Морган непонимающе уставился на священника.
– В таком случае, не лучше ли посвятить меня в курс дела?
За кладбищенскими воротами тропинка огибала выстроенный из серого камня дом приходского священника под черепичной крышей и вдоль дамбы уходила к дельте реки. Морган издалека увидел Хелен. Она сидела за мольбертом в той самой старой армейской шинели, что он купил ей в год свадьбы.
Услышав шаги, она на мгновение обернулась и тотчас вернулась к работе. Некоторое время Морган стоял у нее за спиной, не говоря ни слова. Акварель, разумеется. Ее любимая техника. Болото, море и серое, дождливое небо – они у нее действительно хорошо получались.
– Ты стала лучше рисовать.
– Привет, Аза.
Он сел рядом с ней на поросший травой край дамбы и закурил. Хелен продолжала рисовать, не отрывая глаз от мольберта.
– Как дела в Белфасте?
– Не слишком хорошо.
– Очень рада, – бросила она. – Все вы там друг друга стоите.
– Я привык думать, что эта фраза относится к нам с тобой, – заметил Морган спокойно.
– Нет, Аза. Ты всегда стоил для меня слишком дорого.
– Но я никогда не выдавал себя за кого-то другого.
– В день свадьбы мы легли с тобой в кровать, а наутро я проснулась рядом с абсолютно чужим человеком. Где бы люди ни начинали убивать друг друга, ты всегда немедля отправлялся туда добровольцем. Кипр, Борнео, Аден, Оман и вот теперь кровавая мясорубка на том берегу Ирландского моря.
– Я делаю то, за что мне платят деньги. Ты знала, на что шла.
– Ни черта подобного! – воскликнула Хелен, начиная сердиться. – Мне в голову не приходило, что ты творил на Кипре для Фергюсона.
– Та же война, только против городских партизан, – пояснил Морган. – С несколько другими правилами.
– Какие еще правила? Пытки, обман? Заставлять человека сутками стоять у стены на цыпочках с ведром на голове? По-моему, в этом обвиняли тебя газеты после Никозии? В Белфасте ты прибегаешь к тем же методам или придумал что-нибудь поизящнее?
Морган поднялся. Лицо его превратилось в ничего не выражающую маску.
– Мы завели бесполезный разговор.
– Знаешь, почему я ушла? – не унималась Хелен. – Знаешь, что доконало меня?
Ты тогда уехал в Аден. И однажды я прочитала в газете, что после того, как один из твоих патрулей попал в засаду, ты пошел в горы, абсолютно безоружный, только прихватил с собой свою проклятую тросточку. И вышагивал перед бронетранспортерами, вызывая огонь на себя, провоцируя мятежников высунуть головы и стрелять в тебя. Когда я прочитала об этом и увидела твои фотографии на первых страницах буквально всех газет, то тут же начала укладывать вещи. Потому что вдруг осознала, что десять лет пробыла замужем за ходячим мертвецом.
– Не я убил ее, Хелен, – сказал Морган.
– Верно, кто-то другой, но такой же, как ты.
Она не могла бы ударить его больнее. Мертвенная бледность растеклась по лицу Моргана. На какой-то миг ей захотелось броситься к нему, сжать в объятьях. Привязать к себе, словно она могла удержать бьющую в нем через край жизненную силу – ту самую жизненную силу, которую ей так и не удалось подчинить. Но поддаться эмоциям значило бы совершить огромную глупость, заранее, как и всегда, обреченную на неудачу.
И поэтому Хелен подавила поднявшуюся в душе жалость и продолжила ледяным тоном:
– Фрэнсис уже рассказал тебе, как пройдут похороны?
– Да.
– Мы надеемся, все обойдется без лишнего шума. Из соображений следствия смерть Меган не станут связывать с покушением на Кохена. Хоть в чем-то повезло. Если хочешь посмотреть на нее, она в похоронном бюро в Гранхэме. Фирма „Пул и сын", Джордж-стрит. А теперь лучше уходи, Аза.
Морган некоторое время молча смотрел на Хелен, потом зашагал прочь.
Мистер Генри Пул открыл дверь и провел посетителя в зал прощаний. В воздухе стоял удушливый цветочный запах, магнитофон крутил кассету с печально-благостной музыкой. Мистер Пул проводил Моргана в маленькую кабинку – вдоль каждой стены располагалось по шесть таких сооружений. Кабина была заполнена цветами. Дубовый гроб со сдвинутой крышкой стоял на задрапированной каталке.
Помощник гробовщика, первым встретивший Моргана в бюро, длинный и тощий молодой человек по имени Гарви, облаченный в темный костюм и черный галстук, стоял рядом с гробом.
Глаза девочки были закрыты, подкрашенный рот слегка приоткрыт. Лицо покрывал толстый слой грима.
– Я сделал все, что в моих силах, мистер Пул, – сказал Гарви и, повернувшись к Моргану, пояснил: – Обширная черепно-мозговая травма. Очень тяжелый случай.
Но Морган не слышал его. Он смотрел в последний раз в жизни на лицо дочери. Неожиданно желчь заполнила горло, так что он едва не захлебнулся. Он развернулся и, шатаясь, пошел прочь.
Под вечер того же дня Стюарт распахнул перед Морганом дверь кабинета Гарри Бейкера. Тот стоял у окна и смотрел на улицу.
– Здравствуй, Аза. Давненько мы с тобой не виделись, – сказал он, повернувшись навстречу вошедшим.
– Здравствуй, Гарри.
– Преподобный отец проболтался, верно?
– Верно. Морган сел.
– Джорж Стюарт, мой инспектор, – представил подчиненного Бейкер и тоже уселся за стол.
– Ну, ладно, Гарри. Что ты можешь мне сказать? – спросил Морган.
– Ничего, – ответил Бейкер. – Дело проходит под грифом секретности номер один. Наша спецслужба выступает в нем только как поставщик грубой рабочей силы. Расследование находится в руках у „Д-15". Четвертая группа получила непосредственно от премьер-министра особые полномочия для координации всех дел, связанных с терроризмом, подрывной деятельностью и так далее.
– Кто ведет следствие?
– Фергюсон.
– Не удивительно. Круг замкнулся. Когда я могу его увидеть?
Бейкер взглянул на часы.
– Минут через тридцать пять в его квартире на Кавендиш-сквер. Он предпочел встретиться с тобой там. – Детектив поднялся. – Пойдем, я отвезу тебя.
Морган тоже встал.
– Совсем не обязательно.
– Приказ есть приказ, дружище. – Бейкер улыбнулся. – Ты сам знаешь, как Фергюсон относится к тем, кто не выполняет его приказаний.
Мятый костюм казался великоватым для бригадира Чарльза Фергюсона, человека крупного и добродушного на вид. О его военной профессии напоминал только гвардейский галстук. Взлохмаченные седые волосы, двойной подбородок, толстые очки, через которые он читал у камина „Файнэншл таймс", когда слуга ввел к нему Моргана и Бейкера, – все предназначалось для того, чтобы выглядеть наподобие профессора провинциального университета.
– Аза, мой мальчик, как я рад тебя видеть!
Слова бригадира прозвучали слишком уж дружелюбно – так говорит стареющий актер из второсортной гастролирующей труппы, когда хочет, чтобы его слышали в последнем ряду.
Фергюсон кивнул слуге-непальцу, отставному солдату, который терпеливо дожидался у двери.
– Все в порядке. Ким. Чай на троих.
Непалец исчез. Морган огляделся. Настоящий камин, настоящий огонь в нем. Все остальное тоже выдержано в георгианском стиле. Каждый предмет обстановки идеально подходил друг к другу, включая тяжелые шторы.
– Мило, правда? – спросил Фергюсон. – Моя вторая дочка, Элли, постаралась. Она специалист по интерьеру.
Морган подошел к окну и выглянул на площадь.
– Ты всегда умел неплохо устроиться.
– О Господи, неужели ты намерен говорить в таком тоне, Аза? Очень жаль. Ну, хорошо, давай поскорее перейдем к делу. Ты хотел меня видеть?
Морган бросил взгляд на Бейкера, который сосредоточенно набивал трубку в кожаном кресле в противоположном углу комнаты.
– По словам Гарри, не я тебя, а ты меня хотел видеть.
– В самом деле? – весело переспросил Фергюсон.
В комнате возник непалец с подносом. Поставив его на столик у камина, он исчез. Фергюсон взял чайник.
– Может, хватит? – взорвался Морган.
– Ну ладно тебе, Аза. Теперь ты знаешь, что именно убийца Максвелла Кохена сбил твою дочь в Паддингтонском тоннеле. Я правильно излагаю?
– Абсолютно правильно.
– И, что совершенно естественно, ты желаешь до него добраться. Мы тоже. Равно как и множество секретных служб по всему миру. Видишь ли, единственное, что мы с уверенностью знаем об интересующем нас лице, ограничивается тем фактом, что вот уже в течение трех лет он совершал аналогичные подвиги в различных странах с впечатляющей, хотя и несколько монотонной удачливостью.
– И что предпринимается в этой связи?
– Можешь смело на нас положиться. Я связался с Министерством обороны, и мне сообщили, что, учитывая особые обстоятельства, тебе предоставлен месячный отпуск. – Фергюсон теперь говорил серьезно. – На твоем месте, Аза, я бы смирился с судьбой и уехал куда-нибудь подальше.
– В самом деле? – В голосе Моргана, как всегда в моменты стресса, явственно слышался уэльсский акцент. Он повернулся к Бейкеру. – А ты, Гарри? Ты бы тоже уехал?
Бейкер молчал. Вид у него был страдальческий.
– Весьма вероятно, – продолжил Фергюсон, – что осенью тебя повысят в чине. До тебя еще не доходили слухи? Аза, если в твоем возрасте ты станешь бригадиром, то к отставке дослужишься, по меньшей мере, до генерал-майора. Такой карьерой можно гордиться.
– Не вижу повода для гордости.
– Не наделай глупостей в самый последний момент. Ты прошел долгий путь…
– Для мальчишки-валийца из шахтерского поселка, который явился в вербовочный пункт в протертых до дыр брюках, – я правильно тебя понял?
Морган покинул комнату, яростно хлопнув дверью.
– Вы слишком жестко обошлись с ним, сэр, – заметил Бейкер.
– Что и являлось моей целью, суперинтендант. Когда он достигнет точки кипения, то вернется. – Фергюсон снова взялся за чайник. – Ну, как вам моя заварка?
Внутреннее убранство просторной церкви святого Мартина в Стипл-Дурхаме поражало величественной простотой. Высокие, до свода, норманские колонны украшала резьба в виде человеческих фигур и животных. Поскольку здание церкви в момент постройки предназначалось не только для отправления обрядов, но и служило убежищем окрестному люду, в нижней его части строители не прорубили окон, и свет поступал только через круглые коньковые фонари, расположенные под самым куполом, так что внутри церкви постоянно царил полумрак.
Гарри Бейкер и Стюарт приехали в Стипл-Дурхам после двух и обнаружили ожидавшего их Фрэнсиса Вуда на паперти в полном облачении.
– Здравствуйте, господин суперинтендант. Здравствуйте, инспектор. Как хорошо, что вы здесь.
– К сожалению, у нас пока нет никаких новостей, сэр.
– В том смысле, что никто не арестован? – Вуд мягко улыбнулся. – Разве для нас теперь это может иметь какое-нибудь значение?
– Вчера я встречался с полковником Морганом. Он определенно придерживается прямо противоположной точки зрения.
– Зная Азу, могу себе представить. Потихоньку начали собираться люди.
Большинство из них, явно жители окрестных деревень, пришли пешком. Вуд обратился к прихожанам с приветствием, а затем с противоположной стороны окружавшего церковь забора открылась ведущая в церковный сад калитка и появилась жена священника.
Она не надела траур, ограничившись простым серым костюмом с плиссированной юбкой и туфлями и чулками коричневого цвета. Как и при первой встрече с Бейкером, бархатная лента туго перехватывала на затылке ее волосы. Для подобной ситуации она вела себя с неестественным спокойствием.
– Здравствуйте, господин суперинтендант, – кивнула Хелен Бейкеру.
Тот не нашелся, что ответить. Фрэнсис Вуд поцеловал жену в щеку, и она прошла в церковь. Катафалк подъехал к дверям покойницкой, и через несколько минут Гарри Пул, его сын и четыре помощника, все в черном, внесли на плечах гроб.
Вуд двинулся им навстречу.
– Знаешь, что я ненавижу больше всего в таких процедурах, Джордж? – спросил Бейкер. – То, что они, возможно, делают это сегодня уже в третий раз. Тот же катафалк, те же черные костюмы, то же подходящее к случаю выражение лиц. Во всем этом таится какой-то скрытый смысл, но он ускользает от меня.
– Что-то Моргана не видно, сэр.
– Я заметил, – отозвался Бейкер и, когда скорбная процессия двинулась к ним навстречу, предложил: – Раз уж мы здесь, зайдем внутрь.
Они заняли место на скамье в середине церкви. Траурный кортеж проследовал мимо них. Фрэнсис Вуд начал заупокойную службу.
– „Иисус сказал ей: Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет; и всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек".
Носильщики поставили гроб перед алтарем и удалились. После паузы Вуд продолжил:
– „В Тебе, Господи, наше спасение и ныне, и присно, и во веки веков".
Внезапно дверь распахнулась и захлопнулась так громко, что священник, замолчав, оторвал глаза от молитвенника. Собравшиеся в церкви повернули головы. У порога стоял Аза Морган – в парадной форме, подтянутый, сверкая начищенной пряжкой и пуговицами, увешанный медалями. Он снял берет и сел на скамью в последнем ряду.
Не повернулась только Хелен Вуд. Она сидела в стороне ото всех, впереди, выпрямив спину и неотрывно глядя перед собой. После секундной паузы ее муж продолжил службу, громко и отчетливо.
Когда они направились в сторону кладбища, вдалеке прогрохотал гром и первые тяжелые капли дождя испещрили пятнами выложенную плитами дорожку.
– Одна из величайших банальностей жизни, – заметил Бейкер. – Восемь раз из десяти на похоронах идет дождь. Вот почему я проявил предусмотрительность.
Он открыл зонтик, и они со Стюартом последовали за процессией деревенских жителей, направлявшейся по петлявшей среди памятников тропинке к свежевыкопанной могиле.
Большинство из них осталось стоять на почтительном расстоянии, пока Хелен Вуд у края могилы неотрывно глядела в лицо мужу. Аза Морган в своем красном берете, сдвинутом набок точно под предписанным уставом углом, расположился за спиной священника.
Фрэнсис Вуд продолжил службу, возвышая голос по мере того, как крепчал дождь. В нужный момент его супруга опустилась на одно колено и, зачерпнув горсть земли, бросила ее в разверстую могилу. Несколько секунд она оставалась в такой позе, затем подняла глаза и увидела, что Морган шагнул вперед и встал рядом с ее мужем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28