Объявить миру о том, что его машина
уже существует. Необходимо немедленно составить описание конструкции и
математическое обоснование, размножить все это в нескольких сотнях
экземплярах и разослать по всему миру организациям и частным лицам по
заготовленному списку. Отправить письма так, чтобы они достигли своих
адресатов приблизительно в одно и то же время - проблема несложная.
Гораздо большая проблема возникнет, когда письма будут вскрыты и
прочитаны, когда многие из тех людей, кому они направлены, людей
могущественных и безжалостных, пожелают его убрать. Единственный способ
избежать опасности - продолжать держаться скрытно и осторожно. До сих пор
Хачмен считал, что запирающийся ящик в его столе вполне надежное место для
хранения схем и выкладок, но сейчас, преследуемый беспокойными мыслями, он
даже не мог вспомнить, запер ли он стол, перед тем как уйти. Он прибавил
шаг и почти бегом ворвался в свой кабинет. У стола стоял Дон Спейн и с
напряженным интересом копался в содержимом секретного ящика.
- Ой, Хач, - спросил он, улыбаясь, - где ты держишь точилку для
карандашей?
- Разумеется, не здесь, - резко ответил Хачмен и, не удержавшись,
добавил: - Наглая любопытная свинья!
Улыбка Спейна тут же растворилась.
- Ты что, Хач? Я только хотел одолжить точилку.
Хачмен захлопнул дверь в комнатушку Мюриел и спокойно произнес:
- Это ложь. Я прекрасно знаю, что ты лжешь, потому что ты рылся в
моем столе столько раз, что точилку нашел бы и в темноте. Ты просто наглая
любопытная свинья!
На серых впалых щеках Спейна появились два пятна кирпичного цвета.
- Ты...
- И если я еще раз застану тебя в моем кабинете, я тебя пришибу!
Спейн открыл рот в замешательстве, но через секунду растерянное
выражение на его лице сменилось злостью.
- Не слишком ли ты много о себе думаешь, Хач? Меня абсолютно не
интересуют твои каракули, и я не позволю такому...
Хачмен взял со стола обкатанный камень, которым прижимал бумаги, и
сделал вид, будто собирается бросить. Спейн проворно нырнул в дверной
проем. Сев за стол, Хачмен стал ждать, пока успокоятся нервы. Сделать
что-нибудь подобное ему хотелось уже несколько лет, но в этот раз,
пожалуй, следовало бы сдержаться. Спейн и Мюриел непременно распустят
сплетни об этом инциденте по всему Вестфилду, а как раз сейчас Хачмену
хотелось выглядеть как можно неприметнее.
Он обследовал ящик с бумагами и с облегчением обнаружил, что
заготовленный список правительственных учреждений, политиков и видных
ученых лежал в самом низу, да еще был сложен таким образом, что Спейн,
очевидно, его пропустил. С сегодняшнего дня придется носить все бумаги с
собой.
Но что делать с машиной? Хачмен опустился в кресло и задумчиво
посмотрел через расчерченное редкими каплями дождя стекло на украшенные
осенью деревья за окном. Машину, которую вряд ли кто назвал бы
портативной, нельзя оставлять в лаборатории. Для того чтобы шантажировать
людей, владеющих ядерным оружием, чтобы успешно превратить мегасмерть в
мегажизнь, машину надо спрятать понадежнее в каком-нибудь укромном месте.
Даже если его выследят, это уже не будет иметь значения: когда люди
узнают, как построить подобную машину, кто-нибудь где-нибудь обязательно
это сделает. И тогда никто не сможет позволить себе владеть ракетами,
снаряженными кусками смертоносного металла...
Никогда! Слишком велик будет риск.
Хачмен встал и, подойдя к зеркалу, взглянул на свое отражение.
Высокий мужчина, хорошо уложенные черные волосы, длинные суховатые руки -
именно такого Лукаса Хачмена видят люди. Это тот самый Лукас Хачмен...
"Так-так, уже говорим о себе в третьем лице, Хач. Классический симптом..."
Так вот это тот самый Лукас Хачмен, который решил один положить на лопатки
весь мир. "Когда-нибудь она поймет..."
Слегка обеспокоенный тем удовольствием, которое доставила ему эта
маленькая игра, Хачмен сел за стол и занялся бумагами. Все записи были
сделаны на стандартных вестфилдских бланках, но это можно исправить -
достаточно лишь обрезать верхнюю часть листа. Другое дело, что кому-то из
адресатов, особенно иностранцам, будет невозможно расшифровать его
каракули и, кроме того, его смогут найти по почерку. Он прошел в кабинетик
Мюриел и, сделав вид, что не замечает ее настороженного взгляда, молча
достал из стола стопку чистых листов. Больше часа ушло на то, чтобы
переписать печатными буквами все математические выкладки и описание
конструкции машины.
Закончив работу, он спрятал бумаги в портфель и принялся думать, где
лучше спрятать машину. Может быть, где-нибудь на южном побережье? Хачмен
достают телефонный справочник и, выписав несколько номеров агентов по
недвижимости, начал обзванивать их в алфавитном порядке. Уже во второй
конторе ему предложили коттедж в Хастингсе. Хачмен поискал блокнот для
заметок, но вспомнил, что оставил его на книжном шкафу. Пришлось записать
адрес на новом зеленом ластике.
- Похоже, это как раз то, что мне нужно. Я позвоню вам позже.
Он сказал Мюриел, что уходит по личным делам на часок, и отнес
портфель в машину. Погода для ноября была относительно теплая, но небо
провисало над деревьями и домами удручающе низко. Дождь моросил постоянно,
не оставляя никаких сомнений, что так будет до самого конца дня. Водяные
капли сползали по стеклу автомашины словно бесноватые амебы. Хачмен
остановился в центре города и за тридцать фунтов приобрел в канцелярской
лавке подержанную копировальную машину и запас бумаги. Платил наличными,
используя деньги, которые Викки выдала ему, чтобы он отнес их в банк.
Уложив покупки в багажник, он двинулся пешком вдоль улицы, пока не нашел
контору по сдаче недвижимости, куда звонил ранее. В стеклянной витрине он
разыскал фотографию дома, и то, что он увидел, его вполне устроило.
Коттедж с террасой, сдается только на зиму, примерно в шестидесяти милях
от дома. Полтора часа езды - это достаточно близко. Он вполне сможет
перевезти туда машину, не пропадая на подозрительно долгий срок, и в то же
время там можно надежно укрыться в случае необходимости.
Хачмен зашел в контору, и, представившись писателем, которому
необходимо закончить книгу, меньше чем через полчаса получил дом в аренду
до конца апреля. Оформив аренду на вымышленное имя, он внес аванс
наличными и получил взамен два ключа и карточку с адресом.

Заехав к "Вулворту", купил несколько сотен дешевых конвертов из тех,
что продаются в любом городе, а на центральной почте - соответствующее
количество марок в листах для авиа и внутренней пересылки.

Приближалось время ленча. Хачмен зашел в свое любимое кафе и там,
сидя в полутемном углу за чашкой горячего кофе, принялся составлять
письмо. Написав "Всем, кого это может касаться", он подумал, что такое
начало выглядит неоригинально, но в конце концов решил, что это по
существу, и оставил так как есть. Закончив первый вариант, он внимательно
перечитал написанное.
"Это письмо - наиболее важное из всех писем, которые Вам доводилось
читать. Его содержание представляет собой факты, в высшей степени важные
для безопасности Вашей страны и благополучия всего человечества в целом.
Прочитав письмо. Вы принимаете на себя личную ответственность за
осуществление необходимых действий, и Ваша совесть должна подсказать Вам,
каковы должны быть эти действия.
К письму прилагаются следующие документы.
1. Математические доказательства возможности создания нейтронного
резонатора на основе цестронового лазера. Распространение излучения будет
иметь характер цепной реакции и вызовет искусственное увеличение плотности
свободных нейтронов в любой близкой к критической концентрации
радиоактивного материала. Другими словами, включение описываемого
устройства приведет к почти мгновенному взрыву всех ядерных устройств на
планете.
2. Схема простейшей модели нейтронного резонатора, который может быть
создан практически за несколько дней.
Прочтите следующий параграф внимательно:
ОПИСАННОЕ УСТРОЙСТВО УЖЕ СУЩЕСТВУЕТ:
ОНО БУДЕТ ПРИВЕДЕНО В ДЕЙСТВИЕ В ПОЛДЕНЬ
ПО ГРИНВИЧУ 10 НОЯБРЯ 19... ГОДА. ВЫ ДОЛЖНЫ
ПРИНЯТЬ СООТВЕТСТВУЮЩИЕ МЕРЫ."
Написанное живо напомнило Хачмену стиль рассылаемых книжными клубами
рекламных буклетов, но в конце концов он решил, что свое дело письмо
сделает. Убеждать за него будут плотно исписанные страницы математических
выкладок. Они передадут сообщение тем членам братства математиков, кто
способен мыслить на таком же уровне, те в свою очередь повлияют на других
людей, те - дальше... Письмо само будет своего рода нейтронным
резонатором, способным начать цепную реакцию в человеческих умах.

Спрятать ядерную машину оказалось гораздо легче, чем ему
представлялось раньше, и очередной успех вызвал у Хачмена чувство, что все
движется с какой-то сверхъестественной легкостью. Недолго думая, он зашел
в телефонную будку и позвонил Мюриел в Вестфилд. Она ответила что-то
невнятно, и он догадался, что позвонил в перерыв, когда она заправляется
неизменными шоколадными вафлями в компании других секретарш, которые
всегда собираются на ленч в ее кабинетике, чтобы выпить кофе и обсудить
поп-звезд.
- Извини, что прерываю заседание "культурного клуба", - сказал
Хачмен, - но я хотел предупредить, что сегодня меня не будет. Ты там
справишься сама, если что-нибудь возникнет, ладно?
- А что мне сказать, если будут спрашивать? - Голос ее звучал уже
разборчивее, но в нем ясно слышалось осуждение.
- Скажи, что я на побережье, - ответил он, не раздумывая, и тут же
пожалел об этом. - Нет, лучше скажи правду. Я буду в Моррисоновской
библиотеке, мне надо там кое-что посмотреть.
- В Моррисоновской библиотеке, - повторила Мюриел монотонно, открыто
демонстрируя свое недоверие.
Очевидно, к этому времени соответственно оформленная версия его
конфликта со Спейном уже разошлась, и Мюриел, хотя она и недолюбливала
Спейна, с радостью ухватится за возможность посплетничать о том, как
"мистер Хачмен изменился в худшую сторону". Хачмен подумал, что с Мюриел
надо быть поосторожней.
- Ну ладно, - сказал он. - До завтра.
Мюриел молча повесила трубку.
Хачмен сел в машину и направился в институтскую лабораторию. Шел
дождь, опускался туман, и никто, похоже, не заметил, как он остановился во
внутреннем дворе большого каменного здания. Минут двадцать ушло на то,
чтобы разобрать машину на основные узлы и перенести их вместе с экранами к
автомобилю. Когда он закончил погрузку, руки, несмотря на постоянные
тренировки с луком, болели от непривычной тяжелой работы. Так никого и не
встретив при выезде, Хачмен погнал машину на юг, к Хастингсу.
Дорога заняла больше полутора часов, и еще минут десять он искал
номер 31 по Чаннинг-уэй - коттедж, который ему сдали до апреля. Дом
оказался вполне обычным; он ничем не выделялся из ряда таких же зданий:
две комнаты внизу, две - на втором этаже. В конце улицы было видно море.
Вставляя ключ в замочную скважину и открывая дверь незнакомого дома,
Хачмен особо остро почувствовал, что входит в чужой дом, хотя легально он
имел на это все права. Он прошел по комнатам первого этажа, обратив
внимание, что мебели в доме лишь необходимый для аренды минимум. Холодный,
безжизненный дом... В спальне на втором этаже оказалось одно-единственное
зеленое кресло. Узкое оконце выходило на глухую стену соседнего дома.
"А ведь я могу умереть здесь..." Внезапно возникшая мысль принесла с
собой ощущение подавленности, сменившее чуть приправленное виной
возбуждение от всей этой дешевой секретности. Он спустился по лестнице и
принялся выгружать разобранную машину. На этот раз детали казались гораздо
тяжелее, но носить было недалеко, и меньше чем через десять минут части
машины уже лежали на полу спальни. Хачмен хотел было собрать ее сразу, но
потом решил, что сначала надо разделаться с письмами, а для этого лучше
пораньше вернуться домой.
- Дэвид спит, а мне нужно уйти на пару часов, - сказала Викки,
появляясь в дверях его кабинета. На ней был бурого цвета твидовый костюм,
который Хачмен прежде не видел. Лицо, старательно подкрашенное, сохраняло
строгое выражение. Глубокая печаль охватила Хачмена, и он понял, что,
несмотря ни на что, он все же надеялся, что Викки успокоится после того
удара, который она ему нанесла.
- Куда ты собралась?
- Что, я не могу съездить к матери?
- Ты можешь, конечно, и к матери съездить... - горько усмехнулся
Хачмен. - Ладно. Все понятно...
- Ты никуда не собираешься? - спросила Викки будничным тоном, делая
вид, что не заметила его реплики. - А то я останусь с Дэвидом.
Хачмен взглянул на стопки писем на столе и покачал головой.
- Нет. Я буду дома.
- Тогда я пошла. - Викки посмотрела на него с недоумением, и Хачмен
догадался, о чем она подумала. "Как случилось, что он так спокоен? По всем
правилам он должен сейчас стоять передо мной на коленях, умолять,
упрашивать". И быть может, он так бы и поступил. Что уж тут от себя
скрывать? Но Викки сделала ошибку, применив слишком большую дозу. Какая
разница, одна измена или десяток, одна мегатонна или сто? Нет смысла
просить о чем-то, ибо он уже мертв.
- Пока, - сказала Викки.
Хачмен кивнул не оборачиваясь.
- Передай привет своей матери.

6
Проснувшись, Хачмен с удовлетворением отметил особое, цвета меди
солнечное сияние, какое, он был уверен, можно увидеть только по утрам и в
выходной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20