Действие этого закона в случае больших эволюционных расстояний
очевидно. Например, при рассмотрении социальных явлений мало кто считается с
законами биологических клеток, молекул, атомов, электронов. Но при этом
многие пытаются свести социальные явления к явлениям высокоразвитых живых
организмов (социальная биология).
При возникновении более высокого уровня организации возникают новые
явления, каких не было на предшествующем уровне, - совершается эволюционный
шаг вперед (или вверх). Но за это приходится "платить", т.е. отказаться от
каких-то достижений предшествующего состояния. Происходит, как я уже сказал,
отрицание предшествующего уровня. Если эволюция идет дальше и происходит
подъем на еще более высокий уровень, совершается второе снятие и второе
отрицание - отрицание отрицания. Поскольку социальная эволюция есть эволюция
объединений наделенных сознанием существ, а возможности осознаваемых
преобразований логически ограничены, то отрицание отрицания выступает в
некоторых чертах как отрицание каких-то черт предшествующего состояния,
явившегося результатом первого отрицания, и как возврат к некоторым чертам
состояния, предшествовавшего первому отрицанию, причем к чертам, отвергнутым
первым отрицанием. В наше время действие этого закона очевидным образом
можно наблюдать в грандиозных масштабах в процессах, происходящих в бывшем
коммунистическом и в западном мире.
В эволюции социальных объектов имеют место два аспекта - внешний и
внутренний. В первом из них объекты эволюционируют как части более сложных
объектов и под влиянием внешних факторов, а во втором - как автономные
явления в силу внутренних закономерностей. Для характеристики второго
аспекта употребляется понятие "развитие". Развитие объекта (в моем
словоупотреблении) есть раскрытие или развертывание его внутренних
изначальных потенций. Эти потенции могут быть незначительными или
значительными. Но не бесконечными. Они имеют потолок, исчерпываются. В
большинстве случаев объекты сравнительно быстро достигают потолка,
изначально предопределенного заложенными в них потенциями. И если они не
погибают и не деградируют, они консервируются в одном состоянии "навечно".
Лишь некоторые имели и имеют значительные потенции развития. Но, повторяю, и
для них есть потолок.
Если социальный объект разрушается внешними силами, но сохраняются
образовывавшие его люди и условия их выживания, то из остатков объекта в
случае надобности возникает новый объект, максимально близкий по социальному
качеству к разрушенному. Происходит это в силу законов регенерации, о
которых я упоминал мельком выше: люди восстанавливают то, чему обучены, что
способны делать.
Эволюция социальных объектов есть процесс многомерный. В особенности это
касается больших человеческих масс. В одной и той же массе людей
одновременно происходят самые разнообразные эволюционные процессы, идущие в
разных измерениях, в разных направлениях, порою - противоположных, по разным
путям. Они переплетаются, взаимодействуют, препятствуют или способствуют
друг другу, порою обособляются, обрываются. Наблюдатели видят их совокупное
проявление и совокупные результаты. Они пытаются втиснуть их в некую
одномерную и упрощенную схему. Так возникали и возникают многочисленные
исторические, социологические и философские концепции эволюции человечества,
отмечающие отдельные стороны процесса и абсолютизирующие их. А получить из
совокупности этих концепций картину многомерной эволюции человечества в
такой же мере возможно, в какой возможно из тысячи мышей сложить одного
слона.
Эволюция больших человеческих масс не есть процесс, одинаковый для всех
их частей, происходящий с одинаковой скоростью и равномерно распределенный.
Ее можно представить себе в виде трясины, из которой вырастают и
переплетаются побеги социальной жизни. Они как бы устремляются вверх, к
Солнцу. В этой трясине живой социальной материи образуются участки, которые
становятся своего рода "точками роста". За ними тянутся и другие части этой
материи. Проходит время, совершаются бесчисленные драматические события,
прежде чем значительные куски социальной материи вовлекаются в процесс
роста. И нужны столетия, чтобы значительная масса человечества вовлеклась в
этот процесс
Эволюционный процесс имеет определенную направленность. Она не есть
результат некоего свободного выбора. Она определяется в результате
ожесточенной борьбы различных сил в течение десятилетий и веков. В этой
борьбе бывают периоды, играющие решающую роль в определении направления
эволюции, - переломные эпохи. Если направление эволюции в основных чертах
уже определилось, то вступают в силу объективные социальные законы, делающие
степень предопределенности исторического процесса довольно высокой, порою
близкой к фатальному максимуму.
Эволюция социальных объектов происходит в конкретных исторических
условиях. Многое, имеющее место в этом процессе, безвозвратно исчезает в
прошлое. Но не все. Что-то остается в структуре и в свойствах сложившихся
объектов, причем остается насовсем. Это "что-то" образует качество объектов.
История объекта воспроизводится в жизни объекта в "сокращенном" и
"очищенном" от исторических форм и случайностей виде. История объекта как бы
сжимается в его качество. Это, как мы увидим в дальнейшем, важно иметь в
виду при прогнозировании будущего социальных объектов



ЛОГИЧЕСКАЯ МЕТОДОЛОГИЯ

Социальные объекты суть объекты эмпирические. К ним применимы общие
методы эмпирических исследований. Но они обладают чертами, отличающими их от
других эмпирических объектов. Естественно, что тут имеются свои особенности
в отношении способов исследования. Ниже я рассмотрю эти особенности лишь с
точки зрения теоретического исследования, т.е. особенности чисто логических
приемов, для которых не нужно никаких лабораторий и приборов, достаточно
лишь мозга и органов чувств отдельного исследователя.
Для исследователя-теоретика не нужны и методы "конкретной" социологии,
ибо то, что они могут дать ему, может быть известно, стать известным или
выяснено чисто логически и без них. Например, ему не надо ломать голову над
тем, кто именно будет выбран президентом США, ибо он и без этого заранее
знает, что кто-то будет выбран, и кто бы ни был выбран, социальный строй США
и тип политической системы от этого не изменится.
Исследователь-теоретик должен принять как аксиому, что самые глубокие
тайны значительных социальных явлений не спрятаны где-то в подвалах здания
общества, за кулисами политической сцены, в секретных учреждениях и в
кабинетах сильных мира сего, а открыты для всеобщего обозрения в очевидных
фактах повседневной жизни людей. Люди не видят их главным образом потому,
что их мозги "повернуты" не в ту сторону, что они не хотят видеть очевидное
или признать видимое за нечто значительное. Во всех сенсационных
разоблачениях неких тайн и скрытых пружин человеческой жизни и истории не
было сделано ни одного серьезного научного открытия. В них вообще истины
содержится не больше, чем способен заметить здравомыслящий и
непредубежденный ум в самых заурядных житейских делах.
Современный мир перенасыщен информацией. Все то, что необходимо для
работы ума исследователя-теоретика, имеется в изобилии. И даже при
хаотическом и спорадическом ознакомлении с информацией об интересующих его
объектах исследователь-теоретик, имеющий на плечах голову с определенным
"поворотом мозгов", в состоянии открыть для себя самые глубокие механизмы
социальных объектов. В принципе любая достаточно обширная и разнообразная
информация об этих объектах содержит в себе материал, необходимый и
достаточный для научного подхода к ним.
Работа исследователя-теоретика не есть механически-канцелярская рутина
вроде той, какую выполняют бесчисленные специалисты в "конкретной"
социологии. Это - работа творческая. Она включает в себя пробы наугад,
ошибочные пути, пересмотр многих мыслимых вариантов, удачу, случайности,
отказ от вроде бы найденных решений и т.п. Ему приходится манипулировать в
сознании с большим числом объектов и понятий, чтобы получить логически
последовательную и согласованную в деталях картину сложной и изменчивой
реальности. С этой точки зрения его работа наполняет работу дирижера
большого оркестра. Только он, в отличие от дирижера, имеет дело не с
послушными и поддающимися обучению людьми, а с неподвластными его воле
объектами.
В работе исследователя-теоретика далеко не все поддается организации,
упорядочиванию. Но все же имеются некоторые приемы и правила, облегчающие
его поиски истины. Сейчас я сделаю несколько пояснений на этот счет, дабы
читатель составил предварительное представление о характере приемов
логической методологии.


СРЕДСТВА ПОЗНАНИЯ И ПОЗНАВАЕМОЕ

Исследуемые объекты обладают какими-то признаками. И применяемые
исследователем средства тоже обладают своими признаками. С помощью этих
средств исследователь отражает признаки познаваемых объектов, создает их
субъективные образы. Но признаки наших познавательных средств не являются
отражениями (образами) признаков познаваемых объектов. Кажется, это должно
быть очевидно. Например, тот факт, что наши суждения об объектах состоят из
понятий и логических операторов, обусловлен свойствами употребляемых нами
знаков, а не свойствами обозначаемых ими объектов. Свойства микроскопа, с
помощью которого мы разглядываем бактерии, не являются образами свойств
бактерий. Но в практике познания всегда имела место и до сих пор имеет место
чудовищная путаница на этот счет. Далеко не всегда можно строго различить,
что идет от средств познания и что от познаваемых объектов. Объективизация
субъективного и субъективизация объективного суть обычные явления даже в
рамках науки, не говоря уж о том, что творится вне ее. Классическим примером
на этот счет может служить ситуация в современной физике. Объективизация
субъективных средств измерения пространственно-временных характеристик и
отношений физических объектов, какую тут можно видеть на высшем уровне
науки, ничуть не уступает мракобесию прошлого, порожденного невежеством.
Огромный вклад в путаницу, о которой идет речь, внесли некоторые философы,
замутнив своим логически безграмотным словоблудием довольно простые
проблемы.
В сфере социальных исследований четкое различие того, что познается, и
того, какими средствами это "что" познается, особенно важно по той причине,
что тут, как я уже отмечал, затруднены и даже вообще невозможны лабораторные
эксперименты и специально организованные опытные наблюдения, какие
используются в естествознании. Тут их заменяют средства мысленного
эксперимента (абстракции, допущения, рассуждения) и логическая обработка
эмпирических данных. А возможности манипулирования объектами в мыслях и в их
словесном выражении являются почти неограниченными. Тут людей не могут
остановить никакие материальные преграды (ничего не стоит допустить, будто
их нет) и никакие правила логики и методологии науки, в особенности если эти
правила им не известны, их игнорирование никак не наказывается или если
перед ними стоят цели, ради которых они готовы на умышленную фальсификацию
реальности. С другой стороны, сами социальные объекты зачастую таковы по
самой своей природе, что описание их такими, какими они являются на самом
деле, т.е. независимо от применяемых нами средств их познания, просто
невозможно без фиксирования самих этих средств в их описании. Тут ситуация
сходна с той, какая имеет место в ряде физических исследований, когда
приборы становятся элементом характеристики самих объектов. Так что если мы
хотим познать социальные объекты такими, какими они являются независимо от
применяемых нами средств познания, мы должны не просто отвлекаться от этих
средств, а должны достаточно четко представлять себе, какими именно
средствами мы вынуждены при этом оперировать и каковы свойства самих этих
средств.
Трудность тут заключается в том, что средства познания в конкретном
исследовании некоторого социального объекта выражаются (фиксируются) в том
же языке, что и получаемые с их помощью знания об объекте. Они различаются
лишь по роли в едином тексте, а это далеко не всегда заметно. Те, кто плохо
знаком с логическими средствами познания, вообще не замечают тут
принципиальное различие. Возьмем такой простой (и упрощенный) пример. В
утверждении "Ищущий работу человек отдает предпочтение такому месту, где,
при прочих равных условиях, больше платят" слиты воедино фиксирование
средств познания, относящихся к исследователю, и результата познания,
относящегося к познаваемому объекту. Различие, о котором идет речь, заметнее
в тексте, содержащем допущение "Допустим, что имеется два или более места
работы, которые, с точки зрения ищущего работу, одинаковы во всем, кроме
оплаты", во-вторых, утверждения относительно людей, ищущих работу и,
в-третьих, умозаключения, в результате которых получается вывод о том, что
ищущий работу человек предпочтет то место, где больше платят. Но и в этом
случае требуется известный навык в оперировании логическими средствами. В
более сложных случаях исследователям приходится иметь дело с многочисленными
операциями, которые обычно не выражаются явно и даже не осознаются,
приходится вести исследование по многим линиям и на разных уровнях.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16