Дион колебался всего секунду, а затем взял ее руки в свои. Его ладони были потные, это его смущало, но руки он не убрал и слегка сжал ее пальцы.
Пенелопа ответила пожатием.
Дион перевел дух – оказывается, он все это время не дышал.
– Ну вот, это оказалось не таким уж трудным. Правда?
– Действительно, – нерешительно засмеялась она.
Он улыбнулся.
А затем они рассмеялись вместе.

* * *

Дион встретился с мистером Холбруком после уроков.
С тех пор как учитель предложил ему обучение по свободному графику, вопрос этот с ним больше не обсуждался. Дион, можно сказать, уже почти забыл об этом, но вдруг получил записку, в которой предлагалось встретиться с преподавателем мифологии после уроков. Поэтому, сложив свои книги в шкафчик, он быстро пересек опустевший холл и направился в класс Холбрука.
Класс был пуст. Он подождал минут пять, но учитель не появлялся. Он уже собирался уйти, когда заметил на доске фразу: «Дион. Пожалуйста, подожди. Я скоро приду».
Вглядевшись, юноша различил и другие, большей частью полустертые слова. Многие, кажется, на каком-то иностранном языке не с английским алфавитом. Не понимая смысла, Дион почему-то был уверен, что к учебным занятиям никакого отношения они не имели.
Неожиданно это испугало его.
Дверь класса отворилась, и вошел Холбрук. В руке у него была матерчатая сумка, с какими-то продуктами, кажется. Он положил ее на стол.
– Итак, Дион, – сказал он. – Как дела?
– За послеобеденное время никаких особых происшествий не случилось.
Холбрук невесело усмехнулся.
– Это верно. Мы действительно виделись на уроке. Как это я запамятовал?
Дион, стоявший опираясь спиной о парту, теперь выпрямился. Что-то в тоне учителя показалось ему странным и необычным.
Угрожающим.
Именно угрожающим.
Он посмотрел на Холбрука, и в животе похолодело. Во взгляде учителя была открытая враждебность, какая в чуть завуалированной форме прозвучала в его голосе. Что он такого Холбруку сделал?
Внезапно он осознал, что классная комната заперта.
– Я… получил вашу записку. – Он поднял ее вверх, чувствуя, что его голос дрожит, и не зная, как эту дрожь остановить.
– Да, – сказал Холбрук.
– Видимо, это по поводу свободного обучения? Я уже говорил вам, что не хочу заниматься индивидуально.
– Почему? – спросил учитель. – Боишься оставаться со мной один на один? – Он усмехнулся.
Черт возьми, это уже было совсем непонятным. Дион направился к двери.
– Извините, – сказал он, – но мне надо идти.
– Боишься, что я стану к тебе приставать?
Дион остановился, повернулся к учителю лицом и увидел, что в его сумке не продукты, а пергаментные свитки.
– Если вы за этим меня позвали, – холодно произнес он, глядя учителю в глаза.
Холбрук отвернулся и сделал шаг назад.
– И зачем же, как ты думаешь, я пригласил тебя сюда?
Как ему хотелось, чтобы здесь сейчас оказался Кевин. Тогда бы, чувствуя моральную поддержку друга, он обязательно бы выпалил: «Потому что вы извращенец, вот почему». Но Кевина рядом не было, а ему не хватило храбрости бросить эти слова учителю.
– Не знаю, – пробормотал он.
Холбрук выдвинул верхний ящик стола. Дион вытянул шею, стараясь разглядеть, что тот вертит в руках. На первый взгляд это было похоже на длинный сверкающий нож. Он лежал среди карандашей и скрепок.
Дверь в комнату открылась, и Дион испуганно вздрогнул.
– Одну минутку! – сказал Холбрук.
Дион не понял, к кому обращался учитель, к нему или группе мужчин, входивших в комнату. Но времени на размышление не было. С отчаянно колотящимся сердцем он быстро проскочил мимо них через дверь в коридор и с удивлением обнаружил, что школа пуста. Не было видно никого – ни преподавателей, ни учеников.
Молодой человек обернулся и поймал взгляд одного из гостей Холбрука. Тот пристально смотрел на него. Дион быстро побежал по коридору к выходу. Их было пять человек, и у каждого в руке – матерчатая сумка со свертками, такая же, как у Холбрука. Дион не знал, куда его пригласили – на собрание какого-то клана или для чего-то другого, – но было в этой ситуации нечто, что не укладывалось ни в какие рамки. Не прекращая бежать, он оказался во дворе школы. Выскочив наконец на улицу, он направился к дому.

Глава 22

Пастор Робенс разглядывал прихожан. Церковь была полупуста. Он попытался улыбнуться, хотя ему было сейчас не до улыбок. Три недели назад, когда посещение церкви начало снижаться, он решил, что в этом виновата охватившая город эпидемия гриппа. Две недели назад он связал это с хоккейным турниром, который транслировался по телевидению. Но в конце последней недели он был вынужден признать, что творится что-то неладное. Число прихожан неукоснительно сокращалось. В будние дни службу посещали единицы, по воскресеньям их число уменьшилось по крайней мере вдвое.
Последние пять дней он пытался осмыслить происходящее. Что же случилось? Пастор Робенс просмотрел конспекты своих проповедей за последние два месяца – может быть, он случайно сказал что-нибудь обидное, что-нибудь такое, что могло отвратить людей от церкви, – но не нашел ничего. Он даже звонил некоторым своим постоянным прихожанам, прекратившим посещать воскресные проповеди, и спрашивал, почему они перестали ходить на богослужения. Все до одного утверждали, что ничего не случилось, что все в порядке, и обещали показаться в следующее воскресенье.
Никого из них он больше не видел.
И еще шестеро прихожан исчезли.
Органист кончил играть, и пастор Робенс улыбнулся, молитвенно сложив руки. Улыбка была фальшивой, просто маской. Сегодня на душе у него было очень неспокойно.
Очень.
Последние звуки музыки растаяли в воздухе.
Пастор Робенс склонил голову.
– Давайте помолимся.

* * *

Полли Тролл быстро разжевала просвиру и с жадной поспешностью запила вином. Отец Ибарра улыбнулся ей, благословил и двинулся дальше. Следующим был Билл Бенч. Отец Ибарра глянул поверх головы Билла на пустые скамьи, затем на два ряда коленопреклоненных мужчин и женщин. Общее количество прихожан падало, однако желающих причаститься стало больше.
Значительно больше.
Казалось бы, он должен был этому радоваться. Но, наоборот, ему это было неприятно. В том, с какой беспокойной жадностью его прихожане делали этот маленький глоток вина, было что-то порочное. Это казалось ему почти святотатством. Именно так. Во время службы они вроде бы все делали правильно – с вдохновением читали молитвы, почтительно передвигались по храму, – но и в этом он уловил что-то неправедное, богохульное. Их воодушевление представлялось ему каким-то нездоровым, каким-то нехристианским. Создавалось впечатление, что их больше интересует вино, чем сам ритуал. Этого он совершенно не мог понять.
Билл съел предложенную просвиру и жадно проглотил вино.
Отец Ибарра улыбнулся, благословил и двинулся дальше.
Не нравилось ему все это.
Очень не нравилось.

Глава 23

Ресторан оказался не таким, каким его ожидал увидеть Дион. Судя по названию, несколько претенциозному, «Таверна для одиноких путников» представлялась ему элегантным заведением, где все устроено со вкусом – затененный обеденный зал со столиками в викторианском стиле, дорогие канделябры, негромкая классическая музыка. Внутри действительно был полумрак, но все остальное оставалось только в его мечтах. Кабинки, обитые красным и довольно потертым винилом, одноцветные стены, украшенные охотничьими трофеями и атрибутами – головы лосей, оленьи рога, ружья. Через открытые двери можно было наблюдать прокуренный бар с неоновыми рекламами пива и даже слышать нарочитую скороговорку спортивного комментатора из включенного на полную громкость телевизора.
Все получалось совсем не так, как он хотел.
Однако Пенелопа относилась ко всему очень спокойно. В своем воображении он проиграл каждый эпизод этого вечера, отрепетировал каждую возможную тему разговора, и вот сейчас все, что он подготовил, пошло насмарку. Романтическая встреча вылилась в серию неловких инцидентов, из которых с трудом приходилось выпутываться.
Но для девушки все это, казалось, не имело никакого значения. Когда обнаружилось, что он забыл на заправочной станции свой бумажник и туда пришлось возвращаться, Пенелопа только рассмеялась. Она вежливо не заметила и того, что у него была расстегнута ширинка, когда он вошел поздороваться с ее матерями. Увидев интерьер этого «милого» ресторанчика, для которого она надела свое лучшее платье, Пенелопа тоже не выдала своего разочарования.
Судя по всему, можно было ожидать, что этот вечер выльется в настоящий кошмар, но Пенелопа оказалась лучше, чем он предполагал.
Правда, еда здесь была неплохая. Они не спеша ели и рассказывали друг другу о своей жизни. Взаимные признания воспринимались ими с обоюдным доверием, причем настолько, что даже в первое свидание Дион поделился с ней самым сокровенным, о чем не говорил никому и никогда и даже не помышлял, что сможет когда-либо сделать это. Он чувствовал, что может открыть ей все. Это и пугало, и ободряло его.
Два часа пролетели незаметно.
Они закончили еду, басбой Басбой – помощник официанта в ресторане или другом заведении; в его обязанности входит убирать посуду со столов, вызывать для клиентов такси и выполнять прочие поручения.

убрал со стола все, кроме бокалов, и тут появилась официантка.
– Не хотите ли заказать чего-нибудь еще? – спросила она.
Дион вопросительно посмотрел на Пенелопу, но та покачала головой.
– Пожалуй, нет.
– Через минуту я вернусь с вашим счетом.
Дион с улыбкой кивнул, но, посмотрев на Пенелопу, вдруг понял, что не знает, сколько следует давать на чай. Ужин прошел на удивление хорошо, много лучше, чем он ожидал, а сейчас все снова могло испортиться. Если оставить слишком мало, она подумает, что он скупой и противный, если дать на чай слишком много, она подумает, что он дурак, поскольку хорошо осведомлена о его «состоятельности». Юноша растерялся.
– На чай буду давать я, – сказала Пенелопа, будто прочитав его мысли.
Он посмотрел на нее и покачал головой.
– Ни в коем случае.
– Ты платишь за ужин. Мне тоже хочется поучаствовать. – Она открыла сумочку, вынула три бумажки по одному доллару и положила на стол.
Три доллара.
У него отлегло от сердца, он взял купюры, вернул их девушке.
– Нет, – заявил он твердо. – Заплачу я.
Она улыбнулась.
– Хочешь быть настоящим мужчиной? Пожалуйста. – Она убрала деньги.
Они заплатили по счету и были уже на полпути к дверям, когда Дион услышал женский голос. Его окликали.
– Молодой человек!
Он стал озираться по сторонам, пытаясь определить, откуда исходит голос, и увидел где-то слева от себя пожилую женщину, которая сидела одна за небольшим столиком. Ей было лет под шестьдесят, ее яркое облегающее платье не соответствовало ни возрасту, ни моде. Крашеные светлые волосы женщины были безобразно растрепаны, и даже при слабом освещении он разглядел на ее лице толстый слой косметики. Она подмигнула ему.
Почему-то Дион сразу подумал о своей матери.
– Молодой человек! – повторила женщина. Голос у нее был высокий и хриплый.
Дион повернулся, чтобы уйти.
– Она же тебя зовет, – сказала Пенелопа. – Подойди и спроси. Может быть, ей что-нибудь нужно.
– Нет. Она разговаривает с кем-то другим.
– Молодой человек!
– Подойди к ней и спроси, что ей нужно. Нельзя быть таким нелюбезным.
Дион пересек зал по покрытому ковром полу и приблизился к темному углу, где находилась женщина. На ней не было лифчика, и под плотно облегающим платьем он отчетливо видел выступающую большую грудь и точки сосков. Ему стало неприятно, что он заметил это.
– Садитесь, – сказала женщина и показала жестом на стул, стоящий рядом.
Дион покачал головой.
– Мы должны идти.
Теперь, подойдя ближе, он почувствовал запах спиртного, который обволакивал ее стол и, как стойкие дорогие духи, подавлял все остальные запахи вокруг. Когда она заговорила, он стал еще сильнее. Своими костляквыми пальцами женщина схватила его руку. На сморщенной коже ниже браслета он увидел темно-коричневые пигментные пятна.
– Видишь рыбину вон там? – Она указала на огромную пластиковую марлину, Марлина – рыба отряда окунеобразных, достигает в длину свыше 5 м, водится в открытых тропических и субтропических водах всех океанов.

подвешенную на стене прямо перед ним. Дион осознавал, что люди за соседними столиками смотрят на него и хихикают. Он покраснел.
– Посмотреть на рыбу?
Она молча кивнула.
– Эту рыбу поймал владелец ресторана.
Юноша посмотрел на Пенелопу, ища поддержки, но та была абсолютно безучастна. Ничего нельзя было прочитать по ее лицу.
– Он поймал эту рыбу, ту, что на стене.
– Ага, – сказал Дион.
– Хозяин поймал эту рыбу.
– Ладно, я пошел. – Он попытался вырвать руку.
Она еще крепче ее сжала.
– Именно эту самую рыбину, что здесь. Хозяин поймал ее.
Внезапно ему захотелось ее ударить, треснуть по физиономии. Старуха продолжала что-то пьяно и бессмысленно бубнить, ее глаза уставились в одну точку, рот открывался и закрывался, а губы оставались неподвижными, как у чревовещательницы. Ему снова захотелось ее стукнуть как можно сильнее, чтобы ощутить кулаком кости под ее кожей, услышать ее крик, услышать ее вопль, когда он будет ее бить.
От запаха алкоголя у него начала кружиться голова. Он вырвался.
– Эта рыба из пластика.
– Хозяин поймал эту рыбу – Голос у женщины стал плаксивым. Под тесным платьем двигалась грудь.
– Хозяин не ловил эту рыбу. Эта рыба из пластика. А вы просто пьяны. – Он поспешил через зал к Пенелопе, слыша, как люди за столиками позади него засмеялись.
– Он поймал эту рыбу! Именно эту рыбу!
– Пошли, – сказал Дион, взял Пенелопу за руку и повел к выходу.
– Счастливо провести остаток вечера, – сказала привратница, когда они торопясь выходили наружу.
Вечерний воздух был прохладным, свежим, колючим. Стояла тишина – шум ресторана остался за тяжелыми деревянными дверями.
– Что ей было нужно? – спросила Пенелопа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54