Она кивнула, потом сделала реверанс; заробев, она словно утратила дар речи.— В первый раз здесь не мудрено заблудиться, так со всяким бывает, — утешил он девочку, и она была благодарна ему за добрые слова. — Я и сам иногда путаюсь, а я ведь прожил здесь всю свою жизнь.Ребекка поневоле не сводила с него глаз. Она никогда еще не встречала человека, глаза которого были бы такими жгуче-карими. Парень отличался высоким ростом и шириной плеч, несмотря на то, что он явно был еще очень молод; его чисто выбритое лицо с сильными мужественными чертами было обрамлено густыми темно-каштановыми, чуть ли не черными волосами. И вдруг, осознав, что совершенно бесцеремонно разглядывает его, Ребекка резко отвернулась в сторону.Она надеялась на то, что не покраснеет, хотя, конечно же, покраснела.— Ты ведь остановилась в «Сокольем Крыле», верно? — спросил он.— Да, — прошептала она.— Отвести тебя домой?Ребекка кивнула. В ее глазах он уже превратился в героя.— Буду вам весьма признательна, — пролепетала она.— Что ж, самый короткий путь — здесь. — Он указал рукой направление. — Но там мы можем столкнуться с твоим отцом и с другими баронами, так что лучше, мне кажется, пойти другой дорогой.Он подал ей руку, и Ребекка приняла ее, не смея поверить собственной удаче. И позволила незнакомцу быть ее проводником в лабиринте дворцов.— Ты ведь здесь в первый раз? — спросил он после того, как живописал ей дорогу, которой они проходили, что Ребекка, впрочем, тут же начисто забыла.— Да, — скованно призналась она. — Такая даль от Крайнего Поля.— И то верно, — радостно подтвердил он. — Я помню, сколько мы добирались оттуда.— Значит, вы бывали в Крайнем Поле?Ребекке было трудно в такое поверить.— Конечно. А ты разве не помнишь? Твой отец дал пир королю, а ты подняла на смех фокусника, если я все правильно запомнил.— Значит, вы там тоже были?— Да и мне он, честно говоря, не понравился.Ребекка слишком изумилась, чтобы найти достойный ответ, а когда девочка немного пришла в себя, они уже были у дверей ее комнаты.— Я очень обрадовался, когда тебя нашли целой и невредимой, — тихо сказал он, выпуская ее руку.Ребекка покраснела и потупилась.— Ну, вот ты и дома! — весело воскликнул он. — Ну что, в следующий раз сама справишься?Ребекка кивнула, хотя и понимала, что сама не справится ни за что.— Спасибо, — выдохнула она.— Для меня это было одним удовольствием, сударыня. Надеюсь, мы еще увидимся перед твоим отъездом.И он ушел. У Ребекки закружилась голова.Но надежде, которую выразил молодой человек, не суждено было исполниться. Впоследствии Ребекка видела его лишь один-единственный раз, да и то издалека, во время большого официального приема. И лишь тогда она поняла, что роль ее проводника взял на себя принц Монфор.
«И вот теперь он стал королем, — думала Ребекка. — И что значат мои тревоги по сравнению с его заботами?»Она вернулась мыслями в сегодняшний день и тщательно продумала только что состоявшуюся беседу с Таррантом. Королевский посланник оказался скуп на слова, но он ей понравился, и оставалось надеяться, что она не ошиблась, решив довериться ему. Да ей почему-то и не думалось, что он откроет ее секрет Бальдемару.«Что сделано, то сделано» — вот что он сказал.«А что, собственно говоря, происходит в Эрении? — задумалась она. — И почему мое замужество интересует короля?»Но на эти вопросы у нее, разумеется, не было ответа. Глава 20 На следующее утро Гален проснулся поздно; успехи, достигнутые в роли «народного защитника», изрядно утомили его. Ночью ему снились дикие сны вперемешку с путаными воспоминаниями о реальных событиях минувшего дня — и его растерянность только усилилась, когда, проснувшись, он огляделся по сторонам в более чем странном помещении. Клюни с Ансельмой уже поднялись, проведя не слишком приятную ночь на сугубо импровизированном ложе. Сонно моргая, они уставились на своего пробудившегося гостя и подошли к нему справиться о самочувствии. Гален удивленно посмотрел на них, но затем вспомнил, как предупредительны они оказались прошлой ночью, и быстро пришел в себя.— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Клюни.— Отлично… пожалуй… — ответил он. — Смогу ответить поточнее, когда окончательно проснусь.— Ты проспал восемнадцать часов, — сообщила Ансельма. — Должно быть, ты чудовищно устал.Гален медленно кивнул.— Не угодно ли позавтракать? — осведомился алхимик. — Ты давным-давно ничего не ел.К собственному удивлению Гален обнаружил, что и впрямь голоден. Он с удовольствием принял любезное приглашение. Хозяева засуетились, вспоминая, что где лежит, и Гален поневоле призадумался о том, что за завтрак его ожидает. Хотя тот, в конце концов, оказался прост и весьма не дурен: хлеб, сыр и фрукты. Гален с удовольствием поел, заметив про себя, что никакая пища — в том числе и самая изысканная — не стоит таких поисков и взаимных попреков, свидетелем которых он невольно стал. У него возникло такое ощущение, будто алхимик с женой не придают особого значения предметам столь низменным, как еда, особенно когда речь идет о собственном пропитании. К тому времени, как он управился с завтраком, Гален чувствовал себя просто замечательно, особенно же грела его мысль о головокружительном успехе, достигнутом во вчерашней авантюре.— Спасибо большое, — проглотив последний кусок, поблагодарил он. — Именно это мне и требовалось. Вы очень добры ко мне.Пока он ел, Ансельма сидела рядом и молча глядела на него, тогда как ее муж, одержимый какими-то таинственными делами, сновал туда и сюда по комнате.— А не выразишь ли ты свою благодарность, ответив на пару вопросов? — прямо спросила его Ансельма.Гален воздержался от немедленного ответа, меж тем Клюни уже подошел составить им компанию.— Что там у вас на самом деле произошло вчера? — полюбопытствовал алхимик.— Мне кажется, нам просто повезло, — сразу же насторожившись, буркнул Гален.«А что же на самом деле произошло вчера?» — подумал он, пытаясь хоть как-то осмыслить происшедшее.— Прошу тебя, — Клюни был предельно серьезен, — пренебреги моей двусмысленной репутацией. Дело может оказаться очень важным.— И ты должен согласиться, — вмешалась Ансельма, — что, узнав об этой традиции от нас, а потом, сыграв роль «народного защитника» на стороне Ребекки ты внушил нам некоторые подозрения.— Вы с ней сговорились? — обвинил его Клюни.Гален хотел было соврать, что это не так, но под взглядом двух пар пытливых глаз смешался, дрогнул и в конце концов признался в содеянном.— И ты пошел на все это лишь затем, чтобы помочь Ребекке? — изумилась Ансельма.— Да. А что в этом такого?Гален растерялся еще сильнее.— Кто еще был посвящен в ваш заговор? — спросил в свой черед алхимик.— Никто.Клюни переглянулся с женою.— Должен был иметься как минимум еще один сообщник, — заявила мужу Ансельма. — Для четкой сигнализации.Клюни кивнул, задумался. Галену же стало просто не по себе. Неужели все заметили, чем именно они занимались?— Ладно, — пробормотал он в конце концов. — Имелся еще один человек… друг…— И все? — не пожелала униматься Ансельма.— Да! — Гален уже начал злиться. — Но к чему все эти расспросы?— Политическая ситуация в государстве Эрения является на данный момент чрезвычайно нестабильной, — ответила Ансельма. — Хотя жители Крайнего Поля вроде бы и не осознают этого. И совершенно очевидно, что династический брак между двумя довольно могущественными семействами может имеющееся шаткое равновесие поколебать. Поэтому мы решили, что вы могли действовать по заданию какой-нибудь третьей силы.«Ради всего святого, во что это я впутался?» — подумал Гален. Круги, поднятые партией в «живые шахматы», расходились все шире и шире.— Вовсе нет. Все дело только в том, что Ребекке не хотелось замуж за Крэнна, — заверил он чету ученых.— Что ж, в этом ее трудно упрекнуть, — пробормотал Клюни, по-прежнему не поднимая глаз.— А не врет ли он нам? — внезапно обратилась к мужу Ансельма.К досаде Галена теперь примешался страх.— А это что такое? — вдруг заинтересовался он. — Что это вы там прячете?— Перышко, — ответил Клюни, поднимая ладонью вверх правую руку. На ладони торчком стояло маленькое серое перышко, разве что чудом сохраняя равновесие. Гален уставился на него, заинтригованный, затем, повинуясь какому-то порыву, резко дунул. Перышко едва заметно качнулось, но осталось стоять на ладони у алхимика, как будто оно пустило в кожу корни.— Как вы это делаете?— Практика!Клюни, казалось, был чрезвычайно доволен собой.— А какое отношение имеет это перышко к тому, правду я говорю или нет, — основательно удивленный, выдохнул Гален.— Ты любил свою мать? — спросила у него Ансельма.— Что? Мои родители умерли.— Просто ответь на вопрос.— Да. Конечно.— Перышко на ладони у Клюни не шелохнулось.— А отца ты любил? — задала следующий вопрос Ансельма.— Да. А что…Гален умолк, заметив, что перышко затрепетало, а затем начало лениво покачиваться. Две пары пытливых глаз обвиняюще уставились на него.— Я не знал отца, — тихим голосом признался Гален. — Ни разу в жизни его не видел.Несколько томительных мгновений прошли в полном молчании.— Прости, — в конце концов, извинилась Ансельма.Гален пожал плечами.— Но как вы это делаете? — вновь поинтересовался он.— В Паутине существуют связи, которыми можно пользоваться в самых различных целях, если, конечно, тебе известно как, — пояснил Клюни.— И если ты вообще сумеешь их обнаружить и выявить, — добавила Ансельма, удостоив мужа нежной улыбкой.— Одной из этих связей я и воспользовался затем, чтобы прочитать эманации твоей ауры, — продолжил алхимик.— Что-что?— Если эмоции, связанные с тем или иным предметом твоих высказываний, оказываются достаточно сильными, — попыталась втолковать ему Ансельма, — тогда твоя аура начинает определенным образом вибрировать в зависимости от того, правду ты говоришь или нет. Будучи адептом знания, Клюни может транслировать эти вибрации на посторонний объект.— Просто невероятно, — пробормотал Гален, не сводя глаз с перышка.— Строго говоря, это очень деликатная процедура. — Оживленно заметил Клюни, однако тут же смешался под предостерегающим взглядом жены.— А как вы узнали про моего отца? — спросил Гален.— А я и не знала, — ответила Ансельма. — Но каждый из нас связан сильными эмоциональными узами с ближайшими родственниками так или этак, поэтому в разговоре о них любой человек рано или поздно начинает лгать, причем порой лгать самому себе.— А вы понимаете… — протянул Гален.— Да. Разумеется, понимаем, — перебила его Ансельма. — Но если этот навык станет общераспространенным, мир сойдет с ума.— Но…— Поверь мне, — продолжила она. — Это знание должно остаться тайным. Мы и так уже пошли на огромный риск, поделившись с тобой таким секретом.— Так почему же вы это сделали?— Из-за вчерашнего. Это может иметь очень серьезное значение, — ответил Клюни. — А ты в этих событиях участвовал.— Что произошло в конце партии? — снова спросила Ансельма, прежде чем Гален успел хоть как-нибудь отреагировать на слова алхимика.— Честно говоря, не знаю, — выдохнул Гален, все еще не отрывая взгляда от перышка. — Выглядело так, словно кто-то из толпы начал подсказывать мне, какой ход выбрать.В продолжение пояснений он описал загадочную трехстороннюю связь, участником которой невольно оказался, и способ, которым транслировался ему один голос из общего шума. Клюни и Ансельма слушали его с предельным вниманием, слушали, не торопя и не перебивая, слушали, предоставляя юноше возможность, когда ему что-нибудь становилось неясно, подробно остановиться на этом самому. Лишь закончив свой рассказ, Гален сообразил, что алхимик уже убрал перышко.— А раньше тебе когда-нибудь доводилось сталкиваться с волшебством? — задал вопрос Клюни.— Нет.— Ни разу?В голосе у Клюни послышались нотки разочарования.Гален покачал головой.— Значит, это Ребекка, — объявила Ансельма.— Или, возможно, третий участник, имя которого Гален со столь великим тщанием скрыл, — заметил Клюни.— Нет, это не она.Гален произнес это с невесть откуда взявшейся уверенностью.— Значит, Ребекка, — решила Ансельма, и Клюни, соглашаясь с нею, кивнул.— О чем это вы? — поинтересовался Гален.Ансельма, ничего не ответив ему, вместо этого обратилась к мужу:— Но у двоих других должны иметься способности к восприятию, иначе бы все это не сработало.Клюни вновь кивнул.— Если вы не объясните мне, в чем дело, то я придушу вас обоих, — пригрозил Гален.Это поневоле привлекло к нему внимание алхимика с женой, и те удивленно уставились на своего гостя. Гален нервно рассмеялся.— Я пошутил, — обронил он. — Но, правда, объясните…— У волшебства бывают приливы и отливы, — начал Клюни. — И сейчас начинается прилив. Оно дремало на протяжении столетий, но сейчас произошло нечто, в результате чего оно становится сильнее день ото дня.Слова алхимика прозвучали излишне напыщенно — хотя, с другой стороны, в них не было ничего смешного. Гален ни на мгновение не усомнился в том, что Клюни говорит искренне. Ансельма взяла на себя нить дальнейшего рассказа.— Сперва речь шла лишь о каких-то мелочах, — рассказывала она, — и мы могли бы оставить их без внимания, но знаки были бесспорные, если тебе, конечно, известно, где именно их искать. В конце концов, если древним преданиям можно доверять…— И вы подумали, что «живые шахматы» стали частью всего этого?Гален не мог скрыть своего неверия.— Возможно.— Но что это такое? И что произошло?— Мы не можем сказать этого наверняка, — вздохнул Клюни. — В древних преданиях речь идет о конфликте, который вновь и вновь возрождается в ходе истории.— А мы-то думали, что нам повезло и мы живем в сравнительно безопасное время, — добавила Ансельма.— Но мы…У Галена уходила из-под ног почва.— Но мы, возможно, ошибались, — быстро перебил его Клюни.— И все равно сомневаюсь, что можно доверять всем этим россказням! — чуть ли не злобно выкрикнул Гален.— Кое-какие из них наверняка являются апокрифами, тогда как другие и вовсе относятся к области того вымысла, — согласилась Ансельма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43