- Патруль наткнулся на них по чистой случайности.

Через несколько дней я решился поделиться мыслью о побеге с дядей
Акселем. Улучив момент, когда он работал в саду, я подошел к нему и, не
зная с чего начать, брякнул:
- Я хочу убежать отсюда... Насовсем!
Он бросил свою работу и перевел задумчивый взгляд со своей мотыги на
меня.
- На твоем месте я бы не делал этого, - спокойно и веско произнес он.
- Вряд ли из этого выйдет что-нибудь путное. Да и потом, куда ты думаешь
бежать?
- Об этом я как раз и хотел посоветоваться с тобой, - сказал я.
- Что ж тут можно посоветовать? - пожал он плечами. - Куда бы ты ни
сбежал, тебе везде придется предъявлять свою метрику. А в ней кроме,
удостоверения твоей НОРМЫ, сказано, кто ты, откуда родом. Где бы ты не
оказался, тебе всюду придется показать ее...
- Только не в Джунглях, - оборвал его я.
Он уставился на меня в изумлении.
- В Джунглях?! Но послушай, мальчик... Там... Там ведь нет ни еды, ни
питья... Они всегда голодают, потому и вламываются к нам так часто. В
Джунглях ты будешь думать только о том, как спасти свою шкуру, и тебе
здорово повезет, если у тебя это получится!
Я задумался. Дядя говорил правду. Я чувствовал это. Но решения моего
он не поколебал.
- В конце концов должны быть другие места, - сказал я, - какие-то
другие земли...
- Ну, разве что тебя возьмут на какой-нибудь корабль, - неуверенно
протянул он, - да и то... Нет, - покачал он головой, - поверь моему
совету, мальчик, так у тебя ничего не выйдет. Если человек убегает от
чего-то, что ему не по сердцу, то где бы он ни был, ему будет так же
скверно. Сейчас ты знаешь и чувствуешь лишь то, чего не принимает твое
нутро, - и это все. Другое дело, если бы ты знал: чего ты хочешь? Что
ищешь? К чему бежишь? Но ведь ты этого не знаешь... Кроме того, поверь
мне, я ведь почти старик, здесь еще не самое страшное место на свете. Есть
и похуже... Куда хуже... Если ты спрашиваешь совета у меня, Дэви, то я
против. Может быть, через несколько лет, когда ты повзрослеешь, я сам,
первый, скажу тебе: "Иди!" Но сейчас... Сейчас послушай меня, сынок, не
делай этого. Тебя поймают, как котенка, и приволокут назад - только и
всего!
Дядя был прав: куда бежать? Куда? Может, пока стоило побольше
разузнать о том мире, который лежит там - за Лабрадором? Я спросил Акселя
об этом.
- Безбожная земля, - кратко и сухо ответил он.
Такой ответ ничуть не удивил бы меня, услышь я его от отца. Но
дядя... Я так прямо и сказал ему об этом. Неожиданно он заговорщицки
подмигнул мне и, усмехнувшись, сказал:
- Ладно, Дэви, ладно... Если ты не будешь болтать, я кое-что расскажу
тебе об этом. Но помни, язык надо держать за зубами. Ты понял, сынок?
- Нет, - честно сказал я. - Разве это секрет?
- Ну... не то чтобы секрет, - засмеялся он, - но видишь ли, когда
люди привыкают... Привыкают думать, что все происходит так, как им говорят
священники и власти, их нелегко убедить в обратном... Во всяком случае я
не хочу, чтобы ты даже пытался это делать. Моряки - там, в Риго, - очень
скоро это поняли, и говорят они о таких вещах только между собой. Если
другим приятно считать, что везде вокруг Лабрадора - Плохая Земля, что ж,
пускай так и считают. Это - их дело, хотя это вовсе не значит, что так оно
и есть на самом деле. Просто им спокойней так думать... И пусть себе
думают...
- Но в книге, которую мы проходим в школе, сказано, что там
действительно лишь одна Плохая Земля. Или Джунгли. Выходит, это неправда?
- напрямик спросил я его.
- Есть другие книги, в которых написано другое, - ответил дядя. - Но
вряд ли ты их увидишь, даже в Риго... И вот еще что, Дэви, запомни: не
нужно сразу верить всему, что болтают разные моряки. У них часто даже и не
сразу поймешь: об одном и том же месте говорят они порознь или о разных?
Другое дело, когда ты сам кое-что повидаешь... Тогда ты поймешь, что мир,
целый мир, - гораздо более загадочная штука, чем это кажется здесь, в
Вакнуке... Странная штука... Странная и интересная... Так ты мне обещаешь
не болтать обо всем? Или я не стану ничего говорить! - спохватился он.
Я пообещал.
- Что знаю я сам наверняка, - сказал Аксель, - это дорогу на юг.
Ходил я туда трижды. Выйдя из устья реки, несколько сот миль мы шли вдоль
побережья до пролива Ньюф. В самом широком месте пролива есть большое
поселение - Ларк. Там можно пополнить запасы пресной воды и провизии,
если, конечно, тамошние власти не будут против. После Ларка, держась на
юго-восток, а затем опять на юг, мы достигли материка. Это было нечто
среднее между Плохой Землей и Джунглями - я бы назвал эту землю Плохими
Джунглями. Там полно всякой растительности и живности, но почти вся она ни
капельки не похожа на НОРМУ... Ну, во всяком случае, на то, как мы ее себе
представляем. Большинство животных выглядит так, что их даже и не назовешь
Преступлениями - для них вообще трудно подобрать названия, настолько они
не похожи на встречающиеся у нас. Через день-два пути начинается совсем
Плохая Земля. Трудно передать впечатление от нее... Особенно, когда
попадаешь туда впервые. Представь себе огромные колосья пшеницы, каждый из
которых ростом с дерево. Травы и кусты, растущие на скалах, с корнями,
торчащими наружу и шевелящимися на ветру. Скопища грибов, кажущиеся
громадными белыми валунами. Кактусы величиной с бочку, с шипами длиной
футов десять. Есть там такие... Даже не знаю, как назвать... Словом, это
растет на утесах, выступающих из моря, и свешивает длиннющие зеленые лианы
вниз, на сотни футов в толщу воды так, что непонятно: то ли это растет на
земле и питается водой, то ли, наоборот, это - морское растение, вылезшее
зачем-то на сушу. Это земля Зла, и многие, кто повидал ее, поняли, что
случилось бы с нами, если бы не законы, которым мы повинуемся. Да, это
Плохая Земля, ничего не скажешь. Плохая, но есть... есть и похуже. Живут
там и... Тоже не знаю, как сказать... Ну, в общем, в нашем представлении
они, конечно, не люди... У некоторых по две пары рук, по семи пальцев на
руках и ногах. И странные, невероятные вещи узнаешь там. У них, как и у
нас, есть легенды о Древних - как те могли летать, как строили плавучие
города, как могли переговариваться друг с другом за сотни или даже тысячи
миль... Но что непонятнее и... страшнее всего: и те, у кого по семи
пальцев на конечностях, и те, у кого по четыре руки... Словом, все они,
считают, что их образ и есть единственно верный, что Древние были именно
такими...
Поначалу это, конечно, кажется диким, абсурдным, но чем больше ты
встречаешь самых разных Отклонений, твердо убежденных в
е_д_и_н_с_т_в_е_н_н_о_ своей правильности, тем меньше... Тем меньше тебе
это кажется странным, понимаешь? Ты... Ты начинаешь спрашивать себя: а
какие у меня есть доказательства моей правильности? Почему я так уверен,
что это я создан по образу и подобию? И... И вообще, откуда я знаю, что
это - образ и подобие? Ведь в Библии ничего не говорится о том, какие были
Древние. Библия не дает определения человека. Определения есть в
"Откровениях" Никольсона, а сам он утверждает, что писал через несколько
веков после Великой Кары. Так откуда же он, Никольсон, спрашиваю я себя,
знал, что он сам создан по образу и подобию Божьему? И... знал ли вообще?!

Много чего нарассказал мне тогда дядя Аксель. И хотя все это было
очень интересно, но главного, о чем я хотел узнать, я так и не услышал.
Наконец, я спросил его напрямик:
- Дядя, а города там есть?
- Города? - переспросил он. - Ну... иногда встречаются поселения
вроде наших. Такое, скажем, как Кентак, только дома там строят совсем
иначе.
- Да нет, я имею в виду другое, - сказал я, - такие... Большие... - я
попытался описать ему Город, часто снившийся мне в детстве. Он посмотрел
на меня с удивлением.
- Нет, ничего похожего мне видеть не приходилось, - медленно сказал
он и покачал головой.
- Может быть, _э_т_о_ еще дальше? - спросил я.
- Дальше идти невозможно, - вздохнул он. - Море полно водорослей -
таких, что корабль просто не может плыть.
- И ты уверен что... что там нет Города? - разочарованно спросил я.
- Уверен, - твердо ответил Аксель. - Если бы он был, мы бы хоть
что-нибудь слышали о нем.
Мне стало очень тоскливо. Выходило, что бежать на юг, даже если и
найдется судно, на которое мне удастся попасть, было так же бессмысленно,
как и бежать в Джунгли. Если до разговора с дядей у меня еще были какие-то
сомнения, то теперь я был твердо уверен, что снившийся мне город был
Городом Древних.
Дядя Аксель тем временем что-то бормотал себе под нос про истинные и
неистинные подобия, но вдруг замолчал, испытующе посмотрел на меня и
спросил:
- Дэвид! Ты понимаешь, зачем я тебе все это рассказываю?
Я не был уверен, что понимаю, и честно признался ему в этом.
- Вот что я хотел тебе объяснить, - начал он, наморщив лоб. - Никто,
слышишь, никто на самом деле не знает, какова она - истинная НОРМА.
Слышишь меня?! _Н_и_к_т_о_! Они все, - он пренебрежительно махнул рукой, -
все, особенно разные там святоши, только думают, что знают, а между тем мы
не можем поручиться, что и Древние были истинным образом и подобием
Господа! - Произнеся это, он посмотрел на меня долгим и изучающим
взглядом... - Поэтому-то я и думаю: кто знает? А может быть, та... то
свойство, которым обладаешь ты и Розалинда, не отдаляет вас от НОРМЫ, а,
наоборот, _п_р_и_б_л_и_ж_а_е_т_ к ней? Про Древних говорят, будто бы они
могли переговариваться друг с другом за сотни и даже тысячи миль. Мы этого
делать не умеем, а вот вы с Розалиндой умеете. Ты... Ты подумай об этом,
Дэви. Может быть, вы-то как раз и ближе к НОРМЕ, чем мы?
С минуту я колебался и наконец решился.
- Это не только мы с Розалиндой, дядя, - сказал я, - есть еще...
другие.
Он вздохнул.
- Другие? Кто? Сколько их?
- Не знаю. В смысле, не знаю, как их зовут, - пожал я плечами. -
Просто я знаю, с кем _г_о_в_о_р_ю_, как если бы... Ну, стоял с ним и
рядом, лицом к лицу... А про Розалинду... Что это именно она, что ее так
зовут, я узнал случайно.
Аксель продолжал смотреть на меня в упор, и мне стало не по себе от
его серьезного взгляда.
- Сколько вас? - повторил он свой вопрос.
- Восемь, - сказал я. - Было девять, но один _з_а_м_о_л_ч_а_л
примерно с месяц назад. Я как раз об этом хотел тебя спросить, дядя
Аксель. Ты не думаешь, что кто-то догадался? Он... так неожиданно
з_а_м_о_л_ч_а_л_, и мы... Мы хотим знать, не догадался ли кто-нибудь?
Понимаешь, если кто-то узнал про него... - Я остановился, но Аксель и без
меня знал, что было бы в этом случае.
Некоторое время он молчал. Потом покачал головой.
- Нет, Дэви, не думаю, чтобы кто-то узнал. Мы бы давно услышали об
этом. Может, он просто уехал отсюда. Кстати, он жил где-то рядом?
- Думаю, что да. Хотя... не знаю точно, - сказал я. - Во всяком
случае, он обязательно предупредил бы нас, если бы уехал.
- Но он бы предупредил вас и если бы кто-то докопался до вашей тайны,
верно? - возразил Аксель. - Я думаю, с ним случилось... Ну, всякое может
случиться с мальчишкой. Так ты хочешь, чтобы я постарался выяснить это,
Дэви?
- Да. Пожалуйста, дядя! Мы... Мы все очень боимся! - честно сознался
я.
- Ну-ну, пока не стоит особенно переживать, - сказал Аксель. - Я
попытаюсь что-нибудь разузнать. Так ты говоришь, это был мальчишка и жил
он где-то неподалеку, так? Пропал примерно месяц назад... Может, вспомнишь
еще что-нибудь?
Я рассказал ему все, что знал, но знал я очень немного. Впрочем,
огромным облегчением было для меня уже одно то, что Аксель обещал мне
помочь.
Прежде чем мы расстались с дядей, он еще несколько раз пробурчал
что-то о НОРМЕ и о том, что никто не может знать наверняка... Прав ли был
он тогда, затеяв со мной этот разговор? Не знаю... Может быть, было бы
лучше подождать какое-то время, дать мне созреть... Но, с другой стороны,
его слова кое в чем помогли мне - не тогда, а позже, много позже... Ну, а
пока я поверил ему лишь в одном - убегать из дома не стоило.

7
Появление на свет моей сестры Петры, сопровождавшееся обычной в таких
случаях реакцией взрослых, для меня было событием загадочным и
удивительным. Недели за две до этого в доме, казалось, все чего-то ждут.
Но чего именно? Это было для меня загадкой. От меня явно что-то скрывали,
и я чувствовал себя очень неуютно - лишним, ненужным, чем-то мешавшим
остальным, - пока в материной комнате не раздался детский писк. Его нельзя
было ни с чем спутать, так мог пищать только младенец, а еще вчера никаких
младенцев у нас не было. Но утром следующего дня никто и словом не
обмолвился о происшедшем. Это было вполне естественно: до прихода
инспектора, который должен был удостоверить, что родившийся ребенок
полностью соответствует НОРМЕ, никто не рискнул бы обсуждать свершившийся
факт. В случаях если что-нибудь оказывалось неправильным и новорожденному
отказывали в официальной метрике, считалось, что никто как бы и не
рождался. Таков был порядок.
С рассветом мой отец велел одному из работников оседлать лошадей и
ехать за инспектором, до приезда которого все в доме старательно скрывали
свое возбуждение и беспокойство и делали вид, что начался самый обычный,
будничный день, ничем не отличавшийся от вчерашнего.
Однако волнение домашних становилось все более заметным, особенно,
когда посланный человек вместо того, чтобы привести с собой инспектора
(как обычно происходило, когда дело касалось столь уважаемого жителя
поселка, каким был мой отец), вернулся с запиской. Записка, выдержанная в
вежливом, но сугубо официальном тоне, гласила, что инспектор постарается в
течение дня выкроить время и заехать к ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27