С Рахманиновым!
Кэтрин знала, что для Микали „Рахманинов" значил только одно – Четвертый концерт.
– Когда? – спросила она.
– В субботу – в последний день фестиваля.
– Чудесно! – В порыве радости девушка обвила руками шею Микали. – Но суббота уже послезавтра.
– Знаю. Придется улетать из Афин сегодня вечером, чтобы осталось довольно времени на репетиции. Надеюсь, ты не очень возражаешь? В конце концов ты только что прилетела.
– Конечно. – Кэтрин перевела взгляд на француза. – А вы, мсье Девиль? Вы тоже едете?
– Нет, – ответил за него Микали. – Жан-Поль должен вернуться в Париж. Он приехал только затем, чтобы дать мне на подпись кое-какие бумаги. Он отвечает за юридический аспект организации одного фонда, учрежденного бизнесменами из Парижа и Лондона. Цель фонда – помогать особо талантливым молодым музыкантам. Уже куплен большой дом неподалеку от Парижа. Когда его обустройство закончится, мы планируем проводить там мастер-классы.
– Мы? – переспросила Кэтрин.
– Я вызвался помогать бесплатно. Надеюсь, моему примеру последуют и другие известные музыканты.
Прежние страхи показались Кэтрин глупым сном. Она обняла возлюбленного за талию.
– По-моему, великолепная идея!
– Отлично. Хочешь есть? Девушка покачала головой.
– Я предпочла бы подышать свежим воздухом. Если не возражаешь, пойду-ка я лучше прогуляюсь.
– Конечно. Как тебе больше нравится. – Микали снова поцеловал ее. – Увидимся позже.
Он стоял на маленькой веранде у крайнего окна и смотрел ей вслед.
– Блестяще! – заметил Девиль. – Какой прекрасный спектакль. Вы даже меня едва не убедили. Как вам удается такое?
– О, с годами приходит умение, – ответил Микали. – Разве вы сами не замечали? Ложь, криводушие… Практика и еще раз практика, вот и весь секрет. – Музыкант улыбнулся. – А теперь не выпить ли нам?
Жилище Георгиаса и Марии Гика располагалось в небольшой ложбине на горе в окружении соснового леса. Рядом тянулся живописный глубокий овраг и повсюду росли оливы.
Дом представлял собой одноэтажное здание с белыми стенами под красной кирпичной крышей и состоял всего из трех комнат: гостиной и кухни одновременно и двух спален. Полы были каменные, стены покрывала грубая штукатурка, но зато в летнюю жару там всегда стояла прохлада и приятный полумрак.
Когда Морган вышел во двор, старики хозяева сидели на лавочке и грелись на солнце. Мария потрошила рыбу, Георгиас курил трубку.
– Тебе еще рано вставать, – с мягким упреком сказала женщина.
Морган не стал надевать рубашку. Его правое плечо и левая рука были мастерски перевязаны чистой холстиной. Уже давно он не ощущал себя таким старым и измотанным.
– Иди сюда, садись, – Георгиас похлопал по скамейке рядом с собой. – Как себя чувствуешь?
– Через месяц мне исполнится пятьдесят, – ответил Морган, – и я впервые в жизни осознал это.
Мария громко рассмеялась.
– Видишь этого старого черта? Он на четверть века старше тебя и все равно каждую субботу пытается уложить меня в койку.
Георгиас предложил Моргану греческую сигарету и дал прикурить.
– Ночью ты сказал кое-что интересное. Что-то о Микали. Это он стрелял в тебя?
– Он ваш друг? – спросил Морган. Старик плюнул и поднялся со скамейки.
– Подожди здесь. – Он скрылся в доме и скоро вернулся с цейсовским биноклем.
– Откуда он у вас? – удивился Морган.
– Я снял его с нацистского штурмовика, когда был в партизанах на Крите. Пошли, что покажу.
Старик сделал несколько шагов в глубь рощи. Морган последовал за ним. Старик остановился.
– Смотри, – он протянул руку.
Под их ногами посреди соснового леса до самого залива змеился овраг, в конце его возвышалась вилла Микали. Настроив бинокль, Георгиас передал его Моргану.
– Гляди вниз. Видишь террасы – каждый камень туда доставлен на муле. Все там полито потом моих предков. А потом Микали обокрал нас.
Морган внимательно разглядывал древние террасы. Несмотря на растущие на них оливковые деревья, там явно царило запустение. Он перевел взгляд на Георгиаса.
– Вас обокрал Джон Микали?
– Его прадед. Но какая разница? Микали есть Микали. Когда-то мы, семья Гика, были богатыми людьми и пользовались уважением. А теперь…
Морган снова поднес бинокль к глазам. Сад вокруг виллы казался совсем рядом. По дорожке в направлении к пирсу, с которого удил рыбу маленький Ники, шла Кэтрин Рили.
– Господи! – вырвалось у Моргана. Старик взял у него бинокль.
– Ах, да, я уже видел ее. Американка.
– Уже видели? – переспросил Морган.
– Да. Ты ее знаешь?
– Думал, что знаю, – внезапно охрипшим голосом ответил Морган. – Теперь я в этом не уверен. – Прежде чем Георгиас успел его остановить, он развернулся и заковылял вниз по поросшему соснами склону.
Стояла невыносимая жара. Кэт спускалась по крутому склону в сад. Когда она проходила мимо домика Константина, ее облаяла маленькая черная собака. Старая Анна помахала ей из кухни. Кэт добралась до бетонной лестницы с широкими ступенями и увидела Ники, с удочкой в руках.
Моторная лодка отражалась в кристально чистой воде. Мальчишка с улыбкой обернулся, и она взъерошила ему волосы.
– Яссу! – приветствовала его Кэт одним из немногих известных ей греческих слов.
Мальчик, не переставая дружелюбно улыбаться, вытащил леску из воды. Ему исполнилось двенадцать лет, и он больше не ходил в школу. Его мать, вдова, работала в одном из афинских отелей, поэтому Ники временно жил у Константина и его жены. Он помогал старику управляться с лодкой и учился рыбацкому ремеслу. Мальчишка очень привязался к Кэт. В любое время, куда бы она ни направлялась, он неотступно следовал за ней.
Ники вытащил из кармана джинсов замусоленный сверток и предложил Кэт кусочек какой-то турецкой сладости, изготовленной руками его бабки. Как всегда, угощение оказалось настолько приторным, что Кэт даже замутило, но отказаться значило нанести жестокое оскорбление. Девушка отщипнула крошку, положила ее в рот и судорожно проглотила, затем села на бетонную ступеньку, а Ники устроился рядом и достал из кармана рубахи несколько снятых „Поляроидом" фотографий.
– А ты еще не охладел к своей игрушке? – заметила Кэт.
Мальчик по одному передавал ей свои последние снимки. Старый Константин, Анна, Микали на террасе. Она сама, сидящая на корме катера.
– Хорошо? – спросил он.
– Очень.
А затем показал ей фотографию Азы Моргана, сделанную в каюте прошлым вечером.
Она уставилась на снимок, не сразу осознав значение происшедшего.
– Откуда это у тебя? – прошептала она и, вдруг резко повернувшись, схватила паренька за руку. – Когда? Когда он был здесь? – Мальчик непонимающе смотрел на Кэт, тогда она указала рукой на лодку и на фотографию. – Когда?
Лицо Ники прояснилось.
– Вчера вечером. Из Гидры. – Он повернулся и махнул в сторону виллы. – В дом.
– Но этого не может быть. Не может быть. – Пальцы девушки впились в его руку. – Где он?
– Ушел, – ответил мальчик. – Ушел.
Теперь Ники выглядел немного испуганным. Он отодвинулся подальше и собрал свои снимки. Когда он потянул фотографию Моргана из рук Кэт, ее вдруг охватил приступ ярости, и она, с силой оттолкнув мальчика, вскочила и побежала вниз со снимком в руке.
Она бежала по узкой полоске пляжа. На противоположной стороне залива круто поднималась вверх тропинка, теряясь в сосновом лесу. Кэт свернула на нее, не имея ни малейшего понятия о том, куда она может привести ее. В ее голове молотком стучала одна-единственная мысль: Микали солгал ей.
Протоптанная мулами тропинка оказалась слишком крутой и каменистой для ее ног, обутых в легкие сандалии. Но она продолжала тупо карабкаться наверх, не зная пути. Наконец она перебралась через гребень и, очутившись на небольшом плато, обессиленная, тяжело опустилась на бревно. Ее пальцы все еще сжимали фотографию Моргана. Она долго сидела, глядя на снимок, а потом уткнулась лицом в ладони.
Неподалеку раздался шорох. Кэтрин вскинула голову и увидела выходящего из-за деревьев Моргана. На какой-то миг ей показалось, что она сошла с ума.
– Аза? – спросила она. – Это действительно вы?
Он молнией подскочил к ней, опрокинул на бревно и сдавил рукой горло. Она начала задыхаться, не в силах побороть его, и вдруг, как в тумане, увидела склонившегося над ними Георгиаса Гику. Он схватил Моргана за волосы и дернул так сильно, что тот вскричал от боли, отпустил ее и упал навзничь.
Сквозь бинт на его руке начала проступать кровь. Теперь он неподвижно лежал на земле, не сводя с нее взгляда.
– Ты знала с самого начала. Ты ведь предупредила его, верно? Вот почему он ждал меня вчера вечером.
– Что случилось? – бесстрастно спросила Кэтрин, не чувствуя ни боли, ни удивления.
– Да так, пустяк. Он всадил в меня пулю, и я свалился с обрыва в море. Если бы не этот старик и его жена, меня бы сейчас глодали рыбки.
– Значит, он действительно Критянин. Вы не ошиблись.
– Хочешь сказать, что не знала?
Кэтрин снова села на бревно, подняла с земли измятую фотографию и протянула ее Моргану.
– Посмотрите. А потом позвольте объяснить, что связывает меня с Джоном Микали.
Старый Георгиас, едва девушка заговорила, повернулся и растворился среди деревьев. Когда Кэтрин закончила свой рассказ, Морган некоторое время сидел молча. Она заметила, что его лоб покрылся каплями пота.
– Вы мне верите?
Он встал с земли, сел рядом с ней и обнял за плечи.
– Мы с вами – пара идиотов, вот мы кто.
– Ах, Аза Морган, какой вы милый. – Кэтрин склонила голову ему на плечо. Он крепче сжал ее здоровой рукой.
– Я понимаю, как неотразимо действует на вас мое уэльское очарование, но я староват для вас лет на двадцать, так что никаких глупостей. А теперь давайте кое в чем разберемся еще разок. Девиль, вы сказали? Жан-Поль Девиль?
– Верно.
– Держу пари, за его милой внешностью скрывается нечто весьма более интересное.
Моргана била мелкая дрожь, в глазах мелькали бешеные огоньки, лицо стало влажным от пота.
– Что вы намереваетесь теперь делать? – спросила Кэтрин.
– Еще не знаю. В иных обстоятельствах я предпочел бы спуститься вниз и разобраться с ним раз и навсегда, однако в моем нынешнем состоянии я и муху не прихлопну. Хорошо хоть, что я знаю, где эта скотина будет в субботу вечером. На сцене Алберт-Холл.
Она ясно видела, как мучительно терзает его боль.
– Вам следует лечь в постель, Аза.
– Так вы говорите, он уезжает в Афины сегодня вечером и вылетает в Лондон ночным рейсом?
– Точно.
– Вы, конечно, едете с ним. Девушка недоумевающе уставилась на Моргана, сложив руки на коленях.
– Значит, по-вашему, мне следует продолжать делить с ним постель, словно бы ничего не произошло? И оставаться рядом до того момента, пока вы не придете и не возьмете его тепленьким? – Она встала во весь рост. Ее лицо ровным счетом ничего не выражало. – Наверное, мне следовало бы испытывать к вам жалость, Аза, но – не могу. Вы такой же одержимый, как и он. Оба вы друг друга стоите.
Кэтрин повернулась и пошла прочь. Когда Морган попробовал встать, то обнаружил, что ноги не слушаются его.
– Кэт, ради Бога! – выкрикнул он хрипло.
– Какое отношение имеет Бог ко всему этому, Аза? – бросила она, не оборачиваясь, и скрылась среди сосен.
За его спиной раздался стук копыт, и появился Георгиас. Старик вел на поводу мула, за ним вышагивала разгневанная Мария. Она положила руку Моргану на лоб.
– Глупец, тебя уже бьет лихорадка. Ты что, умереть хочешь?
Но Аза больше ничего не мог ответить – совсем ничего. Все вокруг происходило словно в замедленной съемке. Георгиас и Мария подхватили его, усадили в седло и пустились в обратный путь.
Когда они уложили его в постель, тело его ходило ходуном от дрожи. Георгиас укрыл Азу несколькими одеялами, а Мария ушла на кухню и вернулась с чашкой в руках.
– Пей, мальчик, – приказала она. Напиток оказался отвратительным на вкус, и Морган чуть не подавился, но все же ухитрился проглотить его. Он думал о Кэтрин Рили.
– Очень жалко, мама, – сказал он по-валийски. – Хорошая девушка. Но ведь ты понимаешь, как бывает.
А затем темнота поглотила его.
Кэтрин нашла Микали и Девиля беседующими в дальнем углу нижней террасы. Некоторое время она наблюдала за ними через окно гостиной, потом подошла к буфету и налила себе большую порцию джина с тоником. Неожиданно Микали оказался рядом, обвил рукой ее талию.
– Рановато для первой выпивки, ты не находишь?
– Я устала, – ответила она. – Только и всего.
Он поцеловал ее в шею, повернул к себе лицом. Его глаза выражали тревогу.
– Мне очень неприятно говорить тебе это, но выглядишь ты ужасно.
– Знаю. Я долго работала как проклятая, а тут еще перелет и тяжелая ночевка в Афинах. – Кэтрин замолчала. Ее следующие слова вылетели ненароком, но вернуть их не было возможности. – Я подумала… Ты не очень обидишься, если я задержусь здесь на пару деньков?
Минутное колебание – и Микали расплылся в улыбке.
– А что? Отдых пойдет тебе на пользу. Но в субботу я обязательно жду тебя в Лондоне. Зарезервирую тебе кресло в ближайшей ложе. Ты нужна мне там, дорогая. Общие волнения, общие воспоминания.
Он прижал Кэт к себе и поцеловал. Удивительно, как легко и естественно это произошло. Впрочем, в конце концов он оставался тем же мужчиной, которому она столько раз отдавала себя. Критский любовник – с самого начала и до конца. Единственное различие состояло в том, что теперь она знала правду.
– Если ты не против, я бы прилегла. У меня голова раскалывается.
– Ну, разумеется.
Когда Кэтрин Рили ушла, в комнату вошел Девиль.
– Полагаю, вам следует убрать ее.
– Почему? – спокойно спросил Микали. – Ей ровным счетом ничего не известно.
– Вы ее любите?
– Я не знаю значения этого слова. Она мне нравится, да. Ее общество приятно мне. Мало какая женщина доставляла мне такое удовольствие.
– В ее голове посеяны семена сомнения. Кто знает, когда они дадут ростки?
– Весьма цветистая фраза, даже для вас.
Микали сел за рояль, и из-под его пальцев сами собой полились звуки „Пасторали".
13
Морган снова ковылял по гористой местности, возвращаясь домой из шахты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28