.. это реальность, и белая волчица - это его стая. А
потерянная человечность значила сейчас не больше, чем полузабытый сон.
- Давай! - скомандовала Април. - За Дитя Ночи!
Она прыгнула. Бэрби почувствовал, как в нем поднимается черная,
первобытная ярость, жгучая жажда сладкой человеческой крови.
- Вилли, - всхлипывала Ровена. - Ты не сможешь...
А он только выжидал, когда клыки Април нейтрализуют вооруженную
кинжалом руку.
Но тут Турок испуганно и предупреждающе залаял. Выпустив ошейник,
Ровена широко махнула кинжалом.
Извернувшись в воздухе, волчица сумела-таки избежать смертоносного
лезвия. Но тяжелые серебряные браслеты на руке слепой с силой ударили ее
по голове. Завизжав от боли, волчица рухнула на мостовую, и тут же
огромный пес вцепился ей в глотку.
Визг Април словно вернул Бэрби к жизни. Он больше не испытывал ни
малейшей симпатии к Ровене. Он прыгнул... Его клыки впились в массивную
холку овчарки и натолкнулись на серебряные заклепки ошейника. Парализующая
боль пронзила все его тело. Одно лишь прикосновение к серебру - и он уже
едва стоял на ногах.
- Не отпускай ее, Турок! - крикнула Ровена.
Но пес уже бросил Април и, рыча, повернулся в Бэрби. Хромая, волчица
кубарем скатилась с крыльца.
- Бежим, Бэрби! - крикнула она. - В ней слишком сильна наша кровь...
гораздо сильнее, чем я думала. Мы не можем одолеть одновременно ее саму,
ее серебро и ее собаку!
Април бросилась наутек. Бэрби - следом. А за ними с вселявшей ужас
уверенностью гналась слепая Ровена. Холодно блестела брошь, и кольца, и
бусы, и браслеты - ее непробиваемая защита. Зловеще сверкал самодельный
серебряный кинжал.
- Взять их, Турок! - яростно крикнула она своему псу. - Убей их!
Они мчались плечом к плечу, серый волк и белый. Назад, по пустынным
улицам к тихому университетскому городку. От прикосновения к серебряным
заклепкам ошейника у Бэрби все еще дрожали лапы. Он знал - от овчарки ему
не уйти. Яростный лай звучал все ближе и ближе...
Завернув за угол, Бэрби остановился. Он приготовился к последней в
его жизни схватке. Но тут, круто развернувшись, белая волчица помчалась
назад, навстречу взбешенному волкодаву. Она так и заплясала по улице,
сердитым тявканьем отвечая на его лай. Улыбаясь во всю пасть, она уводила
пса прочь от Бэрби, в сторону пустынного шоссе.
- Взять их, Турок! - кричала слепая, продолжая погоню. - Задержи их!
Я иду!
Встряхнувшись, Бэрби поспешно отступил. Волчица и гнавшийся за ней
пес уже исчезли в темноте, но за ними, в недвижном и прохладном
предрассветном воздухе, повис четкий, как нарисованный, след. Рядом:
чистый запах Април и мерзкая вонь Турка. Где-то вдали он слышал собачий
лай - в нем уже появились нотки разочарования.
А слепая бежала за Бэрби. Он выскочил на шоссе и, оглянувшись,
увидел, что Ровена отстала почти на целый квартал. Как раз в этот момент
она подбежала к поребрику. Она, естественно, его не видела. И никакое
шестое чувство не сказало ей о его существовании. Споткнувшись, Ровена во
весь рост растянулась на тротуаре.
На мгновение Бэрби снова почувствовал жалость к этой женщине. Упав,
она наверняка очень сильно ударилась. И тем не менее, в следующую секунду
Ровена уже снова была на ногах и отчаянно хромала вслед за своим убежавшим
псом. Блеснул свет на ее кинжале, и Бэрби поспешно помчался по шоссе, по
горячему следу волка и собаки.
Добежав до безучастно мигавшего светофора, Бэрби оглянулся. Ровена
совсем отстала. А по дороге, направляясь к ним, ехал, светя фарами,
одинокий автомобиль. Бэрби бежал, пока боль от света фар не стала совсем
невыносимой. Тогда он спрятался в темную аллею и пропустил машину.
Оглянувшись еще раз, он уже не увидел Ровены.
Унылый собачий лай растворился в грохоте мукомольного комбината и
шипении и звоне железной дороги. Бэрби все еще шел по следу. Пробравшись
через настоящий лабиринт узких кривых улочек, он вылетел к сортировочной
горке.
Запахи волка и собаки стали уже не такими явными. Их забивала горячая
вонь машинного масла, пролитого креозота и легкой, летящей по ветру золы.
Но Бэрби не потерял следа вплоть до того момента, когда прямо на него по
путям покатился маленький маневровый паровозик с висящим на подножке
механиком.
Бэрби отпрыгнул в сторону, но паровозик, случайно выпустив пар прямо
на него, уничтожил все запахи, кроме своего собственного - мокрого металла
и горячего масла. Не замечая Бэрби, механик сплюнул, но даже резкий запах
дешевого табака растворился в устроенном машиной тумане. След оборвался.
Принюхиваясь, Бэрби закружил по соседним путям. Но не чувствовал
ничего, кроме запахов пара, угля, стали, креозота и несгоревшего
дизельного топлива - все это на фоне удушливой химической вони, тянущейся
из района промышленных предприятий.
Навострив уши, Бэрби с надеждой вслушивался в предрассветные сумерки.
Вдали грохотали заводы. Шипел пар, тяжело пыхтел маневровый паровозик.
Откуда-то из-за реки донесся гудок торопящегося поезда. Но голоса Турка он
не слышал.
Бэрби с тревогой посмотрел на восток, и тут же резкая боль пронзила
его глаза. Высокие башни мукомольного комбината черными пальцами
вырисовывались на фоне розовеющего неба. Он потерял белую волчицу, а
рассвет был уже не за горами. Только тут Бэрби сообразил, что не знает,
как отсюда добраться домой.
Он бесцельно брел куда-то вдоль рельсов, когда внезапно снова услышал
собачий лай. Стараясь держаться в тени, Бэрби устремился на звук. Вскоре
он увидел волчицу. Она провела пса по большому кругу, но теперь, похоже,
устала. Или это разгорающийся в небе смертоносный рассвет лишал ее сил?
Как бы там ни было, но собака явно догоняла Април.
Выскочив из-за застывших длинной шеренгой автопогрузчиков, Бэрби
помчался наперерез волчице.
- Отдохни! - крикнул он на бегу. - Я отвлеку собаку!
Бэрби здорово сомневался в своих силах. Его измученное тело все еще
не пришло в себя после столкновения с серебром. А тут еще жестокий, никому
не нужный рассвет... Но волчица была из его стаи, и поступить иначе Бэрби
просто не мог.
- Нет, Бэрби! - остановила его Април. - Уже поздно... теперь мы
должны держаться вместе.
Не споря, он побежал рядом с ней. Бэрби так устал, что его уже даже
не интересовало, как Април планирует отделаться от неустанно преследующей
их собаки. А рассвет разгорался. Они выскочили к реке, и Бэрби не
раздумывая кинулся вниз по склону, туда, где в густых кустах еще лежали
густые, приветливые тени.
- Назад, Бэрби, - крикнула ему вдогонку волчица. - Держись со мной!
Отчаянным усилием Бэрби поднялся обратно и догнал свою быстроногую
спутницу. Собака была уже совсем рядом. Поблескивали серебряные заклепки
на ее зловещем ошейнике. Легкий утренний ветерок принес запахи
разлагающихся водорослей и прелой листвы.
Небо совсем побелело. Глаза Бэрби горели. Все его тело рвалось в
тень, в темноту, подальше от смертоносного света. Но он продолжал бежать
за Април...
Вот они выскочили к узкому, перекинутому через реку, мостику. Не
колеблясь, волчица помчалась через него, на другую сторону. Бэрби
замешкался - странно, он никогда раньше не боялся текущей воды... Но
собака была уже совсем близко, и, сделав над собой усилие, он двинулся
вслед за Април. Вблизи мост оказался не таким уж и узким - во всяком
случае, по нему проходила железнодорожная колея.
Пес без колебаний тоже устремился на мост вслед за волками.
Бэрби был уже на полпути, когда рельсы у него под ногами вдруг
запели. Снова, нетерпеливо и протяжно, прогудел поезд, и его жестокий,
болезненно яркий прожектор, выглянув из-за поворота, разорвал полумрак в
какой-то миле от моста. Бэрби мчался из последних сил - он во что бы то ни
стало должен был опередить поезд.
Април Белл уже поджидала его на другом берегу. Широко раскрыв пасть,
она сидела чуть в стороне от дрожащих, звенящих рельсов. Последним
отчаянным усилием Бэрби повалился в кювет рядом с ней. Застучали колеса,
тугим гулом отозвался мост. Раздался полный смертельного страха собачий
вой. Чуткие уши Бэрби уловили всплеск от упавшего в реку тела. Волчица
довольно ухмыльнулась.
- Мистеру Турку этого, пожалуй, и хватит, - радостно промурлыкала
она. - И мне кажется, что и с его гнусной хозяйкой мы справимся ничуть не
хуже... Несмотря на все ее серебро и смешанную кровь!
Бэрби содрогнулся. Оседала поднятая промчавшимся поездом пыль, стих
звон рельсов. Он вспомнил, как Ровена упала, споткнувшись о поребрик.
Вспомнил, и жалость острая, как страх перед серебряным кинжалом, пронзила
сердце Бэрби.
- Не надо, - прошептал он. - Бедная Ровена, мы и так доставили ей
достаточно неприятностей!
- Это война, Вилли, - сурово ответила белая волчица. - Война двух
рас. Однажды мы ее уже проиграли. Но теперь у нас есть шанс. Мы не должны
его упустить. Нет и не может быть пощады изменникам, вроде этой черной
вдовы - тем, кто, принадлежа к нам по крови, переметнулся на сторону
человечества. К сожалению, сейчас времени у нас уже не осталось. Что ж,
будем надеяться, что нам удалось расстроить планы Ровены.
Она поднялась с земли.
- А теперь пора идти домой. Пока, Бэрби, - и она затрусила прочь,
вдоль железнодорожного пути.
Бэрби остался один. Разгорающееся на востоке пламя жгло, словно
раскаленное железо. Ужас наполнил его душу - Бэрби не знал, как вернуться
домой. Неуверенно он попытался мысленно нащупать, учуять, услышать свое
тело.
И Бэрби почувствовал его, неподвижное и замерзшее, лежащее в постели,
в обшарпанной квартирке в доме на Хлебной улице. Бэрби попытался
перенестись в тело - примерно так же, как он иногда пытался проснуться во
время особо неприятного кошмара.
Первая попытка была робкой и неуверенной, как первый шаг учащегося
ходить ребенка. И еще ему было очень больно, словно напрягались какие-то
мышцы, не знавшие раньше, что такое работа. Но сама эта боль подстегнула
Бэрби. Он пробовал снова и снова, стремясь во что бы то ни стало спастись
от еще большей боли, которую нес с собой зарождающийся день. И вот Бэрби
опять испытал странное ощущение изменения, перетекания из одной формы в
другую... и в следующий миг он уже сидел на краю своей кровати.
В спальне было холодно, и Бэрби совсем закоченел. Он ощущал странную
тяжесть во всем теле. Мир кругом стал пустым и бесцветным. Бэрби
принюхался, но запомнившаяся ему безудержная симфония запахов исчезла без
следа - забитый насморком нос не уловил даже аромата виски от пустого
стакана на шифоньере.
Все тело болело от усталости. Потянувшись, Бэрби, хромая, подошел к
окну и выглянул наружу. Серый рассвет потушил уличные фонари. Увидев
ясное, светлое небо, Бэрби отшатнулся, словно встретившись лицом к лицу со
своей смертью.
Какой потрясающий сон!
Он неуверенно вытер выступивший у него на лбу холодный пот. Болели
зубы - справа вверху - именно этими клыками (Бэрби это хорошо помнил) он
напоролся на серебряные заклепки в ошейнике Турка. Ну, если от виски у
него начинаются подобные галлюцинации, то, пожалуй, стоит перейти на
что-нибудь менее крепкое...
В горле у него пересохло. Доковыляв до ванной, Бэрби обнаружил, что
бессознательно пытается взять с полки стакан левой рукой. Правая была
сжата в кулак. Разжав пальцы, Бэрби увидел на своей ладони белую заколку
Април Белл. А на запястье красовалась длинная красная царапина. Именно
там, где в его сне острые зубки маленького Джимини разодрали кожу на
передней лапе серого волка. Бэрби даже рот открыл от изумления.
Ничего странного, - пытался он успокоить сам себя. Подумав, Бэрби
вспомнил лекции Мондрика о психологии сновидений. "Работа подсознания, -
утверждал ученый, - всегда гораздо менее таинственна, чем может показаться
на первый взгляд."
Наверно, его озабоченность Април Белл и ее странным признанием
заставили его во сне встать с постели и отыскать в коробке из-под сигар
агатовую заколку. В процессе он наверняка порезался об одно из
использованных лезвий или просто поцарапался острой иглой самой заколки. А
потом, пытаясь объяснить, что произошло, его подсознание придумало эту
невероятную историю. С ловушками, нападениями, погонями... И все это на
базе его же собственных неосознанных страхов и желаний.
Да, наверно, все так и было! С облегчением вздохнув, Бэрби
прополоскал рот и потянулся за бутылкой виски. Клин клином вышибают...
Бэрби поморщился, вспомнив отвратительный запах собачьей шерсти в своем
сне. Поморщился и решительно поставил бутылку на место.

9. ПОСЛЕ КОШМАРА
Бэрби очень хотелось забыть о своем странном сне. Дрожа, он вернулся
в постель и попытался снова уснуть. Но сон не шел. Перед его мысленным
взором неотступно стояли все перипетии его страшного сна. Как он мог
забыть алую зубастую улыбку белой волчицы, или тихий хруст ломающегося у
него на зубах позвоночника маленького Джимини, или Ровену, упавшую и вновь
устремившуюся в погоню, вызывающую жалость своей слепотой и ужас длинным
серебряным кинжалом...
Бэрби снова встал и, подойдя к окну, машинально опустил шторы,
прячась от жестокого света дня. Он помазал загадочную царапину на руке
йодом, принял таблетку аспирина от тупой зубной боли и тщательно побрился.
Сны есть логическое продолжение реальности, - убеждал он сам себя.
Что же касается этого сна, то распутать его ничего не стоило - тут даже не
потребовался бы опыт доктора Глена. Очевидная неприязнь Норы Квейн и
Ровены Мондрик к Април Белл вполне могла заронить в его подсознание мысль
о том, что девушка - настоящая сука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40