Вспомним цифры: армия Франции – 300 тысяч, включая колониальные формирования; рейхсвер – 150 тысяч и ни одного не то что танка, но даже броневика; США – 140 тысяч и рота (экспериментальная) бронеавтомобилей; Англия – 90 тысяч, разбросанные по всей империи; СССР – 2,5 миллиона и уже четыре танковых корпуса .
На танкодромах под Казанью вкупе с секретно прибывшими офицерами рейхсвера отрабатывается тактика танковых клиньев. Жаждущие реванша немцы – естественный союзник в будущем походе.
Огромная многомиллионная армия, «сверкая блеском стали», откровенно готовится к «яростному походу». Из миллионов глоток раздается громоподобный рев: «Да здравствует великий Сталин!».
Но Сталин медлит. Почему?
Англия! Проклятая Англия, все еще управляющая миром с помощью навязанных международных союзов, с помощью тщательно сплетенных удавок международной финансовой системы, с помощью своей глобальной империи на пяти континентах и чудовищного флота! Что толку в этой разложившейся Европе, если уцелеет Британская империя! Сталин ненавидит Англию и за то, что она праматерь всех ненавистных ему демократий, и за то, что она в течение веков умело заставляла Россию «таскать за себя каштаны из огня», но – и это главное – за то, что эта проклятая империя последним бастионом встала на пути всемирной пролетарской революции, и как сокрушить ее, он не знает.
Советскую агентуру, которая во всем мире чувствует себя лучше, чем дома, именно в Англии мгновенно вылавливают и с позором высылают.
В глубоком молчании смотрит Сталин в своем личном кинозале хронику Ютландского боя. Смотрит чуть ли не каждую неделю, вызывая удивления своих «коллег» по Политбюро. Уходящие за горизонт длинные колонны английских и немецких дредноутов, тучи дыма из сотен труб, боевые флаги, вьющиеся на частоколе мачт. Залпы тяжелых орудий. Вот взлетел на воздух один из английских дредноутов, вот в тучах огня, дыма и угольной пыли переломился пополам и тонет второй, вот, пылая, валится на борт под вихрем немецких снарядов третий, горит четвертый!!! Разгром англичан? Увы, нет…
Как всякий человек, выросший в России, переживший цусимскую катастрофу, Сталин страдал комплексом военно-морской неполноценности. Томик адмирала Мэхэна из его библиотеки был весь испещрен восклицательными и вопросительными знаками, как и у кайзера Вильгельма. О том, что Мэхэн произвел на вождя неизгладимое впечатление, свидетельствует уже то, что теория Мэхэна о господстве на море была немедленно, как только Сталин с ней познакомился, объявлена буржуазной и лженаучной, а ее сторонники расстреляны или посажены. Однако программа строительства 16 линкоров типа «Советский Союз» была уже утверждена по личному настоянию Сталина!
Что же делать? Нужно заглянуть в «библию», оставленную Лениным. Там ясно сказано о неизбежности войн в эпоху империализма. Надо подождать, пока Англия не будет втянута в какую-нибудь военную авантюру. Но с кем? С Соединенными Штатами? Непохоже. С Японией? Ленин еще до революции предсказал войну между Японией и Соединенными Штатами. В такую войну может втянуться и Англия, но еще неизвестно, на чьей стороне. «Нет вечных друзей, а есть только вечные интересы!» У империалистических хищников нет морали. Так учил Ленин, и это надо помнить всегда!
Пока Сталина раздирали внутренние противоречия и комплексы неполноценности, постоянно заставляя «сверять жизнь по Ленину», бывший ефрейтор первой роты 16-го баварского пехотного полка стал канцлером Германии как фюрер (вождь) партии, победившей на выборах в Рейхстаг.
Организованная им Национал-социалистическая немецкая рабочая партия (НСДАП), обогащенная опытом шестнадцатилетнего существования партийного государства на Востоке, пришла к власти гораздо более организованно, явно не желая ввергать свою страну в российский хаос. Партийный карательный аппарат был уже готов, но и старый не уничтожили, а мирно соединили с новым.
Придя к власти под лозунгом возрождения Германии и полного отказа от статей Версальского договора, которые сам Черчилль назвал «идиотскими», Адольф Гитлер для консолидации вокруг себя всего немецкого народа также выбрал жертву, но не буржуазию или крестьян, как его учителя на Востоке (Гитлер считал эти мероприятия ошибочными), а евреев Германии, которых он для начала специальным актом объявил вне закона. Нацистская антиеврейская кампания была просто скопирована с антикулацкой кампании в СССР, с той лишь разницей, что кулаком или подкулачником в СССР могли объявить кого угодно, а в Германии все было сразу поставлено в рамки порядка, чтобы не давать волю низменным инстинктам населения – тут уж или ты еврей, или не еврей, – как повезло родиться.
Надо заметить, что Сталин, мягко говоря, евреев терпеть не мог, но побаивался, отлично понимая нутром старого уголовника, столько лет варившегося в российском революционном подполье, что связываться со столь грозным противником небезопасно.
Гитлер, будучи столь же малообразованным, как и Сталин, не имел, однако, богатого жизненного опыта и восточной хитрости Иосифа Виссарионовича. Никто не предостерег его от столь опрометчивого, во многом спровоцированного шага.
В отличие от Сталина Гитлер не мучился комплексами и нерешительностью. Он любил рисковать и не тратил много времени на обдумывание своих внешнеполитических шагов. Не успев занять кресло канцлера, он тут же в одностороннем порядке денонсировал Версальский договор и приказал своим войскам оккупировать Рурскую область.
Шаг более чем рискованный. В Кремле насторожились. Вот оно начинается. Но дремлющая на лаврах победителя прошлой войны, разложенная социалистами Франция ограничилась вялым протестом, а в Англии «правительство Его Величества» выразило по этому поводу «озабоченность и сожаление».
Вновь задымили трубы Рура, забилось «в радостном ритме» остановленное сердце Германии, рассасывая безработицу и прочие неразрешимые проблемы Веймарской республики. Гитлер официально объявил о программе перевооружения Германии без каких-либо ограничений.
Набирающий силы вермахт марширует по стране. Прошедшие практику в Липецке и Казани летчики и танкисты быстро ставят программы перевооружения на широкую ногу. Из миллионов глоток раздается громоподобный ликующий вопль: «Хайль, Гитлер!». Веди нас, вождь! Аншлюс Австрии. Встревоженные страны Антанты пытаются договориться о новом союзе. Сталин потирает руки. На волне новой опасности СССР быстро признают почти все страны Европы, опять готовые воевать «до последнего русского солдата».
Итак, в двух крупнейших странах Европы на волне унижений и крушения имперских амбиций времен первой мировой войны возникли два чудовищных режима, которые, как бы они не маскировали свои цели, а они свои цели и не особенно скрывали, начали добиваться того, чего не удалось их незадачливым предшественникам – императору Николаю и кайзеру Вильгельму.
В одной из этих стран возрождение старого имперского духа происходило на основе интернационал-социализма с откровенным замахом на мировое господство, пусть пока не фактическое, но по крайней мере духовное. «Если не получился Третий Рим, то пусть хоть получится Третий Интернационал», – острили циники из ленинского окружения. В византийских играх борьбы за личную власть Сталин, выдвинув лозунг «построения социализма в одной стране», откровенно перевел идеологию большевизма в русло национал-социализма, хотя многонациональная специфика СССР не позволила ему воплотить упрощенную гитлеровскую формулу: «Одна страна, один народ, один вождь!». Временно задвинув на второй план полученную в наследство от Ленина идею мировой революции, но искренне веря в глобальные пророчества Ильича, Сталин терпеливо ждал признаков исполнения этих пророчеств, дабы захватить весь мир под предлогом интернациональной помощи братьям по классу и сокрушению «мирового капитализма».
Гитлеровский режим возник на фундаменте национал-социализма, однако программа национал-социалистической партии быстро рассеяла все сомнения в том, что Гитлер будет воплощать ее в границах Германии 1914 года. Обе партии – и в Москве, и в Берлине – считали себя «рабочими», провозглашали свои решения от имени трудящихся, виртуозно жонглируя понятием «народ» .
Возникновение в таком маленьком «ареале», как Европа, двух огромных хищников фактически одного семейства и лишь чуть-чуть отличавшихся видом, без труда давало понять каждому, кто внимательно следил за развитием событий, что прежде чем начать выполнять свои глобальные планы, им придется разобраться друг с другом. Наглый плагиатор из Берлина вызывал законное раздражение в Москве. Украв и слегка перелицевав рожденную восточным соседом идеологию, он нахально пытался выдать ее за собственное изобретение, мешая работать и срывая московские планы. Естественно, он должен быть уничтожен. Уничтожен, да! Но с максимальной пользой для социализма. Сталин не любил рисковать. Все, что он делал – он делал основательно. У него еще есть время – по крайней мере он так считал.
В отличие от Сталина Гитлер считал, что у него времени нет.
Брызгая слюною и размахивая оружием, он истошно кричит о необходимости уничтожения большевизма, о «лебенсрауме» на просторах России. Попыхивая трубкой, Сталин наблюдает сквозь облако табачного дыма, пряча свой топор за пазухой и ожидая, когда его эмоциональный оппонент при очередном своем непредсказуемом прыжке повернется к нему спиной, чтобы всадить топор ему в затылок.
Оба отлично понимают, что схватка неизбежна. Один из них должен быть уничтожен. Оба понимают также, что задача это – тактическая, поскольку истинные задачи гораздо шире. Мешая и путаясь друг у друга под ногами, проверяя друг друга при каждом удобном случае, скажем, в Испании, в Югославии, на Халкхин-Голе – они не забывают, что главным их врагом, главной помехой на пути к «мировой революции» является Англия. Англия – «это еврейско-плутократическая империя, это инструмент еврейского разбоя, с помощью которого евреи пытаются высосать последнюю кровь из населения мира, включая и английский народ».
В личном кинозале фюрера, как и у его оппонента, постоянно крутят хронику Ютландского боя. Гитлер смотрит эмоционально. При взрыве «Куин Мэри» бьет себя ладонями по коленям, вскакивает, визжит от восторга. Взяв под руку гросс-адмирала Редера, он возбужденно доказывает ему, что «если бы у нас было на два линейных крейсера больше и бой начался бы на два часа раньше», то англичане были бы разгромлены. Гроссадмирал – сам участник Ютландского боя – слушает фюрера, почтительно склонив свой безупречный пробор, пряча усмешку на аристократическом лице.
Однако гросс-адмирал соглашается с фюрером, подчеркивая, что сокрушить Англию можно лишь при выполнении недавно представленного им на утверждение фюреру «Плана Зет» – программы строительства двадцати линкоров, способных разгромить ненавистный Гранд-флит. По всем расчетам программа не может быть выполнена ранее 1943 года и поэтому… Гитлер все понимает, он дает Редеру слово, что война с Англией начнется не ранее 1943 года. До этого времени есть чем заняться!
Английская разведка, с тревожным любопытством наблюдающая за начавшимся поединком великих вождей, неожиданно получила из Москвы интересную информацию. Эта информация поступила сразу из трех независимых источников, что переводило ее из разряда вероятной в разряд весьма правдоподобной. В сообщении говорилось (август 1938 г.), что у Сталина начался климакс. Источниками информации назывались: известная на всю Москву любовница вождя Вера Давыдова, его «пассия» Евгения Ежова и некто из близкого окружения вождя, естественно, пожелавший остаться неизвестным . Глубокие психологи из старейшей разведки мира сделали из полученной информации правильные выводы: великие политики проявятся в коротком промежутке между началом климакса и наступлением маразма. В любом случае в ближайшие 3-4 года от Сталина можно ждать какой-нибудь дьявольской комбинации.
Зная психическую неуравновешенность своего берлинского дублера, Сталин ни на минуту не оставляет его в покое. Демонстративно выставив в качестве рупора своей внешней политики еврея Литвинова, Сталин бесит фюрера своими идеями создания коллективной безопасности в Европе, ясно давая понять «наглому плагиатору», что стоит ему, Сталину, пальцем шевельнуть, как на горле у Гитлера снова сомкнётся железное кольцо старой Антанты и его неизбежно будет ждать судьба кайзера Вильгельма.
Гитлер в ярости бегает по своему кабинету, кроя последними словами этого «грязного еврейского лакея в Кремле». Он наносит Сталину удар, организовав «дело Тухачевского», не подозревая при этом, что все необходимые для этого документы ему подбросил сам Сталин.
Сталин с видимым удовольствием играет на чувствительных струнах европейской политики. Его идея коллективной безопасности будоражит общественное мнение Англии и Франции, но Сталин, отлично понимая, что его боятся ничуть не меньше, чем Гитлера, мастерски блефует, обставляя свои предложения заранее невыполнимыми условиями пропуска Красной Армии через территории то Польши, то Чехословакии, то Румынии. От этих предложений холодный озноб пробегает по затравленным странам восточно-европейского буфера.
Да и Англия с Францией со страхом взирают на происходящее в сталинской империи. Постоянно «сверяя жизнь по Ленину», Сталин ни на минуту не прекращает террора. Ленин постоянно призывал «обосновать и узаконить его (террор) принципиально, ясно, без фальши и без прикрас». Следуя завету великого учителя, Сталин превратил террор в норму государственной жизни СССР.
Спущенный с цепи НКВД с особым остервенением вцепился в своего извечного соперника – армию, вычистив ее, по меткому выражению Клима Ворошилова, «до белых костей», поставив к стенке трех маршалов из пяти, практически всех командармов, комкоров и комдивов, а также добрую половину командиров полков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96