Он знает в лицо и по фамилии всех конструкторов нового оружия, знает, чем они занимаются и что каждый из них обещал создать, в каком количестве и в какой срок.
Он знает в лицо весь руководящий состав НКВД и НКО, а в генеральном штабе – всех вплоть до операторов.
Он, возможно, один в стране (и во всем мире, конечно) знает не только псевдонимы, но и настоящие фамилии (с подлинными биографиями) всей советской заграничной агентуры, действующей по линии НКВД, ГРУ и НКИД.
Есть вещи, о которых вообще никто пока не знает, кроме товарища Сталина, поскольку он мыслит глобально и на много лет вперед.
Недавно Берия и Меркулов получили приказ развернуть целую сеть новых концентрационных лагерей, и все на Лубянке внутренне сжались от предчувствия новой волны массового террора. Сжались потому, что ни одна волна не миновала их самих. Но на этот раз Сталин думал о проблеме, над которой в 1940 году никто еще не только не задумывался, но и не представлял себе, что подобные вопросы можно ставить даже в виде проблематики. А вопрос был очень сложным: куда девать население Германии, Дании, Бельгии, Голландии, Франции, Италии, Испании, разных там Румыний, Венгрий и что там еще есть в Европе? Примерно треть предполагалось ликвидировать, треть – перевоспитать на месте, а треть – перевоспитать в СССР. Перевоспитать трудом в Сибири, Заполярье и Северном Казахстане. Задача была настолько глобальной, что о ней пока знал только Поскребышев. Остальные узнают в свое время» .
Были вопросы, которые до поры до времени не доверялись даже «Особой папке» Политбюро. «Особая папка» – это наивысшая степень секретности, существующая в Советском Союзе, и именно к этой папке перешел Сталин, покончив с мелкими делами .
«Особая папка.
От 10 ноября 1940 г.
Секретное постановление Политбюро
О передаче в порядке помощи немецкий стороне клише и технологии для изготовления банкнот британских фунтов стерлингов…»
Немцы с самого начала войны были охвачены идеей наладить производство фальшивых фунтов. Но даже немецкая педантичность и аккуратность не помогла. Опыта не было. Занималось у немцев этим многотрудным делом СД (VI-е Управление РСХА Вальтера Шелленберга), которое по линии созданного в январе 1940 г. «Общества дружбы НКВД – СС» обратилось к СССР за «технической помощью». Сталин некоторое время колебался, а потом решил разрешить. Пусть побалуются. Мы в выигрыше окажемся в любом случае. Получится у немцев: пусть еще раз убедятся, что мы от них ничего не скрываем и помогаем, чем можем. Тем более и подорвать английскую экономику тоже совсем не плохо. Все равно вскоре все отберем обратно. А если при этом еще сообщить англичанам по секрету, какими немцы нехорошими вещами занимаются, то вообще возникнут комбинации, которые просто грех не использовать.
Сталин наложил резолюцию: «т. Маленкову. Возьмите под свой контроль». Сегодня в «Особой папке» больше ничего не было, и Сталин перешел к изучению разведсводки. Сводки представлялись Сталину в трех папках – от НКВД, от ГРУ и в зеленой папке, где была оттиснута скромная надпись: «Секретариат ЦК». В последней папке были сведения от источников, которые лично докладывали вождю информацию.
Разведсводки не сообщали, в принципе, ничего сенсационного. В основном шла компиляция из агентурных сообщений, в которых говорилось о подготовке немцев к окончательному сокрушению Англии.
Во всех, кроме одного. Сталин побагровел. Публично он редко давал волю эмоциям, но тут, сидя один в своем кабинете, позволил себе громко выругаться.
Из далекого Токио Рихард Зорге сообщал шифровкой от 18 ноября, что Гитлер задумал и осуществляет план нападения на Советский Союз. Никаких подробностей в сообщении не было.
Рихард Зорге еще в 1938 году был разоблачен как агент-двойник, работающий на НКВД и на службу Вальтера Шелленберга. Вообще жизнь нелегала не поддается четкому анализу. Очень трудно понять, служит ли ему работа на немцев прикрытием для работы на СССР или наоборот.
Однако советским разведчикам удалось добыть копии материалов, посланных Зорге немцам относительно положения на Дальнем Востоке и планов СССР относительно Японии. В материалах каждое слово было правдой. Зорге был коммунистом и членом НСДАП одновременно. Партийный билет ВПК(б) хранился на Лубянке, а золотой партийный значок со свастикой он носил на лацкане пиджака. С двойниками всегда нужно держать ухо востро, ибо они сами порой могут не осознавать, что являются двойниками. Еще Дзержинский предостерегал, что разведчик, долгое время пробывший за границей, становится жертвой так называемой «идеологической интоксикации» и, сам того не сознавая, начинает работать на противника с еще большим усердием, чем на своих. Поэтому, считал железный Феликс, разведчиков, даже самых ценных, надо время от времени отзывать домой и окунать в реальные ценности социализма. Поскольку выражение «реальные ценности социализма» являлись элементом «новоречи», Сталин, постоянно сверяя свой путь с «классиками», перевел это выражение как «сажать и ликвидировать», начав с самого Дзержинского.
В 1937-38 гг., как известно, разведчиков десятками отзывали в Москву, и счастлив был тог, кто отделывался 20-ю годами лагерей. Большая часть была расстреляна. Наиболее умные – перешли к противнику. Что касается Зорге, то поскольку было доказано, что он «двойник», т. е. используется немцами как канал передачи дезинформации, то его решили пока и трогать. Ведь всегда интересно узнать то, в чем противник пытается вас уверить.
Но не успели принять подобное решение, как товарищи, проникшие в святая святых английской разведки, сообщили, что Зорге, оказывается, работает еще и на англичан. Еще на англичан или в первую очередь на англичан? Этот вопрос был слишком сложным, а различить в докладах Зорге, где тут немецкая дезинформация, а где – английская, было уже чересчур сложно. Поэтому, чтобы он никому в Москве не морочил голову, было принято новое решение: отозвать его в Москву и расстрелять. Но Зорге в Москву не вернулся, а продолжал с завидным постоянством снабжать НКВД информацией, хотя давно числился в этой конторе «уволенным» .
На сообщение из Токио Сталин наложил резолюцию: «т. т. Меркулову и Фитину. Разберитесь, наконец, на кого работает этот тип?!»
В тот же день, 19 ноября, еще не отправив немцам никакого ответа, Сталин приказал отправить болгарам нечто вроде ультиматума, составленного в возможно более мягких тонах, где предлагалось, как обычно, заключить договор «о дружбе и взаимной помощи» по образцу печально известных договоров с прибалтийскими странами. Советский Союз просил разместить на болгарской территории часть Красной Армии, развернуть в Варне военно-морскую базу Черноморского флота, и все это в обмен на финансовую, экономическую и, разумеется, военную помощь «в случае нападения на Болгарию третьей державы или группы держав». Как всегда, выходя на очередную жертву, Москва клятвенно заверяла Софию, что предложенный договор «ни в коем случае не затронет существующего режима (монархического! – И. Б .), независимости и суверенитета Болгарии».
Отношения России и Болгарии всегда были сложными. Еще с тех времен, когда Россия уложила сотню тысяч своих солдат, чтобы создать Болгарское государство. Постоянно рвались дипломатические отношения, а в первую мировую войну именно Болгария сделала посмешищем все идеи русско-сербского панславянизма, вступив в войну против России на стороне Германии. Еще пуще отношения испортились после большевистского переворота, когда Болгария стала чуть ли не основной страной, давшей приют отступившей из России белой армии, став объектом самых злобных атак со стороны советского режима и ареной всевозможных провокаций со стороны Коминтерна.
Увы, это была не осень 1939 года и даже не лето 1940-го. Уже приближался 1941-й год, и сталинские методы были хорошо известны в Европе, особенно в Восточной Европе, чтобы сработать так же четко, как и год назад. Четыре месяца, отнятые финнами, оказались невосполнимыми.
20 ноября Сталин провел совещание, на котором присутствовали Молотов, Деканозов, Берия, Меркулов и Фитин. Павел Фитин был отобран мандатной комиссией ЦК для руководящей работы в органах НКВД в 1939 году, когда добрая половина штатных должностей на Лубянке оказалась вакантными. Ныне Берия и Меркулов рекомендовали его на должность начальника Иностранного Отдела НКВД (внешняя разведка). До него эту должность занимал Деканозов, но поскольку Сталину было угодно использовать Деканозова сначала на административном поприще (приведение Литвы в общее для всех советских республик состояние), а затем – на дипломатическом, то ИНО НКВД довольно длительное время оставался без начальника.
Организационные вопросы Сталин, как правило, решал быстро, но тут что-то затянул, вызывая и у Молотова, и у Берия некоторую тревогу. Но все обошлось. Сталин быстро утвердил от имени Политбюро оба назначения: Деканозова – послом в Германии, Фитина – начальником ИНО НКВД. У всех отлегло от сердца, ибо бросалось в глаза, что вождь находится в очень хорошем расположении духа.
Деканозов был первым из бывших руководителей внешней разведки, получивший статус «Чрезвычайного и Полномочного Посла». Его главной задачей, по мнению Сталина, являлось восстановление хорошей и надежной разведывательной информации из самого сердца Германии – Берлина. Поэтому на данном этапе он должен всячески подчеркивать дружеское отношение Москвы к Берлину и собирать информацию о планах Гитлера .
Главное – узнать точную дату начала высадки на Британских островах, заблаговременно предупредив об этом Москву для «проведения известных вам мероприятий».
Товарищу Фитину, указал Сталин, следует приложить все усилия для восстановления нашей разведсети в Германии. В первую очередь в Германии на данном этапе. И во всех прочих странах. Подобная установка была дана еще в конце 1939 г. – вождь с укоризной посмотрел на присутствующих, – но дело движется медленно, без огонька.
Все присутствующие подавили вздох. В 30-е годы, еще до прихода к власти Гитлера, тогдашний начальник ИНО (еще при ГПУ) Артур Артузов покрыл Германию такой паутиной своей агентуры, что, случись необходимость захвата Германии тогда (т.е. будь Советский Союз тогда к этому готов), Германия прямо в сетке из этой паутины была бы преподнесена товарищу Сталину. Но, увы. Артузов был расстрелян со всеми своими сотрудниками, резидентами и большей частью агентуры. Блестящий резидент в Германии Борис Гордон был отозван в Москву и расстрелян без суда и следствия по решению ОСО. Связь с германской агентурой пытались сохранить новые резиденты, но и они были либо расстреляны, либо посажены, либо до сих пор числятся пропавшими без вести. Более того, были расстреляны все сотрудники центрального аппарата ИНО, занимавшиеся Германией. Картотеки, секретные дела, шифры, явки, адреса либо пропали, либо были приведены в столь хаотическое состояние, что большую часть агентуры так и не удалось восстановить…
Выполнение задач, поставленных Сталиным, оказалось делом нелегким, как и любое дело возрождения из пепла. Руководителем резидентуры в Берлине с 5 сентября 1939 года был назначен Амаяк Кобулов – человек в разведке неопытный, да к тому же – вздорный и кляузный. Попал он на эту должность по протекции своего старшего брата Богдана Кобулова, одного из заместителей Берия. Хотя беспредельная преданность Амаяка товарищу Сталину ни у кого, включая самого Сталина, сомнений не вызывала, о его деловых качествах в Москве не питали иллюзий, даже Берия и брат – Богдан, запретив ему лично встречаться с агентурой и прислав ему в заместители опытного и способного разведчика Александра Короткова. Александр Короткое, имея документы на имя Александра Эрдберга, начал восстанавливать агентурную сеть, начав с одного из ключевых информаторов – Арвида Харнака, известного под кличкой «Корсиканец». Однако в Москву в это время пришел сигнал, что во время «паузы», пока Москва упивалась собственной кровью, гестапо вычислило и перевербовало большую часть бывшей советской агентуры. В частности, самого Харнака, который и так был под подозрением, поскольку родился в США и был женат на американке немецкого происхождения, руководившей некогда кружком по изучению трудов Маркса, Ленина и Троцкого.
В конце октября 1940 года Коротков был вызван в Москву, получив приказ временно заморозить все связи. В настоящее время он все еще находился в Москве, копаясь в архивных делах, где еще сохранились оперативные сводки о Харнаке, его окружении, их связях и была возможность профильтровки этих связей службой безопасности и военной контрразведкой Германии. Ему также формулируется задание: выяснить положение и роль сил, оппозиционных нацистскому режиму; проверить и в случае подтверждения детализировать информацию о военных планах Гитлера в отношении СССР; выяснить структуру и организацию германского хозяйственного управления в военное время, экономические расчеты в отношении средств ведения войны, особенно в случае ее затяжки и расширения, обеспечение Германии стратегическим сырьем и продовольствием.
Все это Фитин доложил Сталину, подбадриваемый благосклонными кивками вождя. Вопреки своей привычке расхаживать по кабинету во время докладов, Сталин сидел за столом, внимательно слушал, посасывая потухшую трубку, особенно ему понравилось, что в сформулированном берлинской резидентуре задании, совершенно обходился вопрос о возможности войны между СССР и Германией. Подобные вещи ни одному разведчику знать не полагалось. Говорилось лишь о необходимости выяснить, что будет делать Германия в случае «затяжки и расширения войны».
Далее вождь выслушал сообщение Берии и Меркулова по поводу выделения из НКВД Управления Госбезопасности в отдельный наркомат с назначением наркомом Меркулова.
Стал хорошо знал Всеволода Меркулова . Тот пришел в «органы» в 1921 году и до 1931 года десять лет последовательно отработал в ВЧК, ГПУ и ОГПУ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96