https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/
Но только один час, имей в виду, ни секунды больше. Я вышлю за ним Константина. Покажешь ему лодку, когда он приедет.
– Отлично, господин Микали.
Официант вернулся к Моргану.
– Вам повезло. Он согласился принять вас, но только на один час. И высылает за вами лодку старого Константина. Когда он приплывет, я вам скажу.
– Великолепно, – обрадовался Морган. – Сколько мне ждать?
– Достаточно, чтобы успеть поесть, – усмехнулся официант. – Я бы особенно порекомендовал рыбу. Ее только недавно поймали.
Морган тщательно ел, в основном для того, чтобы хоть как-то убить время, но вдруг поймал себя на том, что получает удовольствие от пищи. Он уже закончил, когда официант прикоснулся к его плечу и указал в море. Морган увидел заходящий в бухту моторный баркас.
– Пошли, – пригласил официант, – я провожу вас.
Баркас ткнулся бортом о причал, и мальчик лет одиннадцати-двенадцати в залатанном свитере в джинсах соскочил на пирс с канатом в руках. Официант взъерошил ему волосы, и тот ответил на ласку белозубой улыбкой.
– Перед вами Ники, внук Константина. А вот и сам Константин.
Константин Мелос оказался невысоким крепко сбитым человеком с лицом, загоревшем до черноты за годы, проведенные в море. Его гардероб состоял из бескозырки, клетчатой рубахи, поношенных брюк и морских ботинок.
– Пусть вас не вводит в заблуждение его вид, – прошептал официант. – Старому пройдохе принадлежат два дома в городе. – И громко добавил: – Познакомьтесь с господином Льюисом.
Константин не стал утруждать себя улыбкой.
– Мы сразу же отплываем, мистер, – буркнул он на ломаном английском и, повернувшись, скрылся в рубке.
– Чертей он, что ли, боится после наступления темноты? – пробормотал официант. – Старики все одинаковы. Половина женщин считают их колдунами. До скорой встречи, господин Льюис.
Морган ступил на борт баркаса. Мальчик последовал за ним, на ходу сворачивая канат. Баркас прошел мимо некогда грозной батареи, охранявшей вход в бухту. Венецианские пушки все еще смотрели в море, словно до сих пор ожидали нашествия турок.
Стоял чудесный вечер, хотя находящийся в четырех милях берег Пелопоннеса уже окрасился в багряные тона, а на Гидре окна горели, словно за ними полыхал пожар. Константин прибавил обороты, и баркас помчался вперед. Морган зашел в рубку предложить старику сигарету.
– И долго нам плыть? – спросил он.
– Минут пятнадцать – двадцать.
Морган обвел глазами гладь вечернего моря, черного, как чернила. Солнце окончательно исчезло за возвышающимся на горизонте массивом острова Докос.
– Мило, – заметил он.
Старик не удостоил его ответом. Через некоторое время Морган оставил попытки его разговорить и спустился в каюту, где увидел мальчика. Тот сидел за столом и читал спортивную газету. Морган заглянул ему через плечо. Фотография на первой полосе изображала знаменитую футбольную команду из Ливерпуля.
– Любишь футбол? – спросил Морган. Мальчишка расплылся в радостной улыбке и ткнул пальцем в фотографию.
– Ливерпуль – ты любить? – Его английский оставлял желать лучшего.
– Ну, что касается меня, то я предпочел бы провести день в парках Кардифа, но согласен – в ливерпульских водах тоже кое-что есть.
Мальчик снова ухмыльнулся: подошел к буфету, достал оттуда дорогой „Поляроид" и наставил объектив на Моргана. Мелькнула вспышка, и из аппарата нехотя выползла карточка.
– Дорогая игрушка, – заметил Морган. – Кто подарил тебе ее?
– Господин Микали, – ответил Ники. – Хороший человек.
Морган взял карточку и подождал, пока она проявится. С темной пластины на него смотрело его собственное лицо, с каждой секундой становящееся все более отчетливым.
– Да, – медленно пробормотал он. – Наверное, ты прав.
Фотография полностью проявилась. Ники взял ее из рук Моргана.
– Хорошо?
– Да. – Морган потрепал мальчика по голове. – Очень хорошо.
Зазвонил телефон. Микали снял трубку и услышал голос Кэтрин Рили.
– Я все еще в Хитроу, – объявила она. – Как видишь, задерживаюсь.
– Моя бедняжка.
– Очень экстравагантная для тебя фраза, – заметила она.
– У меня сегодня очень экстравагантное настроение.
– Но я все равно успею на первый завтрашний утренний катер.
– Константин будет ждать тебя. Смотри, не заговаривай с незнакомыми мужчинами.
Когда Джон повесил трубку, до него донесся гул приближающегося мотора. Он взял бинокль и вышел на широкую террасу. Еще не настолько стемнело, чтобы он не смог увидеть, как баркас вышел в залив и направился к маленькой пристани, где застыла в ожидании старая Анна, жена Константина.
На краю пирса стоял фонарь. Когда мальчишка бросил бабушке канат, Морган прыгнул на пристань. Микали на миг поймал его в объектив бинокля. Этого оказалось достаточно.
Он вернулся в гостиную, где в камине ярко пылали сосновые чурки, налил себе шампанского со льдом, выдвинул ящик стола, достал „вальтер" и быстро навинтил на ствол глушитель. Затем сунул пистолет за пояс, обошел комнату и, распахнув высокие, в рост человека, окна, закрепил их. Ночной ветер принес в дом густой запах цветов из сада.
Выключив все лампы, кроме той, что стояла на журнальном столике около рояля, Микали сел за „Блютнер" и начал играть.
Крутая дорожка от пирса вела вверх к стоявшему неподалеку небольшому и довольно примитивному на вид домику. Из-под крыльца вылезла собака и облаяла Моргана. Старуха прикрикнула на нее, затем скрылась вместе с мальчиком за дверью. Константин же, не говоря ни слова, продолжил восхождение по тропинке, Морган следовал за ним. Сад спускался к морю террасами, обсаженными оливами. На клумбах росли камелии, гардении, гибискус. Аромат жасмина разливался в теплом вечернем воздухе. А еще звуки рояля – странная тревожная мелодия. Морган вдруг остановился, почувствовав, что ноги не слушаются его. Константин замедлил шаг, обернув к нему бесстрастное лицо, и Морган пошел дальше.
Они поднимались по ведущим к вилле ступеням, пока наконец перед ними не открылось просторное, свободно раскинувшееся одноэтажное здание из местного камня с окрашенными в зеленый цвет ставнями и черепичной крышей. Дома подобного типа можно найти в любом уголке Земли.
Внутрь вела двойная дубовая дверь, обитая железом. Константин без лишних церемоний открыл ее и вошел первым. Холл, в который сходились коридоры из двух крыльев виллы, был погружен в темноту. Только слабый лучик света пробивался из приоткрытой двери в противоположном его конце. Именно оттуда лились звуки музыки. Константин подошел к ней, жестом предложил гостю войти, поставил его сумку на пол и, так и не сказав ни слова, вышел, закрыв за собою дверь.
– Милости прошу, мистер Льюис, – позвал Микали.
Морган шагнул через порог. Его глазам предстала длинная, просто обставленная комната с выкрашенными белой краской стенами, полом из полированного кирпича, весело гудящим огнем в камине и Джоном Микали за концертным роялем.
– Раздевайтесь, пожалуйста.
Морган швырнул шинель на первый попавшийся стул и медленно, как во сне, сделал шаг. Во рту у него пересохло, воздух с трудом проходил в легкие. Звуки музыки, казалось, раздирали ему сердце.
– Вы знаете, что я играю, мистер Льюис?
– Да, – хрипло произнес Морган. – „Пастораль" Габриеля Гровлеца.
Микали изобразил на лице удивление.
– Вы, оказывается, человек со вкусом.
– Не совсем так, – ответил Морган. – Дело в том, что именно ее играла моя дочь на зачете за пятый класс в Королевском музыкальном колледже.
– Мне очень жаль, полковник, – произнес Микали. – Я в самом деле старался избежать столкновения.
Морган больше ничему не удивлялся.
– Могу себе представить, – бросил он. – Когда вы убили в Париже Стефанакиса, то сохранили жизнь шоферу. А также горничной в берлинском „Хилтоне" и другому шоферу, теперь уже в Рио, когда застрелили генерала Фалькао. Интересно, кем вы себя считаете – уж не Всевышним ли?
– Таковы правила игры. Я охотился не на них.
– Игры? – переспросил Морган. – И что же это за игра такая?
– Вам следовало бы знать. Вы достаточно долго играли в нее. Самая волнующая игра на свете, где конечная ставка – собственная жизнь. Признайтесь честно – хоть что-нибудь еще будоражило вашу кровь столь же сильно?
– Вы сумасшедший, – пробормотал Морган.
– Ну почему же? – Микали выглядел несколько удивленным. – Я делал то же, но в военной форме, и меня награждали медалями. Как вас сейчас. Так что, когда вы смотритесь в зеркало, то видите меня.
Он заиграл другое произведение, полное жизни и энергии.
– Интересно, что вы здесь совсем один, – продолжал Микали. – А где „Д-15" и спецслужба Скотленд-Ярда?
– Я хотел расправиться с вами в одиночку.
Музыка перешла в крещендо. Морган изготовился для схватки.
– Нравится? – спросил Микали. – Прокофьев, Четвертый фортепианный концерт си бемоль мажор для левой руки.
На крышу рояля легла его правая рука, сжимающая „вальтер". Морган метнулся в сторону, и пуля только чиркнула ему по плечу. Он вырвал из розетки шнур от лампы на журнальном столике, и комната погрузилась во тьму. „Вальтер" выплюнул огонь еще и еще раз, но Морган уже выпрыгнул из ближайшего окна, пересек террасу и тяжело спрыгнул в лежащий на три метра ниже сад.
Собака у коттеджа заливалась лаем. Морган устремился к краю обрыва, петляя между оливами. Микали, без колебаний последовавший за ним, не отставал.
На землю уже спустилась почти непроницаемая тьма, и только горизонт пылал оранжевым пламенем. Морган достиг края обрыва и понял, что дальше бежать некуда. Целое мгновение его силуэт четко вырисовывался на фоне оранжево-золотого заката. Микали выстрелил на бегу. Пуля столкнула Моргана вниз. Он вскрикнул и исчез.
Микали заглянул в бездну. За его спиной раздались шаги, и из темноты возник Константин с дробовиком в одной руке и фонарем – в другой. Микали взял у него фонарь, включил его и направил на мрачные волны, бушующие между камней.
– Мальчик спит? – спросил он.
– Да, – кивнул старик.
– Хорошо. Доктор Рили приедет завтра утром из Афин на первом катере. Встретишь.
Когда Микали зашагал обратно в сторону террасы, старик бросил взгляд на темное море, перекрестился и побрел к коттеджу.
Примерно час спустя Жан-Поль Девиль вошел в свою парижскую квартиру после ежегодной вечеринки с коллегами – адвокатами по уголовному праву. Большинство из них решили продолжить праздник в одном из заведений Монмартра, очень популярном среди джентльменов средних лет, ищущих приключений. Девиль сумел элегантно ускользнуть.
Когда он снял пальто, зазвонил телефон. В трубке раздался голос Микали.
– Я уже целый час накручиваю диск.
– Я был на обеде. Какие-нибудь неприятности?
– Объявился наш друг из Уэльса. Он узнал обо мне все.
– Господи помилуй. Откуда?
– Понятия не имею. Однако мне удалось установить, что он ни с кем не поделился своими знаниями. Ему слишком сильно хотелось поквитаться со мной лично.
– Вы с ним разобрались?
– Без всякого сомнения.
Девиль задумался, наморщив лоб. Наконец он принял решение.
– Учитывая сложившиеся обстоятельства, думаю, нам надо встретиться. Если мне удастся попасть на утренний рейс до Афин, то на Гидру я прибуду к часу по местному времени. Нормально?
– Отлично, – отозвался Микали. – Сегодня утром приезжает Кэтрин Рили, но ничего страшного.
– Разумеется, – согласился Девиль. – Пусть жизнь идет своим чередом. До встречи.
Микали налил себе еще коньяку, подошел к столу и открыл папку с информацией о Моргане. Он долго вглядывался в смуглое, изрезанное глубокими морщинами лицо, а потом швырнул папку в огонь, после чего сел за рояль, размял пальцы и заиграл „Пастораль" с невообразимым чувством и нежностью.
12
Почти всю жизнь Георгиас Гика ловил в море рыбу, а жил в том же крохотном домике, где родился семьдесят два года назад, в сосновом лесу над виллой Микали.
Четверо его сыновей в разные годы уехали в Америку, и только его жена, старуха Мария, всегда оставалась ему помощницей. Чтобы он ни говорил, она ни в чем ему не уступала и справлялась с лодкой не хуже мужа.
Дважды в неделю, отчасти для развлечения, отчасти ради дополнительного приработка, они, как обычно расставив ночью сети, выключали огни и пересекали пролив, чтобы в таверне на берегу Пелопоннеса взять груз контрабандных сигарет – товара, неизменно пользовавшегося большим спросом на Гидре. На обратном пути они выбирали сети. Успех сопутствовал им неизменно до того дня, когда Мария, включив мощные лампы для привлечения рыбы, увидела протянутую к ней руку и залитое кровью лицо.
– Господи, морской дьявол! – вскричал Георгиас и замахнулся веслом.
Жена отпихнула его в сторону.
– Отойди, старый дурак. Человека от нечисти отличить не можешь? Лучше помоги затащить его в лодку.
Она осмотрела Моргана.
– В него стреляли, – сообщил муж.
– Сама вижу. Два раза. С плеча содрано мясо, и вот еще, выше локтя. Пуля прошла навылет.
– Что нам теперь делать? Отвезти его в город к доктору?
– Зачем? – презрительно бросила Мария; как и для большинства старых крестьянок на Гидре, она отлично разбиралась в лекарственных травах. – Что такого может доктор, чего не могу я? И не забывай про полицию. Придется им сообщить, и тогда как мы объясним, откуда у нас сигареты? – Ее обветренное лицо сморщилось в улыбке. – Ты слишком стар для тюрьмы, Георгиас.
Морган открыл глаза.
– Что угодно, только не полиция, – прошептал он.
Старуха ткнула мужа в плечо.
– Видишь, он заговорил, наш морской пришелец. Давай поскорее доставим его на берег, пока он не помер у нас на руках.
Он видел, что они находятся в маленьком подковообразном заливе. Вдоль воды тянулся узкий песчаный пляж, с высоких гор спускался сосновый лес. Пирс из массивных каменных блоков выдавался далеко в залив. Подобное сооружение выглядело странно в таком глухом углу. Он не знал, что пирсу уже сто пятьдесят лет, и во время войны за независимость здесь стояло по двадцати вооруженных шхун, готовых пустить ко дну любое турецкое судно, беспечно приблизившееся к побережью Гидры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Отлично, господин Микали.
Официант вернулся к Моргану.
– Вам повезло. Он согласился принять вас, но только на один час. И высылает за вами лодку старого Константина. Когда он приплывет, я вам скажу.
– Великолепно, – обрадовался Морган. – Сколько мне ждать?
– Достаточно, чтобы успеть поесть, – усмехнулся официант. – Я бы особенно порекомендовал рыбу. Ее только недавно поймали.
Морган тщательно ел, в основном для того, чтобы хоть как-то убить время, но вдруг поймал себя на том, что получает удовольствие от пищи. Он уже закончил, когда официант прикоснулся к его плечу и указал в море. Морган увидел заходящий в бухту моторный баркас.
– Пошли, – пригласил официант, – я провожу вас.
Баркас ткнулся бортом о причал, и мальчик лет одиннадцати-двенадцати в залатанном свитере в джинсах соскочил на пирс с канатом в руках. Официант взъерошил ему волосы, и тот ответил на ласку белозубой улыбкой.
– Перед вами Ники, внук Константина. А вот и сам Константин.
Константин Мелос оказался невысоким крепко сбитым человеком с лицом, загоревшем до черноты за годы, проведенные в море. Его гардероб состоял из бескозырки, клетчатой рубахи, поношенных брюк и морских ботинок.
– Пусть вас не вводит в заблуждение его вид, – прошептал официант. – Старому пройдохе принадлежат два дома в городе. – И громко добавил: – Познакомьтесь с господином Льюисом.
Константин не стал утруждать себя улыбкой.
– Мы сразу же отплываем, мистер, – буркнул он на ломаном английском и, повернувшись, скрылся в рубке.
– Чертей он, что ли, боится после наступления темноты? – пробормотал официант. – Старики все одинаковы. Половина женщин считают их колдунами. До скорой встречи, господин Льюис.
Морган ступил на борт баркаса. Мальчик последовал за ним, на ходу сворачивая канат. Баркас прошел мимо некогда грозной батареи, охранявшей вход в бухту. Венецианские пушки все еще смотрели в море, словно до сих пор ожидали нашествия турок.
Стоял чудесный вечер, хотя находящийся в четырех милях берег Пелопоннеса уже окрасился в багряные тона, а на Гидре окна горели, словно за ними полыхал пожар. Константин прибавил обороты, и баркас помчался вперед. Морган зашел в рубку предложить старику сигарету.
– И долго нам плыть? – спросил он.
– Минут пятнадцать – двадцать.
Морган обвел глазами гладь вечернего моря, черного, как чернила. Солнце окончательно исчезло за возвышающимся на горизонте массивом острова Докос.
– Мило, – заметил он.
Старик не удостоил его ответом. Через некоторое время Морган оставил попытки его разговорить и спустился в каюту, где увидел мальчика. Тот сидел за столом и читал спортивную газету. Морган заглянул ему через плечо. Фотография на первой полосе изображала знаменитую футбольную команду из Ливерпуля.
– Любишь футбол? – спросил Морган. Мальчишка расплылся в радостной улыбке и ткнул пальцем в фотографию.
– Ливерпуль – ты любить? – Его английский оставлял желать лучшего.
– Ну, что касается меня, то я предпочел бы провести день в парках Кардифа, но согласен – в ливерпульских водах тоже кое-что есть.
Мальчик снова ухмыльнулся: подошел к буфету, достал оттуда дорогой „Поляроид" и наставил объектив на Моргана. Мелькнула вспышка, и из аппарата нехотя выползла карточка.
– Дорогая игрушка, – заметил Морган. – Кто подарил тебе ее?
– Господин Микали, – ответил Ники. – Хороший человек.
Морган взял карточку и подождал, пока она проявится. С темной пластины на него смотрело его собственное лицо, с каждой секундой становящееся все более отчетливым.
– Да, – медленно пробормотал он. – Наверное, ты прав.
Фотография полностью проявилась. Ники взял ее из рук Моргана.
– Хорошо?
– Да. – Морган потрепал мальчика по голове. – Очень хорошо.
Зазвонил телефон. Микали снял трубку и услышал голос Кэтрин Рили.
– Я все еще в Хитроу, – объявила она. – Как видишь, задерживаюсь.
– Моя бедняжка.
– Очень экстравагантная для тебя фраза, – заметила она.
– У меня сегодня очень экстравагантное настроение.
– Но я все равно успею на первый завтрашний утренний катер.
– Константин будет ждать тебя. Смотри, не заговаривай с незнакомыми мужчинами.
Когда Джон повесил трубку, до него донесся гул приближающегося мотора. Он взял бинокль и вышел на широкую террасу. Еще не настолько стемнело, чтобы он не смог увидеть, как баркас вышел в залив и направился к маленькой пристани, где застыла в ожидании старая Анна, жена Константина.
На краю пирса стоял фонарь. Когда мальчишка бросил бабушке канат, Морган прыгнул на пристань. Микали на миг поймал его в объектив бинокля. Этого оказалось достаточно.
Он вернулся в гостиную, где в камине ярко пылали сосновые чурки, налил себе шампанского со льдом, выдвинул ящик стола, достал „вальтер" и быстро навинтил на ствол глушитель. Затем сунул пистолет за пояс, обошел комнату и, распахнув высокие, в рост человека, окна, закрепил их. Ночной ветер принес в дом густой запах цветов из сада.
Выключив все лампы, кроме той, что стояла на журнальном столике около рояля, Микали сел за „Блютнер" и начал играть.
Крутая дорожка от пирса вела вверх к стоявшему неподалеку небольшому и довольно примитивному на вид домику. Из-под крыльца вылезла собака и облаяла Моргана. Старуха прикрикнула на нее, затем скрылась вместе с мальчиком за дверью. Константин же, не говоря ни слова, продолжил восхождение по тропинке, Морган следовал за ним. Сад спускался к морю террасами, обсаженными оливами. На клумбах росли камелии, гардении, гибискус. Аромат жасмина разливался в теплом вечернем воздухе. А еще звуки рояля – странная тревожная мелодия. Морган вдруг остановился, почувствовав, что ноги не слушаются его. Константин замедлил шаг, обернув к нему бесстрастное лицо, и Морган пошел дальше.
Они поднимались по ведущим к вилле ступеням, пока наконец перед ними не открылось просторное, свободно раскинувшееся одноэтажное здание из местного камня с окрашенными в зеленый цвет ставнями и черепичной крышей. Дома подобного типа можно найти в любом уголке Земли.
Внутрь вела двойная дубовая дверь, обитая железом. Константин без лишних церемоний открыл ее и вошел первым. Холл, в который сходились коридоры из двух крыльев виллы, был погружен в темноту. Только слабый лучик света пробивался из приоткрытой двери в противоположном его конце. Именно оттуда лились звуки музыки. Константин подошел к ней, жестом предложил гостю войти, поставил его сумку на пол и, так и не сказав ни слова, вышел, закрыв за собою дверь.
– Милости прошу, мистер Льюис, – позвал Микали.
Морган шагнул через порог. Его глазам предстала длинная, просто обставленная комната с выкрашенными белой краской стенами, полом из полированного кирпича, весело гудящим огнем в камине и Джоном Микали за концертным роялем.
– Раздевайтесь, пожалуйста.
Морган швырнул шинель на первый попавшийся стул и медленно, как во сне, сделал шаг. Во рту у него пересохло, воздух с трудом проходил в легкие. Звуки музыки, казалось, раздирали ему сердце.
– Вы знаете, что я играю, мистер Льюис?
– Да, – хрипло произнес Морган. – „Пастораль" Габриеля Гровлеца.
Микали изобразил на лице удивление.
– Вы, оказывается, человек со вкусом.
– Не совсем так, – ответил Морган. – Дело в том, что именно ее играла моя дочь на зачете за пятый класс в Королевском музыкальном колледже.
– Мне очень жаль, полковник, – произнес Микали. – Я в самом деле старался избежать столкновения.
Морган больше ничему не удивлялся.
– Могу себе представить, – бросил он. – Когда вы убили в Париже Стефанакиса, то сохранили жизнь шоферу. А также горничной в берлинском „Хилтоне" и другому шоферу, теперь уже в Рио, когда застрелили генерала Фалькао. Интересно, кем вы себя считаете – уж не Всевышним ли?
– Таковы правила игры. Я охотился не на них.
– Игры? – переспросил Морган. – И что же это за игра такая?
– Вам следовало бы знать. Вы достаточно долго играли в нее. Самая волнующая игра на свете, где конечная ставка – собственная жизнь. Признайтесь честно – хоть что-нибудь еще будоражило вашу кровь столь же сильно?
– Вы сумасшедший, – пробормотал Морган.
– Ну почему же? – Микали выглядел несколько удивленным. – Я делал то же, но в военной форме, и меня награждали медалями. Как вас сейчас. Так что, когда вы смотритесь в зеркало, то видите меня.
Он заиграл другое произведение, полное жизни и энергии.
– Интересно, что вы здесь совсем один, – продолжал Микали. – А где „Д-15" и спецслужба Скотленд-Ярда?
– Я хотел расправиться с вами в одиночку.
Музыка перешла в крещендо. Морган изготовился для схватки.
– Нравится? – спросил Микали. – Прокофьев, Четвертый фортепианный концерт си бемоль мажор для левой руки.
На крышу рояля легла его правая рука, сжимающая „вальтер". Морган метнулся в сторону, и пуля только чиркнула ему по плечу. Он вырвал из розетки шнур от лампы на журнальном столике, и комната погрузилась во тьму. „Вальтер" выплюнул огонь еще и еще раз, но Морган уже выпрыгнул из ближайшего окна, пересек террасу и тяжело спрыгнул в лежащий на три метра ниже сад.
Собака у коттеджа заливалась лаем. Морган устремился к краю обрыва, петляя между оливами. Микали, без колебаний последовавший за ним, не отставал.
На землю уже спустилась почти непроницаемая тьма, и только горизонт пылал оранжевым пламенем. Морган достиг края обрыва и понял, что дальше бежать некуда. Целое мгновение его силуэт четко вырисовывался на фоне оранжево-золотого заката. Микали выстрелил на бегу. Пуля столкнула Моргана вниз. Он вскрикнул и исчез.
Микали заглянул в бездну. За его спиной раздались шаги, и из темноты возник Константин с дробовиком в одной руке и фонарем – в другой. Микали взял у него фонарь, включил его и направил на мрачные волны, бушующие между камней.
– Мальчик спит? – спросил он.
– Да, – кивнул старик.
– Хорошо. Доктор Рили приедет завтра утром из Афин на первом катере. Встретишь.
Когда Микали зашагал обратно в сторону террасы, старик бросил взгляд на темное море, перекрестился и побрел к коттеджу.
Примерно час спустя Жан-Поль Девиль вошел в свою парижскую квартиру после ежегодной вечеринки с коллегами – адвокатами по уголовному праву. Большинство из них решили продолжить праздник в одном из заведений Монмартра, очень популярном среди джентльменов средних лет, ищущих приключений. Девиль сумел элегантно ускользнуть.
Когда он снял пальто, зазвонил телефон. В трубке раздался голос Микали.
– Я уже целый час накручиваю диск.
– Я был на обеде. Какие-нибудь неприятности?
– Объявился наш друг из Уэльса. Он узнал обо мне все.
– Господи помилуй. Откуда?
– Понятия не имею. Однако мне удалось установить, что он ни с кем не поделился своими знаниями. Ему слишком сильно хотелось поквитаться со мной лично.
– Вы с ним разобрались?
– Без всякого сомнения.
Девиль задумался, наморщив лоб. Наконец он принял решение.
– Учитывая сложившиеся обстоятельства, думаю, нам надо встретиться. Если мне удастся попасть на утренний рейс до Афин, то на Гидру я прибуду к часу по местному времени. Нормально?
– Отлично, – отозвался Микали. – Сегодня утром приезжает Кэтрин Рили, но ничего страшного.
– Разумеется, – согласился Девиль. – Пусть жизнь идет своим чередом. До встречи.
Микали налил себе еще коньяку, подошел к столу и открыл папку с информацией о Моргане. Он долго вглядывался в смуглое, изрезанное глубокими морщинами лицо, а потом швырнул папку в огонь, после чего сел за рояль, размял пальцы и заиграл „Пастораль" с невообразимым чувством и нежностью.
12
Почти всю жизнь Георгиас Гика ловил в море рыбу, а жил в том же крохотном домике, где родился семьдесят два года назад, в сосновом лесу над виллой Микали.
Четверо его сыновей в разные годы уехали в Америку, и только его жена, старуха Мария, всегда оставалась ему помощницей. Чтобы он ни говорил, она ни в чем ему не уступала и справлялась с лодкой не хуже мужа.
Дважды в неделю, отчасти для развлечения, отчасти ради дополнительного приработка, они, как обычно расставив ночью сети, выключали огни и пересекали пролив, чтобы в таверне на берегу Пелопоннеса взять груз контрабандных сигарет – товара, неизменно пользовавшегося большим спросом на Гидре. На обратном пути они выбирали сети. Успех сопутствовал им неизменно до того дня, когда Мария, включив мощные лампы для привлечения рыбы, увидела протянутую к ней руку и залитое кровью лицо.
– Господи, морской дьявол! – вскричал Георгиас и замахнулся веслом.
Жена отпихнула его в сторону.
– Отойди, старый дурак. Человека от нечисти отличить не можешь? Лучше помоги затащить его в лодку.
Она осмотрела Моргана.
– В него стреляли, – сообщил муж.
– Сама вижу. Два раза. С плеча содрано мясо, и вот еще, выше локтя. Пуля прошла навылет.
– Что нам теперь делать? Отвезти его в город к доктору?
– Зачем? – презрительно бросила Мария; как и для большинства старых крестьянок на Гидре, она отлично разбиралась в лекарственных травах. – Что такого может доктор, чего не могу я? И не забывай про полицию. Придется им сообщить, и тогда как мы объясним, откуда у нас сигареты? – Ее обветренное лицо сморщилось в улыбке. – Ты слишком стар для тюрьмы, Георгиас.
Морган открыл глаза.
– Что угодно, только не полиция, – прошептал он.
Старуха ткнула мужа в плечо.
– Видишь, он заговорил, наш морской пришелец. Давай поскорее доставим его на берег, пока он не помер у нас на руках.
Он видел, что они находятся в маленьком подковообразном заливе. Вдоль воды тянулся узкий песчаный пляж, с высоких гор спускался сосновый лес. Пирс из массивных каменных блоков выдавался далеко в залив. Подобное сооружение выглядело странно в таком глухом углу. Он не знал, что пирсу уже сто пятьдесят лет, и во время войны за независимость здесь стояло по двадцати вооруженных шхун, готовых пустить ко дну любое турецкое судно, беспечно приблизившееся к побережью Гидры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28