— Это чудовище, — вздрогнула Ребекка. — Из самых худших ночных кошмаров.— Он так плох? — участливо спросил Гален.— Не хочу даже говорить о нем, — простонала Ребекка. — Завтра нам просто необходимо одержать победу — абсолютно никакого другого выбора у нас нет. Одна мысль о браке с… с… с этой тварью, заставляет меня содрогаться. Даже сознание того, что я нахожусь с ним под одним кровом, внушает мне ужас.Друзья, не потребовав никаких объяснений и уточнений, поверили ей на слово. И сосредоточились на стоявшей перед ними задаче.— Хорошо бы нам еще потренироваться, — предложила Ребекка. — Наша система не столь безупречна, и использовать сигналы будет все труднее по мере развития игры. Сейчас я вам покажу. — Шахматы уже были расставлены на столике. — Эмер, тебе известно, что ты должна делать?— Вполне. Моя роль не так-то уж трудна, не прав да ли?Эмер ухмыльнулась, Ребекка же оставалась совершенно серьезной.— Хорошо, — вздохнула она. — Давайте начнем.Они старательно проработали три часа. К этому времени все трое испытывали полнейшее изнеможение, поэтому Ребекка объявила перерыв. Они уже убедились в том, что смогут справиться чуть ли не со всеми случайными трудностями, но, конечно, оставались варианты и комбинации, в случае возникновения которых они могли положиться только на удачу или же на прямое — а значит, и рискованное — вмешательство.Времени было уже сильно за полночь.— Ты снова припозднилась, — вяло улыбнулась подруге Ребекка.— А, кругом такой переполох, что меня никто не хватится, — отмахнулась Эмер. — Нынче ночью мало кто уляжется спать в собственную постель.Теперь Ребекка обратилась к Галену:— Спасибо тебе. И удачи завтра.— Обойдусь и без удачи, — самоуверенно ответил он. — Мы справимся!— Все вместе, — уточнила Эмер.— Все вместе, — кивнув, повторила Ребекка.
Во сне она слышала лишь один — слабый, но непрерывный — шум, как будто сухая соль шуршала и скрипела под босыми ногами. Сон выдался не цветным: лишь неясные контуры на черном, белом и сером фоне.Ребекке казалось, будто она плывет, беспомощная и невесомая, по тусклому и пустому миру, влекомая легким неземным ветром. Затем по сторонам от нее начали сгущаться какие-то туманные фигуры: сперва это были всего лишь призрачные силуэты, но вскоре они обрели вполне реальные очертания, превратившись в бледные повторения своих земных аналогов, но из-за этого став ничуть не менее пугающими. Сперва появился монах со своей загадочной улыбкой и пробритой на голове тонзурой — и цвета он был такого, какого бывают облака летним днем. Потом — Каделль, его острый профиль четко проступил на фоне замороженного потустороннего неба. Рядом с ним показался отец Ребекки — почему-то гораздо меньших размеров, чем в подлинной жизни, рядом возник ранее неизвестный Ребекке фокусник, он принялся жонглировать в воздухе белыми буквами, и те начали складываться в какую-то абракадабру. Следующим перед девушкой проплыл художник: спиной к ней, причем полотно его было чистым, а на палитре отсутствовали краски. Проплывая мимо Ребекки, художник повернулся к ней лицом; его глаза были молочно-белы и пусты. Следующим предстал Крэнн, причем именно в том образе, в котором она и ожидала его увидеть, — на красивом лице играло умное и насмешливое и вместе с тем садистски свирепое выражение. Предпоследним в этом фантастическом параде показалось чудовище с волшебной картины, его сырая багровость превратилась теперь во влажную розовость, которая едва заметно мерцала. Но главный ужас оказался припасен на самый конец — сотканное из хрусталя и пламени существо, поднимающееся из пустоты, а затем зависающее над Ребеккой. Это существо преследовало Ребекку в кошмарах раннего детства.И ее собственные крики растеклись в обступившей девушку со всех сторон пустоте беззвучным шепотом.Внезапно ее крепко схватили, словно опутав все тело стальной паутиной, и заставили взглянуть вниз — на гигантскую шахматную доску. По другую сторону доски в качестве противников Ребекки находились восемь фантастических созданий. «Мне же с ними со всеми не справиться», — обреченно подумала она. Но порождения тумана вроде бы и не ждали от нее ответных ходов; напротив, они решили устроить над ней нечто вроде суда. Она окинула быстрым взглядом расставленные на доске фигуры и обнаружила, что не может узнать ни одну из них. Беспомощность обдала ее холодной волной. Ребекка знала, что ей необходимо сделать ход, но не знала какой, не знала, какой фигурой, не знала даже, как ходят эти фигуры. Предчувствие неизбежного поражения сковало холодом ее члены. Скоро это ощущение внезапного паралича охватит и голову — и тогда все будет кончено. Что ж, она почувствует при этом едва ли не облегчение. Нет! Девушка встряхнулась всем телом, желая избавиться от незримых пут, и ситуация вокруг нее сразу же резко переменилась.Теперь Ребекка не сидела скованная по рукам и ногам над гигантской шахматной доской и неузнаваемыми фигурами; теперь она очутилась среди них, теперь она была одной из них, и против нее, за линией призрачных, в получеловеческом образе, пехотинцев, сражались восемь чудовищных, устремленных к победе бойцов.В этот миг тишина прервалась, воздух наполнился криками и смехом, возгласами и визгом. Огромная толпа окружила доску; зрители оставались невидимыми, однако их присутствие вполне ощущалось. Ребекка чувствовала на себе тяжесть их взглядов, слышала их разноречивые подсказки. И все еще не могла решить, какой сделать ход.А противник наступал, давя на нее со всех сторон. «С ними со всеми мне не справиться».Некоторые из ее собственных пешек исчезли, проглоченные самой доской, и рев незримой толпы усилился, заставив девушку окончательно растеряться. «Мне надо сделать ход». Впервые она окинула взглядом самое себя. На ней был белый подвенечный наряд, белые бальные туфельки резко выделялись на фоне черной клетки, на которой она стояла. «Здесь я в безопасности», — подумала она, но тут же ее охватил дикий ужас, потому что ее ноги сами собой заскользили, смещаясь из центра шахматной клетки. Соль шуршала и скрипела у нее под ногами, пока она против своей воли переходила с черного поля на белое.Соль оторвалась от земли, закружилась, заструилась и вот уже превратилась в сплошной вихрь, охвативший Ребекку и повлекший ее за собой в разверзшуюся внизу тьму.Доска внезапно стала воистину необъятной — черные и белые поля диагональными рядами уходили теперь в бесконечность, доставая до всех видимых ей одновременно линий горизонта и пропадая за ними. Перед глазами у нее плясали зыбкие образы и геометрические фигуры. Треугольники, алмазы, параллельные линии. И отовсюду веяло пустотой. Холодной и безжизненной. «Я одна. Я попала в Паутину».В это мгновение появились Гален и Эмер, появились довольно далеко от нее, появились порознь, на одинаковом расстоянии и от нее, и друг от друга. И тут же вновь взревела толпа, взбудораженными голосами призывая ее сделать ход.«Мы вместе», — подумала девушка.Они, все трое, обменялись сигналами, и Ребекка ощутила тепло и надежду.Голоса незримой толпы зазвучали несколько по-иному. Слились воедино. Превратились в один-единственный голос. Теперь подсказка шла напрямую, но Ребекка никак не могла уловить смысл слов.Ребекка проснулась, обливаясь холодным потом. Но уже через несколько мгновений полностью позабыла содержание только что увиденного сна. В конце концов, его значения она все равно не поняла.Ранним утром в день восемнадцатилетия Ребекки двое мужчин встретились, чтобы обсудить события предстоящего праздника. Таррант, королевский посланник, и его верный помощник, седобородый ветеран по имени Пайк, безмятежно беседовали, пока солнце медленно восходило на востоке, заливая розоватым светом тяжелый занавес на единственном окне в их комнате.— Значит, ты точно запомнил расположение столов в парадном зале? — в который уже раз спросил Таррант.— Не сомневайся. У нас хорошие шансы на успех, хотя и трудновато будет правильно согласовать все по времени, — ответил Пайк.Далее он изложил несколько вариантов возможных действий, сопоставив каждый из них с планами, предложенными его молодым командиром.— А как насчет того, чтобы снаружи, на площади?..— Ты имеешь в виду партию в шахматы?..Таррант кивнул.— Одним только богам ведомо, что это за история, — фыркнул он, пожав плечами. — Конечно, я слышал о том, что нравы здесь допотопные, но, честно говоря, такой первобытной дикости все же не ожидал.— Это старинный обычай, так мне, по крайней мере, рассказывали, — заметил Пайк, задумчиво глядя на своего командира. — Такова традиция. Жених должен доказать, что он достоин того, чтобы взять в жены дочь барона.В его голосе послышался незаданный вопрос или невысказанный намек.— Верно, — согласился Таррант. — Но это не настоящее состязание. А всего лишь спектакль.— Но что произойдет, если Крэнн почему-либо проиграет? — осторожно поинтересовался ветеран.— Он не может проиграть, — начал было Таррант, но тут же умолк и призадумался.— Мы ведь можем оказать его противнику посильную помощь, — предложил Пайк.— Нет. Такое не сработает, — придя к окончательному выводу, отрезал Таррант. — Мы даже не знаем, кого изберут его противником, а, кроме того, это было бы слишком рискованно. Мы не имеем права оказаться замешанными в столь сомнительную авантюру.Пайк кивнул, правда, с разочарованным видом.— Да мне и не кажется, будто Бальдемар и Фарранд потерпят, чтобы их уговор расторгли, — мрачно отметил он. — Они просто прервут всю эту затею, объявят ее мошеннической и, следовательно, недействительной, а поступят все равно по-своему.— Ты, скорее всего, прав, — вздохнул Таррант. — Будем придерживаться заранее принятого нами плана. И не станем уповать на чудеса.— И все же мы можем использовать эту шахматную партию в собственных интересах. Хотя бы как предлог, — продолжил свою мысль Пайк. — Если понадобится немного разогреть ситуацию…— Возможно, — после недолгого размышления согласился Таррант. — Формальное объявление о помолвке будет сделано только по окончании партии, так что и мы можем обождать и оглядеться. Только ничего не предпринимай, не дождавшись моего знака.— Разумеется, — холодно отозвался Пайк, задетый тем, что командир сделал ему совершенно не нужное предостережение. — Хотя без серьезных беспорядков не обойтись. Подумай, сколько там соберется народу.— Я думал об этом, — угрюмо ответил королевский посланник. — И мне это очень не нравится. Но зато подымется такой переполох, что, если нам повезет, никто потом не сможет и вспомнить, с чего все началось. — Он сделал паузу. — Но все должно быть доведено до конца. Чтобы никаких шансов на последующее примирение и радостные лобзания.— Ну, за этим мы проследим, — заверил его Пайк. — И по девушке не скажешь, чтобы она так уж стремилась к радостным лобзаниям.— Ты это тоже заметил? Перспектива брака явно прельщает ее не так сильно, как самого барона, — подтвердил Таррант.— Деньги достанутся не ей, — цинично заметил Пайк.— Бальдемару их все равно надолго бы не хватило, — хмыкнул Таррант.— В суровом мире мы живем, — с двусмысленной улыбкой произнес ветеран.— Вот именно. И мы плоть от плоти этого мира!— Так оно и есть. Потому что ничего другого нам не дано. Но зато свое дело мы знаем, как следует.— Будем надеяться, — с серьезным выражением на лице закончил посланник. — Тебе ведь известно, насколько важное это дело. И кроме достижения главной цели, нас интересует только одно.— Так точно.Пайк положил руку на рукоять меча, и глаза его засверкали, когда он подумал о предстоящем. Глава 13 Празднование дня рождения Ребекки началось в полдень. В парадном зале было жарко и душно, столько сюда набилось народу. Бальдемар восседал во главе центрального стола, который был приподнят над остальными, на своего рода платформе, так что барон мог сверху озирать своих гостей и подданных. Компанию ему составили Фарранд, Крэнн и королевский посланник. Все они были в роскошных нарядах и являли собой всем, кто смотрел на них снизу вверх из зала, весьма впечатляющее зрелище.Остальные столы были выстроены в два ряда с широким проходом посередине, который был предусмотрен для плясок и других праздничных увеселений. Первый ряд, прямо под платформой, на которой находился главный стол, состоял из нескольких секций по три стола в каждой. Здесь сидели приближенные Бальдемара, включая Рэдда и Эмер, спутники Фарранда и Тарранта и тщательно отобранные горожане из самых почтенных семейств — купцы, кузнецы и другие искусные мастера, добившиеся уважения у земляков и зарабатывающие достаточно денег, чтобы барон был к ним милостив. За приглашениями на этот пир люди отчаянно охотились — и из соображений почета, и, рассудив, что они пригодятся впоследствии, чтобы снискать расположение у только что прибывшего господина, который рано или поздно станет здешним бароном. Любопытство смешивалось с желанием выпить и закусить задарма — и в результате в зале не оказалось ни одного свободного места, благодаря чему праздник казался еще торжественней.Люди расселись за столами в соответствии со своими профессиями: купцы с купцами, ремесленники — по гильдиям, челядинцы — под предводительством Рэдда, воины — за отдельным столом. Лишь одна компания разбрелась, кто куда — и Таррант улыбнулся, увидев, с каким искусством рассадил по залу своих людей Пайк. Что касается подготовки к ведению боевых действий, с этим ветераном мало кто мог бы поспорить.Вторая часть столов была разделена на два ряда в дальнем конце зала: здесь собрались повара и слуги, не участвующие ни в приготовлении, ни в сервировке сегодняшних яств. Но и для тех, кому пришлось стряпать и подавать, были отведены места, хотя им самим было запрещено усаживаться до тех пор, пока не рассядутся самые и не самые знатные гости. Ребекка, едва успев войти в зал, попыталась найти взглядом Галена (а ее появление сопровождалось громом оркестра и оглушительными аплодисментами), но это ей не удалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43