Особенно в Лондоне. Сталин сделал первый намек на возможность сближения с Гитлером. Хорошо. Они сами не заметят, как в порыве дружеских объятий начнут душить друг друга. Серьезные попытки заключить какое-либо соглашение с СССР прекращаются . Еще будут, конечно, англо-франко-советские переговоры, несерьезность которых будет очевидна как договаривающимся сторонам, так и практически всему миру – с главной целью раззадорить Гитлера.
А над Москвой продолжают греметь военные барабаны, литавры и трубы. Еще в своем «Новогоднем обращении к советскому народу» Сталин в газете «Правда» от 1 января 1939 года призвал Советский Союз быть готовым «разгромить любого врага на его территории», пустив в обращение новую военную доктрину – «бить врага малой кровью на его территории». Правда, при этом, по правилам «новоречи», необходимо было добавлять, как в заклинании, магические слова «если СССР подвергнется нападению».
Насколько эта преамбула ничего не значила, показали последующие события, полные грубых провокаций, обстрелов собственных войск, воплей о братской, интернациональной и прочей помощи, грозно-чванливых ультиматумов, безоговорочных нот и т.п.
Сталин, безусловно, был удивительным человеком. Еще недавно он публично подверг резкой критике теорию так называемого «блицкрига» (молниеносной войны), назвав ее «продуктом буржуазного страха перед пролетарской революцией», и никто еще не успел охнуть от осознания великой мудрости вождя, как Сталин, переведя всем понятное выражение «блицкриг» на «новоречь», сформулировал, как всем казалось, свою собственную военную доктрину – «малой кровью на чужой территории». Что это, как не тот же самый «блицкриг»?
«Сокрушительный удар по территории противника» начал свое шествие по стране. Об этом говорили 21 января на торжественном заседании по случаю годовщины смерти Ленина, на котором сидящие в зале последний раз имели удовольствие видеть железного наркома Ежова. Об ударе истерически кричали 23 февраля, в день, который Сталин повелел считать днем РККА. Этот призыв постоянно звучал в речах делегатов XVIII партсъезда и даже на траурном митинге по случаю гибели в авиакатастрофе известной советской летчицы Полины Осипенко.
Всего через четыре дня после снятия Литвинова – 7 мая 1939 года – на торжественной церемонии выпуска слушателей военных академий Сталин выступил с краткой, но выразительной речью, в частности, сказав: «Рабоче-Крестьянская Армия должна стать самой агрессивной из всех когда-либо существовавших наступательных армий!». Бурные аплодисменты, встретившие появление вождя на трибуне, заглушили невнятно произнесенную им магическую преамбулу: «Если враг навяжет нам войну».
Недавно вернувшийся с Халхин-Гола полковник Родимцев заверил сидящих в президиуме «вождей»: «Мы клянемся выполнить приказ товарища Ворошилова разгромить любого агрессора на его собственной территории!» В обстановке небывалою военного психоза был вдвое увеличен военный бюджет, продолжала развиваться еще невиданная в мире военная промышленность.
Почти открыто разворачивается огромная армия вторжения в Европу. Но кто же этот враг, которого надо громить на его собственной территории? Он никогда не называется прямо. Кругом враги. Кого укажут конкретно, того и будем громить на его собственной территории малой кровью…
Рев труб и барабанов доносится и из Берлина. Парады, танковые ралли, смотры люфтваффе, зажигательные речи фюрера на церемонии спуска новейших немецких линкоров «Бисмарк» и «Тирпиц». Осуществляется обещанный адмиралам план «Зет». Но прежде всего надо разобраться с Польшей.
Истерика, поднятая гитлеровской пропагандой вокруг «Данцигского коридора», не оставляет сомнений в дальнейших намерениях Гитлера. Гром военных маршей, до носящийся из Москвы и Берлина, не очень пугает лондонских политиков. Осведомительные сводки о состоянии вермахта и РККА исправно ложатся на письменные столы отделанных в викторианском стиле кабинетов Уайтхолла. Вермахт при вторжении в Чехословакию, не встретив никакого сопротивления, показал себя далеко не лучшим образом. Танки застревали даже на дорогах. Солдаты обучены плохо. Постоянные пробки на дорогах и общая неразбериха говорят о том, что и работа штабов всех уровней весьма далека от совершенства…
С другой стороны – РККА. Резня, устроенная Сталиным, практически свела самую большую армию в мире к огромному стаду баранов, трусливо ожидающих, на кого следующего обрушится топор мясника. Какая-либо инициатива отсутствует. В армии процветают пьянство и воровство, потоком сыпятся доносы, никто друг другу не доверяет.
Работа штабов почти полностью парализована. Выдвинутая Сталиным доктрина ведения наступательной войны» «на чужой территории» еще не нашла никакого отражения в оперативных документах. Планов на оборону также не существует. Огромная армия развернута вдоль границы, как стадо у загородки загона.
Воинственные заявления двух лидеров мирового тоталитаризма в большой степени можно считать блефом, но их полная безответственность может привести к самому неожиданному развитию событий. В то же время намечаются и осторожно делаются первые шаги навстречу друг другу, что можно только приветствовать, ибо когда эта встреча произойдет – война между двумя континентальными суперхищниками неизбежна.
Пока вся инициатива сближения исходит от Москвы. Так, через два дня после смещения Литвинова в Министерство иностранных Дел в Берлине явился поверенный в делах СССР Георгий Астахов и в разговоре с советником Шнурре намекал на возможность возобновления торговых переговоров.
20 мая немецкий посол в Москве граф Шуленбург в течение двух часов беседовал с новым наркомом иностранных дел Молотовым, который дал понять немцу, что существуют предпосылки для радикального улучшения советско-германских экономических и политических отношений. На вопрос Шуленбурга, как это можно осуществить практически, Молотов, прощаясь, ответил: «Мы оба об этом должны подумать…»
21 мая английский и французский генеральные штабы проводят секретное совещание, на котором подтверждаются ранее принятые решения по тактике ведения войны с Германией и ее быстрого удушения в случае агрессии против Польши. Вопрос уже не стоит: воевать или нет в случае нападения на Польшу. Ответ однозначен – воевать. Заодно охлаждается воинственный раж Москвы. Несколько английских журналов сообщают о концентрации английской бомбардировочной авиации на ближневосточных аэродромах. В радиусе их действия находится единственный советский источник нефти – Баку. Второго Баку у Советского Союза нет, и можно легко представить, что будет с немодернизировавшимися с 1912 года приисками, если на них обрушатся английские бомбы.
Сталин чуть не перекусывает черенок трубки. Англия! Проклятая Англия! Империалистическое гнездо! Но намек понят – надо быть осторожнее – если же удастся его план, то англичанам все равно конец.
22 мая в обстановке оперной помпезности Гитлер и Муссолини подписывают договор о военном союзе – «Стальной пакт». После подписания пакта Гитлер признается своему другу и союзнику, что намерен до наступления осени напасть на Польшу. У Дуче, по его собственным словам, «похолодели руки». Краснея и заикаясь, он признается фюреру, что Италия совершенно не готова к войне. Но Гитлер и не строит никаких иллюзий о боеспособности своего союзника. Главное, чтобы хитрые англичане не переманили Италию на свою сторону, как это произошло в первую мировую войну.
23 мая Гитлер собирает своих высших генералов на новое совещание. Он снова напоминает им, что война неизбежна, поскольку его решение напасть при первой же возможности на Польшу остается неизменным. На письменном столе фюрера в специальной папке зеленого сафьяна лежит добытый разведкой протокол последнего секретного совещания английского и французского генеральных штабов. Гитлер настроен скептически. Уж очень оперативно сработала обычно неповоротливая служба Канариса. Позавчера только было совещание, и протокол уже на его столе. Не подброшена ли эта информация англичанами, которые известные мастера на подобные штучки? Он не верит, чтобы эти разжиревшие от роскоши англо-саксы могли решиться на войну. Свое истинное лицо они уже показали в Мюнхене. Но в любом случае это ничего не меняет, потому что дело не в Данциге, дело даже не в Польше, его главная цель – поставить на колени Англию. Если англичане хотят войны – они ее получат. Внезапной атакой нужно уничтожить их флот, и с ними покончено. Им удалось избежать разгрома в Ютландском бою, но больше это не повторится. Провидение для того и поставило его, Гитлера, во главе возрождаемой Германии, чтобы покарать Англию!
Как всегда, в ходе своего выступления Гитлер взвинчивает себя, исступленно кричит, яростно жестикулирует. Генералы слушают молча, холодно поблескивая моноклями. Они не разделяют оптимизма своего фюрера. Напротив, они считают, что Германия совершенно не готова к войне, особенно к войне с Англией, опирающейся на ресурсы своей необъятной империи. Генералы – все участники первой мировой – хорошо осознали английский план ведения будущей войны. При нынешнем состоянии Германии произойдет именно так, как планируют англичане.
24 мая начальник тыла вооруженных сил Рейха генерал Томас, выражая общее мнение своих коллег, представляет фюреру секретный доклад. В своем доклада генерал обращает внимание фюрера на следующее: вооруженные силы Германии, включая вермахт, люфтваффе и кригсмарине, имеют общий запас топлива на полгода, всех видов резины, включая сырой каучук, – не более чем на два месяца; цветных металлов, никеля и хрома – на три месяца, алюминия – на полгода. Не менее кризисное состояние и с боезапасом. На складах ВВС авиабомб едва хватит на три месяца неинтенсивной войны. Артиллерия и танки имеют в запасе три боекомплекта снарядов – на три недели не очень интенсивной войны с заведомо слабым противником.
К докладу Томаса была приложена докладная записка гросс-адмирала Редера, которому фюрер торжественно обещал, что не начнет войны с Англией до 1943 года. Адмирал присутствовал на конференции 23 мая и понял, что фюрер уже забыл о данном флоту обещании. Он напоминает, что строительство линкоров давно выбилось из графика из-за нехватки сырья, и если война с Англией начнется в этом году, то германскому флоту останется только «показать, как погибать с честью».
Генералы не знают, что в это же время фюреру пришла грозная бумага от правления Имперского банка, где со свойственной банкирам прямотой говорилось, что финансовое положение Рейха близко к катастрофе. В случае войны, подчеркивали финансисты, при тотальной мобилизации всех средств и ресурсов, к 1943 году Германия исчерпает все до дна и прекратит свое существование как государство .
Более того, отмечает секретный документ Имперского банка, германская экономика из-за сильной милитаризации при фактическом отсутствии внешнего рынка после «ариезации» еврейского капитала находится также на грани развала.
Гитлер в ярости комкает полученные бумаги. Он бегает по кабинету мимо вытянувшихся адъютантов, обвиняя своих генералов в трусости и предательстве. Сталин, перерезавший своих генералов, сделал самое великое дело в своей жизни. В бессилии он падает в кресло, перед глазами снова наглая улыбка Фоша в Компьенском лесу, немецкие моряки, барахтающиеся под пулеметным огнем в ледяных водах Скапа-Флоу, трубы и мачты затопленных немецких дредноутов. Он чувствует, что невидимая удавка уже стягивается на его горле, и судорожно рвет воротник, ослабляя галстук. Он хорошо знает, что это за удавка. Пусть он погибнет в начавшейся смертельной борьбе, но и евреи дорого заплатят за его гибель! Так дорого, что никогда не забудут его.
Ступая бесшумно по ковру, адъютанты поднимают разбросанные бумаги и почтительно кладут их на стол перед фюрером. Он сидит с закрытыми глазами, массируя рукой горло, судорожно сжимая другой рукой подлокотник кресла. Хищный имперский орел на стене, вцепившись когтями в свастику, распростер свои крылья над старинным гобеленом, на котором войска Фридриха Великого идут в штыковую атаку на всю Европу…
Ковровые дорожки кабинета скрадывают шаги мягких кавказских сапог Сталина. Всклокоченная борода и еврейски-оценивающий взгляд Маркса с портрета на стене, с некоторым испугом взирающего на персонификацию своих экономических идей времен первоначального накопления капитала. На другой стене водружен недавно утвержденный герб Советского Союза. Стилизованные пшеничные колосья подобно стратегическим стрелам охватывают беззащитный земной шар, уже полностью накрытый «Серпом и Молотом» с сияющей над всем миром красной звездой. Идея герба вдохновляет, заставляя постоянно думать о ее воплощении в жизнь.
Советская разведка глобальна. В мире нет тайн, не попадающих в ее всевидящее око. Собственная сеть, сеть Коминтерна, завербованные эмигранты, завербованные английские, французские, испанские и бельгийские аристократы, немецкие и итальянские антифашисты, руководство католической церкви, мощные еврейские круги – дают такой поток информации, в котором впору захлебнуться. Анализом разведданных занимается лично Сталин и только Сталин. Он и выносит решения. Это знают на Западе, особенно после бегства под их крылышко в 1937-38 гг. нескольких ведущих советских резидентов, и подключают к советскому информационному потоку не менее мощный и привлекательный поток дезинформации. Пусть Сталин его и анализирует .
Один за другим на стол Сталина ложатся протоколы секретных совещаний в Лондоне, конференций у фюрера, бесед в Варшаве, Бухаресте, Белграде и Стамбуле. Копия совершенно секретного доклада генерала Томаса передается в Москву в тот же день, когда ее в ярости комкает Гитлер. Два часа на перевод – и она у Сталина. Копия меморандума Имперского банка попадает к Сталину раньше чем к Гитлеру на четыре часа, даже с учетом перевода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96