Но в течение одного дня он оказался вышвырнутым далеко за канаты своего
будничного ринга. Он на секунду увидел приближение небытия, и он… Дэвид з
аколебался на мгновение, не решаясь назвать сам себе то, что уже понял и во
что не мог поверить. Да, он слышит чужие мысли, слышит их так же отчетливо, к
ак голос, даже еще яснее. Он слышит. И тем не менее этого не могло быть. Это б
ыло и не могло быть одновременно.
Реальность воспринимается как реальность только тогда, когда она привы
чна. Стоит сделать реальность непривычной, и мозг охотнее классифицируе
т ее как химеру, фантазию, фантом.
Человек двадцатого века готов поверить в любое чудо: в «летающие блюдца»
с крошечными марсианами или венерианцами, отлично говорящими на земных
языках, в любое фантастическое изобретение, открытие или чудодейственн
ое лекарство. Но чудо должно быть санкционировано и подготовлено газета
ми, радио, телевидением. Чудо должно быть освящено авторитетом и быть мас
совым.
Дэвид Росс тоже столкнулся с чудом, но это было его собственное, индивиду
альное чудо, и он никак не мог решиться поверить в него.
Он, Дэвид Росс, двадцати девяти лет, репортер газеты «Аплейк Кларион» с ти
ражом в двести сорок тысяч экземпляров в будничные дни и полмиллиона по
воскресеньям, он вдруг стал телепатом? Он слышит чужие мысли еще яснее чу
жих голосов?
Но легкий шелестящий голос, шедший не изо рта, а откуда-то из глубин чужих
мыслей, не был его бредом, и Дэвид знал это. Или это особая больница, где вес
ь обслуживающий персонал увлекается чревовещанием, или… Или он слышит ч
ужие мысли, читает их так же отчетливо, как огромные меловые буквы на черн
ой доске.
Он долго лежал, не в состоянии схватить умом того, что случилось. Кто знает
, почему и как это произошло… Может быть, толчок, который он испытал во вре
мя аварии…
Его новое качество было настолько удивительным, он был настолько не подг
отовлен к нему, что глубочайшее изумление подавило вначале все его други
е чувства. Но постепенно он начал сознавать, что этот нежданный дар означ
ает для него новую жизнь.
Как и всякий обычный человек, который сталкивается с чем-то непривычным
и необычным, Дэвид не думал о нем в общих терминах, а мысленно приспосабли
вал к своей повседневной жизни. Получи он вдруг способность летать, как п
тица, наверное, первое, о чем бы он подумал, Ч насколько быстрее он будет д
обираться до работы.
И все же он знал, что каким-то необъяснимым образом на него в один и тот же д
ень обрушились два чуда: он остался жив, и он слышит чужие мысли. Если бы за
эти часы Дэвид не исчерпал всю возможную в его состоянии дневную норму в
осторга, он бы встал на руки и прошел на них по палате. Но две неслыханных у
дачи в один день были для него слишком большим грузом, и Росс лишь глупова
то хихикал, глядя в белый больничный потолок.
Он даже помотал головой, стараясь привести в порядок разбегавшиеся мысл
и. Что скажет редактор «Клариона», когда Дэвид Росс начнет приносить в га
зету новости, о которых другие не могут и мечтать? Что скажет Присилла, ког
да узнает… А должна ли она узнать?..
Дэвид не был склонен к обобщениям и не говорил себе, что больше всего на св
ете люди не любят и боятся тех, кто от них отличается умом ли, привычками и
ли цветом кожи. Но подсознательно он уже понимал, что никто не должен знат
ь о его способности. Ему и не пришло на ум проанализировать, откуда появил
ось желание затаиться: тысячи поколений предков, пугливо озиравшихся и т
оропливо прятавших найденную кость или монету, молчаливо напоминали ем
у Ч спрячь! Он не восставал против инстинктов.

2

Дэвид вышел из больничного подъезда. Привычный гул улицы Ч шум машин, шо
рох тысяч шагов, заставил его на мгновение забыть о своей необычной спос
обности. Чудо всегда боится будничности, и мигавшая напротив неоновая ре
клама зубной пасты «Крест» на минуту водворила Дэвида в его былую жизнь.

Он медленно пошел к остановке автобуса, глядя на бежавшие мимо автомобил
и с новым для себя, острым любопытством, с каким, должно быть, смотрит солд
ат на оружие, которое едва не отправило его на тот свет.
И вдруг он почувствовал, что улица Ч вернее, шум ее Ч чем-то непривычна д
ля него. Он остановился, и кто-то толкнул его плечом, пробормотав «простит
е». Улица была полна шороха, слов, словно сотни шедших по ней людей безоста
новочно что-то шептали себе под нос. Он даже различал отдельные слова, обр
ывки фраз: «Семнадцать долларов…», «Она не придет сегодня…», «Какой он ид
иот!..», «Надо купить сигарет…» Поток чужих мыслей протекал мимо него, заст
авлял его изумленно глазеть по сторонам.
Значит, это всерьез, значит, это правда? Боже мой, какое это чудо, какое счас
тье, какие возможности! Должно быть, у него был слегка ошарашенный вид, пот
ому что несколько прохожих внимательно посмотрели на него. Чудаки! Что о
ни могут увидеть на его лице? Ничего! А он знает, о чем они думают, знает! Он с
лышит!
Дэвид сидел в автобусе, раскрыв перед собой свежий номер «Клариона». Он с
мотрел на газету, но ничего не видел. Внимание его было занято тем легким р
овным гулом, который всегда присущ толпе. Но пассажиры автобуса молчали.
Это был звук их мыслей. Одни читали газеты, другие не спеша думали о чем-то
своем, и озвученная работа двух десятков сознании и составляла тот фон, к
которому Дэвид уже начал привыкать.
Внезапно рядом с ним на сиденье плюхнулся грузный мужчина с мохнатыми бр
овями и напряженно сжатыми губами под узенькой щеточкой усов. Засунув по
локоть руки в карманы серого плаща, он откинулся на спинку и прикрыл глаз
а. Он думал, и Дэвид невольно прислушался к словам, которые беззвучно рожд
ались в чужом мозгу, в самом надежном из всех известных тайников. Мысли не
предназначаются для чужих ушей, они интимны, и, слыша их, Дэвид испытывал л
егкую неловкость, какую, наверное, испытал бы, подглядывая за голым челов
еком, уверенным, что никто его не видит. Но Дэвид, как и большинство людей, в
оспринимал нормы морали лишь пассивно. Он, может быть, и не стал бы специал
ьно за кем-нибудь подглядывать. Но, увидев случайно что-нибудь интересно
е, он и не подумал бы, что подглядывать некрасиво. Он прислушался к мыслям
своего соседа, и первые же несколько слов заставили его насторожиться.
«Как будто все должно быть в порядке», Ч думал сосед, и Дэвиду показалось
, что все тот же неслышимый, призрачный голос шепчет ему прямо в ухо: «Опер
ация разработана как надо. Очистить в воскресенье ювелирный магазин на г
лавной улице города, да еще в восемь часов вечера Ч в это никто бы не пове
рил. Только чтоб все шло как задумано…»
Слова, которые слышал Дэвид, потускнели, исчезли, но он поймал себя на том,
что мысленно видит роскошный ювелирный магазин Чарлза Майера на Рипабл
ик-авеню. Воскресная толпа медленно плывет мимо огромных зеркальных око
н, полных радужных драгоценных искр. Женщины невольно замедляют шаг, муж
чины, наоборот, стараются побыстрей вывести своих спутниц из опасной зон
ы.
У самого магазина, словно бесшумно вынырнув из ничего, останавливаются д
ве машины Ч серый «плимут» и голубой «шевроле». Из машин торопливо выск
акивают люди в черных масках под низко надвинутыми шляпами и с автоматам
и в руках. Гремят выстрелы. Несколько человек падают…
«Что за чертовщина! Ч внезапно сообразил Дэвид. Ч Я ли мысленно предста
вляю себе эту картину, или не я? Если я, почему я ясно вижу перед глазами не п
росто какие-то автомобили, а именно серый „плимут“ и голубой „шевроле“?»

Внезапно картина перед его мысленным взором начала тускнеть, распадать
ся. Автомобили поднялись в воздух и растаяли. Магазин Чарлза Майера медл
енно превратился в золотистый пляж, усеянный тысячами и тысячами людей в
черных масках и купальных костюмах.
Дэвид открыл глаза и посмотрел на соседа. Веки у него были прикрыты, напря
женная линия губ размякла, потеряла прямоту. Голова то беспомощно наклон
ялась вниз, то от толчка автобуса покачивалась из стороны в сторону.
«Значит, это он представлял себе все эти вещи. Значит, я не только слышу чу
жие мысли, но и вижу чужие видения. Я видел все то, что мысленно видел этот г
ангстер, и как только он задремал, я увидел наяву тот же сон, что плыл у него
в мозгу! Боже правый, если бы только кто-нибудь знал об этом! Ученые наверн
яка отдали бы все, чтобы разобраться в этом фокусе. Но ни одна живая душа н
е должна знать об этом. Ни одна, иначе моя жизнь превратится в ад».
Он вышел из автобуса и направился к серому зданию редакции «Клариона». О
н шел словно в трансе, поглощенный своими мыслями. Их было так много, и все
они были так непривычны и странны, что он никак не мог заставить их двигат
ься в каком-то порядке. Как и большинство людей, он вообще не умел думать л
огично и стройно. Подобно неопытному пастуху, стадо которого то и дело ра
збредается в разные стороны, он не умел собрать свои мысли. То он думал о т
ом, что узнает теперь, любит ли его действительно Присилла; то представля
л себе неслыханные репортерские удачи, от которых коллеги лишь разинут р
ты; то видел себя редактором газеты, лихо подъезжающим к редакции в длинн
ющем черном «кадиллаке».
Он перешел улицу и вошел в редакцию.
Основатель, владелец и редактор «Клариона» Рональд Барби был человеком
принципов. Принципов, правда, у него было всего два, но зато он был готов за
щищать их с отвагой нефтяного магната, сражающегося за скидку налогов со
своих капиталов. Он считал, что, во-первых, газета должна приносить доход,
а во-вторых, что этого следовало добиваться всеми возможными способами.

Вероятно, именно в силу высокой принципиальности владельца «Клариона»
газета была обезоруживающе беспринципной.
Злые языки утверждали, что Барби никогда не менял своих убеждений, хотя б
ы только из-за их отсутствия. Но что бы ни говорили завистники, «Кларион»
была гибкой газетой. Она то, например, защищала высокую протекционистску
ю пошлину, то трубно призывала к ее отмене. Все зависело от того, кто больш
е платил ей в этот момент, анемичная ли текстильная промышленность Новой
Англии, дрожащая перед призраком популярных японских тканей, или автоим
портеры западногерманских «фольксвагенов» или английских «остинов», н
е желающие упускать своей порции в автомобильном пироге Америки.
Газета поддерживала то республиканцев, то демократов, в зависимости от т
ого, на кого ставил мистер Рональд Барби, и каждый раз, восхваляя одну из с
торон, редактор поносил другую за беспринципность.
При этом Рональд Барби требовал, чтобы все сотрудники разделяли его высо
кие принципы. Если кто-либо из них осмеливался неодобрительно высказать
ся о зигзагообразном курсе передовых статей газеты, основатель, владеле
ц и редактор «Клариона» топал ногами и кричал: «Вы олух, дорогой мой! Почем
у вы не удивляетесь тому, что котировка акций на бирже все время меняется?
А чем люди отличаются от лезвий для безопасных бритв или синтетического
волокна для рубашек? Если вам не нравятся биржевые колебания, идите в свя
щенники. Впрочем, и там, говорят, котировка заповедей не всегда устойчива
». Относясь с презрением к убеждениям и взглядам, сотрудники «Клариона»
подсознательно относились с презрением и друг к другу. Они делали свой б
изнес так же, как мистер Барби свой Ч не останавливаясь ни перед чем. Имен
но потому взаимоотношения голодных пауков в банке по сравнению с взаимо
отношениями сотрудников газеты могли бы показаться воплощением пастор
альной любви и гармонии.
Как и всегда, редакция «Клариона» являла собой зрелище организованного
хаоса. Сотрудники метались по коридорам с выражением одновременно отча
яния и покорности судьбе. Для постороннего глаза они казались какими-то
молекулами, скачущими под воздействием таинственных сил. То, что они не с
талкивались друг с другом, казалось чудом.
Ученые уже давно научились метить атомы и прослеживать их путь, но никто
еще почему-то не пытался пометить сотрудника редакции и проследить трае
кторию его движения по комнатам и коридорам. Но тот, кто сделал бы это, нав
ерняка отметил странную особенность: большинство мечется бесцельно, пр
осто участвуя в заведенном ритуале.
Ч А, Дэви, ты, говорят, попал в аварию? Ч приветствовал его на бегу спорти
вный обозреватель.
«Везет дураку!» Ч услышал одновременно Дэвид его мысленный комментари
й.
Ч Специально, чтобы порадовать тебя, Ч ответил Дэвид зло. Ч Ты уж прост
и, что я остался жив.
Ч Ты что?
Ч Ничего, Ч ответил Дэвид и вошел в прихожую кабинета редактора.
Ч Дэви, миленький, Ч заверещала секретарша редактора мисс Новак, котор
ой, как было известно всем в редакции, требовалось ежедневно два часа шту
катурно-косметических работ на лице, чтобы придать ему человеческий обл
ик. Относясь бережно к своему творению, она никогда не улыбалась, а лишь не
жно хлопала ресницами, желая высказать кому-нибудь симпатию. Ч Как я рад
а, что все так хорошо обошлось!..
«Жаль, что у него есть какая-то идиотка. Я бы с удовольствием с ним пофлирт
овала…»
Дэвид еще никак не мог привыкнуть к одновременному потоку информации и д
езинформации, получаемой им. Ему приходилось все время быть настороже, ч
тобы ненароком не ответить на мысли, а не на слова. «Как бы не так!» Ч хотел
ось крикнуть ему этой наглой толстой дуре, которая уже давно таращит на н
его глаза и вздыхает, как гиппопотам, так что того и гляди лопнет кофточка
. Но вместо этого он сказал:
Ч Джейни, радость моя, шеф один?
Ч Да, Дэви, он один и в чудном настроении. Сейчас спрошу его.
Она нажала кнопку интеркома и проворковала в микрофон:
Ч Мистер Барби, Дэвид Росс к вам.
Ч Пусть войдет, Ч ответил динамик.
Рональд Барби понимал толк в письменных столах и умел сидеть за ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14