Полтора дня (по объективному
земному времени) достаточно "Иокасте" для достижения любой точки
галактики".
Движение капсулы замедлилось, и ум Атона вернулся к практическим
вопросам. Он прошел через затвор, восстанавливающий нормальное давление.
Его поездка, неважно, в метрах или световых годы, завершилась.

ПЯТЬ
Капитан Мойна с нетерпением его ожидала. Атон никогда не встречался с
ней лично, но не узнать ее было нельзя. Приятная женщина в форме торгового
флота, неопределенного возраста, приглаженная и строгая. Губы почти
бесцветны; волосы заправлены под шапочку и скрыты шлемом. На лице ни
малейшего следа двадцатичетырехлетнего разрушительного воздействия
космоса. Команда не любила ее от всего сердца: она сама усердно взращивала
эту нелюбовь. Почему она одна? При аварии все помощники капитана должны
беспомощно сновать вокруг нее. И что она делает в темном грузовом отсеке?
- Пятый, - сказала она без вступления, - охладитель Седьмого не
действует. У нас не больше тридцати минут.
Атон направился за ней в отсек:
- Капитан, кажется, вы вызвали не того человека. Я - машинист.
Она привычным движением открыла шкафчик и вынула комплект
космокостюмов.
- Я вызвала _т_о_г_о_ человека.
- Послушайте, я не могу починить систему охлаждения, даже если мне
приставят к горлу...
Капитан повернулась и схватила его своей тонкой рукой за рубаху. Она
дернула застежки, сунула руку ему за пазуху и вытащила из внутреннего
кармана крохотную книжечку.
Атон был у нее в руках. Обвинение стоило бы ему двух лет тюрьмы и
пожизненного запрета на работу в космосе. Реестр дивидендов торгового
корабля являлся секретным документом.
- Вы - капитан, Капитан, - сказал он.
Она швырнула ему костюм:
- Надевай.
Он замешкался. Его толстый комбинезон не влез бы в легкий костюм.
Капитан мгновенно поняла его мысль:
- Раздевайся. Мы не можем тратить время на благопристойность.
Не отделяя слов от дела, она скинула собственную форму - минимум
нижнего белья только подчеркивал отлично сложенную фигуру - и быстро
влезла в космокостюм.
Атон сделал то же самое, все еще не понимая, что от него требуется.
Она тут же разрешила его сомнения.
- У нас минут двадцать, не больше, мы не можем рисковать. Нужно
перетащить груз из Седьмого отсека в Восьмой, там действует механизм
охлаждения. Пока это возможно, будем работать вдвоем, потом я прикрою тебя
гидрантом. Не теряй времени, но и не тряси особенно ящики. Давай начинать.
- Прикроете меня гидрантом?.. _Ч_т_о_ в _э_т_о_м _о_т_с_е_к_е_?
Она взяла одну из коробок.
- Турлингские афисы.
Коробка в его руках задрожала, когда до него дошел смысл слов.
Тафисы! Пожиратели кораблей!
Во время работы капитан Мойна объяснила положение дел.
- Это насекомые, личинки. На многих планетах считаются деликатесом.
Их надо перевозить живыми, низкая температура держит их в спячке. Когда
теплеет, они просыпаются и начинают все жрать. Сначала собственную
упаковку, потом грузы. Потом все остальное, включая команду. Их не
остановить; со временем они пожирают даже металл. Необходимо содержать их
в холоде и покое. Сейчас на часах 13. За борт их сбросить не удастся.
Это было явное преуменьшение. Покинуть корабль, движущийся быстрее
света, физически невозможно. Окружающей вселенной для него просто не
существует. Пять часов замедления вернули бы их в досветовую область...
если бы голод тафисов выдержал так долго. А экономические и политические
последствия...
- Это легальный груз?
- Не будь наивным! Почему тогда я послала за тобой?
В самом деле, почему. Оказывается, Капитан - безжалостная делячка.
Строго говоря, никакая межзвездная торговля не была нелегальной, поскольку
ни одна планета не могла навязать свои законы вне непосредственной сферы
своего влияния, так что никакого правоведения в большом масштабе формально
не существовало. Но определенный свод законов возник и твердо
поддерживался, а политические системы миров были достаточно сходными,
чтобы поощрять путешествия и торговлю, в частности, между теми планетами,
что гордились своим добрым именем. Закон сектора и полицейские силы
сектора существовали лишь номинально; сама идея такой власти тревожила
независимые колонии намного больше, чем преступное поведение.
Однако нарушение неписаного закона каралось занесением виновного в
"черный список" во многих процветающих мирах, ни один торговый корабль не
мог себе этого позволить. У Капитана был повод для секретности.
Половину коробок перенесли без приключений. Наконец началось.
Коробка, которую нес Атон, взбухла. Поверхность испещрили булавочные
проколы, потом следы когтей. Его тяжелые перчатки безошибочно
отреагировали на движение внутри, после чего наружу показались белые
рогатые личинки. Тафисы проснулись.
Атон какой-то миг еще смотрел на артроподов с наждачной поверхностью,
затем бросил коробку. Она тут же разлетелась и запенилась склизкими
тельцами. Личинки безошибочно его учуяли и двинулись белой волной по полу.
- Маска! - крикнула сзади Мойна.
Он застегнул ее вовремя: поток замораживающей пены уже был направлен
на пол. Она повернула гидрант на него. Теперь он понял, зачем нужны
костюмы. Не будь защиты, пена убила бы людей за несколько минут.
Личинки на полу сверились и затихли, погрузившись в состояние спячки.
Но уже корежились остальные коробки.
- Быстрей! - услышал он голос Капитана в наушниках поверх шума
воздухообмена. - Я могу накрывать сразу только одну.
Ум и тело отвращали Атона от соприкосновения, но он слишком хорошо
понимал последствия промедления. Подобрав упавшую коробку, он повес ее в
холодильный отсек. Мойна стояла у дверей и непрестанно поливала его пеной,
окатывая заодно сложенные в Седьмом отсеке коробки. Замороженные тафисы
неопасны - но граница тонка. Если гидрант вдруг сломается...
Атон спешил.

Он чистился в каюте Капитана. Он не мог позволить себе расспросов о
характере работы в Седьмом отсеке, а забытая второпях форма пропиталась
пеной. Существовали, конечно, и другие темы, которые надо было обсудить,
прежде чем расстаться.
Атон вышел из ванной и обнаружил, что капитан Мойна полулежит
переодетая в обычное платье. Ее волосы Сияй распущены и ниспадали тусклым
каштановыми прядями. Она выглядела молодой, слишком молодой для тех
самообладания и силы, которые он видел. Внешний вид обманчив; она
действительно крепка, и впереди ожидается нелегкий поединок. Было бы
рискованно поверить ее позе и позволить себе расслабиться.
Атон прикинул свой актив: он сослужил ей службу, которая спасла
корабль, и обладал информацией, которая вынудила бы ее уйти из торгового
флота в отставку. Но она по-прежнему капитан, наделена капитанской властью
и имеет против него улики. Пат, если один из них не совершит ошибки. И не
потеряет самообладания.
- Садись, Атон, - сказала она, указывая на диван рядом с собой.
Ее голос был нежным, почти музыкальным. Он сразу же понял, что она с
ним играет. То, что он - ее подручный, ей недостаточно? Или она
хладнокровно использует сексуальную привлекательность для усиления своей
позиции? До какого предела?
- Система долей, - сказала Мойна, делая первый ход, - самый удобный
способ беспристрастного вознаграждения участников торгового рейса.
Да, это так. Система заимствована из практики древних китобоев на
Земле. Члены китобойной команды получали вместо платы определенную часть
прибыли. Пятидесятая доля представляла собой пятидесятую часть целого, и
так далее. Даже двадцатитысячная доля могла обернуться внушительной
суммой, если рейс оказывался удачным. Каждый член команды был
заинтересован в экономическом успехе всего предприятия.
Атон кивнул и воспользовался активной защитой:
- Перевозка тафисов, уверен, должна хорошо оплачиваться.
Мойна улыбнулась:
- Владельцы берут себе вторую долю - половину прибыли.
- А какую долю берет Тафис?
Мойна отказалась уступить инициативу:
- Доли на "Иокасте" включают четырехтысячную для новичка...
- Двухтысячную для опытного машиниста, - сказал Атон, подвигаясь
ближе. - Но иногда бывают очень опасные дежурства...
- Частичные дивиденды должны рассчитываться в каждом порту...
- А холодильники проверяться...
- ...в том случае, если член команды увольняется и требует свою
долю...
- ...или если эту долю требуют его близкие родственники...
Глаза у Мойны были серые, почти зеленые.
- Поэтому реестр дивидендов - исчерпывающий справочник, описывающий
каждого человека на корабле.
- И весь легальный груз. - Волосы у нее, похоже, стали ярче, с медным
отливом.
- Наличие реестра у постороннего лица является преступлением.
- Равно как и нахождение на борту личинок, - закончил Атон.
Ее губы были крепко сжаты.
- Однако... - начала она.
Атон поцеловал ее.
Он сделал хитроумный ход, сознавая свою власть над этой женщиной, и
готов был достичь молчаливого взаимопонимания любым необходимым знаком. Он
понимал, что речь идет о чем-то большее нежели взаимные обязательства:
никто не мог позволить другому выступить с осуждающими намерениями. Но это
были всего-навсего рассудочные козни ради выживания. На душевном уровне
все определялось его бесплодным поиском миньонетки - если она
действительно существовала. Он воспринимал капитана Мойну как помеху, а не
как женщину.
Но когда их губы соединились, странный огонь объял его. То, что
казалось рассчитанным искусством, обернулось реальной страстью. Он хотел
ее как женщину.
Мойна отстранялась.
- Зачем ты это сделал? - спросила она.
Атон подавил расстройство от внезапного отказа и решил истолковать
вопрос как деловой.
- Реестр дивидендов? Будем считать, что причина такая же, что и у
контрабанды тафисами.
Дебаты его теперь не интересовали. Он был раздражен - тем, что его
смогли так легко возбудить и отвергнуть. Но сказанное было правдой:
взаимопонимание не требовало того, чтобы раскрывать более глубокие мотивы.
Возникло своего рода равновесие. Следовало его сохранять.
Она наклонилась к нему, опять соблазняя его. Что с ней? Пришлось
признать, что она действует на него возбуждающе: желание возобновилось. С
этой женщиной шутки плохи. Он никогда еще не попадал в подобную переделку,
никогда не был так восприимчив. На этот раз он отказывается играть в ее
игру; больше он ее не поцелует.
- Что это, - спросила она, - в твоих волосах?
В вопросе была короткая заминка, обеспокоившая его. Мойна хотела
сказать что-то еще или, возможно, сказать по-иному. Ему казалось, что
легкая деланность ее речи - следствие ее официального положения, но
теперь-то она не играла роль Капитана, а искусственность осталась.
Он вынул из волос цветок.
- Это хвея. Для жизни ей нужны воздух и любовь - любовь к ее
спутнику. Если отнять ее у меня, она умрет.
Мойна взяла цветок с ладони.
- Я слышала сказку о хвее, - пробормотала она, рассматривая растение.
- Очаровательно.
Атон опять почувствовал беспричинное раздражение. До сего дня он и
сам думал, что тафисы - выдумка. Неудивительно, что люди не верили в
уникальные свойства хвеи.
- Сейчас покажу, - сказал он, забирая цветок. Он положил его на стол
и отошел.
Какое-то мгновение хвея цвела, затем лепестки ее стали вянуть. Атон
быстро подошел и взял цветок: к хвее вернулись силы, она вновь стала
зеленой и свежей.
- Не сказка.
Глаза Капитана сияли.
- Какая обворожительная связь, - воскликнула она. - Ее дала тебе
мать?
Челюсть Атона напряглась:
- Нет.
Мойна, улыбаясь, коснулась его руки:
- Я причинила тебе боль?
- Нет!
Но под ее понимающим взглядом он испытывал потребность оправдаться.
- Мой отец, - сказал он, - женился на девушке из Династии Десятых.
Они прожили вместе два года, и хвеи цвели как никогда. Она была добрая,
очень его любила и умерла при родах.
Мойна положила ладонь ему на руку.
- Мне незачем это знать, Атон.
Но сейчас ему надо было высказаться.
- После чего Аврелий отправился в космос. Его двоюродный брат
Вениамин Пятый присматривал за хозяйством, так что хвеи не погибли.
Аврелий путешествовал в дальних уголках галактики, стараясь забыться.
Из-за неисправности его корабль причалил к неизвестной планете. Отец...
полюбил местную девушку и взял ее с собой. Он привез ее на Хвею.
Мойна всматривалась в его беспокойные глаза:
- Нет необходимости...
- Она жила с ним всего один год... и бросила его. Скорее всего,
вернулась на свою глухую лесистую планету. Аврелий больше не
путешествовал; он выращивал в одиночестве хвеи и воспитывал меня.
- Но она дала ему силы продолжать...
- Она не любила его! - закричал Атон, отбросив руку Мойны. - Она его
бросила. Ни одна дочь Хвеи так бы не поступила. У меня _н_е _б_ы_л_о
матери - ни родной, ни мачехи.
- Возможно, она бросила его _п_о_т_о_м_у_, что любила, - сказала
Мойна. - Ты способен это понять?
- Нет, - Атон поднял руку, словно собираясь ее ударить. - Если я
когда-нибудь встречу эту женщину, я ее убью. Я подтверждаю свое
происхождение от Династии Десятых. От достойной женщины. Десятой!
- Какие страстные слова! - Капитан постаралась сменить тему. - Через
тридцать шесть часов я покажу тебе, куда везут тафисов. А теперь быстро
уходи.
И Атон ушел.

ШЕСТЬ
Через четыре смены в грузовом отсеке Атон и Капитан перетаскивали
ящики с тафисами в планетарный челнок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31