Неуправляемая сцепка из че
тырех локомотивов умчалась со станции…» Вот тут-то я тоже на Руби свою зл
ость сорвал, потому что она все слышит, а продолжает когти точить… «Пошла-
ка ты, Руби, отсюда!.. Ч заорал я ей… Ч За Фрэнком! Бегом!!! В туалете он! Веди е
го сюда!.. Скажи, что у нас неприятности. Тревога у нас, скажи!» А Паласки мне
все уши успел прожужжать:
«Поезд сбежал! Четыре локомотива! Одной сцепкой! На одиннадцатый путь вы
рвались…» Шеф, с кем не бывает???
Я молча слушал, как он распинался передо мною. Я всегда жду, когда иссякнет
этот поток дерьма. Что Дэйв, что Паласки, Ч два сапога пара! Я подожду, а по
том спокойно выскажу ему все, что изложу в докладной Макдональду, пусть н
ачальник сам решает, держать ли ему здесь этого недоучку. Ну, а что касаетс
я Руби… Руби, у меня теперь, пожалуй, в ловушке: будет в постели свои грехи з
амаливать. Если, конечно, не захочет теплое местечко потерять… Опять выз
ов…
Ч Фрэнк, это Паласки. Я перевел стрелку! Там рядом со мной в снег что-то уп
ало и зашипело. Я хотел поднять и обжегся. Это тормозная колодка, Фрэнк. Бе
глец несется, как сумасшедший. У него горят тормозные колодки, Фрэнк…

РЭНКЕН

Ледники, ледники… Кругом сплошная пустыня. Ни пятнышка. По крайней мере, с
прятаться здесь невозможно. Но из канализации путь был один Ч в Америка
нку. А из речки где-то они должны были выкарабкаться. Я уверен, что они не ут
онули. Во всяком случае, второй вертолет я пустил вдоль реки Ч вдруг где т
рупы выбросит на берег.
Но Мэнхейм не для того сбежал, чтоб в Американке утонуть. Хотя в первый сво
й побег он действительно на самом краешке от смерти стоял. И если бы не его
приятель-кретин, как там его, Йонас Трайкер, кажется, которого Мэнхейм зо
вет Джона, то уже тогда, пятнадцать лет назад, было бы одним подонком на св
ете меньше. Йонас да чудо спасли тогда Мэнхейма. Пожалуй, прошло даже побо
льше чем пятнадцать лет с тех пор. Ну да, конечно, по всей стране после Атти
ки чиновники да инспектора гоняли. Из тюрьмы в тюрьму. Все высматривали, в
ынюхивали. С заключенными беседовали, настроения выясняли. А по мне, так в
Аттике поступили именно так, как надо. Только припозднились чуток. Как то
лько бунт начался, тут же и следовало взять в оборот все это чертово гнезд
о. Все равно стрелять пришлось. И ясно было, что без пальбы не обойдется. Та
к что нечего было цацкаться с паршивым гнильем. А тем более потом Ч кого,
спрашивается, испугались? Журналистов? Щелкоперов вонючих? «Общественн
ое мнение», «права человека»… Права человека, как я понимаю, Ч это когда
нормальный гражданин своей страны живет и работает спокойно. А значит, к
аждый комми и каждый цветной должен знать свое место. И уж тем более зэкам
ни к чему поблажки. У меня тогда был Дом как Дом. Такую образцовую тюрьму, к
ак у меня, еще поискать в те времена пришлось бы. Какому-то вшивому инспек
тору показалось, видите ли, что на Аляске в кирпичной тюрьме заключенным
холодно. Им, видите ли, перевоспитаться нет никакой возможности в кирпич
ной тюрьме. Да ее, мать их так, строили первые поселенцы. А уж они-то знали т
олк во всем, что своими руками делается. А инспектор, понимаете ли, сделал
выводы. Надо, написал в своем отчете, заменить кирпич на цементно-бетонны
е блоки с трубами внутри них, чтобы горячей водой эти стены согревались. «
Пусть засунет он свой дерьмовый отчет себе в задницу!» Ч сказал я старик
у-начальнику, но тот все-таки струсил. Мне ничего не возразил, даже как буд
то бы согласился со мной, а потом я утром просыпаюсь и вижу, как подъемный
кран и первые грузовики с блоками во двор моего Дома въезжают. Я к ним выск
очил: «Вон отсюда!» Ч кричу, а водители мне:
«Ничего не знаем. Нам начальник тюрьмы мистер Скэнлон приказал». Мистер-
дристер, козел сраный. Я как чувствовал, что до добра эта перестройка не до
ведет. Меня сначала чуть сами зэки не выручили. Им же потесниться пришлос
ь. Переселять некуда. В одном крыле идут работы, все сидят по камерам в дру
гих отделениях. Я тогда даже помещения карцеров до отказа забил. Эти свол
очи и взвыли. А потом вдруг разом приутихли. И я все понял только, когда ЭТО
уже произошло. В грузовики, что за пределы тюрьмы выезжали, обычно сыпали
сначала мелкий мусор, а потом сверху битый кирпич наваливали. Конечно, вс
е под надзором охранников. Да и водителям-вольным было приказано следит
ь за погрузкой Ч под страхом попадания ко мне в Дом уже в ином качестве. А
тут шоферюга задремал, потом сказал, что трое суток на свадьбе брата гуля
л, скотина, мать его, чтоб у него член отсох перед собственной свадьбой. Ох
ранник тоже недосмотрел, я его на губе потом гноил полгода. Уже на выезде з
а ворота тюрьмы один паренек с вышки усмотрел, что вроде как кирпич пошев
еливается в кузове. Это на морозе-то… Свистнул начальнику караула, тот по
тревоге отделение поднял, машину тормознули, кирпич разбросали, Ч точн
о! Голубчик! Аж посинел уже. Ко мне привели. Я ему: «Ты мне спасибо сказать до
лжен, что я тебя от смерти спас. Кирпич в горы везут и с обрыва сбрасывают. Т
ам бы ты свой конец и нашел. Как зовут-то тебя?» А он, этот Йонас Трайкер, тол
ько усмехается. Ну, чтоб он имечко свое вспомнил и вслух произнес, я его ре
бятам отдал, чтоб потоптали его как следует и гравитацию устроили, а пото
м он у меня в карцере отдыхал. Там я его навестил и вразумил, что всех ублюд
ков сам я знаю поименно, кто, когда, за что и сколько получил по закону Ч по
мню без бумажек, и «как зовут?» спрашиваю только лишь из формальных сообр
ажений. А он опять усмехается. Вечером на поверке я понял, почему он усмеха
лся. Он слышал, Ч сразу, как его в мой кабинет завели, Ч что я отдал распор
яжение кирпич обратно в машину закидать и продолжать работы по плану. И к
ому, как не Трайкеру, было знать, что в том же грузовике, уже на самом его дне
, прятался Мэнхейм. И вечером, когда выкликали всех, кто работал на стройке
, обнаружилось, что не хватает еще человека. Кроме Трайкера, который уже в
карцере сидел. Как уж Мэнхейму удалось и лишний час в машине высидеть, и до
рогу до места разгрузки вытерпеть Ч одному Господу Богу известно. А в об
рыв он не свалился по причине до чрезвычайности простой: дорога перед по
дъемом в гору обледенела до такой степени, что водилы уже явно не первый д
ень сбрасывали строительный мусор прямо перед первой крутизной, а некот
орые Ч и того раньше, за первым же поворотом дороги, едва скрывшись из зон
ы видимости охранников тюрьмы. Свадебный гуляка даже не смог мне вразуми
тельно ответить, в какую кучу он свалил свой груз. Я, конечно, всех шоферов
сменил, набрал других Ч все в том же Анкоридже Ч но что толку-то? Мейхейм
сбежал… Вся Аляска на ушах стояла, пока мы его искали, и не удержались: фед
еральный розыск открыли. А он, мудила, с бабой своей поругался, прямо у нас
под боком, в Сьюарде, жил, оказывается, и на Большую землю не торопился, она
его и выставила. Кому надо Ч сообщила. Его через пять минут прихватили. Но
Мэнхейм, как мои ребята ни старались, ни слова не сказал, кто ему помогал б
ежать. Второпях только однажды ляпнул, что и не планировал «экспрессом»
воспользоваться. Хорошее же словечко эти уроды выдумали, чтоб о побеге г
оворить. Экспресс, мать его… Попозже только от своего информатора я и сум
ел узнать кое-какие подробности насчет мусора. Пришлось распорядиться,
чтоб его выгружали не в горах, а наоборот Ч в пределах близкой видимости
с вышек охраны. А под самый финиш этого бредового строительства еще двое
дали деру. Просто водилу припугнули, который на уик-энд отправлялся к себ
е домой, в Фэрбенкс, спрятались в его машине, но, видно, перестарались: даже
я из окна заметил что-то неладное в его поведении. Охране сообщил, чтоб гр
узовик не задерживали долго на воротах, и сам следом отправился с нескол
ькими своими самыми надежными ребятками-телохранителями, будто на обыч
ный плановый осмотр окрестностей. В укромном месте мы беглецов догнали,
машину окружили, водиле приказали дальше ехать по намеченному ранее мар
шруту, а эту парочку «попросили» нас поразвлечь, горных козлов поизображ
ать. Всласть мы порезвились. Наконец-то я душу отвел… Трупы мы потом, коне
чно, в пропасть сбросили, а своим я велел ничего в Доме не рассказывать. «К
то проболтается Ч всех к зэкам в камеры рассажаю!» Так эти недоноски-зак
люченные до сих пор считают, что у тех двоих был удавшийся побег. Потому чт
о их морды так по линии федерального розыска и проходят. На самом деле пол
ностью удавшимся был только один «экспресс» Ч все тот же Мэнни наделал
делов. Только после шумного ограбления в Рино, где он прихватил полтора «
лимона», начали шерстить всех его дружков-приятелей и какую-то ниточку р
аскрутили, а потом во Флориде повязали. На солнышке грелся Ч и оттуда пря
мым ходом опять ко мне в Стоунхэвн! После первого побега он, конечно, учены
м стал: и с бабами не вязался, и ни перед чем не останавливался, зная, что его
ждет в случае неудачи. И все равно сказал, что опять же ничего заранее не п
ланировал, просто увидел, что удача сама в руки просится. Стояло лето, непр
ивычно жаркое для Аляски. У меня после той злополучной стройки новый пор
ядок постепенно привился: каждую машину, въезжающую со стороны на террит
орию тюрьмы, у ворот встречал охранник, который потом неотлучно повсюду
сопровождал водителя, не давая тому ни с зэками общаться, ни сделать что-л
ибо еще недозволенное, а на выезде расписывался в журнале, что его подопе
чный покинул Дом в одиночестве, как и приезжал сюда. За свою подпись охран
ники отныне несли ответственность, так что они действительно суетились
как могли. Но моя промашка вышла: в канун Дня Независимости Ч «Боже, спаси
Америку!» Ч водителя машины, что продукты привезла, должен был сопровож
дать один из новеньких моих работников, а у него на праздник очередь на ув
ольнение подошла, и я ему разрешил с шофером уехать в Анкоридж, чтобы туда
-сюда из-за него одного автобус не гонять. Чего я не доглядел, так это того,
что парень и фигурой, и мордоворотом на Мэнхейма смахивает. А этот пройдо
ха понял, что судьба, кажется, опять ему улыбнулась. Подловил момент, когда
перед отъездом мой новенький забежал на кухню (она у меня совсем рядом с п
роходной), то ли отлить перед дорожкой, то ли сухой паек прихватить, то ли е
ще зачем. Как говорится, знать бы, где упаду, Ч соломку подстелю. Мэнхейм п
арня скрутил Ч один или с кем, не знаю, Ч кляп в рот запихнул, переоделся,
оружие взял и слинял. Охранника в морозильной камере закрыл на засов, зна
я, что на завтрашний день мясо уже вынуто, а за следующей порцией дежурные
по кухне туда сунутся только через три дня. Бедняга, связанный да с кляпом,
весь покрытый инеем, не так уж долго, видно, и мучился: в ту же ночь после по
бега Мэнхейма мы обнаружили труп в морозильнике, врач сказал, что парень
дал дуба даже не от холода, а от страха. Сердце не выдержало. Мы после вечер
ней прогулки, во время которой беглец смылся, недосчитавшись одного, все
перевернули вверх дном. Я, честно признаюсь, сразу так и подумал на Мэнхей
ма. А на следующий день нам позвонили из Акориджа и передали рассказ води
теля. Мэнхейм забрался в кабину, вдавил пушку в бок шофера, чуть сполз на м
есте пассажира, будто задремал, и надвинул форменную фуражку поглубже на
глаза. Когда проезжал через ворота, что-то бессвязное пробормотал в отве
т на прощание охранников, которые были мною предупреждены, что с водител
ем будет сопровождающий, в связи с чем подпись о «сдаче дежурства» с него
не требовать. (Ох, узнать бы мне, кто из окружающих меня «лояльных» зэков р
аботает против меня!) В горах Мэнхейм водителя высадил, и тому просто пове
зло, что, еще до наступления жуткого, даже летом, ночного холода на него на
брели альпинисты, которые искали место для промежуточного лагеря. С осно
вной своей базой они переговорили тут же, но у тех ближайший сеанс радиос
вязи с Анкориджем был лишь утром. Так, час за часом, время работало на Мэнх
ейма, который, к ночи подыскав себе другое средство передвижения, стреми
тельно удалялся от Стоунхэвна, и должен признать, что ему в этом очень сил
ьно помогала форма моего охранника. Никто не хотел связываться с «челове
ком Рэнкена», к тому же обладавшим диким и крутым нравом. Последний раз ег
о видели в форме уже в Сьюарде, где он сумел нанять одного местного мужичк
а с катером и перебрался в Канаду. Мужичок вернулся с карманами, набитыми
деньгами, и всем растрепал, что «люди Рэнкена Ч охламоны, каких свет не ви
дывал» и что «в Стоунхэвне сидят за решеткой порядочные американские гр
аждане, над которыми сам Рэнкен измывается, как хочет». Вот мразь! И Мэнхей
м Ч мразь, и мужик этот с катером Ч тоже! Ну, и исчез беглец, ни звука о нем н
е было слышно до сумасшедшего ограбления в Рино. Третий раунд должен выи
грать я. И я не смирюсь до тех пор, пока не увижу перед собой труп Мэнхейма. Н
е хочу, чтобы он утонул в Американке. Я уверен, что он жив. А если он жив, то пр
обирается к железной дороге или шоссе. Он пойдет или в Канаду, или в Анкори
д, или в Сьюард, чтоб на пароме тайком махнуть в Штаты. Других вариантов я н
е вижу. Правда, теоретически можно через Берингов на Чукотку перебраться
, но Мэнхейм все-таки не безумец! Исчезнуть он тоже не мог, но даже в бинокль
ни черта не видно. Ни единого движения Ч одна ледяная пустыня.
Ч Эй, помощник! Конлэн, что скажешь?
Ч Мне кажется, надо облететь шоссе.
Ч Пилот, твое слово?
Ч Надеюсь, Конлэн, ты это не серьезно? Боже мой, говорю я вам: не могли эти у
блюдки уйти так далеко. А если мы еще хоть немного повисим в воздухе, то от
морозим свои задницы ни за что, ни про что…
Он такой же, как все. Никто не верит в способности Мэнхейма. Ладно, я прощаю
им это неверие, потому что они все сосунки по сравнению с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13