все обстоятельства трагедии, Тэсса была рада тому, что пускай невольно, но все же помогла поймать убийцу. Все они — и Салли, и Джулиан, и Десмонд — не жалея сил старались разоблачить Бертрама Гиббона, и таить на них обиду было ребячеством.
Тэсса искренне жалела Нэн. Если бы она тогда доверилась Россу, а не хранила бы во что бы то ни стало верность давней детской клятве, ее бывшая школьная подруга осталась бы в живых. Но вот они обе, и Нэн, и она сама, пошли на поводу у убийцы, и Нэн за свою ошибку поплатилась жизнью. Тэссе же просто повезло. Теперь она с удовлетворением думала, что отомстила за смерть подруги, помогая привлечь к ответственности Бертрама Гиббона.
Взгляд ее невольно упал на письменный стол и на вторую пачку писем, которые она тоже перечитывала этим вечером. Это были письма от Росса, и хотя он тщательно соблюдал обещание держаться на расстоянии от Гринвея, но писал ей обо всем, что происходило в Сэйл-хаузе и в доме Тернеров. Сообщая новости о друзьях и делая это, как она полагала, неосознанно, он задел ее самое уязвимое место. Она представить себе не могла, что не будет присутствовать на свадьбе Салли и Джулиана, не будет стоять на галерее палаты лордов вместе с Десмондом и почтенной вдовой Сэйл и слушать, как Росс выступает с речью об учреждении национальной полиции. Со всеми ними у Тэссы давно образовались прочные связи, и отношения с ними нелегко будет порвать. Прежде всего с Россом.
Все было бы гораздо проще, если бы Тэсса не влюбилась в него. Однако Росс никогда не сможет ответить на ее чувство, и сознание этого причиняло Тэссе невыносимую боль. И винить в этом было некого. Росс всегда будет любить Касси, а Тэсса должна решить, как жить ей дальше.
Внезапное осознание того, что она буквально упивается жалостью к себе, мгновенно осушило слезы, повисшие на ресницах, — глаза высохли и заблестели. Она, возможно, и любит его, но никогда не станет игрушкой в руках мужчины. Он привык всегда все делать по-своему, но только не с ней. Одно Тэсса знала точно: она никогда не вернется в Сэйл-хауз.
Перо, чернильница и бумага лежали на письменном столе. Что ж, она воспользовалась своим уединением, чтобы все взвесить и обдумать, а теперь настало время ответить Россу.
Но успела она лишь начертить дату, когда на подъездной аллее послышался стук конских копыт. Отложив перо, она подошла к окну и выглянула в заснеженный двор. Грум уже уводил в конюшню уставшую лошадь, но всадника не было видно.
Время близилось к полуночи. Только чрезвычайное происшествие могло заставить Росса или его бабушку потревожить Тэссу в столь неурочное время и в столь мерзкую погоду посылать к ней гонца.
Охваченная паникой, Тэсса стрелой вылетела из комнаты. Сбежав на нижнюю лестничную площадку, она остановилась. В холле внизу стоял Росс. Его светлые волосы влажными прядями падали на лоб, длинная пелерина блестела от таявшего снега. В открытую дверь ворвался порыв холодного ветра и растрепал складки пелерины, разбросав во все стороны мельчайшие брызги влаги. Одна из свечей погасла.
— Закрой эту чертову дверь! — загремел Росс, и лакей торопливо исполнил приказ.
Он стоял там, внизу, цел и невредим, и у Тэссы словно гора с плеч свалилась. Напряжение спало, у нее вдруг подкосились ноги, и она бессильно прислонилась к перилам. Но тут ужасная мысль пришла ей в голову, и Тэсса без оглядки кинулась вниз.
— Что случилось, Росс?! — в тревоге вскричала она. — Почему ты здесь?
Он сбросил с плеч пелерину.
— А почему я не должен быть здесь? — отозвался он не слишком вежливо. — В конце концов, это — мой дом.
— Ну… а твоя бабушка, Салли и другие? С ними все в порядке? — спрашивала она, не в силах остановиться.
Прежде чем ответить на ее вопросы, Росс отослал лакея.
— Все они шлют тебе нежные приветы, если это тебя вообще интересует, — ядовито начал он, — в чем я сомневаюсь, поскольку ты не сочла возможным написать хоть кому-нибудь из них, в том числе и мне. Полагаю, тебя не волнует, что Салли отказалась назначить день своего бракосочетания, пока не получит весточки от тебя. А Ларри по той же причине пока не объявил о помолвке с Софи Нэсби. Это, как мне кажется, тебя тоже не волнует.
Тэсса ответила ему не менее сердито:
— Ты приехал в Гринвей в такое ненастье только для того, чтобы высказать мне все это? Разве ты не знаешь, что по дороге с тобой могло случиться все, что угодно? Ты мог замерзнуть, если бы заблудился. А я, кстати, собиралась ответить на твои письма. Когда ты появился, я уже начала писать тебе.
Он положил руки ей на плечи.
— Не понимаю, как я мог позволить тебе в полном одиночестве ворошить прошлое. Ты не уйдешь от меня, Тэсса, никогда — я тебя не отпущу. Я приехал сказать тебе именно это. Поэтому ты с чистой совестью можешь бросить в огонь свое неоконченное письмо.
Сердце Тэссы забилось сильнее, от волнения, как всегда, у нее пересохли губы и комок подступил к горлу. С трудом справившись с собой, она вдруг почувствовала, как дрожат обнимавшие ее руки мужчины, и догадалась о страхе и неуверенности, которые Росс скрывал за показной бравадой. Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.
— Назови мне одну вескую причину, — медленно произнесла она, — которая заставит меня остаться с тобой, Росс Тревенан, и не дай бог, чтобы это было всего лишь обычное твое требование — я тебе не подчинюсь…
— Да я же люблю тебя, черт возьми, — заявил лорд Сэйл. — И ты тоже любишь меня… — менее уверенно добавил он.
На бледном лице Тэссы расцвела улыбка.
— Ты не настолько глуп, Росс Тревенан, как мне казалось, — проговорила она и, вдруг зардевшись, бросилась ему на грудь.
* * *
Тэсса лежала, положив голову на руку мужа, и слушала, как ветер завывает за окном. Она ощущала приятную усталость, но ей не хотелось спать. Наоборот, ей хотелось подольше насладиться минутой покоя и гармонии с окружающим миром и с самой собой. Повернув голову, она посмотрела на Росса и увидела, что он тоже не спит, а наблюдает за ней.
Он провел пальцем по ее губам.
— О чем ты думаешь? — мягко спросил он.
— Я думаю о том, что моя самая заветная, самая желанная мечта осуществилась — наконец-то ты полюбил меня, — улыбаясь, ответила она.
Он покачал головой.
— Я полюбил тебя очень давно… с первой встречи в доме Александра… — Брови ее изумленно поднялись, и Росс добавил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48