Выше всего Ч Г
осподь Бог, затем Ч Хозяин тюрьмы, затем Ч мои охранники, затем Ч псы, ко
торые воют, сидя в своей конуре, и после них Ч вы, человеческие отбросы. Не
способные приносить пользу ни себе, ни кому бы то ни было еще». Я сумел зат
кнуть пасть этим сволочам. Я поставил их на место. Я Ч Хозяин тюрьмы строг
ого режима в Стоунхэвне, штаг Аляска, США.

МЭННИ

Наконец-то. Три года вонючего карцера, а теперь Ч блаженство. Глоток свеж
его морозного воздуха. Сбросить бы с плеча этот матрас прямо на снег и рас
тянуться, расправить косточки. Три года мерить клетку: четыре шага в длин
у, два Ч в ширину. Мерзость. Мерзость! А эти, вокруг меня, только и могут шеп
тать за моей спиной: «Видал? Вот это мужик! Настоящий мужик!» Среди этого с
тада нет почти ни одного человека, который хоть что-то понимал бы в нашей
дерьмовой жизни. Почти ни одного! Кроме Джоны. А вот и он.
Ч Привет, Мэнни! Добро пожаловать домой, малыш! Ведь я же Ч твой дом, не пр
авда ли?
В самую точку Джона попал. Ты и есть мой дом. Ближе тебя никого у меня нет. Да
й-ка я обниму тебя… А это кто еще к нам примазывается? Вприпрыжку, как бокс
ер, подбирается. Пижон, очки черные нацепил на нос. Фрайер тухлый!
Ч Ничего не вижу. Эй, Мэнни… Это он мне?
Ч Держи, приятель, это мой подарок тебе.
Джона не гонит его прочь. Так и быть, потерплю и я. Примерим эти чертовы очк
и. Пусть глаза отдохнут. С непривычки-то, после полутьмы в карцере, на ярко
м солнце трудновато.
Ч Пошли, ребята. А то, кажется, уже закрывают.
Ч Эй, приятель, дай-ка я это понесу. Мэпни, дай мне свой матрасик.
Ну, пусть несет, черт с ним, от меня не убудет.
Ч Джона, что-нибудь интересное было здесь за последние три года?
Ч Да ты же обо всем знаешь, браток. Я был на воле, отдышаться не успел, полу
чил свежачок Ч еще тридцать лет.
Ч Как же это тебе удалось без меня, старина?
Ч Да просто мне не удавалось прожить без денег, браток.
Ч А ты никогда не умел грабить банки, Джона. Но ты не расстраивайся. Я выта
щу тебя отсюда.
Ч Но только не этой зимой. Все равно у тебя ничего не выйдет.
Ч У меня не выйдет? Джона, о чем ты говоришь?.. Послушай, приятель, что за дел
а…
Этот фрайер уже порядком надоел мне. Что он лезет везде? Чего ему надо от м
еня? Чем же он Джону-то околдовал?
Мэнни, успокойся. Это симпатичный молодой человек. Всего-навсего. И кроме
того… он возит тележку с бельем в прачечную и обратно. Добро пожаловать д
омой, братишка!
Спасибо тебе, Джона, на добром слове. Утро вечера мудренее. Разберемся мы с
этим парнишкой, когда время придет. Я тебе верю, Джона. У тебя была возможн
ость изучить этого Бака Логана. Может, и мне представится случай провери
ть его на стойкость.
Ночь я проспал как убитый. А на следующий день ребята ловили кайф. Мне-то и
х увлечение боксерскими драками до лампочки, но пусть тешатся, если им нр
авится. Бак на ринге словно жеребец гарцует. Я-то вижу: он передо мной выпе
ндривается. Вот, мол, я и так могу, и эдак. Вот какой я молодой, здоровый, креп
кий… Сосунок, как будто выживают в этом мире молодые да здоровые. Выживае
т тот, чья ненависть сильнее! Священники придумали все это дерьмо: любовь,
доброта, смирение, терпение. Ненависть Ч единственное, на чем держится в
есь этот мир. Вот они орут во всю глотку: «Сделай его, Бак! Сделай его! Дай ем
у! Добей этого сукина сына. Бак!» Ч и вроде как за него болеют, а дай им пару
кусков в лапу, а то и просто напои как следует, и любой из них всадит этому Б
аку перышко под ребрышко. Причем с удовольствием. Но паренек, конечно, чес
толюбив. Неплохо он отправил в нокдаун своего противника, очень неплохо!
Джона, кажется, того же мнения:
Ч Малыш умеет драться.
Как бы Джона его не перехвалил…
Ч Да ладно тебе, Джона. Цена этому поединку Ч две дохлые мухи, которые пе
ред тобой на ринге ползают.
Ч Послушай, Мэнни, тебе не кажется, что ты стал чересчур придирчиво к люд
ям относиться? Пойду-ка я, братан, отолью. Идем, я угощаю, а то смотри, как бы н
е лопнуть тебе от злости.
Тут он задрал голову вверх, туда, где крест-накрест сходились две линии за
решеченного коридора Ч настила, проходящего над спортзалом:
Ч Эй, начальник! Ты хоть бы следил за этим парнем получше. А то он меня уже
за задницу щиплет, я отбиваться устал. По-моему, ты его слишком долго в кар
цере держал. Слышь, Рэнкен?
А я как-то в своих размышлениях да за болтовней не заметил, когда наверху
Рэнкен появился. Вид у него что-то подозрительно странный. Да и каким ветр
ом его сюда занесло?! Он в жизни не ходил смотреть боксерские матчи. А след
ующий раунд как раз и начался. Бак с первой же секунды разошелся не на шутк
у. Его противник, ухе, наверное, без сознания был, мешок мешком стоял, а Бак с
такой скоростью бил по нему, что не давал опуститься на пол. Тренер Бака, б
рызгая слюной, орал своему подопечному: «Убей эту тварь! Убей его! Приконч
и!» И только один негр-гомик вдруг закричал: «Да что ж ты, гад, делаешь?» И то
гда Бак нанес короткий резкий удар, будто точку поставил, и замер неожида
нно для всех. Застыл, не шелохнувшись. Толпа вокруг ринга ревела, неистовс
твовала, и в этом гамме потонули слова рефери: «Победу во втором полусред
нем… чемпион… Бак Логан…» Я снова поднял голову и столкнулся взглядом с
Рэнкеном. Он ошибся. Он не должен был отводить глаза. Он не должен был пере
водить взгляд куда-то за мою спину. Он перевел Ч и я обернулся. Все, что я у
спел увидеть в это мгновенье, Ч нож, лезвие которого неслось на меня со с
коростью пули, чтобы воткнуться мне под лопатку…

* * *

Я даже сначала не разглядел, чья рука держала этот нож. Дернулся инстинкт
ивно, ни на что не надеясь, и острие вместо спины вонзилось в мякоть правой
руки чуть повыше локтя. Тут же нападавший нанес и второй удар, правда, я ус
пел развернуться и подставить ладонь. Нож прошил ее, как кусок масла, но я
понял, что остался в живых. Мне повезло. Я этого кретина и не знал никогда р
аньше, но, будь я на его месте… или Джона… уж мы бы не промахнулись. Плевое д
ело! Рэнкен явно нанял какого-то любителя. Профессионалы так не работают.
Не иначе стукач какой-нибудь вшивый купился на очередную подачку. Я схва
тил подвернувшийся под руку стул и с размаху опустил его на голову этого
идиота. Он отлетел в сторону, и мгновенно рядом со мной и этим типом выросл
а стена охранников. А Рэнкен сверху, как Господь Бог, взирал на все происхо
дящее. Бак за моей спиной закричал: «Не бей его, Мэнни!» Малыш, да кто ж мне т
еперь позволит тронуть этого недоноска?! Хватит того, что в штаны он уже на
ложил. Шатаясь, поднялся с пола, нож вперед выставил и кричит (а самого ног
и не держат, трясется весь): «Это Рэнкен заставил меня… Рэнкен! Не трогай м
еня! Не надо…» Эх, старикан, куда же ты полез? На кого? Я бы успокоился и осты
л, а вот Рэнкен тебе этих слов не простит. Считай, что смертный приговор ты
себе уже подписал… Что ж, давай, Рэнкен, доиграем этот спектакль до конца!

Ч Не бойся, коротышка, Ч говорю я старику, Ч скоро все это для тебя зако
нчится. Ч И я шагнул к нему.
Один парнишка из охранников, что сверху около Рэнкена выстроились, не вы
держал и пальнул. Выстрел будто подстегнул старика, и он взмолился:
Ч Ну, Мэнни, давай…
Я сделал еще шаг, и несчастный был готов припасть к моим ногам, хотя продол
жал храбриться. Я сказал ему (а вокруг все замерли: одни в ожидании окончан
ия представления, другие, вперив взор в прицел, жаждали услышать команду
Рэнкена и выпустить в меня из десятков стволов по обойме, а Рэнкен ждал, ко
гда же я размозжу этому ублюдку голову табуреткой): , Ч Давай… Иди ко мне!

Ч Прости меня, Мэнни! Ч почти зарыдал старик. Ч Не трогай меня! Останови
сь, Мэнни!..
Ч Ты хочешь заполучить меня? Ч и я занес руку над ним.
Ч Нет, Мэнни, Ч заорал он, испугавшись удара.
Ч Ты хочешь заполучить меня, да? Ты жаждешь моей крови? На, пей! Жри ее, скот
ина! Ч и с каждой фразой я взмахивал и взмахивал ладонью, которая вся был
а залита кровью, и я забрызгал не только морду и одежду старика, но и свою з
амечательную, любимую маечку, своего Кондора, что отбыл со мной три долги
х года темного карцера. Ч Вот тебе моя кровь! Возьми ее! Подонок, захлебни
сь в моей крови…
Охрана плотно встала между мной и стариком, и тогда я решил выложиться до
конца. Задрав голову к настилу, я заорал:
Ч Ты, Рэнкен, хочешь пристрелить меня? Ну, пристрели! Ты, молокосос, возьми
меня, убей! Вот он Ч я! Убей же меня, слабак! Давай же, Рэнкен! Пристрели меня!
Сам пристрели, и не присылай больше ко мне всякую мразь, которую ты застав
ляешь сделать это вместо себя! Я сейчас здесь, видишь? Перед тобой! Ну, не ме
дли, давай же, пристрели меня, и дело с концом! Я с места не сдвинусь, стреляй
же! Давай же, Рэнкен! Возьми винтовку, пошевелись же, ты! Ублюдок, кишка тонк
а, да? Ты обещал остановить мои часики, так останови их, ты, дерьмо!..
Я подзадоривал Рэнкена, провоцировал его, и Ч видит Бог! Ч мне бы это уда
лось, потому что когда я швырнул табуретку и она с грохотом и треском разл
етелась на щепки, ударившись о стальные прутья решетчатого настила, Рэнк
ен готов был всадить в меня пулю. Но, глядя вверх, я не успел остановить Джо
ну, который, отсидев на толчке, пропустил самое интересное, а, вернувшись,
все-таки разобрался, что к чему, и, протиснувшись меж охранников, воткнул
в пузо старика-неудачника свою финку. И еще раз воткнул. И еще… Хотя и посл
е первого удара не было необходимости в добавке. Джона не промахивался н
и разу в жизни. Вот и теперь: еще один несчастный лежал на полу с распороты
м брюхом, и лужа черной крови растекалась вокруг него. Братана не останов
ил даже мой крик:
«Нет, Джона, не надо! Он Ч мой!» Опоздал я со своим криком. И охрана опоздала
, а потому с особым остервенением обрушивала на Джону свои дубинки, ломая
его кости и дробя его череп. Им удалось это: лысая башка Джоны быстро превр
атилась в кровавое месиво. Да и на меня навалилась целая толпа, потому что
я орал: «Пустите меня! Пустите, свиньи! Я убью тебя, недоносок!» Ч уже забыв
о том, что вместо недоноска передо мной лежал труп. Сознание стало меркну
ть, откуда-то издалека донесся крик Бака: «Джона! Джона!..», Ч и затих. Малыш
, малыш… Где ж ты раньше-то был?! И еще чей-то всхлип: «О, Господи! Неужели ник
то не остановит все это?!.», Ч после чего, как ответ, раздался громовой голо
с «Всевышнего»: «Спортивные с остязания закончены. Всем заключенным раз
ойтись по камерам. Повторяю: всем заключенным разойтись по камерам. Зал з
акрывется». Усилием воли я приоткрыл глаза, и последнее, что я увидел в это
т день, Ч труп, который охранники за ноги выволакивали из спортзала…
«Слава Богу, это не Джона!» Ч подумал я и куда-то провалился…

* * *

В тюремной больнице дни сначала летели быстро (я часто терял сознание из-
за того, что много крови потерял), а потом поползли еле-еле один за другим. М
еня возили в кресле-каталке, я не сопротивлялся, хотя чувствовал себя впо
лне нормально. Чаще я придуривался, чтобы силы скопить побольше. Джону де
ржали отдельно от всех. То ли потому, что он, как и раньше, готов был развлек
ать молодежь сказками о тюремных законах, то ли потому, что нуждался в осо
бом медицинском обслуживании. Ребята рассказали, что Джона весь перебин
тован Ч с головы до пят. Перед уходом из больницы мне удалось все-таки с н
им потрепаться. Я очень рад был видеть, во-первых, что он жив, во-вторых, что
он поправляется.
Ч Выглядишь ты ужасно, Джона!
Ч Зато живой!
Ч Знаешь, этот ублюдок Рэнкен переводит меня в камеру.
Ч Мэнни, он хочет убить тебя, будь уверен.
…«Джона, Джона… Если б все было так просто…» Ч подумал я.
Ч Нет, Джона. Он толкает меня на другое. Он хочет, чтобы я перемахнул через
стенку и сделал ноги. Он провоцирует меня.
Ч Да на улице-то минус тридцать. Куда ж бежать?!
Ч Но я все равно уйду, Джона. А ты пойдешь со мной? Я не услышал ответа и пов
торил:
Ч Ты пойдешь со мной, Джона? Я подожду тебя…
Ч Нет, братан, Ч вымолвил Джона.
Тяжело дались ему эти слова. Не из-за сломанной челюсти, конечно, а потому,
что впервые в жизни он вынужден был сказать мне, что отказывается от побе
га.
Ч Нет, я не пойду. Здесь мой дом. Здесь я пахан. А там, на воле, я уже не смогу п
инки раздавать направо и налево. По крайней мере, так, как раньше, у меня уж
е не получится.
Ч Зато у меня получится, братишка.
Ч Вот ты и иди, Мэнни. Давай, дружок. Иди и покажи им всем.
Ч Я покажу! Вот увидишь… Ч Как грустно мне было смотреть на Джону. Конеч
но, он не выглядел сломленным, но за эти несколько недель, что мы не видели
сь, он здорово осунулся. И, по-моему, даже постарел.
Ч Запомни, Мэнни, что бы ни случилось, не дай им вернуть себя. Нельзя, чтоб
они опять засунули тебя сюда, приятель.
Я утешил его:
Ч Я найду себе местечко, Джона. Приятное местечко… Чтоб можно было на сол
нышке погреться…
Из-за моей спины раздался голос санитара, который меня на кресле-каталке
возил:
Ч Вертухаи на горизонте, Мэнни. Пора завязывать. Я посмотрел в глаза паха
ну.
Ч Счастливо тебе, Джона!
Ч И тебе, Мэнни. Ч В голосе его зазвучали нотки, никогда доселе мною несл
ышанные:
Ч Братишка, все на тебя смотрят, учти это. Все, кто по эту сторону решетки.
И ты не должен позволить разным ублюдкам пришить тебя. Потому что тогда р
азобьется много сердец. Ты оставляешь здесь много родственных душ. Здесь
твои единомышленники. И последователи. И я люблю тебя…
Санитар увозил меня, а я все смотрел и смотрел в худое, разбитое, замотанно
е в бинты лицо Джоны, и глаза его прошибали мою душу насквозь. Они подбадри
вали меня и не давали пропасть на этом свете… Я понял в этот миг, что долже
н сделать то, на что Джона угрохал всю свою жизнь. Иначе грош мне цена!

БАК

Все идет как обычно. Все идет как обычно. Главное Ч не суетиться…
Ч Белье в прачечную! Дайте пройти…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13